Конкретная онтология как синтез бытия и его осмысления

Хотя С.Л. Франка, как и Н.О. Лосского, считают по преимуществу русским гносеологом, его теория познания полностью определяется теорией бытия, поэтому сам Франк называет свою философию, прежде всего, онтологией. В бытии он выделяет действительность и реальность. Действительное бытие – это бытие временное, изменяющееся, преходящее, это бытие внешних объектов и явлений, феноменальное, фактическое бытие. Оно – не тот род бытия, которым должна интересоваться философия, так как за этим бытием-действительностью скрыто истинно-сущее бытие, которое и определяет первое. Им не может быть идеальное бытие, так как оно не выходит за рамки действительного: ведь, по мысли Франка, всякое возможное – как идеальное бытие – уже содержит элемент своей реализации. Поэтому предметное бытие, состоящее из двух видов бытия, действительного и идеального, требует того синтеза, который вывел бы его из такой его двойственности. Подобный синтез достижим уже в рамках безусловного бытия. Безусловное бытие и есть, согласно русскому философу, то первоначальное нечто, которое содержит в себе все качественные состояния действительного бытия. Именно такое невыразимое в понятиях, непостижимое рациональным путем бытие Франк называет реальностью и сосредотачивает на нем все внимание для его постижения. Понятие реальности, в целом, является центральным в философской системе С.Л. Франка; оно оказывается искомым философским синтезом бытия и его познания, Бога и человека. Теперь следует уточнить, что же более конкретно имеет в виду русский философ, говоря о реальном бытии. Что же это такое и где его нужно искать?

Подлинное бытие, по убеждению Франка, не может находиться в мире объектов, во внешнем бытии. Реальность в отличие от действительности есть глубоко субъективное бытие. Таким образом, философ ищет реальность как что-то непосредственно-данное, интимно-переживаемое, как то, что является моим и только моим. Поэтому такого рода реальность переживается субъектом не как встреча с окружающим миром, с внешними объектами, а как переживание глубоко личностного, индивидуально-жизненного, которое сродни мистическому опыту. Таким образом, в субъективном бытии реальность открывается как реальность духовной жизни. Причем отличие душевной жизни от духовной Франк проводит на основании глубины переживания. Духовный опыт – тот же самый, что и душевный, но более глубокий и интенсивный, что свидетельствует о его более близкой связи с истинно сущей реальностью. Но было бы ошибкой думать, что уводя реальное бытие в самые интимные глубины субъекта, русский философ стремится таким образом противопоставить объективное и субъективное, с одной стороны, с другой – духовную и душевную жизнь субъекта. Напротив, его цель совершенно иная. Поиски первореальности он ведет для того, чтобы выделить ту точку бытия, где обнаруживается и единство субъекта, и его единство с объективной действительностью. И он считает, что как раз духовный уровень бытия человека есть уровень проникновения во всеобъемлющее бытие. Таким образом, самоуглубление приводит, в конце концов, не к самоизоляции, но к действительному синтезу внутреннего и внешнего, индивидуального и коллективного бытия: «Сознавать себя как реальность, отличную от мира внешней, объективной реальности, и значит не что иное, как сознавать свою непосредственную, внутреннюю укорененность во всеобъемлющей первичной реальности»[366].

С указание на такого рода первореальность, которая скрыта в глубинах человеческой субъективности, возникает естественная трудность, относящаяся к возможности постижения и представления этой первореальности. Осознавая всю сложность презентации такой реальности рациональными средствами, Франк называет ее просто непостижимым. Правда тут же философ оговаривается, что речь может вестись не об абсолютно для нас непознаваемом, некой вещи в себе, так как о последнем ничего сказать нельзя. Поэтому он предлагает вести речь о неком мыслительном остатке, недоступном для нашей постигающей мысли. Франк выделяет два рода такого «непостижимого»: первый род непостижимого имеется у нас вроде недоступной нам глубины или внутреннего содержимого какой-либо непрозрачной и невскрывающейся оболочки. Второй – дан нам в форме «неисповедимого» - «в форме чего-то, что по самому своему существу таково, что мы не можем «изъяснить» его и отдать логический отчет в его содержании»[367]. Первое непостижимое еще можно назвать «непостижимым для нас», второе – «само по себе непостижимое», в первом случае недоступность постигающему познанию определялась бы фактической слабостью или ограниченностью нашей познавательной способности, во втором – существом самой познавательной реальности. В свете вышесказанного о характере реальности и необходимости ее постижения, Франка, конечно же, будет интересовать второй род непостижимого.

Понятно, что для постижения такого рода непостижимого-реальности логические средства, используемые в предметном познании, не подходят. Ведь предметное познание основано на различении, орудием которого выступает отрицание. Чтобы перейти к постижению непостижимого необходимо, согласно Франку, произвести отрицание этого отрицания. Воспользуемся триадой Гегеля, чтобы продемонстрировать логику и смысл «отрицания отрицания» Франка. 1) Само отрицание имеет онтологический разрушающий или гносеологический абсолютно-разделительный смысл; 2) гносеологически отрицание отрицания предполагает бесконечный процесс, метод, закон диалектики; 3) истинный онтологический смысл отрицания отрицания, с одной стороны, означает усмотрение истинного смысла отрицания, как различия, дифференцированности самого бытия, а с другой, - такое его преодоление, а не уничтожению – то, что принадлежить к фундаментальным атрибутам бытия, уничтожить нельзя – открывает нам горизонт непостижимого как горизонт металогической и трансрациональной реальности.

Такого рода выход за логический принцип противоречия, его металогическое преодоление принципом, сочетающим в себе и отрицание, и утверждение Франк находит в отрицательном богословии. Подобным качеством передавать невыразимый опыт, не разлагая его на логические понятия и суждения, обладает, по мнению русского философа, и поэзия. То есть непостижимое, на самом деле, оказывается не наглухо закрытой от ее понимания и описания реальностью. Инструментом проникновения в эту непостижимую реальность обладает и философия. Он представлен, по мысли Франка, в том направлении философии, главным теоретиком которой был Н. Кузанский. Это – docta ignorantia или умудренное неведение. Родоначальником данного направления можно считать Сократа: «Я знаю, что ничего не знаю». Кстати, Франк редко упоминает Сократа в отличие от Кузанского видимо из-за того, что умудренное неведение последнего уже было обогащено христианским опытом выражения невыразимого в отрицательном богословии. Единственно возможной онтологической установкой этого умудренного неведения оказывается установка так называемого антиномистического монодуализма. При docta ignorantia философия достигает такого синтеза, положительный смысл которого доступен нам «не в какой-либо неподвижной фиксации его самого как такового, а... в свободном витании над противоречием и противоположностью, т.е. над антиномистическим монодуализмом, - в витании, которое открывает нам горизонты трансрационального единства»[368].

Опыт трансрациональной реальности выразим и через трансрациональное мышление. Согласно Франку, трансрациональное мышление есть мышление трансцендентальное, так как оно не покидает пространство рациональности, но направляет мысль на основное условие самой рациональности. Этим оно отличается от предметной мысли, направленной на предмет как реальность, уже рационально оформленную. Трансцендентальное мышление направляет свой взор на общие условия предметности как итога мышления, то есть имеет предметом своего рассмотрения саму глубину, из которой проистекает мышление, мыслящее овладение реальностью. Но, конечно, франковское понимание трансцендентального мышления - не совсем кантовское. Франк, также как и Лосский, делает упрек трансцендентальной философии Канта в забвении той бытия, в субъективизме. По убеждению русского философа, мыслящее ориентирование в познании или мышлении уже есть ориентирование в самой реальности. Франк утверждает то, что «начала, из которых возникает или которыми создается предметность бытия, проистекают не из отрешенной, замкнутой в себе сферы субъективности, а из глубины самой реальности»[369].

Таким образом, через трансцендентальное мышление Франк приходит к отрицанию какого-либо отвлеченного мышления и утверждению онтологической природы философского знания. Если реальность нельзя рационально познать, то ее можно все же пережить. И философ указывает на ряд конкретных явлений нашей жизни, непосредственно ориентирующих искомую реальность во всем ее сверхлогическом существе. В объективной действительности таковым является прекрасное, самодостаточное, не сводимое ни к чему другому. В межчеловеческом пространстве реальность явлена нам в живом общении с другим. Во внутреннем опыте реальность дана нам во всякой глубокой страсти, во всякой творческой интуиции, но с наибольшей силой она представлена в нравственности (здесь Франк полностью соглашается с Кантом). В конце концов, познание реальности, открытие ее пространства возвращает нас к глубинам человеческого духа. «Так, - делает вывод русский философ, - в нашем внутреннем опыте нам открывается сама абсолютная и первичная реальность как нечто, с одной стороны, превосходящее нас, властвующее над нами и впервые обосновывающее и осмысляющее то, что есть для нас наше «я» - и, с другой стороны, столь интимно сродное нам, что только в нем и через него мы находим то, что конституирует наше собственное бытие»[370].

Дата добавления: 2015-10-13