Экономический материализм

Подводя черту под периодом серьезного увлечения политической экономией марксизма, Булгаков пишет книгу с редким для русской философии названием «Философия хозяйства». Но Булгаков не был бы философом, если бы замкнул проблему хозяйства только на экономическую точку зрения. Он идет гораздо дальше и желает рассмотреть сами мировоззренческие предпосылки экономизма, но не с одной только критической целью. У него есть и цель положительная: Булгаков не считает философию хозяйства недостойной философии темой, напротив, он стремится утвердить ее в качестве базовой философской темы, что позволит, с одной стороны, правильно сориентировать политическую экономию, вывести ее из методологического кризиса, с другой – самой философии приобрести актуальную проблему, через которую адекватным образом ставится и рассматривается метафизические вопросы о бытии человека, его творчестве, соотношении свободы и необходимости и т.д. Таким образом, философия хозяйства, интегрируясь в общую философию, становится там той точкой отсчета, опираясь на которую корректируются как политэкономия (экономический материализм), так и сама философия.

Какова же польза от философии хозяйства самой философии? Она, говоря образно, спускает философию с ее метафизических небес на землю, заставляя обратиться к своим истокам и основаниям. Главным истоком и основанием философии, несомненно, является жизнь, которая в целом есть неразложимое единство рационального и иррационального, логического и алогического. Из самой жизни появляется ее самосознание, ее разумный логос. Однако чрезмерный интеллектуализм, присущий особенно современной философии, абсолютизирует это логическое начало жизни, делает его самодостаточным и непротиворечиво-целым, противопоставляя другому не менее важному жизненному началу, началу иррациональному, стихийному. И абсолютный идеализм, и критический рационализм расписываются в своем бессилии охватить жизнь в ее целостности, вводя таинственные понятия «аффицирующей вещи» или «вещи в себе» Канта, чистое первоначало Когена или инобытие духа Гегеля. Как реакция на этот интеллектуализм в философии возникают самые различные направления, которые подвергают сомнению возможности разума в постижении целого жизни, а поэтому ставящие этот разум в зависимое положение от природных инстинктов (дарвинисты, Бергсон), воли (Ницше) и др. Но эта попытка, по мысли Булгакова, еще менее продуктивна, так как не имеет возможности самооправдаться, самоконституироваться: отрицая главенство разума, антиинтеллектуалисты при построении своих философских систем могут опираться только на него. И все же есть учения, в которых жизненное сверхединство логического и алогического находит свое адекватное выражение. К таковым русский философ относит христианское учение о триипостасности Бога, философию тождества позднего Шеллинга, философию Шопенгауэра, Гартмана, Вл. Соловьева, С.Н. Трубецкого.

В свете вышесказанного становится понятной и позиция русского философа относительно вопроса, является ли философия наукой. В связи с тем, что объект у науки и философии один, но различны способы его изучения и проблемы, которые в процессе этого изучения возникают и разрешаются, философию, по мысли Булгакова, в лучшем случае можно считать наукообразной. Но ввиду того, что различия науки и философии более существенны, чем их сходства, а именно, наука дробит мир на части и изучает как раз эти осколки мира, философия же направляет свои усилия на целое мира, на жизнь, как единство логического и алогического, Булгаков считает, что философию и науку правильнее было бы противопоставлять, а не отождествлять. Булгаков приводит здесь и свое определение философии, которую он понимает «как учение о жизни в ее целом или в самых общих ее определениях»[346].

Русский философ опускает здесь проблему взаимосвязи философии и религии, ставшую позже центральной в данном блоке проблем и переходит непосредственно к характеристике хозяйства и той философии хозяйства, которая точнее всего раскрывает суть хозяйственной деятельности. Булгаков начинает, как говорится, с места в карьер, дав, как он сам замечает, предварительное определение хозяйства: «Борьба за жизнь с враждебными силами природы в целях защиты, утверждения и расширения, в стремлении ими овладеть, приручить их, сделаться их хозяином и есть то, что... может быть названо хозяйством»[347]. В этом определении, хотя и предварительном, философ выделяет уже все основные моменты хозяйственной жизни, в которую включена как материальная, так и духовная культурная жизнь, как пространство борьбы двух метафизических начал: жизни и смерти, механизма и организма или пространство борьбы человека со слепыми стихийными силами природы. Орудием такой борьбы человека является труд, трудовая деятельность. Высоко оценивая трудовую деятельность человека, преобразующую, очеловечивающую природу, Булгаков не склонен все же преувеличивать ее креативные возможности. В отличие от Бердяева, Булгаков считает, что любая активность человека, даже творческая, есть трудовая активность, и она не может быть свободна от природного материала, который призвана преобразовать. Человек даже в самых своих отвлеченно-творческих порывах не может игнорировать тот исходный материал, которым является и он сам и окружающий его мир. Человек может работать только с данным материалом, но не творит сам этот материал. Таким образом, природа, интеллект, ее постигающий и творческая активность, ее преобразующая, в своей метафизической глубине составляют единое целое. Ближе всех, считает Булгаков, к такому пониманию мира подошла философия тождества позднего Шеллинга, в произведении искусства открыв единство сознательного и бессознательного. Поэтому истинная философия хозяйства должна использовать в качестве своей отправной точки именно «систему трансцендентального идеализма» Шеллинга. Единство мира подтверждают и основные функции хозяйства: потребление и производство, которые становятся возможны только благодаря тождеству сознательной деятельности и стихийной природной объективности, реализовать которое, в свою очередь, способен труд, как связующее объекта и субъекта начало человека.

Что касается субъекта хозяйства, то, по мнению Булгакова, им может быть только все человечество, как органическое целое. Только такому субъекту под силу охватить и преобразовать целое природы. В связи с проблемой субъекта хозяйства у Булгакова впервые возникает и тема Софии. Она здесь носит во многом еще интеллектуалистский характер, так как служит некими первообразами, метафизическими образцами, по которым человек сознательно творит окружающую его природу. Человек, как существо, с одной стороны, природное, является природой производной, natura naturata, но, как существо разумное, с другой стороны, приобщен через Софию небесную к первозамыслам Творца и является природой творящей, natura naturans. София становится таким свойством субъекта хозяйственной деятельности, который характеризует его как активно-пассивного. Ведь человеческое творчество «есть выявление того, что метафизически дано, оно в этом смысле не есть творчество из ничего, но лишь воссоздание, воспроизведение данного, сделавшегося заданным...»[348]. София, как объяснение своеобразной активной пассивности человека оказывается и ориентиром для человеческой деятельности, прежде всего научной деятельности. Софийность науки дает возможность отойти от узко-прагматического понимания мира как механизма.

Рассмотренное через принадлежность к Софии хозяйство, по мысли Булгакова, предстает в качестве синтеза свободы и необходимости. Но оставаясь еще во многом в рамках научно-идеалистического философствования, Булгаков вполне в духе Канта определяет свободу через самопричинность, через первопричину и принцип самого причинного ряда. И вполне в духе баденского неокантианства он оценивает характер современной ему политэкономии, занимающейся по преимуществу проблемой хозяйства. Стремясь опереться на строгую научную закономерность в изучении фактов хозяйственной жизни, она упускает все индивидуальное и все новое, то есть она оказывается ретроспективной наукой, наукой о прошлом, но не наукой о настоящем и будущем. Экономический материализм, как самое авторитетное направление современной Булгакову политэкономической мысли, односторонне разрешает антиномию свободы и необходимости. Поэтому-то и нужна, согласно Булгакову, настоящая философия хозяйства, которая через привлечение истинной философии выведет экономический материализм из его кризисного состояния, а самой философии таким объектом как хозяйство придаст необходимый ей жизненный прагматизм.

Дата добавления: 2015-10-13