Религиозный эмпиризм

Если в «Философия хозяйства» Булгаков подвел черту под период своего развития, связанный с увлечением политэкономией марксизма, то два крупных произведения 20-х гг. «Философия имени» и «Трагедия философии» знаменуют собой окончание религиозно-философского творчества о. С. Булгакова и переход его на чисто богословские позиции.

В «Трагедии философии» Булгаков, как он сам пишет, производит суд над философией и выносит той суровый приговор: вся история философии, все даже самые существенные философские достижения – есть разновидность ереси и не более того. Таким образом, философия отождествляется им с ересеологией.

Несамодостаточность философского мышления, его зависимость от данных бытия, от мистического или метафизического опыта, как страшное заклятие, всегда преследует философию, поэтому ее история представляет собой сплошную трагедию. Философская ересь состоит в преодолении ею своей трагедийности за счет упрощения всего пространства философствования, начиная с его истоков и заканчивая его сутью. «Хитрость разума», согласно Булгакову, заключена в том, что он делает зависимым от себя то, от чего сам, в действительности, является зависимым: от реального бытия, от первоначальных интуиций, от личного опыта. Булгаков называет эти определяющие философское мышление начала как «1)ипостась или личность; 2)идея или ее идеальный образ, логос, смысл; 3)субстанциальное бытие как единство всех моментов или положений бытия, как реализующееся все»[355].

Великолепным образцом, квинтэссенцией мыслительного акта является, согласно интуиции Булгакова, и это роднит главные интенции «Трагедии философии» с идеями «Философии имени», предложение, его трехчастная структура: подлежащее, как ипостась, личность, я, субъект; сказуемое, как раскрывающий себя образ я, ειδος и связка, бытие, природа, φυσις. Самой мысли, таким образом, здесь отводится срединное положение сказуемого. Все три члена составляют нерасторжимое единство. Философская мысль тоже всегда стремилась к единству, но, по мнению русского философа, это было дурное единство, поглощение одним членом двух других, или редукция, сведение всех членов к одному, и это единственно возможный способ философского мышления, закрепленный в логическом законе тождества. Если в «Философии хозяйства» Булгаков почитает Шеллинга и считает его философию самой глубокой и фундаментальной именно за последовательное раскрытие им этого закона тождества, то в «Философии трагедии» оценка данного факта меняется на прямо противоположную: следование закону тождества выступает уже не результатом прозорливости и мудрости философа, но его трагедией и величайшим заблуждением.

Указав на великолепный образец трехчастного акта живой действительной мысли – предложение – Булгаков одновременно получил и основание для классификации многочисленных философских ересей в истории философии. Он делит их на три большие группы: «а) системы, исходящие из подлежащего или субъекта, Я, или системы идеалистические», к каковым он относит философию Декарта, Канта и неокантианцев, Шопенгауэра и Фихте; «б) системы, исходящие из сказуемого, панлогистические», среди которых Булгаков выделяет, прежде всего, философскую систему Гегеля; «в) системы, исходящие из связки, т. е. из безличного бытия, реалистические...» - представлены, согласно Булгакову, монизмом античных авторов Парменида, Гераклита и Демокрита, а также их более поздними последователями: Спинозой, Лейбницем и Шеллингом.[356]

Выход из этого порочного круга ересей для философии русский философ видит один: «быть богословием, ancilla, только не theologiae, но самой religio, стать откровенным и сознательным (в этом смысле критическим) религиозным эмпиризмом»[357].

В соответствии с изменением характера философствования, которое предлагает Булгаков, логика тождества и противоречия изменяется на логику троичности. Для своего объяснения философского смысла троичности он вновь избирает предложение, простейшей и одновременно сокровеннейшей схемой которого является суждение: Я есть Нечто. Тайну этого суждения не может открыть ни одно философское построение, использующее формально-логический способ изложения. Тайна эта, по мнению философа, заключена в антропологической сути суждения или предложения. Субстанциально-непротиворечиво трехчленную формулу суждения может выразить только та идея, что человек есть живое суждение. Последняя мысль неподъемна одному лишь человеческому духу. Человек и его бытие взыскуют, следовательно, своего первообраза, который, в свою очередь, вне и выше разума, трансцендентен ему, а посему не может быть им порожден. Первообраз дается человеческому разуму через откровение самого триипостасного Бога как догмат, который, согласно Булгакову, не есть оковы разума, но есть освобождение его от неизбежных апорий и антиномий. Только в догмате о единстве триипостасного Бога адекватно разрешается как формула самого человека, так и его бытия. Только опираясь на образ Божий, имея его в качестве примера, человеческий разум способен выйти из противоречивого, монистического противопоставления я – не-я, я – мы. Закон тождества в догмате получает умопомрачительную формулу: я=мы: «Итак, возвращаясь к исходной проблеме о загадке человеческого сознания, разгадку мы ее можем искать в Первообразе – в Триединстве триипостасного Божества, которое единосущно, ибо во всех трех ипостасях раскрывается божественная природа, и каждая ипостась, самобытная как таковая, нераздельна от других ипостасей как ипостасный момент Божественного единого самоопределения»[358].

Несмотря на единосущность и единство ипостасей, им все же присущ определенный порядок, порядок следования: Сын рожден Отцом и Дух исходит также от Отца. Таким образом, Булгаков между делом высказывается и о своей позиции в отношении filioque, то есть католической трактовке исхождения Св. Духа не только от Отца, но и от Сына.

А что же София? Где ее место и в чем оказывается ее предназначение в этом законченном построении триипостасного догмата, разрешающего загадку человеческого мышления? София приобретает здесь определенным образом окрашенное волевое начало: она есть преизбыток, излияние в мир самодостаточной Троицы. Она есть начало рождения из абсолютной Троицы бесчисленного множества ипостасей.

Дата добавления: 2015-10-13