А.Д.: - По беременности отправляли?

- Когда приходят ко мне расписаться, я их не расписывал, - посылал запрос родителям. Родителям девушки я писал: "Парень хороший я за него отвечаю, если вы согласны, я даю разрешение вашей дочери и этому парню пожениться, и распишу". Родителям парня я тоже пишу, и когда от обоих родителей получаю разрешение, тогда вызываю их: "Вот, получил разрешение родителей". Одно дело, когда я дам команду местным органам расписать, дам разрешение на роспись, - но благословение родителей - это же главное. Но жили они раздельно, - находили возможность встретиться. Я их предупреждал, что не могу им выделить комнату, мол, ведите себя осторожно. Зимой сложней, а летом-то, как стрекоза: под каждым кустом и стол, и дом. Так и тут! Но что поделаешь? Сам я женился без благословения родителей, но мне ладно, - я подполковник, командир полка, мне можно.

Забота, как девушек помыть? Начальник штаба этим делом занимался. А что с замполитом произошло? Вдруг он не летает. К нему жена приехала, и он сидит около жены, не летает. Все летают на Ла-5, а он нет! Я его вызвал: "Вы почему не летаете? Так, с завтрашнего дня, я сам с вами на спарке слетаю! Я Вас вызову и сам лично выпущу. Летать Вы будете, в каждый летный день обязательно летать Вы будете. Это мой приказ!" Выучил кое-как, - а он опять начал на меня строчить. И тут секретчик говорит: "Товарищ командир, замполит на вас пишет в политотдел дивизии донесения". Секретчиком (начальником секретной части полка) был серьезный мужик лет 40, сверхсрочник, старшина. Это было доверенное лицо, через него все распоряжения, все секреты проходят. Говорю: "Принеси мне". Он принес. Я как начал читать…

У командира 1-й эскадрильи, молодого парня с 1921 года рождения, был день рождения. Собрал я командиров полка и отпраздновали хорошо. Были все три командира эскадрилий, пригласили и командира дивизии, и начальника политотдела. А он за стенкой сидел! Собрались, посмеялись, немного на гитаре поиграли: я играл на гитаре, спел, а часам к 12 все разошлись. На завтра полетов не было, а по воскресеньям мы не летали. И на меня за этот вечер донос накатали: "Устроил пьянку с командирами эскадрилий". Я тогда собрал командиров эскадрилий, управление полка: начальник штаба, мой первый заместитель, помощник по воздушно-стрелковой службе, штурман полка, инженер полка, мой заместитель по инженерно-авиационной технике. Всех собрал! Прочитал донос:"Вот такой у нас замполит!" А уже ребята ко мне привыкли, они меня признали, как командира. Все буквально, весь летный состав, технический, все мотористы, они уже сплотились около меня. Видят, что не дурак к ним попал, летчик нормальный, летает, кому нужно поможет. Я установил день приема: один раз в неделю - 4 часа. Ко мне мог любой придти и пожаловаться на местное начальство, или если с родителями что-то. Тогда я пишу письмо в райком, в райисполком по месту жительства и прошу, чтобы разобрались и поставили меня в известность по результатам расследования. В таких случаях все, оказывается, было ерундой, и все бывает восстановлено. Парень получает письмо, что прекратилось это дело, и радуется. Я его вызываю: "На, читай ответ". Или он мне говорит: "Товарищ командир, а я получил от родителей письмо".

Дело дошло до того, что прилетает командир дивизии с начальником политотдела. У Осипенко ко мне претензий не было: полк летает хорошо, никаких происшествий нет. Только что я жаловался, мол, мало бензина. Начальник политотдела корпуса говорит: "Сергей Федорович, если он еще что-то такое себе позволит, передай его предписание в мой кормпус и гони его отсюда к такой-то матери!" Позже замполит просится съездить и не возвращался из Горького целый месяц. Я уже в Москву написал: "найдите мне его". Мне сообщают, что он лежит в ЦНИАГ, а когда вернулся предъявляет справку, что его отстранили от летной работы, - хотя здоров был, как бык. Как же, командир полка сам летает и требует, чтобы подчиненные столько же летали!

Мне с "Кобры" пересесть на Ла-5 не составило никаких трудностей. Я еще в 1942 два полета наЛа-5 сделал, перед Сталинградом. И отстранил я его тогда от полетов. Надо перелетать, он меня просит: "Дай мне хоть спарку". Я ему: "Не могу доверить -ты же отстранен от полетов" Короче он сам добился, что я ему даже У-2 не давал перегонять. Этот самолет был у начальника штаба, как транспорт - все организовывать для жизни и быта полка, особенно столовую.

Перебазирвались мы на Украину. В начале командир полка и командиры эскадрилий, познакомиться с аэродромом. Сели в Курске, а погоды нет и нет. 23 февраля наступило, думали мы думали, посовещались, - надо что-то достать! В тылу то не дадут, я смотрю,по-моему, это еще и день рождения Леонардо да Винчи. Я подошел к командиру корпуса: "Товарищ генерал, смотрите сегодня - день рождения Леонардо да Винчи! Это он придумал авиацию, как юбилей такого ученого не отметить?" Он засмеялся и говорит: "Ты что, по шее хочешь?" Я говорю: "Все равно погоды-то нет. Мы втроем поедем, попробуем достать. Дайте машину". У него был закреплен "Виллис и мы поехали к заместителю начальника Горсовета. Тот вызывает главного врача Курска. "Что будем делать?" - "Только больше трех литров никак дать не можем!" Короче позвонил он в аптеку и мы туда поехали. Я был уже майор, мы молодые ребята, орденов полно, все герои - то-то все женщины сбежались! Достали мы 6 спирта, привезли и все командиры полков, командиры дивизий, командиры корпуса справили 23 февраля.

Летим на Харьков, на аэродром Чугуев, садимся. Я своим ребятам командую: "Не отходить от железной дороги!" Там же Обоянь, а под ней Курская аномалия, и там, как к ней подходишь, компас как мышиный хвост болтается, - ничерта не поймешь. Погода плохая, но прилетели. Оттуда вернулись транспортным самолетом и,позже, полк перевели. У меня все нормально, а вот другой полк в Обояни закрутило. Заместитель командира полка никак не восстановит ориентировку. Не знает, где находится. Дает команду: "Я сяду, начну вас принимать". Сел на живот, на ровное поле. Всю остальную восьмерку посадил рядом с собой.

Дата добавления: 2015-09-06