А.Д.: - А Сергей Макаров?

- Он погиб в этом бою. Когда я прилетел, то рассказал, что виражи делал, и очевидно, Сережка погиб. Я когда один отбивался от "110-х", делал виражи. Послали туда По-2, он прилетел, там заночевал, но нашел его… Комсомольцы организовали похороны. Так Сережка погиб…

Потом Сашка Горголюк остался слепым. Он в этой же эскадрилье был. Как это получилось? Эта эскадрилья хорошая была, - но всё же не очень хорошая. Командовал ей Кусакин. Он был летчиком-испытателем, но таким, "на подхвате", разные приборы испытывал. Какой он летчик-испытатель?! Так себе, барахло! Когда мы выходили из окружения, он свою эскадрилью увел не в Клин, а на тот аэродром, который знал. И вот он всю эскадрилью, пятерку, посадил туда и бросил их. В это время был приказ: летчиков-испытателей вернуть. И вот он сам уехал в Чкаловск, устраиваться, а всех бросил. Семенов послал меня туда с центрального аэродром, и я всю эту пятерку привел. Им назначили хорошего заместителя, Семенова, и они начали воевать. И Сашка Горголюк тоже. Он начал тоже так: взлетел, поднимется метров на 6-10, развернет МиГ-3, уберет газ и тут же приземлится. Но я ему сказал: "Или не летай со мной, или если будешь так дергаться, то я тебя сам убью!" Я его уважал: у него нос был перебит ещё в боях 1941 года. Он посмотрел на меня… Его с его перебитым носом посадили в землянку - это тюрьма. Но потом простили. Смотрю - парень стал подниматься - и стал на ноги. Он долго дрался: в 180-м на "Кобрах" - потом это уже 30-й Гвардейский полк стал, в ноябре 1942 года полку было присвоено звание Гвардейский. Кстати мне прислали значок. Я только-только ушел из полка, когда полк получил "Гвардию". И вот, когда налет был на Курск перед наступлением в 1943 году, в одном бою ему попали сзади… А на "Кобре" как? И на наших самолетах тоже вначале был плексиглас, - а тут стекло настоящее. И вот когда сзади попало по стеклу, из стекла пыль - и эта пыль попала ему в глаза. И он ослеп… Он выбросился с парашютом, спустился, ничего не видел. Его переправили в Москву. Он был знаком с девушкой Галей, она училась в институте на факультете, который связан с радиооборудованием самолетов, в Казани. Она написала ребятам письмо: "Ребята, скажите, что с Сашкой?" Я тогда уже из полка ушел, но ребята все знали, что это его жена, Галя: только она официально не записана была. Ребята ответили: "Сашка лежит в Москве, он слепой". Она закончила институт в Казани и получила назначение на авиационный завод. Потом приехала в Москву, пришла, взяла его за шиворот, привела в ЗАГС, и они расписались. К этому времени ему было присвоено звание Героя Советского Союза, и ему в палате вручили Золоту Звезду, книжку и грамоту. Она говорит, что приехала к мужу, показывает документ. Им выделили палату, она с недельку пожила у него, потом вернулась в Казань. Его выписали, дали ему комнату около Никитских ворот. Он сам одессит, - но Одесса была еще оккупирована. Галю оттуда сняли, тут нашли такую же работу в институте, перевели ее. Вот так Галя стала его женой…

В марте начинается оттепель. Две эскадрильи на Як-1 ушли в Дугино, потом в Люберцы, - а я остался на этом аэродроме. Аэродром был на болоте - правда, в лесу. Утром я связываюсь с командиром корпуса, с командиром дивизии Уховым и Белецким, получаю от них задание, - и своей эскадрильей летаю. Потом как-то им докладываю: "Что-то надо делать, машины проваливаются в воду". Мы как-то пришли, смотрим - машина лежит на животе. Непроходимые болота! Там много снега и льда, проталина, машина легла - и ушла колесами в болото. Её подняли, но было принято решение: завтра с рассветом, пока подморозит, уходить. Я к вечеру тракторами вытащил все самолеты, а на полосе еще взлететь можно. Машины вытащили на взлет и поставили прямо на полосу. Осталось сесть в кабину, запустить, - и так мы утром взлетели. Прилетели в Калинин, из Калинина - в Люберцы. На следующий день я получил задание: сесть под Марьино (это по дороге Москва - Донбасс) на аэродром. Я прилетел туда, и все эти 16 самолетов со мной. А через четыре дня я получил приказ сесть в Барык, под Тулу, - это на берегу реки Угра. Хорошая площадка! Я обрадовался. Во-первых, в моем распоряжении теперь был новый "Виллис". Я сразу съездил к маме, - там 60-80 километров. Конечно, командиру батальона я сказал: "Дай мне мяса, белого хлеба, колбаски, а главное, найди селедок". Маме ничего не надо было, - только бы хорошую селедку. Набили машину, и я приехал. Особенно мне было некогда, и на следующий день я уехал. После этого я решил съездить на завод в свой цех, и поехал туда. Я капитан, герой - у меня было два ордена Красного Знамени и значок "Гвардия". Подошел к северной проходной. Вижу - начальник смены. Говорю ему: "Мне надо пройти на четвертой этаж этого серого здания, в инструментальный цех. Посмотреть на свои тиски, и посмотреть какой мальчишка сейчас работает на моих тисках". Я представился, конечно: "Я Долгушин Сергей Федорович. Я Вас попрошу, если имеете право, пропустите меня. Даже дайте мне сопровождающего! Я никуда не пойду. В этом здании я все знаю! Конечно, там, в цеху, наверняка есть старики, меня узнают". Смотрю - идут директор завода, главный инженер, парторг, профорг. Мы пришли в цех. Никого знакомых нет, конечно, - только старик дядя Миша, - токарь, лекальщик. Мы обнялись. Конечно, меня никуда не пустили. Дядя Миша со мной поехал в Тулу. Заехали в гостиницу, - там все готово. Я ребятам позвонил, чтобы меня не ждали, приеду завтра утром. Они говорят: "Сергей, мы так и думали, что тебя оттуда не отпустят". Утром я приехал.

Две эскадрильи стояли в Люберцах, а в Дулово было много Як-1, они были туда на ремонт отправлены. Не знаю, как мой Шишкин (командир звена из моей эскадрильи) там оказался, но он прилетел в Дугово на транспортном самолете. Ещё там был капитан Разин, инженер по вооружению полка. Это был изумительный специалист, мастер. И вот Вася Сталин решил слетать туда, и они решили взять ракету РС-82, и "порыбачить". Одну бросили - несколько рыбок всплыло, - бросают вторую. А как ее бросают, - вворачивают дистанционный взрыватель, ставят замедление, потом снимают чеку, которая ветрянку держит, - и бросают ее. Там максимальное замедление около 26 секунд (точно не помню уже), - и когда она взрывается, на лодке подбирай рыбу, и все. Но или они сами что-то не заметили, или неисправный взрыватель, или еще что-то, - но Шишкин не смог установить дистанцию. Взрыв получился мгновенно, и он только ракету прижал, как ракета взорвалась, и его разнесло в клочья. Двое упали, их не задело, - а Васе Сталину в подъем левой ноги ударил маленький осколок, и ранил его. Они сразу же сели в самолет, летят в Люберцы. Вася с воздуха передал на КП, чтобы я немедленно прилетел с Барыково сюда, на Центральный аэродром. И вот Васю привезли сюда самолетом, и в госпитална Аграновского поместили. А мне с КП передают: "Немедленно взлетай на “Яке”, - и на Центральный аэродром, там тебя встретят. Это приказ "хозяина"!" Что делать? Я сажусь, прилетаю сюда. Меня встречает Васька Таран. Это был адъютант Василия, и так фактически он и остался адъютантом, хотя числился в полку. Я прилетел, вещи оставил в комендатуре на Центральном аэродроме, и предупредил, что "Я буду ночевать у вас", - потому что знал, что не улечу сегодня. Техники меня встретили. Когда я в инспекции работал, мы на "Яках" летали, а эти же техники обслуживали, - поэтому они меня знали. Я сказал: "Заправьте машину, завтра я улетаю. А может быть, сегодня улечу под вечер". Мы обнялись с Васей, - он лежал на кровати. А Сашка Котов (он был заместителем командира 2-й эскадрильи, капитан, Герой Советского Союза) был ранен в позвоночник. Он лежал в соседнем номере. С Васей мы поговорили, потом я пошел к Котову. Дал денег Тарану, нам принесли коньяк, закуски. Вечером я не уехал, ночевал там. Утром проснулся, здесь позавтракал, приехал к Васе, попрощался, - и улетел в Тулу.

И вот начинается! Приходит приказ, и после Василия командование принимает Василий Бабков (он был заместителем у В.Сталина). Когда Клещева 21 сентября ранили, он подгорел еще под Сталинградом, Бабков принял полк, но утвержден не был, - и так командовал. Но приказ Новикова - "Бабкова и Долгушина из полка убрать. Перевести в другое место". В это время меня вызывает заместитель начальника управления кадров ВВС генерал-майор Шацкий. Я прибыл. Куда меня девать? Куда отправить? Мы с ним поговорили и в конце он говорит: "Вот, есть штурман дивизии у Ноги". Но я знаю полковника Ногу! "Или в дивизию полковника Усова". И я тоже хорошо его знаю… Я говорю: "Да не нравится мне эта работа. Может быть, есть какая-нибудь работа в 30-м Гвардейском полку? Я же в этом полку был, это мой полк" - "Да", - говорит, - "Есть должность помощника командира полка". Я говорю: "Если можно, то туда". Он говорит: "Хорошо", - и звонит главкому, объясняет, что я соглашаюсь ехать к себе в полк. Главком говорит: "Ладно, хорошо". Потом я спрашиваю: Я говорю: "Товарищ генерал, можно узнать, почему меня убирают?" - "Как, а ты что, не знаешь?" - Я говорю: "Не знаю". Он мне дает почитать донесение заместителя командира полка по политчасти, - и там, в этой группе, среди тех, кто был тогда с В.Сталиным, числюсь я. Я говорю: "Товарищ генерал, это неверно, я там не был!" Я ему все рассказал. "Проверить Вам легко. Позвоните на КП ВВС, - Вам скажут, во сколько они получили команду! Я был в Туле на аэродроме Барыково. Вот во столько-то я получил приказ, - мне передали приказ Василия прилететь сюда, на Центральный аэродром. Я прилетел. Можно на КП узнать, во сколько они получили приказ с воздуха, когда он летел, когда его везли сюда в Люберцы на Центральный аэродром. Во сколько я получил команду, во сколько я взлетел, во сколько я сел здесь, и когда я отсюда улетел". Я все перечислил. Говорю: "Ошибка может быть только в несколько минут!" Он говорит: "Ладно", берет трубку и звонит на КП. На КП точно все, что я сказал, подтверждают. Тогда он звонит главкому и говорит: "Товарищ главком, Долгушина там не было, он был под Тулой на аэродроме Барыково". И рассказывает: "Я проверил, все зафиксировано на командном пункте ВВС. Все, что я докладываю, - это точно, мною проверено. Он там не был". Главком говорит: "Ладно, пускай сейчас Долгушин едет к Хлусовичу, потом разберемся. А скажи", - тут он называет члена Военного Совета, - "Скажи ему, все передай, - и чтобы он этим замполитом занялся! И потом пускай доложит мне, что с ним будут делать". Вот так эта эпопея закончилась.

Я помню и командира комендатуры на аэродроме. Когда я прилетел в Кубинку, он ко мне приехал, чтобы я ему помог. Но я говорю: "Сергей Долгушин сволочам никогда не помогал!"

Дата добавления: 2015-09-06