А.Д.: - Сергеев у вас был командиром полка, которого убили?

- Да, 7 марта… Почему я запомнил? Нам давали деньги: летчик за 100 успешных вылетов 5 тысяч получал, а техник за успешное обслуживание самолета - 3 тысячи. Вот я тогда получил 15 тысяч, а техник Тимофей Карлов - 9 тысяч. Это особенно запомнилось. С отрывным листочком форма: я мог в дивизии получить 10 тысяч, а остаток в 5 тысяч можно было получить только через банк в Москве, в Центральном Банке!

Вместо погибшего командиром дивизии пришел подполковник Коновалов. Он прилетел, и у меня дня три побыл, - познакомился со всеми. Потом прилетает сам Осипенко с начальником политотдела. Осипенко жил у меня 10 дней, спал в общем зале… Коновалов летал на ЛаГГ-3: их было три эскадрильи, а потом две стало. И вот нам объединили эти две эскадрильи: мы и на "ЛаГГах" летали, и на "МиГах". Поэтому у меня и "МиГи", и "ЛаГГи". Он приедет: "Сергей, я с тобой слетаю", - и садится на "ЛаГГ". Я ему хотел сказать: "Хотите, я Вас переучу?" - "Нет, я на ”ЛаГГе”". В общем, мы были в хороших отношениях, - как и с командиром полка. Мы вместе летали, дрались вместе. Он меня все время называл "Сережей", а я его называл по имени-отчеству. Он мне еще раньше сказал: "Сергей, мы вместе летаем. Я тебя буду называть Сергеем, а так как я старше тебя, то называй меня по имени-отчеству". Я говорю: "Хорошо". Помню, мы должны были лететь в плохую погоду, в туман, и я посоветовал подождать. Они согласились со мной: "Что, Долгушин мальчик что ли? Давайте подождем". Мы заправились, покушали. Спирта никто не пил, - я говорю: "Товарищи, ни в коем случае". Как заправились горючим, - полетели. Я говорю: "Так, идти строем, если мы погоду такую же встретим, придется вернуться. В крайнем случае, мы уйдем в Калинин. Пойдем через Калинин, узнаем погоду, или с Торжка свяжемся с аэродром, узнаем какая погода, и потом примем решение, - садиться в Калинине, или идти на свой аэродром, но сюда уже мы не будем возвращаться". А в Калинине погода была хорошая. Мы взлетели, пришли домой, сели. Но за это время Никитин Новикову доложил, что что-то не то, нас нет. Новиков говорит: "Пока отцу не будем докладывать. Не может быть, чтобы Долгушин заблудился и не принял правильного решения!" Потом, когда мы пришли, Новиков, как только мы встретились, смеется, говорит: "Ну, как ты блудил со своими полковниками?!" Хотя, в общем, все нормально было, - мы прилетели, и так закончилась вся эта операция.

Кстати, в те дни меня спросил инспектор политотдела дивизии, какой-то капитан: "Товарищ старший лейтенант, - я тогда уже был старшим лейтенантом, - Вы член Партии?" Я говорю: "Член, на МиГ-3 пробрался!" И он как начал меня за эти слова таскать, - что я "пробрался наМиГ-3 в Партию!" И вызывает на партийную проработку в дивизию. И вот прилетает ко мне командир дивизии и с ним начальник политотдела. Я ему пожаловался. Говорю: "Ляпнул!" Тот говорит: "Комиссар! Нашли к кому придираться. Врага народа нашли!" Тому неудобно стало: "Я разберусь, это ерунда!" Так они от меня и отстали.

А членом Партии я стал так: я был комсомолец, и в середине сентября, под Москвой, меня назначают командиром эскадрильи. А эскадрилья - это же партийная организация! И вот партийная ячейка эскадрильи собирается, - а я комсомолец. Ну, ладно, доклад. Я сделал доклад, но так как я комсомолец, в президиум меня нельзя. Полковые собираются, решают. Я командир эскадрильи - но еще по годам мне в Партию нельзя. Всё же решают собраться, и вопрос такой: "Принять нашего командира эскадрильи кандидатом в члены Партии. Будем все обсуждать" - "Чего тут черта обсуждать? Нашли кого обсуждать!" - "Кто за то, чтобы принять его?" Все подняли руки. Собирается бюро партийной организации полка: "Будем обсуждать?" - "Чего его обсуждать?" Собирается партийная организация полка: "Кого обсуждать?" Две-четыре минуты посмеются - и все. Так я стал кандидатом в члены Партии. А тут постановление ЦК: для наиболее отличившихся военных кандидатский срок установить 3 месяца. В ноябре я стал кандидатом, а в январе мне вручили партийный билет. Так же собралось партбюро: сначала эскадрильское, потом полковое, - и так же все прошло. Кто будет обсуждать? Никаких обсуждений, - посмеялись и приняли единогласно. Так я стал членом Партии.

Была и такая история: веду я группу, и начал замечать: мы взлетели, летим на МиГ-3, смотрю - одного самолета нет. Прилетели, сажусь, разбираюсь. "Ты почему?.". - "Мотор не додаёт оборотов". А температура -25 градусов: они все, моторы, не додают оборотов. Разобрались, летим второй раз. Он со мной идет, мы идем на Волгу в район прикрытия войск. Потом подходим к населенному пункту и встречаем в районе железнодорожной станции "110-е": больше 30 "110-х", летят без прикрытия. Мы сразу набросились на них, вступили в бой. Штурмовики ушли - и начался бой. Мы деремся. А "110-е" что? Накренятся, внутренний мотор убирают, и на одном моторе, в ряд почти, на одном месте разворачиваются. У них шесть дудок впереди! С ними трудно драться. Я одного сбил "110-го", но смотрю, - МиГ-3 нет. Мы остались пятеркой, тройка от нас оторвалась. Смотрю - Сережку Макарова бьют "110-е": немец бьёт, а он планирует примерно градусов 5 - машина Сережи планирует, и все. Я рядом стою, а к нему в хвост заходят! И я убил ещё одного "110-го" из-под его хвоста. В общем, три "110-х" мы сбили: я двух, и Сережка одного. Смотрю, - Сережка планирует, планирует… Машина коснулась, отпрыгнула немножко, потом пробежала и успокоилась. Я сделал вираж, смотрю, - летчик не выходит. Значит, или тяжело ранен, или убит. А "110-е" висят! Пара от меня откололась, и я остался один. Куда мне драться? Я спрятался в облака, прихожу домой, сажусь. Ребята тоже прилетели, вернулись. Собрались все летчики, стоянка короткая. Я стал у того лётчика спрашивать: "Почему?" - "Мотор барахлит". А инженеру этой эскадрильи я сказал, что когда он вернется, будет на мотор жаловаться, - ничего с мотором не делай, я сам его проверю. Теперь я спрашиваю инженера-техника: "Вы выполнили мои условия? Что-нибудь делали с мотором?" - "Нет", - отвечает инженер эскадрильи. Я своему технику говорю: "Быстро принести мой парашют". Я одеваю парашют, запускаю мотор, и отпилотировал прямо с бреющего. Сажусь. Достаю пистолет и уже хочу стрелять. Мне командир полка по бравому боку вдарил - я выстрелил, но выше. Теперь встал вопрос, что делать. Меня под суд, за то, что я пытался убить лётчика. Он у комиссара полка был осведомителем! Но как меня отдать? Командир полка с комиссаром посоветовались - и его отправили на курсы в Краснодар. Там образовались курсы штурманов - и вот они его туда отправили. А со мной ничего. Я говорю: "Как хотите, но я его больше с собой в полет не возьму, тому что я не гарантирую, что я его в воздухе не убью. Такой гарантии дать не могу. Поэтому я вас прошу, чтобы со мной он не летал!" Так его спрятали.

Ну а потом… В жизни все бывает. Я в Кубинке, смотрю, - мне присылают помощника - и это он. Он зашел ко мне, и я говорю: "Ну что, Степан, ты сам знаешь, что ты служить у меня не будешь! Ты сам понимаешь, почему". Беру трубку, звоню кадровикам, и говорю: "Мне такой помощник не нужен. Завтра он будет у вас. Куда вы его денете, это меня не волнует. Я с ним очень хорошо знаком с войны, поэтому я на него смотреть спокойно не могу, и он мне не нужен". Так мы и расстались.

Дата добавления: 2015-09-06