А.Д.: - Бронеспинка выдержала?

- Сейчас расскажу. Оказалась одно ребро сломал. Я спустился на парашюте, собираюсь, смотрю - в кустах трое ребятишек, мальчишек, смоленские ребята. Они прячутся. Я говорю: "Ребята, чего вы прячетесь?" - "Дядя, ты свой?" - "Конечно свой, подходите. Ребята, помогите мне парашют собрать!" Они помогли. "Дядя ваш вот самолет, а немецкий вон там. У немцев самолет - страшно подходить, кругом кровь, куски мяса!" - "Ладно, ребята, подходить придется. Уж как-нибудь". Они парашют в сумку засунули, сами несут, мне нести не дают. Для них, ребятишек, это праздник - они меня сопровождают. Меня что интересовало? Моя бронеспинка и бронеспинка "109-го". Подошел я к месту падения. Смотрю на спинку немецкого пилота. Вся в крови и 8 сквозных пробоин! Потом мы подошли к моему самолету - в моей бронеспинке царапины, но ни одной пробоины, хотя били в упор. Потом привели меня ребята в деревню. Председатель сельсовета и колхоза в одном лице - старик. "Первое, сынок, - документы?" Я ему показал. Признали, что свой,поужинали. Дед тогда налил мне стакан самогонки. Я выпил, закусил, а папирос-то со мной нет. Они в реглане остались, а реглан на аэродроме. Самокрутку из самосада я закурил и у меня голова закружилась. Постелили в сенях постель. Я лег и попросил, чтобы на рассвете разбудили. Утром подняли, я покушал яичницу, попил чай. И повели меня эти же ребята, моя "охрана", на дорогу.

Вижу - идет полуторка, в кузове стоят люди. Подъезжают. Один сидит в кабине, а двое - штурман и стрелок, - это из Пе-2, который сбили. Я поднял руки, они стучат по кабине, чтобы остановились. Говорят: "Мы видели, как ты дрался. Видели сбитый твой самолет". Повезли меня к себе… Я сел в кабину, попрощался со своей "охраной", - мол, может быть, когда-нибудь еще встретимся. Приехали на аэродром в этот же день. Они попросили, чтобы меня завезли на аэродром, прямо на нашу стоянку. Мне рассказали: когда прилетел "Ш".… Там еще был другой летчик, но он не видел ничего, молодой парень. А Ш. говорит: "Сергея сбили". Тут Семенов видит, что я вернулся, бросился обнимать. Я говорю: "Александр Федорович, не давите!" - "Что такое?" - "Что-то со спиной у меня". Он завернул гимнастерку, - а спина у меня синяя. Меня сразу в госпиталь, там меня сразу закрутили холстинными бинтами. Дышать было трудно. А тут другой летчик вернулся раненный, его повезли в госпиталь, - а его машина стоит. Вот на ней я и начал летать дальше. Правда, техник и моторист подсаживали, помогали сесть в кабину. Слетал один раз ничего, нормально. Куда там помнить, что трещина! Не тяни, - если больно, так отпусти ручку....

Мы сидели в Царево Займище, и перелетели в Торбеево - это южнее Сычевки. Оригинальный аэродром! Было поле, с него покосили сено и все равно трудно было распознать - все сливается. Мы стоим с Семеновым, - и садится какой-то двухкилевой самолёт. Мы смотрим: вроде Пе-2, но за ним гоняется И-16, стреляет, пытается сбить. Семенов говорит: "Сергей, взлети, отгони этого мудака!" Я взлетел, подошел рядом, покачал крыльями, показал, "что ты делаешь?!" Смотрю, - в самолете сидит Сережка Макаров, мой друг. Я показываю: "что же ты, понимаешь, делаешь?! А ну, за мной!" Он улыбается, морда такая круглая. Приходим, садимся, - и этот самолет садится. Оказывается это был Як-4, двухмоторный разведчик, которого мы никогда не видели. Я, чтобы Сережку выручить, говорю: "Что вы удирали, когда вам надо было только показать, что вы наши. Что вы делаете? Дали бы разворот и показали бы звезды на плоскостях, а вы удирали. А у него, конечно, скорость-то больше. Вы бы покачали вот так, показали бы свои плоскости, он увидел бы и отстал!" В общем, оправдался.

А.Д.: - До драки дело не дошло?

- Я с Семеновым поговорил, попросил Сергея в полк взять. Я ведь знал Макарова. Уговорил. Мы пришли к командиру полка. Семенов говорит: "Иван Михайлович" - а они знакомы были еще до этого, по Испании, - "Это друг Сергея. Сергей его рекомендует, чтобы он остался у нас. Макаров согласен" - "Раз рекомендовали, пожалуйста, берите".

После этого мы перелетели в Торбеево. Макарова,oн летчик сильный, я за один день выпустил. Проблем у него не было. Когда он cлетал Семенову понравилось. Его звено было таким: я слева, Макаров справа. В Торбеево на аэродром к нам села отдельная эскадрилья наЛаГГ-3 из 129-го полка (потом 5-й Гвардейский), которым командовал Зайцев. Помню, командиром отдельной эскадрильи был старший лейтенант Горюнов, - а с ним был знаменитый Зайцев, капитан, заместитель командира полка. Надо было разведчика Р-10 сопроводить под Смоленск, на реку Днепр и пофотографировать в одном месте. Прилетели, сфотографировали, появились "мессера". Драться с нами они не стали, может быть, горючее уже заканчивалось? Р-10 пошел на Вязьму. Пришли, он сел, а мы пошли к себе. Я пришел, на Торбеево посмотрел. Подхожу к аэродрому, вижу, - вот он, мой ведомый. Это был старший лейтенант, татарин. Я зашел, сел. Через какое-то время ко мне подходит Зайцев. "Сергей, куда ты моего лейтенанта Ибрагимова дел?" - "Как? Я же с ним пришел!" Подходя к аэродрому, я посмотрел, он был у меня справа. Я ему показал и отвалил на посадку и сел. Говорю: "Он был со мной!" - "Куда же он делся?" - "Я не знаю. Пойдемте на стоянку". Мы пришли на стоянку, собрали техсостав - его и наш. Они подтвердили, что, мол, "Пришли парой, он стоял справа. Сергей развернулся резко, пошел на посадку, - а он куда-то туда ушел". Он ухитрился потерять аэродром! Рядом, километрах в десяти посадил на живот, - и сломал самолет. Если сажатьЛаГГ-3 на живот, значит, деревянный хвост отвалится обязательно. Потом он пришел. Но самолет-то разбит! Я говорю: "Товарищ капитан, его техсостав подтвердил. И даже один его летчик подтвердил, что мы пришли парой. Вот тут Сергей начал отворот. А он вот туда ушел!" Вот такой аэродром у нас был.

20 августа нам приказали перелететь на аэродром Селы: это между Ржевом и Великими Луками. Мы сели и влились в 180-й полк, как 4-я эскадрилья. Тогда было принято решение: объединить отдельные эскадрильи в полк. Так четыре эскадрильи и собралось: две эскадрильи на МиГ-3 и две эскадрильи на И-16. Одна эскадрилья старшего лейтенанта Копец сформирована была в Борисоглебске. А другая эскадрилья пришла из 9-го истребительного полка Читы. Полк сам был сформирован в Туле, куда перевезли управление. Дрались под Ельней, под Смоленском, под Великими Луками. Потихоньку отступали.

1 сентября мы стояли на аэродроме Нелидово, станция Нелидово. Есть населенный пункт, районный центр Нелидово, и южнее станции аэродром. Мне на взлет - прикрывать войска. Взлетели Семенов, Макаров и я. Метров на 20 у меня мотор затрещал и скис. Впереди лес. Деваться некуда… Смотрю - овраг. Нос прямо в берег оврага. Деваться некуда! Думаю, на плоскости свернуть. Плоскость ударит, - так хоть немножко амортизировать. Вспомнил, чтоМиГ-3, когда ему щитки выпустишь, - он прыгает вверх. Выпустил щитки, самолет подпрыгнул, и мне этой высоты хватило, чтобы мотор до радиатора лег на берег. А там метров 20 хорошая зеленая трава, а дальше лес. Радиатор на берег сел, его снесло, но мотор холодный, пожара нет. Очнулся я… Смотрю, - поперек лежит бревно. Вот кабина, - кабина пробита, и лежит бревно. Когда меня об дерево ударило, я потерял сознание. Стоит старик и три женщины, ребятишки - смотрят. Я поднял голову, - оказалось, я больше часа провалялся без сознания, ударился затылком. Когда очнулся, старик говорит: "Смотрите, он еще жив". Я говорю: "Уберите с меня бревно. Распилите как-нибудь!" - "Сейчас, сынок". Тут же его разрубили топором и сняли с меня. Я вылез из кабины, отошел за хвост, сел, закурил. Смотрю, - через некоторое время подъехала машина. Приехал инженер эскадрильи. Командир эскадрильи с Макаровым еще не вернулись. Я приехал на аэродром, к этому времени сел Семенов.

Оказывается, причина аварии была известна технарям. Управление перекрытия клапанов приводилось бронзовой шестерней. Были отказы. Бронзовая шестерня разрушилась, и весь правый блок, четыре цилиндра правого блока, отказали, - и мотор отказал. Вот я и "немножко поломался", но опять стал летать. А дело вот как было: до того, как я плюхнулся, вдруг получают со Ржева звонок. У меня самолета нет, мой техник поехал во Ржев и звонит оттуда, что там стоит новый самолет МиГ-3. Семенов говорит: "Давай, поезжай, посмотри, что там". Я приехал. Техник мне докладывает: "Самолет исправен, я прогнал, мотор исправен". Техник говорит: "Я не знаю, кто хозяин, но к нему никто не подходил, я наблюдаю два дня". И ещё говорит: "Самолет хороший". Он уже купил водки ящик, они спрятали его в фюзеляже, в кабине. И вот на этом самолете я и завалился…. А оказалось, когда Стефановский летал из Чкаловска с летчиками-испытателями, что-то там были неисправности и они его оставили. Так он и стоял бесхозный. Ну, в общем, это все нормально. А вот когда 19 ноября началась концентрация немцев под Смоленском - тут началось. Почти каждый день перебазирование, то на один аэродром, то на другой. То севернее Снежарова, то в Усово, то в Верши.

И вот 12 октября сидим мы в Ершах, севернее Ржева километрах в 20. Это на Волге - там есть такая деревушка Ерши. Вечером только получили зимнее обмундирование, регланы, у кого не было. Там ещё есть такая станция Чертовино, и севернее этой станции было имение графа Игрантьева. Вот в этом имении со складов мы получили зимнее обмундирование (регланы, свитера) и оделись. Я ходил в разведку, вижу - немцы перебазируются на левый берег Ржева. К утру будут у нас. Вечером я спрашиваю: "Знаете, что вы все голые? Надо то что нам утром завтрашним не понадобится связать и на самолете спрятать". Техник со мной согласился и мы так и сделали. 13 октября рано утром встали. Темно, только начинает рассветать, - танки бьют по аэродрому. На аэродроме снег: ни видимости, ни высоты, но надо взлетать. Семенов говорит: "Пойдемте строем. Макаров, я, Семенов - ведущий. Пойдем за облаками". Раньше по этому "Пионеру" летали, но это так отличается от современной авиации! Сейчас какая разница - в облаках ты или за облаками, видишь землю или нет, - все равно приборов хватает. А тогда-то этого не было! Взлетели на 2200 метров, пробили облачность, идем…

Дата добавления: 2015-09-06