О.К., К.Ч.: А пистолет у Вас какой был?

ТТ. У него часто при ударе, если даже стукнулся обо что-то, предохранитель срывался. И Бах! Бах! И все! Патрон то девятый обязательно в стволе держали.
Он и убежал. Я кричу вдогонку.
"Куда ты бежишь? Где русские?"
Он выглядывает:
"Русские, - говорит, - вон там. На том берегу".
Я оказывается, пока на парнишку не наткнулся, долго шел вдоль линии фронта. Компаса не было, планшет остался в самолете - сгорел.
Он меня уговорил пойти на хутор. Прихожу: там женщина и пожилой человек что-то молотят. Дали мне молока напиться. Спросил их про брод. По-русски почти не говорили. Но ответил:
"Есть!"
И давай мол, уходи. Но парню сказали показать мне брод.
Я через речку перешел, и вышел прямо на котлы большие, в них яблоки варят, оказался первый артиллерийский Краснознаменный полк. Как они назвались, так я и записал. Понимал, что мне придется объясняться, как, когда и где я перешел фронт.
Точнее я вышел на наблюдательный пост, а там солдат спит… Я его разбудил, он меня как увидел, так заорал… Перевел через бугор, а там уж полк стоит…
У нас был летчик Жорка Филиппов. Попали ему в ногу, и был обездвижен, бессознания. Попал в плен. Очнулся в машине - везли его Орел... Жорка мне все рассказал…
Про плен рассказывал: медицинский персонал был в лагере наш. И спасло его то, что медсестры вынесли его как умершего. Немцы боялись инфекционных болезней и не связывались с умершими. Отнесли и предупредили:
"Лежи спокойно! Пока немцы не уйдут".
Потом он прошел проверку под Москвой, в спецлагере был, и вернулся в полк. На следующий день немцы ушли, а оставшихся в живых пленных загнали в бараки и подорвали вместе со зданиями.
Когда я к нашим вышел, девчонки-санитарки пяток уколов сделали, забинтовали. (Потом бинты присохли, эх и мерзко было. Марганцовкой смачивали, чтоб отставало.) Я сел на пень и свалился. И встать не могу, все. Все - окончились мои силы
Меня сначала в санбат, опять перебинтовали, потом в Паневежис, потом в Даугавпилс. Там была база отдыха. Ну, в общем, я вылечился. Дали мне шинель солдатскую, шапку, сапоги не по размеру. И в полк. Недалеко от Таллинна, на юг был город Великовысск. Там на аэродроме стоял наш полк. Добрался на попутных машинах. Прихожу на аэродром, красные капоты лежат, а моего полка нет. Стоят Илы.
"А полк Ваш ушел куда-то на юг".
Хорошо отнеслись ко мне: старшина, я забыл его фамилию, переодел меня. Ремень дал, продукты дали с собой, аттестат продуктовый, чтобы я питался. И направили меня во второй запасной Московский полк. В Москву. Вот куда уехать я должен был. Но я пошел вниз - на юг, искать полк. Наверное, дней пять или шесть передвигался. Где попутные, а где поезда ходили. Однажды в толпе во время посадки кто-то сорвал мой вещмешок, продукты и аттестат "ушли". А я голодный был… Ну, в общем, приехал, до Львова добрался.
"Где мой полк?"
"Где-то здесь".
На базар пошел, и возникло у меня было желание, что-нибудь стащить - жрать хотелось. И вот каждый раз, когда обстановка подходящая, думаю: "Можно". А потом думаю: "А вдруг увидят". Вот и ходил…. А базар такой веселый... Так я и не смог... Голодный иду по улице, стоит машина, ЗИС-5. На ней: фонари, лопасти винта. Запчасти. Я подхожу, шофера спрашиваю:
"Слушай, куда идете? Не знаете, где 322-я дивизия? Где это?"
"Я, - говорит, - с батальона, обслуживаю 322-ю дивизию. Второй полк у нас на аэродроме сидит".
Я говорю:
"Да я летчик 2-го полка. Голодный я, два дня не ел, аттестат утащили, возьми с собой".
Тут приходит старший лейтенант, он у них техник звена. А я уже сижу в кузове. Он хотел меня ссадить с машины. И как-то его я уговорил. Привезли меня прямо в полк. Иду в штаб. Открываю дверь, командир полка сидит, начальник штаба Гуревич - мощный дядька. (Он за то, что в начале войны не выполнил команду командира дивизии, орден Красного Знамени получил. Он взял на себя командование, и свою группу из окружения вывел. Потом, уже в мирное время, он был начальником штаба полка. На учениях отмечали его: "Гуревич - самый подготовленный, умный, эрудированный человек…"). На меня, оказывается, похоронку уже послали. У меня есть эта похоронка. Я срочно письмо написал родственникам в Кировскую область - сестре. А мать умерла в Ленинграде, в 42-м году от голода...

О.К., К.Ч.: Сильные и слабые стороны самолетов, на которых Вам пришлось воевать? Один ветеран говорил, что если сравнивать, например Ла-7, Ла-5Ф,Ла-5ФН, то по сравнению с Мессером, он, как Мессер с ишаком. То есть Мессер слабее был Лавочкина. А с Фокке-Вульфом, он в принципе на равных. А вот Ваше мнение, как?

Мое мнение, самолеты были 109, конечно сильнее вначале. А засчет чего? Из-за того что, мы поздно взялись готовиться к войне.
Ну а Лавочкин... во-первых, огневая мощь больше, и быстро набирал скорость. Лавочкин Мессер догонял. Двигатель-то 1800 лошадиных сил, по-моему, АШ-82. Я летчик, понимаешь? Я, после ЛаГГ-3 как увидел Ла-5 - сразу влюбился в него. Хотя я считаю, что на Яке было проще, потому что, он не требует, как говорится, отношения "на Вы". А Лавочкин "на Ты" не будет работать.

Дата добавления: 2015-09-06