А.Д.: А вы о людях можете рассказать, с которыми служили вместе с вами? Вот Белоусов, например? Какой он человек был, черты характеа какие-то особенности?

К.Г.: Белоусов, Леонид Георгиевич? Это душа человек был, сердце был. Он никогда ни на кого голос не повышал.С нами дружил. он вообще-то был горячий, в смысле службы-то... Он за службу, кажется, все отдаст. Вот у меня был случай такой... Прилетел в зону... вдру погода испортилась, аэродрома не вижу - стена снега. Кое-как приземлился, но шасси подломил. Выключил мотор и самолет завалился на одну плоскость. Подбегают. Оказалось, полетел узел, где крепится нога к корпусу. А тогда приказ министра был - за каждую поломку возмещает виновник. Это мне по самые некуда. Тыщу лет буду работать. И не расплатиться будет. Вот думаю, вот это да! Ну, Белоусов так, ничего. На следующий день - полеты. Он мне машину дал. Позвонили в Москву, из Москвы прилетела комиссия. Комиссия, которая прилетала, человек 15, наверное, посмотрели, что я не виноват, и мне опять дали машину. Дали машину, и я опять стал летать.

З.Н.: Как немцы его посылали на работу. Расскажи, как тебя немцы посылали на работу.

К.Г.: А, немцы? Утром, проверка, количество человек, а вот эта рука меня спасла. Он хватает меня, а я кричу, что есть сил: "Ваше сиятельство!" Вот, на работу. Я выхожу, там унтер-офицер был, такой псих, вообще ненормальный, с чем дескать вышел, там переводчик, я говорю: "Видишь, у меня вообще рука не действует". Хватает меня, вообще, к немецкому врачу, в госпиталь, и вот, везут меня с работы, везут меня прямо в лагерь и прямо в госпиталь, прямо к этому военному немецкому врачу. Я кричу. Он говорит - в лазарет! На месяц в лазарет, в немецкий госпиталь положил, немецкий врач положил. Потом уже, когда уже продержал месяц, так же как у нас сейчас, дал назначение работать в шлаке. После уже, после уже госпиталя, опять на этой проверке… вот уж он на меня, с такой ненавистью, ох, ты, дескать, меня обманывал, вот скотина, вот так, смотрим друг на друга. Так что вот, эта рука меня и спасла! А там было, расстреляли бы где-нибудь или закололи бы штыком и все. Потому что докажи, что я вообще какой инвалид - и не докажешь, потому что все на месте, все нормально, а вот голова дурная…

А.Д.: Вы помните Антоненко и Бринько?

К.Г.: А как же! Они хотя и не нашей эскадрильи были, но веселые, дружные.

А.Д.: Характер какой был? Как себя вели?

К.Г.: Да мы тогда все были одинаковые, все мы были веселые, все были дружные, все были более-менее нормальные.

А.Д.: А о Семенове можете что-нибудь рассказать?

К.Г.: Семенов? Ну, он семейный был. И у него сколько, двое детей, по-моему, было. Вот. Ну, все хорошо было, мы обращалися хорошо, вежливо, так что, плохого ничего не могу сказать. Правда, как в семье, не знаю, ничего не могу сказать, не был.

Дата добавления: 2015-09-06