К. Ясперс. Преобразование мира бытия человека осуществляется под влиянием теоретического и

Преобразование мира бытия человека осуществляется под влиянием теоретического и практического опыта, в силу чего организовывается и рационализируется действительность. Теоретическое знание не копирует существующий мир реальности, а выступает новым этапом деятельности, являющейся способом ее объективации. То, что создано непосредственной человеческой деятельностью, откристаллизованное практикой и общением, и является культурой. В этом плане деньги — один из бесконечного ряда созданных человеком объектов культурной реальности, одна из «вещей как товаров» предмет культуры. Уже первый анализ роли денег показывает, что «они органично вписываются в основные концепции культуры»⁶. В этом смысле деньги во взаимодействии с культурой несут в себе ее опыт. Как и культура, деньги выступают совокупной способностью субъекта к многогранному функционированию, осуществляемого по объективным законам природы и социально-экономической жизни. Культура есть условие гармонического согласования «человеческого» в природе и «природного» в человеке, что опредмечивается в конкретно-исторических стилях духовно-практической деятельности, аккумулируется в самосознании человека и осуществляется в виде «механизмов» ее самореализации и самоопределения.

Данное обстоятельство имеет непосредственное отношение к деньгам, благодаря которым происходит самоосуществление индивида в культуре. Анализируя «дух капитализма», М. Вебер показывает роль денег в станов­лении новой социокультурной реальности как процесс созидания нового человека. Повсюду, где государственные учреждения нуждались в денежных средствах, появлялся заимодавец — так было в Вавилоне, Элладе, Индии, Китае и Риме. Он финансировал войны, морской разбой, всевозможные поставки и строительство при освоении заморских стран, выступал в качестве колонизатора, плантатора, получал на откуп должности и налоги, финан­сировал вождей партий, выступал в качестве «спекулянта» во всевозможных денежных операциях. Представители такого рода — предприниматели (ка­питалистические авантюристы), существовали во всем мире. Но в «чисто экономическом аспекте главной проблемой всемирной истории культуры является... возникновение буржуазного промышленного капитализма с его рациональной организацией свободного труда, а в культурно-историческом аспекте — возникновение западной буржуазии во всем ее своеобразии»⁷.

Следовательно, нового типа человека, уже иной культуры. Наиболее сущест­венной особенностью культуры капиталистического предпринимательства (наряду с другими) является калькуляция, определяющая меру труда, затрат, обмена, пользы, прибыли. Деньги и есть мерой этого обмена, определя­ющей форму бытия культуры, а в ней — самореализацию человека. Если в культуре действительность выступает в качестве социально сформированной реальности, как результат духовно-познавательного творчества, то деньги представляют сферу опредмечивания человеческих сущностных сил.

Культура, будучи миром исторического опыта и человеческой деятель­ности, выступает сферой опредмечивания и распредмечивания символи­ческого опыта человечества. Деньги, как символ состояний жизнедеятель­ности человека и его сознания, есть тем объектом культурного бытия, который не только выражает смысловую информацию о человеческой деятельности и образах жизни. Однако деньги и сами обладают способностью к порож­дению смыслов и символов. Все потому, что они вписаны в некий куль­турный контекст, определяющий их влияние на формирование поведен­ческих ориентации человека. Например, X. Ортега-и-Гассет, описывая новую культурную ситуацию, возникшую в Европе в XX веке благодаря развитию капитализма, считает основным ее показателем порождение нового человека. Этот период он называет «восстанием масс», в корне меня­ющем мир культуры, а вместе с ним — цивилизационные ориентиры чело­века, в частности, на все больший рост богатства, на всевластие денег. Возникает эпоха «человека массы» — эпоха всеобщего нивелирования, которому подлежит все, начиная от одежды и заканчивая половыми различиями. Наряду с этим в глаза бросается всеобщая стадность. «Но это не значит, что повышается культурный уровень, в обществе потребления налицо дивергенция разума и культуры. Научный и технический разум служит бескультурью. Наступает господство «среднего человека», «зауряд­ных посредственностей», «человека массы». Массовый человек вовсе не глуп, наоборот, его интеллектуальные способности и возможности несравненно шире, чем когда-либо. Но этот заурядный человек претендует на незаурядность, утверждает свое право на пошлость, и вместе с этим — на отрицание культуры⁸. Определяющим мотивом «масс», утверждающим «тиранию интеллектуальной пошлости», являются деньги. Именно они обезличивают новую культуру, делают ее доступной для всех. Следовательно, возникает та культурная реальность, в которой «человек массы» опреде­ляется «мерными» ограничениями денег. Тем самым данное обстоятельство говорит об укоренении в жизни культуры фактора экономизма, утвержда­ющего приоритет новой культуры — рационально-денежной.

В контексте анализа возможностей классификации объектов культуры в их отношении к предметному бытию продуктов природы или социума отметим, что к культурной сфере принадлежит все, произведенное чело­веком. Но с нормативной точки зрения, то есть классификации культурных достижений, далеко не все продукты человеческой деятельности консти-

туируются в составе культуры⁹. Например, альтернативной по отношению к культуре есть попытка некоторых исследователей отождествить человека с «машинным» началом самоорганизующихся кибернетических систем, а все то, что не вмещается в регулярность электронного поведения, «вынести» за скобки как ненужную лирику. Данный подход совпадает с предметностью «культуры экономизма», определяющей человека в качестве момента общего хозяйственного организма, ставящего вместо культуры как формы самореализации человека деньги — как меру ограничения этого самоопре­деления. «Экономизм — это когда через призму рентабельности рассматри­вается практически все, что существует, и экономика из системообразу­ющего фактора превращается в систему в целом. Экономизм — социально институциализированный эгоизм»¹⁰. В результате культура, духовность вытесняется на периферию жизни, в филантропию, а от обозначающих ее слов остаются пустые оболочки. Поэтому так важно определить значение денег в реальности новой, экономической культуры, которая, невзирая на целый ряд несоответствующих традиционным дефинициям, тем не менее является культурой. «Человек массы» — это не случайный попутчик, это не временное явление, а наша конкретная жизнь, которую невозможно избежать каким-либо способом. В качестве своеобразной «машинно-чело­веческой системы» он демонстрирует исконную способность разума вопло­щаться в предметности социальных деяний, включая культурные модели, измеряемые деньгами или иными показателями жизненного успеха.

Многовекторность категорий «культура» в разнообразии ее функций (как и у денег) не подлежит одномерной детерминации. То, что мы понимаем под словом «культура», выступает единым синкретическим, непрерывным процессом, одновременно протекаемом в разных социохозяйственных структурах. Состав ее «динамической» массы постоянно изменяется, как и массы денег в экономической реальности¹¹. В этом случае различные по-своему внешнему проявлению объекты человеческого бытия — искус­ство, деньги, наука, производство и пр. есть явления культуры, имеющие общий знаменатель — деятельность. В качестве «сигналов» больших чело­веческих смыслов знаковые системы культуры образуют «деньги и денежное обращение, стереотипы социального поведения (обрядности и ритуалов), эмб­лематику наград и должных отличий, национальные особенности быта и традиционных форм производства, не говоря уже о ценностях искусства и феномене книжности как формы опредмечивания социальной памяти»¹². Тождественность и общность смыслов денег и культуры в структурно-содержательном плане требует рассмотрения проявлений развития куль­туры в общих стратегических направлениях.

Феномен культуры представляет два основных значения: во-первых, как жизнетворческий компонент социального бытия человека и, во-вто­рых, как деятельное развитие культурно-духовного начала. Последнее дает возможность определить культуру в качестве «социальной терапии», то есть специфического средства, позволяющего избавиться от бремени

аморализма эмпирической жизни. Деньги традиционно принадлежат к пер­вому смысловому ряду, поскольку возникают в процессе превращения объективной действительности в средство удовлетворения потребностей человека, став результатом «обработки» живой природы. Но во втором измерении, включающем в себя воспитание, образование, разум, духов­ность и т. д., деньги играют роль «динамической силы», обеспечивающей движение жизни конкретного человека в направлении достижения определенного жизненного смысла. Эти два компонента, два измерения в своей взаимосвязи составляют систему, без придерживания единства которой культура становится неполноценной, депрессивной. Например, культура наших дней, в силу обремененности экономизмом, монетаризмом, глобализмом несет в себе «тяжелый долг» перед современным и особенно — будущим человеком. «Индустриальное производство, создавшее рынок труда и потребления, развивает потребности, создает человека нового типа и конструирует массы населения в городах, отрывая их от привычной им традиционной культуры. Создается слой людей, который не успевает «окультуриться» и не соответствует сложной цивилизации»¹³. Возникает феномен «массового сознания», в котором ключевые смыслы культуры, содержащиеся в искусстве, науке, вере (красота, истина, мудрость), в ней не действует. Уже сегодня существует ряд теоретических попыток опреде­лить культуру через идеалы этого сознания, в которой доминиру­ющее положение занимает техника, экономика, потребление, обладание и т. п. Однако весь опыт культуры в классическом ее понимании — это опыт преимущества человека над собой. Но действительно ли тип «homo economicus» есть что-то более существенное, чем культурная реальность?

Дуализм культурного бытия

Взаимосвязь жизненно-бытового и культурно-духовного компонен­тов обусловливает «бинарный» характер европейской культуры, что находит свое выражение в постоянной изменчивости ее исторических позиций: подъем — упадок, расцвет — декаданс, ренессанс — барокко, классицизм — романтизм и т. д. На смену «высокой» культуре полисной Греции приходит «упаднический» эллинизм, «низкое» Средневековье сменяет «высокое» Воз­рождение, на смену которому приходит чрезмерное, многословное барокко и рококо и так до наших дней. Эта «бинарность» сказывается на противо­речивости нового типа человека. «Массовый человек» X. Ортеги-и-Гас-сета с удовольствием пользуется техническими устройствами, автомо­билями и другими результатами современной цивилизации, но абсолютно безразличен к культурным, этическим и социальным законам и нормам,

на которых основана эта цивилизация¹⁴. Вместе с этим осуществляется изменение понимания смысла сущности денег, ведь они выступают «зеркалом», отражающим культурные преобразования. Начиная с эпохи капитализма, они есть средством утверждения его «духа». Следовательно, перевес первой или второй «компоненты» в развитии хозяйства как способа бытия человека обусловливает определенную детерминацию чередования культурных эпох. Данные процессы согласовываются с науч­ными и философскими концепциями, произведениями искусства, социопо-литическими структурами, мировоззренческими установками. Определяющее влияние культурной компоненты на становление хозяйства рассматривают М. Вебер и В. Зомбарт, которые выделяют практическую и историческую роль религии (протестантский и католический модернизм) с точки зрения «их влияния на самую главную ценность современной эпохи — западно­европейский капитализм»¹''. Вместе с ним происходит становление «духа монетаризма», но пока «скрытого» в рамках традиционных представлений, не признающих денег в качестве духовно-культурного фактора.

В качестве хозяйственной реальности деньги, без «которых нет эконо­мики»¹⁶, становятся смыслообразующим направлением культурных транс­формаций. Что в определенной мере обусловлено противоречивой сущностью самого человека как духовно-природного феномена. Он должен постоянно «разрываться» между «тварной» (Г. Сковорода) и «космической» (В. Соло­вьев) ипостасями. Но и духовная основа так же во многом противоречива и неоднозначна. В частности, это хорошо просматривается в невозможности смирения с тем, что «человек в познании выражает внечеловеческие инстан­ции разума и способен отвлечься от своей земной недостоверности (что, собственно, и предполагает стандартная модель научного знания). Как можно предполагать нейтральность познания к основной проблеме человеческого бытия, проблеме осознания его конечности? Как можно строить картину духовного взаимодействия человека с действительностью, полагая, что вопли Иова и слезы Иеремии, которые "тяжелее всего песка морского", ничего не значат в сравнении с объективной необходимостью?»¹⁷. В силу данной противоречивости от содержания и направленности личностного духовно-культурологического бытия зависит решение проблемы бинар­ное™ (дуальности): способен ли человек «окультурить» свою «тварную» природу, выйти за пределы предметности, или же, наоборот, он «обречен» на полную объективацию своего «бессмертного» Духа, сведения его до свойства внешней, «безразличной» к нему силы и вещи?¹⁸ Этот вопрос можно сфор­мулировать по-другому: какими факторами многогранной культурной жизни человека обусловлено формирование его или универсального, целостного, то есть духовно-ориентированного мировоззрения или, наряду с ним, «моне­тарного мировоззрения» (В. Коршунов)? Следовательно, и в первом, и во вто­ром случае деньги играют роль смыслообразующего фактора, но в различной мере определяющего «идеальные» и «материальные» ориентации индивида.

Во всякой перезрелой цивилизации есть некая «перенасы­щенность убылью». Инстинкты становятся более гибкими; удовольствия становятся все более разнообразными и уже не соответствуют их биологической функции; сладострастие становится самоцелью, продление его — искусством, улов­ки с оргазмом — техническим приемом, сексуальность — наукой. Вот так индивид обманывает биологический вид; его кровь слишком холодна, чтобы кружить голову; эту кровь охладили и лишили силы идеи, это рациональная кровь.

Дата добавления: 2015-08-21