Ю. Осипов

Предметом философии денег являются не вообще деньги, а деньги, взятые в определенном отношении — как метаденьги, которые надо еще извлечь из сложной хозяйственной реальности. Другими словами — абстрагировать их из всей хозяйственной среды, которая известна, которая учитывается, но которая не нужна для раскрытия денег как метаденег. И здесь без транс­цендентности не обойтись. Да и она не дает забыть о себе. Итак возникает ситуация, о которой Г. Ршкерт говорил: «Мы к предмету познания, который является трансцендентным бытием, узнаваемым благодаря необходимости в суждении, принципиально иначе относимся, чем трансцендентному бытию, которому должны соответствовать наши представления. Трансцендентное бытие проблематично, потому что всякое суждение несомненно только в той форме, в которой об этом бытии не высказывается больше ничего. Транс­цендентное долженствование, напротив, предохранено от всякого сомнения потому, что единственно несомненные суждения также implicite его при­знают. Этого никто оспаривать не может, кто допускает, что истина может содержаться только в суждениях, и что логический смысл процесса суж­дения не только процесс представления, но и процесс утверждения или отрицания, т. е. признание долженствования. Трансцендентное долженст­вование неотделимо от понятия истины»¹⁴.

Неопределенность реальности, знания о ней, процесса познания, самого «познавательного организма» — давно уже общепризнанный факт. Избе­жать неопределенности нельзя, ее нужно признавать и оперировать ею. Познание — не одно «снижение» неопределенности, а и взаимодействие с ней, а при случае и ее «возвышение», в чем и заключается постоянное обращение к трансцендентности, присутствующей в реальности. В этом и состоит способ познания денег, включенных в трансцендентную реаль­ность и сами, в силу своей бесконечной неопределенности, ею являющуюся — как метасмысл. До них надо дойти посредством философских размышлений, ибо метасмысл не лежит на поверхности, не является непосредственно, не проникает прямо в познавательные механизмы. Подход к метасмыслам

предлагает одновременное погружение и в сложную реальность, и в не менее нч сложный когнитивный процесс¹⁵. Только в ходе такого «погружения» можно

что-то узнать о деньгах, раскрыть одну из их многочисленных сторон, постоянен но меняющихся в силу своей неопределенности. Чем больше таких подходов,
А тем больше возможностей познания денег, выявление их определенности.
Отсюда понятны трудности определения денег, возникающие в процессе

познания их в качестве объекта социоэкономической реальности. Деньги —

не только для ума, но и для души. Бытие неуловимо для дефиниций, для слов. Слова нужны, но они все же относительны и недостаточны. «Какие можно найти слова, чтобы дать окончательное определение денег? Более важным является проникновение в «засловье», и активно пользуясь словами,можно видеть и узнать то, что словами особенно и не передать. Трансцен­дентность не для слов. Между познающим умом и трансцендентностью приходится ставить необходимое слово, но этого мало: надо входить в бес­словесный, а лучше сказать, за-словесный, контакт с трансцендентностью, в котором, возможно, больше уже сердца, чем ума»¹⁶. Отсутствие «дружбы» с трансцендентностью ставит мыслителя в довольно затруднительное по­ложение, особенно, если мы говорим о познании метасмыслов бытия, к которым относятся и деньги. Трансцендентное познание обходится без дефи­ниций, зато опирается на многосмысловое восприятие предмета.

Познание — это не выучивание, а понимание, для которого требуется размышление, сопряженное с переживанием — собственным и самостоя­тельным. Если оно отсутствует, то довольно трудно достигнуть знания о предмете — деньгах. Они все равно есть, они работают, делают свое дело, но, не обладая возможностью трансцендентного проникновения, можно оказаться игрушкой в их руках. И все потому, что человек хочет ясных дефиниций, хочет увидеть предмет во всей полноте, предпочитая жить хотя и в ограниченном мире, но зато совершенно открытом. Но ведь бытие вокруг иное — трансцендентное, и познание должно быть адекватным ему, как и понимание¹⁷. Величайшая мудрость познающего субъекта — не наставать на окончательной ясности и четкости предмета. Чем больше человек соприкасается с деньгами, тем больше его не удовлетворяют те их определения, содержащиеся в учебниках, хрестоматийных произведениях, энциклопедиях, монографиях.

Теория познания, по мнению Г. Риккерта, останется в первую очередь трансцендентной, если мы будем решать проблемы бытия в пространственно-временном измерении. Трансцендентное всегда проблематично; о трансцен­дентном «можно говорить только то, чем оно не может быть, если оно не долж­но перестать быть трансцендентным, и вследствие этого вопрос о его существо­вании должен потерять свой смысл»¹⁸. Пока над понятием трансцендентного подразумевают только понятие бытия, назначение которого быть содержа­нием сознания отрицается, это понятие свободно от противоречия. Метасмысл денег в том, что они всегда пребывают в сфере переживаний. Состоятельность философской системы в том, что она выступает не меха-

нистическои схемой, а как переживающая трансцендещил представляющего ее мыслителя. Философская целостность — не поверхностно-механисти­ческая, характерная для точных системных решений, а внутренняя, скрытая, глубинная, а главное — открытая. Это целостность не механической системы, а жизни, формальной систематизации не подлежащей¹⁹. Деньги — это неотъемлемая часть жизни. Как и жизнь, деньги не замыкаются на закон­ченных «интеллект-сооружениях». Поэтому их познание предполагает тот философский подход, в котором реализуется трансцендентность, меняютцаяся сложность, где «неохватываемая широта, где недостигаемая глубина, где великая и таинственная непостижимость, обладающая параметром жизни в ее философском смысле»²⁰. Только так можно выбрать наиболее верный путь в познании глубинной сущности денег.

Иррациональный смысл денежных интенций

Хозяйство человека представляет собой сложное образование. Многие его стороны невозможно познать только рациональным способом. Что является его истоком: разум, инстинкты, интуиция, аналитический расчет, логика суждений или неукротимая жизненная энергия? То же можно сказать и о деньгах. Они — не только сфера сознательных действий и расчетов, но и сфера бессознательного, иррационального. Ведь деньги — это стихия, воля, жизненный порыв, свобода, переживания, душа, сердце — все то, что делает их «штучкой» трансцендентной» (Ю. Осипов). И в этом их значении для них в определенной мере приемлемы не эмпирические, не рациональные, а иррациональные методы и способы их познания.

Для решения столь сложной проблемы необходимо определиться с содер­жанием понятия «иррациональное», учитывая специфику сферы «бессозна­тельного», к которой оно принадлежит. С точки зрения здравого смысла, бессознательное — это психическое состояние, процессы, операции, их сово­купность, которые не осознаются субъектом, но в то же время оказывают действие на его поведение²¹.

По вопросу о природе, особенностях бессознательного нет единого мнения. Существует позиция, согласно которой в бессознательном «мы на деле опе­рируем различением внутри самого сознания двух родов явлений: 1) явлений, сознанием и волей контролируемых и развертываемых (и в этом смысле идеал-конструктивных), и 2) явлений и связей, хотя и действующих в самом сознании, но неявных по отношению к нему и им не контролируемых (и в этом смысле не контролируемых субъектом и вообще бессубъектных)»²². Эти явления следует рассматривать как зашифрованные сообщения, имеющие сознательную природу. Данной позиции противостоит подход, разработанный

в «философии жизни» (А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, 3. Фрейд, В. Дильтей, А. Бергсон). В нем абсолютизируется роль бессознательного, что позволило выделить иррациональное как способ познания, не менее существенный, как и рациональный.

Необходимость иррационального обусловлена самой природой денег, которая не может быть до конца раскрытой и смоделированной. Они — как нерв жизни, жизненный импульс, наполненный живой энергией иррацио­нального. В отличие от рационального, которое всегда «прозрачно», прони­цаемо, а потому его можно выразить рациональными средствами, то есть понятийно, вербально, способно быть воспринято другими субъектами, иррациональное само-по-себе непознаваемо.

Познание денег происходит в том и другом аспектах. Рациональное познание открывает деньги как объект хозяйственной и экономической реальности, а дальше происходит исследование их функциональной деятель­ности, взаимосвязей, количественные и качественные характеристики и т. д. В результате они становятся как бы «проницаемы», и знание о них — ком­муникабельным. Это значение способно быть передаваемо другим людям (субъектам), способно быть воспринято всеми. Сам мир денег, в котором они являются, рационален, ибо в нем с жесткой необходимостью действует закон достаточного основания, причинно-следственные связи, в нем на первое место ставится логика деятельности. Этот мир измерен, в нем все четко каль­кулировано, и каждый действующий индивид этого мира знает, что «Боливар не вынесет двоих». Поэтому деньги в этом мире — формы существования субъекта, которые он в процессе познания «накидывает» на познаваемые объекты, сами являются познаваемым объектом. Мир денег — реален, и он открывается рациональному познанию, в свою очередь открывающему деньги в их абстрактной всеобщности и конкретных проявлениях.

Вместе с тем деньги, как и окружающий мир, иррациональны. «В том-то и дело, что вокруг нас полно и в самой природе непосредственно идеального, во всяком случае нематериального... В живой природе есть нечто, что нельзя трактовать как собственно материальное, что можно рассматривать как хотя бы нематериальное»²³. Предполагая наличие некоей идеальной силы, о трансцендентном измерении которой мы уже говорили, следует пере­вести ее с плоскость бессознательно, то есть иррационального познания. В рамках феноменального мира капитал предстает как деньги, приносящие деньги. Но есть еще мир ноуменальный, мир глубин бессознательного, где логика не всегда применима и не всегда, действуя, приносит деньги. Здесь и надо выявить иррациональную природу познавательного отношения к миру.

Ищите — и обрящете! Сегодня нет, завтра нет, послезавтра — миллион! Э! У меня опыт. Успокойтесь по поводу денег! Вот поедем на Боковеньку, там есть деньги, там есть сила денег, верьте, что достанем. Мне само провидение указывает этот

путь... Приметы такие: скала, копыл так и копыл так, а посре­дине каменная фигура... не я буду!»

И. Карпенко-Карый («Сто тысяч»)

Иррациональное (несознательное, неразумное, не достижимое для по­нимания) имеет два смысла. В первом смысле иррациональное таково, что вполне может быть рационализртровано (так скульптор из бесформенной глыбы мрамора высекает прекрасную скульптуру). Практически это есть объект познания, который предстает как искомое, неизвестное, непознанное. Таким объектом есть деньги для начинающего их изучать экономиста, финансиста, бизнесмена. В процессе познания субъект превращает его в логически выраженное всеобщее знание. Это иррациональное иногда в философской литературе называют «нерациональным»; его можно обозна­чить и как «еще-не-рациональное». Взаимосвязь рационального и иррацио­нального как еще-не-рационального достаточно ясна. Субъект познания стоит перед проблемой, которая поначалу скрыта от него под «флером» ирра­ционального. Используя имеющиеся в его арсенале средства познания, он овладевает непознанным, превращая в познанное. Еще-не-рациональное становится рациональным, то есть абстрактным, логически и понятийно выраженным познанным объектом²'¹. Так, деньги, рассматриваемые сами по себе, превращаются из непосредственного представителя стоимости в ее некую массу, ее количество.

Наличие рационального знания признается как рационалистами, так и иррационалистами. Ни один интуитивист, экзистенциалист, волюнтарист не может отрицать существующего в экономической теории знания о деньгах. Отрицание иррационального привело бы к самым неожданным последст­виям — возникновению абсолютной разобщенности людей, не имеющих никаких точек соприкосновения в духовной и материальной деятельности, к анархии и хаосу. Но отношение рационализма и иррационализма к рацио­нальному знанию совершенно различно. Рационалист убежден, что, получив рациональное знание о предмете, он тем самым показал его подлинную сущность. Примерно так полагают экономисты, предлагая различного рода определения денег, выходя из определений и законов существующей социо-экономической реальности. Иное дело в иррационализме. Иррационалист заявляет, что рациональное знание не дает и в принципе не способно дать знание сущности предмета в целом, оно «скользит» по поверхности и служит исключительно для целей ориентации человека в окружающей среде. Абстрактное знание — только поводырь в мире, знакомом ему исключи­тельно в самых приблизительных чертах, как, например, специфическая субстанция экономики — стоимость. «Эта субстанция особого рода, она не то что не овеществлена, не то что материальна, но и... кто ж знает, из чего состоит эта субстанция, разве лишь из духа? И действительно, мы не можем ничего удовлетворительного сказать о субстанции, той субстанции, которую мы называем стоимостью. То, что стоимость сама есть субстанция — для

всего в экономике, мы это знаем и утверждаем, а вот относительно субстанции самой стоимости... Тут — молчок, сказать нам нечего»²⁵. Следовательно, рациональное знание возможно лишь относительно мира явлений, вещь сама по себе ему недоступна. Другими словами, анализ денежных потоков и выявление причин изменения конъюнктуры на денежном рынке никак не достаточно для того, чтобы проникнуть в «тайну» денег, понять их природу и роль в жизни общества и каждого отдельного человека.

Второй смысл иррационального состоит в том, что это иррациональное признается в его абсолютном значении — иррационалъное-само-по-себе: то, что в принципе не познаваемо никем и никогда. Для А. Шопенгауэра таким иррациональным является «воля», для Ф. Ницше — «воля к власти», для 3. Фрейда — «либидо», для А. Бергсона -— «интуиция», для К. Ясперса — «коммуникация», для Ж. -П. Сартра — «свобода» и т. д. Все эти формы про­явления иррационального объединяет некое влечение, порыв, в них субъект и объект есть одно, единое.

Здесь пути рационалиста и иррационалиста расходятся. Взаимозависи­мость рационального и иррационального как еще-не-рационального уступает место противоборству рационального и иррационалъного-самого-по-себе. Начинается это противоборство с прямо противоположного толко­вания роли и места разума в познании. В иррационализме разум, который дает рациональное знание о феноменальном мире, признается бесполезным, беспомощным для познания, «высшее апелляционное судилище» (А. Шопен­гауэр). Следовательно, началом человека и бытия является иррациональная, то есть не познаваемая, не постигаемая сила (воля, интуиция, экзистенция, свобода и пр.), ускользающие от рационального познания. Однако глубокий мыслитель не может просто остановиться перед непостияшмым и всю страсть души отдает стремлению — не познать, но предельно близко подойти к тайне бытия. Платон, Къеркегор, Шопенгауэр, Хайдеггер — философы, для которых иррациональное в бытии было тревожной, мучающей их загад­кой, не дающей им ни минуты покоя еще и потому, что сама философия для них — не ученое занятие, но именно любовь к мудрости, заноза в сердце, боль души²⁶. В качестве иррационального деньги и выступают такой силой, болью души, «занозой», которая обусловливает постоянный вопрос о прояв­лении сущности своего «Я» в мире. На рациональном уровне с деньгами все понятно, они получают достаточно объяснений и аргументов, чтобы найти им подлежащее место — в хозяйстве, общественной и индивидуальной жизни и пр. Но остается то невысказуемое знание о них, предчувствие их мощи и силы, ожидания осуществления мечты и надежды, возможности реализации самых сокровенных желаний.

Смысл иррационального в познании денег состоит в том, что отправной точкой в их рассмотрении выступает человеческое «Я», то есть индивидуаль­ная психика конкретного индивида. Психическое «Я» состоит не только и не столько из априорной рациональности (как считал И. Кант), а является непосредственной чувственностью, которая алогична, иррациональна и может

быть схвачена средствами чувственной интуиции. Из этого положения вы­водят свои иррационалистические учения два философских течения — философия жизни и экзистенциализм. Автор первого — А. Шопенгауэр стремится доказать, что суть бытия доступна человеку, но не в форме знания, а в форме интуитивного чувствования своего собственного «Я». Главное внимание он сосредоточивает на том, чтобы полнее обозначить содержание сути бытия, под которой понимается воля (в первую очередь человеческого «Я»). Воля — это непрерывный динамический процесс, непосредственно связанный с человеческим телом и интуитивно ощущаемый нашим «Я». Иначе говоря, воля есть некая энергетическая актуальность, и как таковая она характерна не только для человеческого тела, но и для любого другого существующего в мире телесного образования. Взятая сама по себе чистая энергетика есть мировая воля как таковая. Она способна объективироваться в бесконечное множество различных форм, из которых человеческая воля является одной из них²⁷.

Мир как целое есть, прежде всего, проявление воли, познание же — это одна из функций проявления человеческой воли. Деньги непосредственно «вплетены» в логику бытия мира жизни человека, и в этом смысле есть проявление той воли (энергии), определяющей ее развитие. Познавая мир социального бытия, человек с необходимостью сталкивается с деньгами, выполняющими функциональную роль по реализации той или иной конкрет­ной индивидуальной воли. Особенность этой функциональной роли заклю­чается в том, что посредством ее мир денег является человеческому созна­нию в виде представлений как априорной системы логических структур. Они опредмечиваются в конкретные экономические формы, схемы, знания, законы, категории. Однако логика — лишь внешние проявление человечес­кой воли, которая по своей природе не априорна, а апостериорна. Воля — сущность бытия, представление — внешняя форма проявления воли. Волевое стремление к обладанию деньгами является энергией, благодаря которой существующие представления оформляются в определенный образ — богатство, власть, покой, свободу, нирвану и пр. Воля — непрерывно динамична, представления — статичны, что и позволяет постоянно менять образы денег в сознании, по мере волевых усилий по их познанию и достижению.

Безусловная заслуга А. Шопенгауэра в том, что он зафиксировал две противоположные стороны бытия: энергетическую и структурную, показав зависимость структурности от энергетики, что немаловажно в мировоз­зренческом смысле²⁸. Человек, взявший на вооружение энергию воли, устремленный к реализации своих замыслов, в частности, в приобретении денег, преодолевает существующие структуры социальных отношений, определяющих именно такой путь получения богатства. Воля побуждает искать иные пути, новые способы, активизировать силы в направлении, являющемся главным по утверждению своего «Я». Такая мировоззренческая установка позволяет игнорировать существующие рациональные способы познания реальности и самопознания, что способствует достижению более

быстрого успеха. Вместе с тем нельзя забывать, что энергетика и структур­ность образуют неразрывное единство целостного бытия. В гносеологическом отношении энергетико-структурная целостность мира хозяйства и мира денег может познаваться только посредством единства рациональных и интуитивных методов. Влагодаря этому успех в реализации «Я» будет более полным и стабильным. Хотя воля как энергия — это один из важней­ших факторов познания, которое в своей сущности есть понимание.

Несколько иную трактовку иррационального предлагает С. Къеркегор. Исходя из критической оценки рационалистической философии Г.В.Ф. Ге­геля, он приходит к выводу о том, что понятие, логика, мысль, если даже они диалектичны, — неподвижны, устойчивы и в своей совокупности обра­зуют внешнюю структурность бытия. Однако его суть — это чувственная динамичность, энергетическая импульсивность единичного, иначе говоря, она есть абсолютная изменчивость, относящаяся не к логике, а к чувствам²⁹. Особенностью философии С. Къеркегора есть акцент на индивидуальном сознании человека, его «Я». В нем вычленяется, с одной стороны, сугубо личностный момент, проявляющийся в актах веры, и, с другой — безликое общественно-этическое знание, фиксируемое в логических структурах. Тем самым его философия приобретает субъективистский характер, что формирует несколько иное отношение к деньгам, чем в волюнтаризме. Путь индивидуального восхождения от эстетического через этическое к вере по разному распределяет энергетические усилия человека: чем дальше от эти­ческого и ближе к вере, тем больше деньги теряют свою привлекательность.

Однако в определении «Я» С. Къеркегор пошел дальше А. Шопенгауэра. Он вскрывает внутренний механизм проявления «Я» как чувственной измен­чивости в диалектике отношения его противоположных сторон — веры и знания. Отвергая диалектику как логику, философ признает ее как интуи­тивный способ овладения человеком высшей страстью — верой в Бога. Отсюда — энергетическая интерпретация в понимании диалектического процесса. Его суть заключается в импульсивном энергетическом акте, «прыжке» от одного состояния к другому. Мгновение — это и есть форма выражения «прыжка». Энергетическая трактовка определяет содержание главного понятия его философии — экзистенции. Дух — это экзистенция как сознательный поток психических переживаний. Эмоциональная сфера, объективируясь в сознательные акты, трансформируется в субъек­тивные переживания и образует тот самый дух, который обусловливает синтез души и тела³⁰. В отношении к деньгам это проявляется в виде спо­собности их переживания, которые оформляются в непрерывный поток осознанных эмоций, что позволяет их чувствовать, не разделять с эстети­ческой и этическими стадиями человеческого бытия. Здесь деньги высту­пают в виде необходимого знания. Они структурны, что ставит задачу их преодоления посредством энергетики экзистенции. Энергетика алогична, страстна, личностна; структурность — логична, бесстрастна, безлика. Энерге­тика — вечна, динамична; структурность — переходяща и статична. Человек,

пребывающий в процессе постоянного самостановления, активизирует свое «Я» через динамичность энергетических усилий по достижению высших смыслов бытия. Деньги — только момент в этом процессе, и знание о них, получаемое посредством познания, позволяет более осознанно представить личностное «Я» в вечном потоке жизни, состоящем из «прыжков» — озаре­ний. Тем самым философия С. Къеркегора демонстрирует мысль о том, что сознание человека есть единство энергетического (экзистенции) и струк­турного (знания). Только через отношение этих противоположных сторон сознание может быть понято как целостный феномен. Благодаря этому в познании реальности и ее феноменов, в том числе и денег, открываются новые возможности, актуализированные посредством включения энергии «Я» в их развитие и существование.

Философские идеи А. Шопенгауэра получили развитие в творчестве Ф. Ницше, который указал на функциональную направленность процесса изменчивости как созидающей, творящей, жизнеутверждающей реальности. Жизненный процесс не просто совершается, а совершается направленно, утверждая волю к власти, иначе говоря, подвергая себя и других противо­борству; любая жизненная активность утверждает себя в мире. Воля к власти — это стремление к победе во всех сферах жизни — политике, искусстве, творчестве, и, конечно же, на экономическом поприще — успех в торговле, игре на бирже, преуспевание в денежных делах. Богатство и деньги — это власть, может быть, самая могущественная.

У философии В. Дильтея энергия воли трактуется как целостный субъек­тивный мир человека. Единство воли, ощущения и мысли есть не что иное, как единство энергетического (воли) и структурного (ощущения и мысли), образующее неразрывное единство духа как такового. Взаимодействуя, различные воли (к власти, богатству, славе), находясь в единстве с ощуще­нием и мыслью, представляют естественное состояние существования и про­явления человеческого духа, активность которого можно направлять в раз­личные сферы деятельности — социальную, экономическую, политическую, культурную. В гносеологическом отношении Дильтей указал на ограни­ченность рациональных методов в познании меняющейся действитель­ности. При помощи этих методов познается лишь ее структурная сторона, энергетическая же может быть схвачена только иррациональным способом (интуитивно)³¹.

Фортуна любит людей не слишком благоразумных, но зато отважных, таких, которые привыкли повторять: «Будь что будет». А мудрость делает людей робкими, и потому на каж­дом шагу видишь мудрецов, живущих в бедности, в голоде... К дуракам же плывут деньги, они держат в руках кормило государственного правления и вообще всячески процветают».

Дата добавления: 2015-08-21