Служебных правоотношений 3 страница. Кроме того, и сами запреты, перечисленные в ст

Кроме того, и сами запреты, перечисленные в ст. 17 Федерального закона "О государственной гражданской службе Российской Федерации", далеко не во всех случаях представляются обоснованными. Так, например, п. 10 указанной статьи запрещает гражданскому служащему допускать публичные высказывания, суждения и оценки, в том числе в средствах массовой информации, в отношении деятельности государственных органов, их руководителей, включая решения вышестоящего государственного органа либо государственного органа, в котором гражданский служащий замещает должность гражданской службы, если это не входит в его должностные обязанности. И это при всем том, что гласность и открытость государственной службы гражданскому обществу всегда провозглашались в качестве одной из ее основ. В Федеральной программе "Реформирование государственной службы Российской Федерации (2003 - 2005 годы)" в качестве одной из перспективных задач называлось обеспечение открытости государственной службы в интересах развития гражданского общества и укрепления государства. В частности, отмечалось, что государственная служба должна стать открытой и подконтрольной гражданскому обществу. В этой связи Федеральным законом "О системе государственной службы Российской Федерации" открытость государственной службы и ее доступность общественному контролю, объективное информирование общества о деятельности государственных служащих были провозглашены в качестве одного из основных принципов построения и функционирования системы государственной службы (ст. 3). Аналогичные нормы содержит и ст. 4 Федерального закона "О государственной гражданской службе Российской Федерации".

Совершенно очевидно, что одним из основных направлений принятого в 2004 г. Федерального закона "О государственной гражданской службе Российской Федерации" (как и одним из направлений реформирования государственной службы в целом) является расширение взаимосвязи и взаимовлияния гражданского общества и государства (в лице органов государственной власти). Ныне уже не действующий Федеральный закон "Об основах государственной службы Российской Федерации" также закреплял принцип "гласности в осуществлении государственной службы". Вместе с тем законодательством всегда устанавливались и границы открытости государственной службы гражданскому обществу. Так, тем же Законом "Об основах государственной службы Российской Федерации" закреплялась обязанность государственного служащего "хранить государственную и иную охраняемую законом тайну, а также не разглашать ставшие ему известными в связи с исполнением должностных обязанностей сведения, затрагивающие частную жизнь, честь и достоинство граждан". Естественно, что государственная служба строится на основе сочетания гласности и служебной конфиденциальности. При этом, как совершенно верно отмечают исследователи этой проблематики, "добиться сочетания этих противоречивых требований нелегко: все будет зависеть от общего прогресса на пути достижения большей гласности и от того, в какой мере удастся совместить операциональные нужды государственной службы со стремлением граждан к большей осведомленности" <1>.

--------------------------------

<1> Комментарий к Федеральному закону "Об основах государственной службы Российской Федерации" и законодательству о государственной службе зарубежных государств / Под ред. Л.А. Окунькова. М.: ИНФРА-М, 1998.

Как нам представляется, в указанном запрете публичных высказываний, суждений и оценок деятельности государственных органов и их руководителей явно просматривается линия, связанная с обеспечением корпоративных интересов государственной службы. Нужно сказать, что аналогичная норма ранее закреплялась Указом Президента РФ от 12 августа 2002 г. N 885 "Об утверждении общих принципов служебного поведения государственных служащих" <1>. Однако ее формулировка была несколько иной: "государственный служащий, сознавая свою ответственность перед государством, обществом и гражданами, призван воздерживаться от публичных высказываний, суждений и оценок в отношении деятельности государственных органов, их руководителей, если это не входит в его должностные (служебные) обязанности". Теперь же данная норма представляет собой не принцип служебного поведения, а прямой запрет, установленный федеральным законом, даже однократное нарушение которого может являться основанием для увольнения гражданского служащего. Как нам представляется, рассматриваемая норма прямо ущемляет закрепленное в ст. 29 Конституции РФ право на свободу мысли и слова.

--------------------------------

<1> Указ Президента РФ от 12 августа 2002 г. N 885 "Об утверждении общих принципов служебного поведения государственных служащих" // СЗ РФ. 2002. N 33. Ст. 3196; 2007. N 13. Ст. 1531.

Указанные положения ст. 29 Конституции РФ полностью соответствуют международным нормам и правилам. Так, ст. 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод гласит: "Каждый человек имеет право на свободу выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны государственных органов и независимо от государственных границ". Аналогичные положения закрепляются и ст. 19 Международного пакта о гражданских и политических правах. Разумеется, право на свободу слова не может быть абсолютным. Так, например, в соответствии со ст. 19 Международного пакта о гражданских и политических правах пользование свободой мнений налагает особые обязанности и особую ответственность и, следовательно, сопряжено с некоторыми ограничениями. Они касаются прав других лиц, их репутации, а также охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья и нравственности населения. Статья 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод также устанавливает, что осуществление свободы слова и мнения может быть сопряжено с формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые установлены законом и которые необходимы в демократическом обществе в интересах государственной безопасности, территориальной целостности или общественного спокойствия, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.

В этой связи можно вернуться к правовой позиции Конституционного Суда РФ, согласно которой специфика государственной службы Российской Федерации как профессиональной деятельности по обеспечению исполнения полномочий государственных органов предопределяет особый правовой статус государственных служащих в трудовых отношениях. Регламентируя правовое положение государственных служащих, порядок поступления на государственную службу и ее прохождения, государство вправе устанавливать в этой сфере и особые правила. Однако различия в правовом статусе лиц, принадлежащих к разным по условиям и роду деятельности категориям, согласуются с принципом равенства, закрепленным в ст. 19 (ч. ч. 1 и 2) Конституции Российской Федерации, только в том случае, когда они являются объективно оправданными, обоснованными и соответствуют конституционно значимым целям. Обоснованность или необоснованность таких ограничений, по мнению Конституционного Суда РФ, означает их соответствие или несоответствие цели и задачам государственной службы как специфической профессиональной деятельности.

Придерживаясь этой правовой позиции Конституционного Суда РФ, мы хотели бы напомнить, что одним из основополагающих принципов организации системы государственной службы в целом и гражданской службы в частности является ее открытость гражданскому обществу, доступность информации о государственной службе.

Схожая ситуация имеет место и с запретом, предусмотренным п. 9 ч. 1 ст. 17 Федерального закона "О государственной гражданской службе Российской Федерации", который запрещает гражданскому служащему разглашать,

во-первых, сведения, отнесенные в соответствии с федеральным законом к сведениям конфиденциального характера;

во вторых, служебную информацию.

Рассматривая вопрос об отказе лица, поступающего на гражданскую службу, или гражданского служащего от прохождения процедуры оформления допуска к сведениям, составляющим государственную и иную охраняемую федеральным законом тайну, мы уже отмечали неопределенность в российском законодательстве термина "служебная информация". Поскольку, исходя из содержания п. 9 ч. 1 ст. 17 Закона, служебная информация не относится к конфиденциальной информации, возникает вопрос: какие же сведения (если не конфиденциальные) могут быть в таком случае отнесены к служебной информации? Ответ, на наш взгляд, напрашивается только один - любые. То есть любая информация о деятельности государственного органа является закрытой и не подлежит разглашению. Соответствует ли это принципу доступности информации о государственной службе государственной? Вопрос, как представляется, риторический.

Поскольку же нарушение служащим запрета, предусмотренного п. 9 ч. 1 ст. 17 Закона, является императивным основанием его увольнения по п. 14 ч. 1 ст. 33 Закона, исходя из буквального толкования указанных выше норм, гражданского служащего можно уволить за разглашение любой информации о деятельности государственного органа, вплоть до сведений о режиме его работы и количестве сотрудников. Появится ли в такой ситуации у гражданских служащих желание отвечать даже на самые безобидные вопросы представителей СМИ, общественных организаций, наконец, просто граждан?

Здесь можно, кстати, вспомнить, что в соответствии со ст. 8 Федерального закона от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" не может быть ограничен доступ к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления (за исключением сведений, составляющих государственную или служебную тайну). Однако служебная информация, как мы уже установили, не является ни государственной, ни служебной тайной. Фактически запрет на разглашение служебной информации ставит глухой информационный барьер между гражданским обществом и гражданской службой, что вряд ли соответствует принципам демократического общества.

Исходя из этого, мы полагаем, что запреты, установленные п. п. 9 и 10 ч. 1 ст. 17 Федерального закона "О государственной гражданской службе Российской Федерации", не соответствует целям и задачам государственной службы, а потому являют собой ничем не оправданное ограничение конституционных прав и свобод человека и гражданина. Данные запреты преследуют не публичные, а корпоративные интересы, что не согласуется с задачами государственной службы.

Необходимо отметить, что практически все государства требуют от своих служащих проявления политической лояльности. Однако понятие "лояльность" (которую должны соблюдать государственные служащие) употребляется не в отношении корпоративных интересов или деятельности государственных органов, а применительно к основам конституционного строя государства.

На наш взгляд, в этом смысле гораздо более удачной была формулировка лояльности, предложенная в законопроекте кодекса поведения государственных служащих Российской Федерации. Согласно ст. 8 этого проекта лояльность как должный вид служебного поведения предполагает, что государственный служащий обязан исполнять свой служебный долг политически нейтрально, не пытаясь противодействовать проведению политики, законным решениям и мерам, принимаемым государственными органами, органами местного самоуправления.

Что же касается запрета на разглашение информации, то, по нашему мнению, для исправления ситуации в данном случае достаточно лишь подкорректировать норму, содержащуюся в п. 10 ч. 1 ст. 17 Федерального закона "О государственной гражданской службе Российской Федерации", исключив из нее упоминание о служебной информации, оставив, таким образом, лишь запрет на разглашение конфиденциальной информации о деятельности государственного органа. В результате будет соблюден баланс между необходимостью ограничения доступа к служебной информации конфиденциального характера и принципом информационной открытости государственной гражданской службы.

Еще больше вопросов вызывает такое основание для увольнения, как "невыполнение обязательств, связанных с гражданской службой" (п. 13 ч. 1 ст. 33). Нужно сказать, что понятие "обязательство" употребляется в Законе лишь единожды, а именно в п. 13 ч. 1 ст. 33 Закона. Семантически этот термин ближе всего к понятию "обязанности". В ранее действовавшем Федеральном законе "Об основах государственной службы Российской Федерации" в качестве специального основания увольнения государственного служащего называлось именно несоблюдение обязанностей и ограничений, установленных для государственного служащего (ст. 25). Понятие же "обязательство" более характерно для гражданско-правовых отношений.

Основные обязанности гражданского служащего закреплены в ст. 15 данного Закона. Указанная норма содержит перечень из 12 обязанностей, в числе которых: исполнение должностных обязанностей в соответствии с должностным регламентом, поручений соответствующих руководителей, соблюдение служебного распорядка государственного органа и т.п. Заметим, однако, что неисполнение или ненадлежащее исполнение гражданским служащим своих служебных обязанностей, по сути, представляет собой дисциплинарный проступок и соответственно влечет за собой применение дисциплинарного взыскания. Так, согласно ст. 57 того же Федерального закона "О государственной гражданской службе Российской Федерации", за совершение дисциплинарного проступка, то есть за неисполнение или ненадлежащее исполнение гражданским служащим по его вине возложенных на него должностных обязанностей, представитель нанимателя имеет право применить следующие дисциплинарные взыскания:

1) замечание;

2) выговор;

3) предупреждение о неполном должностном соответствии;

4) освобождение от замещаемой должности гражданской службы;

5) увольнение с гражданской службы по основаниям, установленным п. 2, подп. "а" - "г" п. 3, п. п. 5 и 6 ч. 1 ст. 37 названного Закона.

Таким образом, увольнение за совершение дисциплинарного проступка, коим является виновное неисполнение обязанностей гражданской службы, возможно только в случаях, прямо установленных Законом. Это вполне согласуется с устоявшейся в теории и практике концепцией увольнения как особой меры дисциплинарного взыскания. "Особым видом дисциплинарного взыскания является увольнение работника. В этом случае работодатель реализует свое право на прекращение договора при неисполнении другой стороной обязанностей по нему" <1>. Не случайно Пленум Верховного Суда РФ указал, что при применении дисциплинарного взыскания работодатель должен учитывать тяжесть дисциплинарного проступка, обстоятельства, при которых он был совершен, предшествующее поведение работника, его отношение к труду <2>. При этом работодатель должен представить доказательства не только совершения дисциплинарного проступка, но и того, что при наложении дисциплинарного взыскания соответствующие обстоятельства им были учтены. "Верховный Суд РФ считает, что обстоятельством, имеющим значение для правильного рассмотрения дел об оспаривании дисциплинарного взыскания или о восстановлении на работе и подлежащим доказыванию работодателем, является соблюдение им при применении к работнику дисциплинарного взыскания общих принципов юридической, а следовательно, и дисциплинарной ответственности, таких как справедливость, равенство, соразмерность, законность, вина, гуманизм (п. 53)" <3>.

--------------------------------

<1> Комментарий к Трудовому кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А.М. Куренной, С.П. Маврин, Е.Б. Хохлов. М.: Юристъ, 2005.

<2> Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17 марта 2004 г. N 2 "О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. N 6.

<3> Куренной А. Лоция в бурном море трудового права // ЭЖ-Юрист. 2004. N 14.

С учетом всего сказанного выше увольнение гражданского служащего за неисполнение или ненадлежащее исполнение своих служебных обязанностей, как нам представляется, возможно лишь по правилам, установленным ст. 37 Федерального закона "О государственной гражданской службе Российской Федерации". Указанная статья предусматривает возможность увольнения гражданского служащего за совершение следующих дисциплинарных проступков:

- неоднократного неисполнения гражданским служащим без уважительных причин должностных обязанностей, если он имеет дисциплинарное взыскание (п. 2 ч. 1 ст. 37);

- однократного грубого нарушения гражданским служащим должностных обязанностей (п. 3 ч. 1 ст. 37):

а) прогула (отсутствия на служебном месте без уважительных причин более четырех часов подряд в течение служебного дня);

б) появления на службе в состоянии алкогольного, наркотического или иного токсического опьянения;

в) разглашения сведений, составляющих государственную и иную охраняемую федеральным законом тайну, и служебной информации, ставших известными гражданскому служащему в связи с исполнением им должностных обязанностей;

г) совершения по месту службы хищения (в том числе мелкого) чужого имущества, растраты, умышленного уничтожения или повреждения такого имущества, установленных вступившим в законную силу приговором суда или постановлением органа, уполномоченного рассматривать дела об административных правонарушениях;

- принятия гражданским служащим, замещающим должность гражданской службы категории "руководители", необоснованного решения, повлекшего за собой нарушение сохранности имущества, неправомерное его использование или иное нанесение ущерба имуществу государственного органа (п. 5 ч. 1 ст. 37);

- однократного грубого нарушения гражданским служащим, замещающим должность гражданской службы категории "руководители", своих должностных обязанностей, повлекшего за собой причинение вреда государственному органу и (или) нарушение законодательства Российской Федерации (п. 6 ч. 1 ст. 37).

Вместе с тем действующая редакция п. 13 ч. 1 ст. 33 Федерального закона "О государственной гражданской службе" при своем буквальном прочтении может толковаться так, что гражданский служащий может быть уволен даже в случае однократного нарушения своих служебных обязанностей. Например, за опоздание, которое представляет собой нарушение служебного распорядка.

Между тем, помимо обязанностей, установленных ст. 15 Закона, ст. 18 содержит еще и требования к служебному поведению гражданского служащего. Несмотря на использованный в названии статьи термин "требования", сами ее формулировки не оставляют сомнения, что речь идет о дополнительных обязанностях гражданских служащих: "1. Гражданский служащий обязан:..." <1>. Указанные обязанности, по замыслу авторов Закона, носят этический, моральный характер, и само включение в законодательный акт этических норм уже подвергалось неоднозначным оценкам в литературе <2>. Однако, будучи закрепленными в Законе, причем в императивных формулировках, они, безусловно, должны расцениваться как требования обязательного характера.

--------------------------------

<1> Косвенным признаком этого также можно рассматривать то, что некоторые требования к служебному поведению просто-напросто совпадают с обязанностями, установленными для гражданских служащих, например п. 6 ч. 1 ст. 18 с п. 11 ч. 1 ст. 15 Закона.

КонсультантПлюс: примечание.

Комментарий к Федеральному закону "О государственной гражданской службе Российской Федерации" (под ред. С.Е. Чаннова, Э.Г. Липатова) включен в информационный банк согласно публикации - Юстицинформ, 2006.

<2> См., например: Комментарий к Федеральному закону "О государственной гражданской службе Российской Федерации" / Под ред. С.Е. Чаннова, Э.Г. Липатова. М.: Теис, 2005. С. 133 - 134.

В то же время, являясь по своей изначальной природе этическими нормами, они сформулированы крайне широко и расплывчато, в результате чего попытки применить за их несоблюдение п. 13 ч. 1 ст. 33 Федерального закона "О государственной гражданской службе" могут повлечь самые катастрофические последствия. Так, например, п. 12 ч. 1 ст. 18 Закона требует от служащего способствовать межнациональному и межконфессиональному согласию. Соответственно, если гражданский служащий не предпринимает активных действий по способствованию межнациональному и межконфессиональному согласию (вполне понятно, что значительная часть служащих даже теоретически не может это делать в рамках должностных полномочий), он может быть уволен с гражданской службы. Конечно, приведенный пример является не более чем доведением до абсурда указанных норм Закона, однако строго юридически такое толкование вполне возможно.

В связи со всем вышеизложенным нам представляется необходимым убрать из формулировки п. 13 ч. 1 ст. 33 слова "невыполнение обязательств, установленных настоящим Федеральным законом и другими федеральными законами".

Более того, по нашему мнению, нормы об увольнении гражданских служащих в случае несоблюдения ими ограничений, запретов и невыполнения обязательств, связанных с гражданской службой, вообще не должны носить строго императивный характер. В.А. Козбаненко, критикуя схожие положения еще старого Закона о государственной службе, совершенно справедливо, на наш взгляд, отмечал: "такая позиция законодателя ошибочна и требует пересмотра, потому что за отдельные нарушения гражданскими служащими установленных для них запретов достаточно применения мер дисциплинарного воздействия. Подобное правило, например, предусмотрено общевоинскими уставами Вооруженных Сил РФ для военнослужащих" <1>. С этим предложением можно согласиться, но с определенным уточнением: как представляется, не все из предусмотренных ст. ст. 16 и 17 ограничений и запретов равны по своей "тяжести". Есть среди них такие, за нарушение которых увольнение с гражданской службы действительно должно следовать автоматически. Так, например, в случае утраты гражданства Российской Федерации продолжение служебных отношений, по нашему мнению, недопустимо. Доступ только граждан Российской Федерации к государственной службе является одним из базовых положений Закона (ч. 1 ст. 3; ст. 13; ч. 1 ст. 21), и несоблюдение его нарушает не только данный Закон, но и конституционную норму о равном доступе граждан Российской Федерации к государственной службе (ч. 4 ст. 32 Конституции Российской Федерации). И тем более странно, что именно в случае с утратой гражданским служащим гражданства Российской Федерации законодатель проявляет такую непоследовательность, отмеченную выше. Напротив, в случае несоблюдения гражданским служащим ограничения, предусмотренного п. 5 ч. 1 ст. 16 Закона (близкое родство или свойство), как представляется, если это произошло без злого умысла, увольнение гражданского служащего может быть необязательным. Служащий может быть переведен на другую должность, если же такая возможность отсутствует, достаточно уволить одного служащего <2> (действующий Закон, как мы уже отмечали, требует увольнения обоих). Тем более крайне дифференцированно следовало бы относиться к вопросу об увольнении гражданского служащего в случае нарушения им таких неоднозначных запретов, как разглашение служебной информации, публичная оценка деятельности государственного органа, публичное выражение отношения к политическим партиям, общественным объединениям, религиозным объединениям и иным организациям. Вполне очевидно, что нарушение такого запрета может быть как социально значимым, так и малозначительным. И даже в случае такого в принципе грубого нарушения, как осуществление гражданским служащим предпринимательской деятельности, возможно, в определенных ситуациях имело бы смысл вначале предупреждать служащего о противоправности его действий и давать время на прекращение этой деятельности, увольнять же лишь в случае отказа либо невыполнения указанного требования.

--------------------------------

<1> Козбаненко В.А. Правовое обеспечение статуса государственных гражданских служащих (теоретико-административные аспекты): Дис.... докт. юрид. наук. М., 2003. С. 213.

<2> Естественно, в последнем случае возникнет вопрос: какой из служащих подлежит увольнению? В рамках данной монографии мы не ставим целью ответить на него полностью, однако, как представляется, решение здесь (точнее, набор решений) вполне возможно: в случае если ограничение было нарушено вследствие приема на службу нового служащего, увольнению подлежит вновь принятый; в случае вступления в брак (усыновления, удочерения) двух гражданских служащих, находящихся в непосредственном подчинении, им может быть предоставлена возможность самим решить этот вопрос; и т.п.

Разумеется, в большинстве из указанных случаев служащий не должен полностью освобождаться от ответственности за допущенное им нарушение, даже если это произошло неумышленно и по незнанию.

И наконец, при практической реализации высказанных предложений следует как можно более детально регламентировать алгоритм и критерии принятия решения о санкциях в отношении муниципального служащего, нарушившего запрет либо ограничение: уволить его с гражданской службы, привлечь к дисциплинарной ответственности, предупредить о незаконности совершаемых им действий (бездействия) и т.п. Если же оставить решение всех этих вопросов на усмотрение представителя нанимателя, вместо положительного эффекта будет достигнут отрицательный: с одной стороны, гражданские служащие попадут в зависимость от его решений "казнить" или "помиловать", с другой - при его попустительстве отдельные их представители смогут грубо попирать законодательство о гражданской службе и публичные интересы.

Несоблюдение ограничений и невыполнение обязательств, нарушение запретов, связанных с гражданской службой, как основания увольнения гражданского служащего могут вызвать и другую проблему, связанную с возможностью субсидиарного применения к служебным отношениям трудового законодательства. Дело в том, что ТК РФ предусматривает определенные гарантии при расторжении трудового договора некоторым категориям работников. Речь, в частности, идет о беременных женщинах, женщинах, имеющих детей, и лицах, воспитывающих детей без матери. Так, в соответствии со ст. 261 ТК РФ расторжение трудового договора по инициативе работодателя с беременными женщинами не допускается, за исключением случаев ликвидации организации либо прекращения деятельности индивидуальным предпринимателем (исключением являются случаи истечения срочного трудового договора в период беременности и заключения трудового договора на время исполнения обязанностей отсутствующего работника). Также не допускается расторжение трудового договора с женщинами, имеющими детей в возрасте до трех лет, одинокими матерями, воспитывающими ребенка в возрасте до 14 лет (ребенка-инвалида до 18 лет), другими лицами, воспитывающими указанных детей без матери (за исключением увольнения по основаниям, предусмотренным п. п. 1, 5 - 8, 10 или 11 ч. 1 ст. 81 или п. 2 ст. 336 ТК РФ).

Поскольку Федеральный закон "О государственной гражданской службе Российской Федерации" никак не регулирует особенности труда женщин и лиц с семейными обязанностями, исходя из ст. 73 этого Закона, указанные выше положения должны учитываться при увольнении данных категорий лиц и с гражданской службы. В таком случае возникает вопрос: можно ли уволить с гражданской службы беременную женщину, нарушившую запрет, установленный ст. 17 Закона (например, занявшейся параллельно со служебной предпринимательской деятельностью)? Представляется, что ответ на данный вопрос должен быть положительным, так как ст. 261 ТК РФ запрещает их увольнение, кроме установленных ТК РФ случаев только по инициативе работодателя. Что же касается увольнения гражданского служащего в случае несоблюдения им ограничений, невыполнения обязательств и нарушения запретов, установленных Законом о гражданской службе, то, исходя из содержания ст. 33 указанного Закона, оно не зависит от инициативы представителя нанимателя, а носит безусловный характер.

Сомнительным, с точки зрения его соответствия целям и задачам государственной службы, представляется предусмотренный Законом порядок перезаключения контракта с гражданским служащим, достигшим 60 лет <1>.

--------------------------------

<1> В данном случае мы говорим именно о процедурных аспектах, а не о целесообразности оснований такого перезаключения служебного контракта.

Так, например, согласно ч. 5 ст. 25 Закона о государственной гражданской службе, с гражданским служащим, достигшим возраста 60 лет, служебный контракт перезаключается на срочный служебный контракт на срок от одного года до пяти лет. Данная норма вызывает целый ряд вопросов как с точки зрения ее законодательной конструкции, так и с позиции обоснованности этого правила.

Прежде всего, что отмечается в специальной литературе, не совсем понятно, что именно законодатель имел в виду под словом "перезаключение" служебного контракта. "Применив новый термин "перезаключение" служебного контракта, Закон не определяет, что следует понимать под этим термином. Если учесть, что данное положение Закона содержится в статье, регламентирующей срок служебного контракта, то можно предположить, что речь идет только о его сроке" <1>. Иными словами, под перезаключением служебного контракта, очевидно, следует понимать внесение в него изменения, касающегося только его срока (неопределенный срок меняется на срок определенный). При этом все другие условия служебного контракта, видимо, должны быть сохранены.

Дата добавления: 2015-08-21