Мир романтизма

условно: XIX – начало ХХ вв.

Предлагаю начать не с далекого XIX века, а с того, что нам привычно. Кого мы называем «романтиком»? Что такое «романтизм»?

Давайте разберемся. Только сразу вычеркнем одно из ходовых значений: «романтикой» называют любовь-морковь со всякими ее бонусами – полной луной, охами-вздохами и поцелуем на полчаса.

…Так кто же такой «романтик»?

Из этого слова выглядывает эдакий непрактичный фантазер. Он не ждет успеха в этой жизни – ему подавай, понимаешь ли, только духовную пищу. Сидит себе за книгами-фильмами-музыкой и забывает купить хлеба с гречкой...

Выходит, что в наше время литературное слово «романтик» превратилось в синоним нелитературного слова «лох».

…Нет, и это не то. Что же – романтик не может быть практичным и успешным? Ведь и про некоторых предпринимателей говорят – «это романтик своего дела»…

Но что означает это слово?

Допустим, оно означает человека, для которого то, чего не может быть, дороже того, что может быть. Романтизм – двоемирие: один мир здесь, и он обыкновенный; другой – там, и он такой удивительный, что ради него стоит жить.

Да, романтик – это человек, которому духовные ценности важнее материальных. (Такие ценности – это вовсе не обязательно что-то абстрактное. Ими вполне может быть, например, совершенство в своем деле.) Ближайший синоним романтика – «мечтатель». Но романтик больше, чем просто мечтатель. Мечтать можно о чем угодно, а романтик мечтает... о чем?

Наверно, вряд ли он и сам сможет сказать. А если сможет – обязательно поймет, что его мечта намного шире, чем образ, в который он ее упаковал для себя.

Каждый называет эту мечтупо-своему. Например, Блок назвал ее – «жажда жить удесятеренной жизнью». А немецкие романтики XIX века говорили, что этотоска души по высшему миру, откуда она заброшена в наш. Только искусство, говорили они, способно хотя бы временно вернуть душу «туда». Лучше всех это умеет делать музыка.

Александр Грин назвал Это одним-единственным словом: «Несбывшееся». Видите, какое интересное слово: непонятно – то ли «еще несбывшееся», то ли «уже несбывшееся». Время здесь двоится – тут и надежда на то, что еще не сбылось, и страх – а вдруг уже?..

Несбывшееся шепчет, что мир может быть более настоящим, чем есть. Что все может и должно быть лучше, ярче и красочней. Это и есть «жажда жить удесятеренной жизнью» – потребность в ярких впечатлениях. Для романтика только они – жизнь. Остальное – обыденность, прозябание, серый, скучный, ненастоящий мир – бледная тень настоящего. Настоящий – это когда пробирает до печенок.

Романтик хочет, чтобы мир стал искусством и поэзией. А Поэт сам строит Несбывшееся своим творчеством. Поэтому Поэт для романтизма – фигура особая, вроде медиума, проводника из «этого» мира в «тот».

И совсем особая роль – у музыки. Она-то и умеет выражать Несбывшееся напрямую.

…Видите, как все не похоже на предыдущую главу?

Вместо порядка, точности, соразмерности – какое-то неуловимое Несбывшееся, которому и слов-то подходящих не подобрать. Вместо мировой гармонии – бури страстей, куда романтик готов ринуться, чтобы спастись от проклятой обыденности. Лучше буря, чем скучный порядок!

Все шиворот-навыворот. Классицизм и романтизм противоположны, как вещество и антивещество.

Для классициста главное – мировая гармония. Для романтика главное – его собственная душа. Именно в ту эпоху музыка стала восприниматься как исповедь души.

Такое восприятие во многом живо и сейчас.

А это значит, что мир романтизма продолжает жить.

***

Раз моя душа – центр Вселенной, – значит, я сам творю свою Вселенную. Никто мне не указ – никакие нормы и никакие предписания. Главное то, что я чувствую. Да здравствует свобода!

Конечно, и Бах, и Гендель и Вивальди писали по-разному. Конечно, можно без труда отличить Моцарта от Гайдна и тем более от Бетховена. Но все же они говорили на общих языках (барокко – на одном, классицизм – на другом).

Романтизм – время личных языков. Язык Шопена настолько не похож на прежние, что просто диву даешься – откуда он взялся.

А еще в эпоху романтизма классическая музыка стала национальной. В барокко и классицизме она была общеевропейской: австриец Моцарт, итальянец Грациоли и украинец Бортнянский говорили на одном музыкальном языке. А вот языки Шопена, Брамса и Рахманинова – разные, как их народы.

Поэтому у меня не получится завести здесь прежнюю свою пластинку – «глубже всех его отразили...» Великих романтиков под общеевропейскую гребенку не подстрижешь. Каждый из них отразил что-то свое, чего не отразил никто.

… Франц Шуберт, австриец. Прожил 29 лет, умер в нищете. Удивительнейший из мастеров говорить просто о самом сложном. Простота его музыки обманчива: за ней – многие и многие горькие мысли, которых иным хватило бы на горы философских трактатов (а Шуберт умел вместить их в одну мелодию). Любимый его жанр – песня. Послушайте «Серенаду» Шуберта, песню «Маргарита за прялкой» и фортепианную сонату ля-мажор, где рояль поет, как живой голос.

… Феликс Мендельсон, немец. Стал сочинять так рано, что прослыл музыкальным чудом. В 10 лет написал квартеты, которые исполняются до сих пор, в 17 – увертюру «Сон в летнюю ночь», которую мы с вами слушали. Искренняя, мелодичная музыка Мендельсона стала языком бидермайера – особого мира со своим укладом и обычаями. Помните умилительный XIX век «Детства» Толстого? Этот мир немного похож на детскую, защищенную всемогущими взрослыми от житейских бурь. Его фундамент – семья, а главные ценности – мир и благополучие. Послушайте «Песни без слов» Мендельсона – любые, какие на вас посмотрят.

… Фредерик Шопен, поляк. Всю жизнь прожил изгнанником – политическим эмигрантом после восстания 1830 года. Величайший лирик во всей истории музыки, Шопен открыл новый удивительный язык, идеально подходивший для воплощения «тайной жизни души». Этот язык потом использовали Шуман, Лист, Григ, Чайковский, Скрябин; его используют и до сих пор. А еще Шопен «открыл» фортепиано. Нет, конечно, этот инструмент был в ходу и раньше, но только Шопен нашел особый, заветный подход к нему – когда фортепиано трактуется не как абстрактная модель оркестра, а как неповторимый многоцветный мир. Послушайте «Фантазию-экспромт» Шопена, его Скерцо №2 и Этюд №3.

…Гектор Берлиоз,француз. Говорят, симфония произошла от драмы и воплощала театральное действо? Как-то робко она его воплощала, застенчиво – ни тебе названий, ни декораций, одни только партии да темы.

Дерзкий и гениальный Берлиоз превратил симфонию в захватывающий роман с программой, подробным сюжетом и… нет, не просто темами, а лейтмотивами! Теперь тема-герой звучит не только в какой-нибудь одной части, а во всех. Слушатель узнаёт ее «в лицо», следит за тем, как она меняется, удивляется ее превращениям… Впоследствии лейтмотивы перекочевали и в оперу, и в балет, – и даже литературоведы взяли в оборот это словечко (которое придумал не Берлиоз, а один музыковед). Послушайте симфонию Берлиоза «Ромео и Джульетта». Она очень длинная, но после «Ленинградской» Шостаковича вам море по колено.

… Ференц Лист, венгр. Композитор, дирижер, педагог, музыкальный писатель, просветитель, величайший из пианистов-виртуозов XIX века… Все, что он делал, он делал гениально и не так, как все. По многоликости своего искусства он равен титанам Возрождения – таким, как Леонардо да Винчи. Послушайте Венгерскую рапсодию №2 и концерт для фортепиано с оркестром №1 Листа.

А еще у него была своя Миссия: пропаганда классики в народе. Тогда, как и сейчас, была популярна развлекательная музыка (по-нашему – «попса»), только она была тогда другой, не такой, как сейчас. Музыка Баха, Моцарта, Бетховена считалась скучной, потому что заставляла думать.

Лист-виртуоз был, говоря нынешним языком, суперзвездой. Представьте Мадонну или Майкла Джексона, поющих Баха, Моцарта и Бетховена!.. Свои концерты Лист составлял так, что половина их была отведена классике, а половина – той самой попсе. Публика приходила развлечься – и приобщалась к классике. Лист использовал свою славу для того, чтобы знакомить людей не только с фортепианной, но и с вокальной, оркестровой, оперной музыкой. Для этого он придумывал обработки для фортепиано и играл их в своих концертах. Его обработки гениальны, как и все, что он делал. Послушайте листовский парафраз на темы из «Риголетто» Верди: звучит только фортепиано – а все персонажи оперы общаются, как живые.

(«Парафраз» - это когда берутся чужие темы и развиваются по-своему. Похоже на вариации, но не совсем.)

… Джузеппе Верди, итальянец. Первое имя, с которым ассоциируется опера – это Верди. Верди – это и есть опера. Он написал 28 опер, и большинство из них идет во всех театрах мира с тем же успехом, что и 150 лет назад. Верди начал с эффектных развлекательных спектаклей, а закончил психологическими драмами, которые сравнивали с романами Бальзака и Флобера. Послушайте дуэт Виолетты и Жермона из оперы «Травиата» и дуэт Аиды и Радамеса из оперы «Аида» Верди.

… Роберт Шуман, немец. Сошел с ума. Предчувствие безумия слышно во всей его музыке: она балансирует где-то у красной черты, отделяющей феерию от бездны.

Великий фантазер, Шуман придумал свой удивительный мир и населил его целой компанией персонажей. Главные из них – яростный Флорестан и меланхоличный Евзебий – две противоположные личины самого Шумана. Эта парочка присутствует то тайно, то явно во всех его произведениях.

Мир Шумана – головокружительный карнавал. Послушайте его цикл «Карнавал» ор.9 – здесь вы познакомитесь и с той самой неразлучной парочкой, и с Пьеро, и с Арлекином, и с Коломбиной, и с самим Шопеном, и с Паганини, и с возлюбленными Шумана, нынешними и бывшими, – и даже с Давидовым братством. Шуман выдумал это братство, как и Флорестана с Евзебием, и отправился с ним в веселый поход против мещанства и обывательщины.

А еще он знаменит своей романтической любовью, которая, в отличие от всех остальных романтических любвей, закончилась счастливо.

… Йоганнес Брамс, немец. «Последний из могикан» романтизма, доживший до преклонных лет и не растерявший веры в свое Несбывшееся. Великий лирик, сказочник и философ, Брамс не давал названий своим произведениям – в них оживает такой богатый и узнаваемый мир, созвучный преданиям и легендам, что в комментариях нет нужды. Послушайте Венгерский танец №1, третью часть симфонии №3 и вторую часть концерта №2 для фортепиано с оркестром.

… Рихард Вагнер, немец. Думаете, Толкиен был первым творцом необъятных миров фэнтези, охватывающих многие и многие тома? Задолго до него Вагнер написал тетралогию «Кольцо Нибелунгов», состоящую из четырех опер – грандиознейшее творение во всей мировой музыке. Это суровая Вселенная скандинавских богов и героев, населенная огромным количеством персонажей, – и у каждого есть свой яркий лейтмотив. Во имя правдоподобия Вагнер отказался от условностей, освященных веками, и превратил оперу в «музыкальную драму» – в непрерывный поток музыки, эмоций и сюжетных хитросплетений. Колдовские миры Вагнера поражают воображение. Послушайте «Полет валькирий» из оперы «Валькирия», сцену ковки меча из оперы «Зигфрид» и вступление к опере «Лоэнгрин».

… Петр Чайковский, русский. Поэзия родной природы, возвышенный мир Пушкина, «диалектика души» Толстого, Петербург Достоевского, «преданья русской старины» – эти и другие традиции ждали достойного созвучия в музыке весь XIX век. И только Чайковский нашел для них особый язык, основанный на родном и доступном языке городского романса. Чайковский – удивительно разный: сказочник и трагик, философ и поэт природы, русский и европеец. И во всех своих образах он близок и понятен «простым» слушателям. Послушайте Вальс снежинок и Анданте маэстозо из балета «Щелкунчик», концерт №1 для фортепиано с оркестром, «Подснежник («Апрель») из «Времен года»...

Может быть, вершина музыки Чайковского – его три последних симфонии: №4, №5 и №6. В них он, как никто, воплотил извечные проблемы человечества: Жизнь и Смерть, Добро и Зло, Любовь и Ненависть. Эти симфонии говорят о главном лучше и понятней, чем любые слова.

… Антонин Дворжак, чех. Всю свою жизнь посвятил подъему родной культуры, которая после многовекового гнета находилась на грани исчезновения. На склоне лет, работая в США, создал удивительное произведение – симфонию №9 «Из Нового света». В ней чешская народная музыка соединена с негритянской. Получилось необыкновенное созвучие двух разных культур. Послушайте эту симфонию, а к ней – любой Славянский танец Дворжака.

… Эдвард Григ, норвежец. Думаю, вы поймете меня, если я скажу, что природу Норвегии невозможно описать никакими словами. И вот – нашелся человек, который описал ее на том единственном языке, на котором это можно было сделать – на языке музыки. Кажется, что Григ подслушал этот язык у горных ручьев, у скального прибоя и у ветра, шумящего в соснах. Ошеломляющие гармонии музыки Грига удивили Европу, которая не слышала ничего подобного, и подтолкнули композиторов к поискам новых красочных эффектов. Послушайте фортепианный концерт Грига и его сюиту «Пер Гюнт» (заодно и выясните, кто это был такой).

… Антон Брукнер, австриец. Автор самых грандиозных в мире симфоний. Каждая их часть идет от 15 до 40 минут. Они величественны и необъятны, как Вселенная. Мистический Космос Брукнера созвучен средневековому искусству, – но при этом Брукнер остался пламенным романтиком.

Знакомство с его миром можно начать с финала симфонии №8: послушайте начало, а потом отмотайте в конец, на коду. Послушайте скерцо (вторую часть) из симфонии №9. А затем рискните в одиночку пересечь Галактику – послушать целиком первую часть. Ее бездонная красота напугает и околдует вас, как звездное небо.

… Шарль Гуно, Сезар Франк и Камиль Сен-Санс, французы. Николо Паганини, Винченцо Беллини и Гаэтано Доницетти, итальянцы. Карл Мария фон Вебер, немец. Николай Лысенко, украинец. Берджих Сметана, чех. Эдуард Элгар, англичанин...

Писать обо всех – и книжка превратится в словарь. Кого-то выкинуть – обидно, несправедливо: к чему превращать книжку в кастинг?

Давайте так: вы сами, без моего экскурсоводства, зайдете к ним в гости. Как-нибудь. Рано или поздно. Просто постучитесь, загляните на минутку и попробуйте по одной пьесе. Захотите добавки – не стесняйтесь. Меню найдете в интернете: естественный отбор обычно работает без помех, и самая популярная вещь того или иного автора чаще всего – и самая подходящая для пробы.

Уверен, вы не будете разочарованы. Только помните про обман, о котором мы говорили во второй интерлюдии.

Дата добавления: 2015-08-13