Неожиданная находка

А эта история, которая связана с улучшением нашей улицы, когда Пиратка чуть под грейдер не попала, и с настоящей историей – тоже случилась с нами: мною, Павкой и Женей Примаком.

Но я расскажу по порядку, а то многое непонятно будет.

… Если идти по берегу от Бакая вдоль течения, то уже шагов через сто Тясмин становится похожим на настоящую речку: шире нашей улицы и, начиная от середины и до Покровского берега, глубоким – нам, пацанам, не перейти. Но течения здесь почти совсем нет. И потому кое-где даже камыш растёт, и рыба настоящая водится: караси, плотва и краснопёрки. Даже окуни и щуки. Их руками не поймаешь. Но в тех местах, где камыша нет, на мелком месте – толстый слой тины, куширом его мальчишки называют. А в нём какой только живности нет. И жучки разные, и головастики, и пиявки… И рыба всякая мелкая кормится.

Вот кто-то из пацанов рассказал, как можно этих мальков-рыбят ловить. Берётся палка, хорошо, если на конце её сучки есть, и быстро-быстро на неё накручивается этот самый кушир. А он, сами знаете, похож на мелкую сетку, только травяную и путаную-перепутанную. И потому живность помельче не успевает убежать и заматывается слой за слоем вся без разбору.

Вытянешь такую «колбасину» с себя ростом накрученного на палку кушира, начнёшь разматывать-распутывать, а там… Сикавок нет, они песчаное дно любят. А вот явдошки, мальки плотвы – пригоршню уж точно наберёшь. Несколько раз пескарики попадались, а два раза – даже окуни размером больше моей ладошки. Таких можно уже на удочку ловить. А у нас их нет.

И так идёшь, «облавливаешь» эти места, речку заодно очищаешь, почти до самого моста, что соединяет местечко с Покровской стороной. Тут уже не порыбачишь. Особенно за мостом.

Речка всё шире и глубже, и течение уже есть заметное, потому что с Покровской стороны прямо рядом с забором сахарного завода в неё вливается широкий ручей.

Да нам и быстро надоедает ловить явдошек, здорово похожих на головастиков.

К тому же через шоссейку – вдоль берега – глубина, и раскинулся «малый парк», как мы его называем. Там только одна длинная аллея и две - небольшие. А в конце длинной, на пригорке, здание музея Пушкина и Чайковского. Старинное, задолго до революции было построено. Это один из домов большой усадьбы Давыдовых. Не знаменитого у Кутузова партизана Дениса Давыдова, а какого-то его родственника. Он был декабристом.

И большой парк так и называется: «Парк имени декабристов». Потому что тут, в Каменке, было ихнее Южное общество. Часто многие из них собирались. Говорят, что в гроте.

Я о нём расскажу. Это мы там клад искали.

А пока – о малом парке.

От здания музея одна дорожка спускается к речке. А там на берегу – большущие осокори. Это такие тополя. Не пирамидальные, те как свечки. А эти развесистые, мощные, как дубы. И листья у них громадные, больше двух моих ладоней. Тень под деревьями всегда. Благодать здесь в жару. И скамеечки посидеть устроены. А рядом на воде лодка привязана. А в ней на дне – вода хлюпает. Ну такая красота, как на картине!

Сразу песенка моя любимая вспоминается:

Плывэ човэн воды повэн,

Та всэ хлюп- хлюп- хлюп- хлюп,

Та всэ хлюп- хлюп- хлюп- хлюп,

Та-а всэ-э хлюп- хлюп- хлюп- хлю-уп.

Идэ козак до дивчыны,

Та всэ тюп-тюп-тюп-тюп,

Та всэ тюп-тюп-тюп-тюп,

Та-а всэ-э тюп-тюп-тюп-тю-уп…

Слов несколько всего, а так за душу берёт – и радостно, и грустно…

В большом парке тоже много всего интересного и красивого. Но самое загадочное – это грот. Это такая пещера неглубокая, сделанная людьми. Говорят, на тайные совещания именно тут декабристы собирались. Чтоб никто не подслушал, обсуждали, как освободить крепостных крестьян. И царя сбросить. Его так и называют: «Грот декабристов». И когда к нему приходишь, после поворота аллеи сразу бросается в глаза крупная надпись на нём: «Нет примиренья, нет условий между тираном и рабом». И подпись – Рылеев. Это главный декабрист среди них.

Сначала, как только вытурили немцев, вход в грот был свободным. А потом некоторые стали хулиганить, писать всякое, даже по нужде ходить. Вот и установили решётчатую дверь. На замке. Смотреть – смотри, всё видно, а войти невозможно. А вверху, над гротом, беседку металлическую устроили. Внутри скамеечки, посидеть можно. А в самой серёдке беседки – круглый люк. Тоже металлический, на замок закрыт.

Мы обсуждали, зачем он. Решили: чтобы проветривать грот, а то отсыреет кирпич, которым стены выложены, и крошиться станет.

Ну, так вот. Когда ровняли грейдером нашу улицу, в одном месте срезали бугор. И там обнаружилась пустота, такая, что мальчишка моего роста мог пролезть. Только никто не насмелился.

Мы, пацаны, сразу же подумали, что это старый подземный ход. А тут кто-то вспомнил рассказ про Тараса Бульбу, как его сын-изменщик пробирался в крепость тайным ходом. И Тома Сойера вспомнили, нашедшего в пещере клад.

И мы тоже решили клад найти. Тем более, что когда сносили на базаре старые будки-лотки, в них под дощатыми полами мы набирали целые горсти мелких серебряных монет, больше всего царских, хотя и советские попадались. Тоже ведь клад. И знали, что у некоторых сельчан были даже золотые монеты. Откуда, как не из клада?! Почему бы не быть кладу и в гроте?!

И вот мы с Павкой, обговорив это тайное дело, попросили Женю Примака нам помочь. Тем более его отец – садовник в парке, у него ключ от люка в гроте. Наверное, и от двери. Только мы об этом не додумались. И от люка – важнее. Надо же определить, куда свет от луны упадёт – там и клад. Но не только в этом дело, конечно. Без Женьки как опустить в грот кладоискателя, а потом вытащить? Он из нас всех самый сильный, почти как взрослый. Меня с Павкой одной рукой поборет.

Получалось, что лезть придётся мне, самому мелкому из троих. И лопатка сапёрная у меня только есть.

А Павка выпросил на время верёвку у Татаринцевых. Они её сняли как раз с колодца, который закрыли: нужно было чистить колодец, вода уже плохая стала. А мастера пока не нашли.

Договорились мы собраться около беседки ближе к полуночи. И по лунному пятну, падающему через люк беседки в грот, определить место, где копать.

Я не стал тайком убегать из дома. Просто предупредил, что приду поздно. У нас так было заведено дома: если ты не должен был в этот день что-нибудь по очереди делать, то никогда не отпрашивался гулять, а просто предупреждал, куда уходишь и когда вернёшься.

Я и сказал отцу честно, что буду в парке и приду очень поздно. Конечно, никакой тайны при этом не выдал. А улизнуть незаметно и не получилось бы. У нас очень тесно, не потревожив никого, не смог бы уйти. Да и отец почти никогда не спит.

Ну вот. Собрались мы у беседки, ждём, когда полночь наступит. Правда, часов у нас нет, и по луне время определять мы не умеем. Вот по солнцу – другое дело. Особенно в середине летнего дня – с точностью до пятнадцати минут узнаём. Берётся для этого ровная палочка или соломинка, сухая травинка, выставляется между пальцами так, чтобы над ладошкой оставалась на длину твоего указательного пальца, и сколько пальцев накроет тень этой «стрелки», столько и часов натикало.

А тут решили так: клад – не иголка. Он имеет какую-то ширину и длину, и если даже ошибёмся на полчаса, то всё равно наткнёмся на спрятанное.

Выжидаем время, болтаем о всякой всячине.

Знал, что Павке нравится, когда его называют не так, а Паша. Говорю:

- Раньше в Крыму турки были. И в наши края частенько наведывались. А у них янычары – паши разные… Ты разве турок?

-Сам ты турок! – сердится Павка. – Вот получишь в глаз, поймёшь сразу, кто я! И не станешь больше глупых вопросов спрашивать…

Осерчал потому, наверное, что «турками» мы всех недотёп называем.

- Да ты не злись. Я не в том смысле… И вообще, мне всё равно, кто человек, лишь бы хороший был.

Павка молчит, сопит сердито.

А Женька уточняет:

- У турок не пАши были, а пашИ. Это начальники разные.

Тем временем на конце верёвки привязали мы поперёк толстую палку, чтобы сидеть мне на ней, когда спускать будут и подымать.

Я удобно умостился на ней, обхватил одной рукой верёвку. В другой – лопатка, чтобы клад откапывать

Быстро спустили меня, удачно. Вокруг – темень страшная, только от луны пятно. А где темнота и клады, тут же, каждый знает, и нечисть всякая водится.

Смотрю, а светлый круг от луны не на пол грота падает, а часть – на стену. Думаю: «Где же клад? В земле, или замурован в стенке?»

Решил копать. Потому что обожжённый кирпич лопаткой не удолбишь. Начал ковырять землю, а её оказалось только пальца на два. А под ней – тоже кирпич…

Не дался клад на этот раз.

Вытащили меня кое-как наверх. Отошёл я от страха. Ведь там темным-темно, а что по тёмным углам – не разберёшь. И говорю:

- Дураки мы набитые! Чего искали? И где? Никто же не знает, есть ли там клад и в какой день и в какой месяц надо его место по луне определять. А след от её света сегодня тут, а через месяц – совсем в стороне. Как же определить правильно?

- В самом деле, - согласились Женька и Павка. – Но зато как интересно было…

«Да, - думаю: - вам интересно. А мне – страхов полные штаны…»

Но клад мы с Павкой всё же нашли.

Дня через два или три он, я, Алик и Ромка Островский решили сходить в Тростянку за орехами. Как раз время им подходило. Алик, как всегда, со своей козой.

Только пошли не в знакомое нам с Аликом место, где богатые лещины. На всех там всё равно не хватит. А в незнакомое, где раньше не бывали. Да в нашем месте и не пошли ещё орехи – там темная лощина, солнца мало.

Разбрелись кто куда, только перекликаемся.

Слышу, Павка кричит:

- Пацаны! Сюда!

Мы - к нему.

- Чего орёшь, как будто в заборе застрял!?

- Да ты сам посмотри!...

Действительно, и я чуть не закричал от удивления: он около пушки стоит. Самая настоящая пушка! Сорокапятка. Совсем целая.

А тут и Ромка подошёл:

- Чур, колеса мои! На телегу как раз!

Им, многодетным, у них десять детей, государство лошадь выделило и телегу. А колёса уже старенькие, того и гляди развалятся. Да и на резиновом ходу телега не то, что на деревянном.

- Нет уж, - охладил его пыл Павка. – Для телеги они большие… И вообще, это я пушку нашёл.

Но мы не стали делиться-ссориться: всё равно её не спрячешь на всякий случай, как Коля Виценко винтовку. И сараев у нас ни у кого, кроме как у Ромки, нету. Да и войны уже нет…

Про орехи, конечно, позабыли. Всё думали-гадали, откуда она тут взялась, в самой глухомани. Как будто и в самом деле кто-то прикатил её сюда и спрятал – никаких тебе следов.

Хотели сначала в металлолом её сдать. А потом передумали: нет, жалко годную пушку – в металлолом. И нечестно. Небось, героическая. Из неё, небось, не один танк немецкий подбили.

И решили про находку в военкомате рассказать – пусть сами решают, что с ней делать. Может, и пригодится ещё.

Дата добавления: 2015-08-05