Место Послания к Римлянам среди посланий Павла

Сопоставление Послания к Римлянам с другими письмами Павла может быть предпринято с разных точек зрения. Распространенный подход — исследование развития богословских взглядов Павла. Так, многие аспекты Павлова учения, такие как эсхатология, прослеживались по всему корпусу его посланий с целью интерпретации различий, свидетельствующих об определенных тенденциях. Некоторыми учеными Послание к Римлянам воспринималось как кульминация или завершение Павлова богословия, тогда как другие предпочитали истолковывать его как свидетельство компромисса или даже отречения.

Все эти теории слишком сильно зависят от не являющихся общепризнанными предпосылок, касающихся хронологии и авторства. Определение Послания к Римлянам как «завещания» заставляет считать его последним из Павловых посланий (хотя это не единственный подтекст термина «завещание»: чувство кризиса может быть достаточным поводом, чтобы написать завещание, — а после этого прожить еще много лет!). Собственно говоря, характеристика Послания к Римлянам как «финального отчета» возникает лишь на основе (а) минималистской позиции относительно вопроса авторства (принимающей только послания к Римлянам, Первое и Второе к Коринфянам, к Галатам, к Филиппийцам и к Филимону как подлинные послания Павла) и (б) решение относительно Послания к Филиппийцам, исключающее Кесарию Приморскую и Рим как возможные места его составления. Первое предположение было широко распространено среди ученых европейского континента, но продолжает дискутироваться на международной сцене. За вторым стоит согласие столетий, и в последние годы оно, кажется, утратило свою правдоподобность (не только в англоговорящем мире)[186]. Эта неопределенность по поводу Послания к Филиппийцам затрагивает такие важные темы, как индивидуальная эсхатология (см. Флп 1:23) или позиция Павла по отношению к иудаизму (см. Флп 3:2–9)[187].

Опора для определения места Послания к Римлянам в ходе развития мышления Павла делается еще более слабой, если мы допустим, что некоторые послания, чье авторство — под вопросом, написаны все же Павлом, либо косвенно восходят к Павлу. В особенности послания из тюрьмы, такие как к Колоссянам, к Ефесянам и Второе к Тимофею, оказываются кандидатами в число написанных не самим апостолом, но от его имени, так как для него возможность диктовать послания, вероятно, была ограничена неблагоприятными обстоятельствами.

Ввиду этих неясных, изменчивых факторов и зыбкого статуса необходимых исследований, кажется неблагоразумным предлагать особую теорию относительно места Послания к Римлянам в общей эволюции богословия Павла. Вместо этого я собираюсь привлечь внимание к нескольким аспектам, которые позволяют нам поместить Послание к Римлянам в ту же группу, что и другие послания Павла, как теперь и обстоит дело (так называемый Corpus Paulinum).

Близкое сходство между посланиями к Римлянам и к Галатам было уже затронуто ранее[188]. Считается почти общепризнанным, что Послание к Римлянам было написано после Послания к Галатам, спор идет лишь о временном промежутке между двумя посланиями. Многие экзегеты считают это близкое сходство само по себе достаточным основанием, чтобы датировать Послание к Галатам не многим раньше, чем Послание к Римлянам. Но это вовсе не обязательно так, поскольку прежние дискуссии спустя какое‑то время могут снова «забурлить», как только возникнут заслуживающие сравнения обстоятельства. Так, предстоявшая поездка в Иерусалим, слухи о положении в Иудее и новые указания на враждебность иудеев к миссионерской работе Павла, возможно, побудили Павла продолжить ту дискуссию, которую он начал в Послании к Галатам[189]. Что касается свидетельств в самом Послании к Галатам и в относящихся к делу пассажах Деяний Апостолов, растет тенденция к предпочтению локализации галатийских общин в Южной Галатии, что позволяет (хотя не требует этого) принять более раннюю датировку Послания к Галатам, чем в «северно–галатийской» теории[190].

При сопоставлении богословия в посланиях к Римлянам и к Галатам обнаруживается смещение акцента в интерпретации их общей темы (весть об оправдании только верой на основании искупительной смерти Христа). В Послании к Галатам апостол не говорит в этом контексте о мире или примирении. Зато центральным здесь оказывается аспект свободы (см. Гал 2:4; 4:21–31; 5:1, 13), в то время как в Послании к Римлянам он хотя и присутствует, но менее важен (см. Рим 6:18, 22; 8:2, 21). В Послании к Галатам делается акцент на том, что Иисус умер на кресте (см. Гал 3:1 [,14]; 5:11; 6:12, 14), в то время как в Послании к Римлянам эта тема лишь подразумевается в Рим 6:6 — этическом учении, подобном учению в Гал 5:24. В Послании к Галатам неполноценность Закона доказывается, прежде всего, более поздней датировкой его происхождения сравнительно с обетованиями, данными Аврааму (и истолковываемыми как предвосхищение Благой вести), а также всего лишь временной ролью Закона (см. Гал 3:15–4:6), тогда как в Послании к Римлянам Павел подчеркивает ограниченное, а то и отрицательное влияние Закона (см. Рим 3:20; 4:15; 5:13, 20; 7:5, 7–11; 8:3). Кроме всего прочего, в Послании к Галатам отношение Павла к иудаизму (вернее, к иудаистам как представителям агрессивной версии иудаизма), пожалуй, враждебное (см. Гал 4:21–31; 5:12)[191], тогда как в Послании к Римлянам иудейское противостояние миссионерской деятельности Павла упоминается без полемических комментариев (см. Рим 11:28; 15:31). Возможно, в Гал 6:16 подразумевается надежда для Израиля как народа Божьего, но формулировка эта лишена четкости, в то время как в Послании к Римлянам важнейшие главы (9–11) посвящены этой заботе. По моему мнению, такие перемены в стиле, настроении и содержании можно лучше объяснить, если допустить более продолжительный интервал между этими двумя посланиями. К тому же, следует принять в расчет, что галатийские церкви были основаны Павлом, тогда как христианские группы в Риме были вполне независимы от прежней деятельности Павла, но, как он полагал, являлись кандидатами для сотрудничества, которых он хотел убедить.

Другое различие между этими двумя посланиями, а также — между Посланием к Римлянам и перепиской с коринфянами, — это то, как Павел говорит о своем апостольском служении. В Послании к Римлянам это почти исключительно касается обрамляющей структуры послания, а не его основного состава (см. Рим 1:1, 5; 11:13; 15:15–21), и, очевидно, там это не предмет спора. Напротив, в Гал 1:11–24; 2:1–10 Павлу приходится защищать свой апостольский авторитет с помощью указания на то, что он был призван непосредственным откровением от Бога и что его признала материнская церковь в Иерусалиме. Коринфянам тоже надо было напомнить о видении воскресшего Господа как основании Павлова призвания (см. 1 Кор 9:1; 15:8–10). Позже некоторые члены коринфской церкви развили идею апостольства, которую другие проповедники излагали, по–видимому, более впечатляющим образом. В 2 Кор 10–12 Павел отвечает на этот вызов, возводя до добродетели (или, скорее, благодати) свою физическую немощь, при этом настаивая на том факте, что его служение не было лишено доказательств того, что оно поручено ему Богом, одно из которых — чудеса, явленные через Павла (см. 2 Кор 12:12).

Кроме того, послания к Коринфянам — несомненно, «пастырские» послания, в которых (часто по просьбе) обсуждается широкий диапазон доктринальных и этических проблем, возникших в общине. К этому жанру принадлежит и письмо, написанное Павлом Фессалоникийцам. В Послании к Римлянам только увещевания о «сильных» и о «немощных» в главах 14–15 соответствуют этому типу (если они действительно имеют в виду существующие проблемы, а не просто опасности, о которых апостол знал из своего опыта общения с коринфянами).

В Послании Павла к Филиппийцам пассаж об оправдании вместо собственной праведности в 3:2–11 — близкая параллель к учению Послания к Римлянам. Но полемический тон, кажется, больше связывает его с Посланием к Галатам. Однако это изменение атмосферы могло быть результатом тех неприятностей, с которыми апостолу пришлось столкнуться в Иудее вскоре после того, как он написал Послание к Римлянам (если оно было отправлено из Кесарии или из Рима)⁷. Там ему довелось узнать, что большинство иудейских христиан — пламенные приверженцы Закона и что на их позицию по отношению к Павлу повлияла клевета, распространявшаяся враждебными иудеями (см. Деян 21:20–21). Другой сдвиг акцента от Послания к Римлянам к Посланию к Филиппийцам можно видеть в Флп 3:20–21, где Павел объявляет всякое земное гражданство ничего не значащим и переносит титул «Спасителя» — широко применявшийся в античном мире атрибут политических благодетелей — к Господу, чьего возвращения с небес вскоре ожидают верующие.

Что касается посланий Павлова корпуса с сомнительным авторством, то в Послании к Ефесянам (2:8–10) слышится отзвук центральной идеи Послания к Римлянам[192]. Также и следующие за этим стихи — Еф 2:11–22 — проникнуты духом Послания к Римлянам с его акцентированием мира между язычниками и иудеями. Этот пассаж легко может быть прочитан как продолжение Рим 15:1–13. Однако восхваление Павлова служения в Еф 3:1–13 весьма напоминает заключительную доксологию Послания к Римлянам (16:25–27), которую огромное большинство комментаторов рассматривает как более позднее добавление.

Эхо Рим 1:3–4 можно услышать в 2 Тим 2:8: «Помни Господа Иисуса Христа от семени Давидова, воскресшего из мертвых». Однако это сходство — необязательно результат подражания, поскольку оно основано на истолковании 2 Цар 7:12 — стиха, который, возможно, повлиял и на другие новозаветные пассажи (см. Деян 2:30–32; 13:23–37). Павлово противопоставление благодати и дел вновь повторяется в 2 Тим 1:9–10 и в Тит 3:3–7 в качестве общего резюме Благой вести[193].

Дата добавления: 2015-08-05