Верность Бога явлена

Глава одиннадцатая начинается с ошибочного вывода из того, о чем Павел писал прежде, упоминаемого для того, чтобы сразу же его отмести: «Неужели Бог отверг народ Свой?» Язык этого вопроса не столько юридический (как то предполагается в часто встречающемся переводе «признал негодным, отверг», но он близок к образу 10:21: после тщетного простирания рук обратился ли Бог к тому, чтобы, сжав кулаки, отринуть свой народ? (См. Деян 7:27, 39.) Или, переходя на более традиционные богословские термины, было ли Его терпение замещено Его гневом? Таков вопрос, на который Павел намеревается ответить в этой главе, и он это делает в несколько этапов.

На первом этапе он указывает, что Благую весть отвергло большинство, но не весь Израиль. Он напоминает своим читателям о том факте, что он и сам — израильтянин (более точно — из колена Вениамина). Он бы мог, пожалуй, упомянуть и некоторых христиан–иудеев, живших в Риме, как показывают приветствия в Рим 16:3, 7, 11. Но упоминание Вениамина как раз подходит для той истории, которую Павел собирается рассказать в этой главе. Согласно Суд 20–21, численность его колена однажды снизилась до 600 человек, но оно вновь оправилось от этого трагического удара.

Отрицание Павла в стихе втором подразумевает цитату из 1 Цар 12:22 (LXX), где Самуил торжественно заявляет о верности и прощении Бога после того, как израильтяне потребовали установления царства по образцу стран–соседей. Далее апостол продолжает, приводя цитату из рассказа об Илии в 3 Цар 19, где пророк отчаивается во всей своей миссии и думает, что он один остался верен Господу, в то время как весь остальной народ обратился к культу Ваала. В ответ пророку было сказано, что верными также остались не менее 7000 мужей (см. 3 Цар 19:18). Цитируя это откровение Бога, Павел держится ближе к еврейскому оригиналу, чем к переводу Септуагинты. В то же время он придает ему новый смысл, изымая его из контекста и вплетая в свой собственный ход мысли. Хотя текст оригинала имеет в виду, что 7000 будут убережены от суда, у Павла выходит, что сам же Бог и предохранил этих 7000 человек от отступничества. Эта интерпретация пре вращает весь инцидент в пример того, как Бог управляет историей Израиля, включая времена духовного кризиса.

Применение этого урока к проблемам Павлова времени в стихах 5–10 делает более ясной его (урока) логику. Тут проявляется скрытый смысл рассказа: решением Бога было удержать этих 7000 человек — а не большинство израильтян — от идолопоклонства. Подобным образом, Бог решил открыть сердца для Благой вести лишь у меньшинства иудеев. Большинство неспособно понять ее истину — факт, предсказание которого Павел находит в очередном наборе цитат из Писания.

В этом контексте понятие «ожесточения» (в стихе 7 и повторяющееся в стихе 25 нужно оградить от неправильного понимания. Когда в нашем современном языке употребляется слово «жесткий» с целью метафорического описания личностных позиций, оно, как правило, имеет негативное значение — в моральном смысле: как в словах «грубый», «суровый», «жестокий», «бесчувственный», «безжалостный» (ср. «человек, придерживающийся жесткой линии»). Как показывают последующие цитаты, все это не те коннотации, которые вызывает библейское употребление слова «жесткий» в отношении сердец и умов. Тут, скорее, жалоба на недостаток восприятия или разумения. Это подтверждается и параллелями в Новом Завете, такими как в Мк 3:5; 6:52; 8:17–18; 2 Кор 3:14; Еф 4:18. Поэтому — не ошибка, а, скорее, случай «динамической» или «функциональной эквивалентности», когда древние сирийские и латинские переводы Рим 11:25 передают слово porosis* словом «слепота» — традиция, которую переняли «Библия короля Иакова» и — как в этом случае, так и в Рим 11:7.

Таким образом, проблема неверия Израиля переведена с морального уровня (на который она была помещена в конце главы десятой) обратно в сферу стратегии Бога в управлении историей народа, который Он избрал (см. 9:6–29). Безусловно, уже молитвы Павла об Израиле подразумевали, что Бог властен влиять на сердца людей. Но теперь Павел начинает развивать интерпретацию неверия Израиля как запланированного Богом и значимого в контексте Его намерений. Самый факт, что события развивались в соответствии с волей Бога, исключает подозрение, что окончательное падение Израиля могло быть результатом нынешнего кризиса (стих 11).

Неожиданно переворачивая перспективу, Павел продолжает выстраивать связь между падением Израиля и унижением его на какое‑то время[100] и успехом Благой вести среди людей неиудейского происхождения, который имел Павел и которому большинство читателей Послания к Римлянам были обязаны собственным участием в спасительном действии Христа (стихи 12–15).

Поскольку мы читали Деяния Апостолов, мы невольно «заполняем» эту теорию рассказами о начале миссии церкви. Самые ранние миссионерские проповеди, сознательно (и успешно) адресовавшиеся язычникам, приписываются неким беглецам из Иерусалима, которые ушли от преследования после мученичества Стефана (см. Деян 11:19–21). И Павел со своей группой обычно начинал свою миссионерскую работу в каждом городе (по возможности) в местной синагоге, однако был вынужден то и дело уходить оттуда и сосредоточиваться на обращении язычников (см. Деян 13:45–47; 18:6; 28:25–28).

У этой теории имеется этический подтекст, в котором Павел спешит убедить читателей. Этот подтекст запрещает всякое превозношение со стороны христиан из язычников перед неверующими иудеями. Презрение к народу с неправильной или «низшей» религиозной идентичностью, как правило, происходило из высокого мнения о «свободе воли». Если это дело вашего собственного решения — находитесь вы духовно на правильной стороне (и, стало быть, Бог — на вашей стороне) или нет, ֊ то нет места гордости за себя и презрению к остальным. В Евангелиях подобная позиция представлена фарисейским взглядом на «сборщиков податей и (прочих) грешников». Павел не ставит в вину иудейским учителям Закона самодовольство (см. Рим 2:17–24) и коллективное чувство превосходства Израиля как избранной нации (см. Рим 3:27–30), чтобы не ставить христиан–язычников в такую же позицию. Вот почему в Рим 11:14–16 Павел прерывает свое учение об Израиле, чтобы высказать своим читателям предостережение с помощью аллегории, взятой из сферы выращивания деревьев[101]. Кажется даже, что он ослабляет «блаженную уверенность» в том, что «ничто не отлучит нас от любви Божьей» (Рим 8:38–39), предостерегая тех, кто гордится своим замещением Израиля (11:19), чтобы они, в свою очередь, не оказались отсеченными от корней избрания, если вдруг отпадут от веры (стихи 20–21). Убежденность в собственной вере не следует путать с чувством успокоенности, игнорирующем тот факт, что жизнь верующих — всегда только путь, а спасение — это процесс, который завершится лишь в будущем (см. 8-.24–25)[102]. Это предостережение предполагает большой вопросительный знак по поводу огромного числа христиан, которые долгое время культивировали как раз такое отношение к Израилю — убежденность, что они заменили «прежний» богоизбранный народ Израиля и сделались «новым» или «истинным» Израилем. Только Бог знает, в этом ли причина расцвета церквей в некоторых частях мира, которые фактически были «отсечены» от древа церкви. Интересно, не может ли быть так, что недостаток духовного роста церкви во многих некогда «христианских странах» — ответ Бога на самодовольство и иллюзию гарантированности, которые овладели многими учителями и вождями христианства. В таком контексте Рим 11:17–24 — это отклонение от темы[103]. Тем не менее, суть этого отрывка — может быть, один из наиболее значимых для нашего времени богословских аспектов Послания к Римлянам[104].

В Рим 11:25 Павел приводит еще один довод для своего предостережения против неоправданного чувства превосходства над Израилем. В то же самое время он подхватывает нить своих рассуждений в стихах 7–15. Если «ожесточение» Израиля послужило делу распространения Евангелия в языческом мире, то будет время, когда это дело достигнет завершения. Павел очерчивает эту мысль несколько неопределенно фразой, которая буквально переводится так: «пока не войдет полное число язычников». Мы не знаем, думает ли он о божественно ограниченном времени для вселенской миссии церкви — или для превосходства язычников над Израилем (см. Лк 21:24?), или — об ограниченном числе язычников, которые обратятся (см. Деян 13:48), или — о народах и областях, которым должно проповедать Благую весть (см. Рим 15:19; Деян 13:46–47). В любом случае, согласно Рим 11:25, «ожесточение» Израиля произошло с самого начала не только отчасти (ek merous), но и просто является временным, так что будет время, когда весь Израиль постигнет истину Евангелия — истинную природу Божьей «правды» — и получит то спасение, которого иудеям пока не удается постигнуть и принять (см. 10:1–3).

Были попытки отнести это пророчество к новому (духовному или церковному) определению понятия «Израиль». Однако это исключается противопоставлением «отчасти» и «весь» и соотнесенностью с предшествующим «ожесточением» (большинства) Израиля (см. стих 7). Павел говорит об изменении в статусе Израиля. Эта информация не имела бы смысла, если бы значение слова «Израиль» не было тем же самым и в прежнем, и в последующем контексте. Не может быть никакого сомнения в том, что Павел говорит об историческом, эмпирическом народе Израиля — как в своих негативных утверждениях, так и в позитивных. Его пророчество о спасении для «всего Израиля» следует воспринимать буквально, то есть как исповедание надежды для Израиля как общественного организма (как необязательно относящееся к каждому отдельному члену нации во время своего исполнения). Согласно Деян 23:6; 24:24–26; 26:6–7; 28:20, Павел подтвердил это исповедание во время своих злоключений в Иерусалиме и Кесарии не намного позднее, чем приступил к написанию Послания к Римлянам. Там он истолковывает воскресение Иисуса как предвестие не только всеобщего воскресения мертвых, но и «оживления» избранного народа (см. пророческие обетования, такие как Oc 6:1–2; Иез 37:11–14; Ис 25:8; 29:18; Дан 12:1–2).

Павлово пророчество о спасении Израиля вводится апостолом весьма серьезно, как нечто такое, о чем читатели не должны пребывать в неведении (см. Рим 1:13; 1 Фес 4:13), и как «тайна», превосходящая человеческую мудрость. Иными словами, он предлагает им откровение (ср. Рим 16:25). Тем не менее, он находит подтверждения этому в пророческих словах Ветхого Завета (взятых, в основном, из Ис 59:20 с дополнением из Ис 27:9). Это вовсе не противоречие, так как раннее христианство сознавало тот факт, что Иисус и апостолы обнаружили новые значения в древних библейских текстах. Они были убеждены, что Писание содержит идеи, которые в прежние времена были сокрыты, чтобы открыться поколению конца времен (см. 1 Кор 10:11; 1 Петр 1:10–12)⁵³.

Насчет же того, когда и как спасется Израиль, пророчество Павла не предлагает нам какого‑либо определенного срока или иных уточнений. Об условиях, при которых это должно исполниться, он продолжает мыслить в терминах некоей взаимосвязи между историей язычников и историей Израиля (см. стихи 12–15), но все еще весьма неопределенно. Что касается того, как это произойдет, он говорит не об обращении Израиля как ответе на свидетельство церкви, но — словами Ис 59:20 — о божественном вмешательстве грядущего «Избавителя». В то время как пророк, по всей вероятности, думал о самом Боге, грядущем избавить свой народ, ранние христиане ожидали не прихода Бога, а (второго) пришествия своего Господа (см. Откр 2:25; 3:3 и тексты о парусии, такие как 1 Кор 15:23; 1 Фес 2:19 и т. д.). В 1 Фес 1:10 ожидание прихода Христа ассоциируется с верой в то, что избавит нас от «гнева» последнего суда. Подобным образом, в Рим 11:26 цитата из Писания обещает разрешение проблемы нечестия и греха. Таким образом, учение Павла о спасении Израиля напоминает его идею индивидуального спасения одной благодатью, хотя терминологии оправдания он в этом контексте не использует. Недостаточная соотнесенность с верой иногда параллельна обращению самого Павла, который был обращен чрезвычайным откровением воскресшего Господа так, что не остается места для понятий «решимости» ради Христа и веры в Его весть.

Поэтому однажды Израиль будет спасен, и на молитвы Павла будет дан ответ. Счастливый конец — и только? Нет, ни в коем случае. Нам следует помнить, что Павел был озабочен не только судьбой своих соотечественников, но и вопросом о верности Бога и надежности Его слова (см. 9:6). Следовательно, цель Рим 9–11 еще не достигнута пророчеством о спасении Израиля в стихе 26, но — лишь в возвещении основания этой надежды в стихе 29: «Ибо дары и призвание Божье непреложны». (Или, в переводе Дж. Б.Филлипса (Phillips): «Ибо, раз они были даны, Бог не отнимет своих даров или своего призыва».) Это не логический вывод из философского определения Бога как неизменного и неспособного к изменению своего намерения. (В самом деле, в Библии приведено несколько примеров изменения Богом своих решений: см. Быт 6:6–7; Ион 4:2[105].) Скорее, как раз исповедание веры в Божьи обетования как окончательные решения Бога в конечном итоге перевесит все, что говорит против их исполнения. В качестве ответа на сомнения о будущем Израиля Павел мог бы процитировать прорицание Валаама об Израиле из Числ 23:19: «Бог не человек, чтоб Ему лгать, и не сын человеческий, чтоб Ему изменяться. Он ли скажет, и не сделает? будет говорить, и не исполнит?»

Это заверение в Божьей верности — основа как для веры в Благую весть, так и для уверенности в непреложно пребывающей избранности Израиля. Теперь, несомненно, имеется напряженность между двумя словами Божьими: призывом Бога к Израилю и Его же призывом верить во Христа. Большинство иудеев — враги того, что возвещает Павел (см. 1 Фес 2:15–16). Но их позиция не лишает силы любовь Бога к своему народу (см. Рим 11:28). В конечном счете, Павел убежден, что эта — временная — роль противостояния Евангелию была предназначена Израилю самим Богом, см. 11:7, 11–15. Очевидно, что голос Божьей любви, который столь властно говорит через Христову смерть за наши грехи (см. Рим 5:8; 8:31–39), не заглушается периодами заблуждения и отчуждения со стороны Его народа.

Дата добавления: 2015-08-05