Утверждение свободы Бога

То, что ход мысли Павла не продиктован патриотическими чувствами, можно увидеть из вступительной аргументации в Рим 9:6–29. В самом начале, в стихе шестом, он прямо утверждает, что происхождения от Израиля (= Иакова) недостаточно для определения народа Израиля (и оно не является единственным условием причастности к особому достоинству «израильтян», формулируемому в стихе 4). Если слово Бога не может не оправдать ожиданий, то Его народ может не оправдать их и не оправдывал их в прошлом (см. Ис 40:6–8). Происхождение от патриархов не дает никакого чувства уверенности. Павел может подкрепить свои доводы примерами из истории патриархов (см. стихи 7–13): линия избрания включала не всех физических потомков Авраама, но только потомков его сына Исаака (а не первенца его, Измаила, который признается предком арабов), и, опять же, не всех потомков Исаака вообще, но лишь потомков Иакова (а не потомков Исава, который признается предком эдомитов/идумеян). Хотя эти библейские примеры нельзя оспорить, применение Павлом данного принципа и к потомкам Иакова могло шокировать иных из его иудейских современников. Некоторые новейшие комментаторы (например, Эрнст Кеземан (Kasemann)) считали, что Павел здесь порывает с фундаментальными убеждениями древнего иудаизма. Несомненно, его слова должны были звучать вызывающе для некоторых иудеев. Но, по существу, апостол лишь повторяет один из аспектов проповеди Иоанна Крестителя (см. Мф 3:9; Лк 3:8). Подобным образом, и ессеи учили, что лишь те иудеи, которые присоединились к их общине, составляют истинный Израиль. Так что ранний иудаизм мог принять и такую позицию — хотя, разумеется, она была не единственной и при этом была неудобной и, вероятно, непопулярной.

Это, однако, существенно для того, чтобы богословие Павла вызывало к себе доверие. Если Бог избрал семью и — в должный момент — народ, то возникает опасность, что Бога неверно воспримут как раба своего же раз навсегда сделанного выбора. Это превратило бы богословие в идеологию, просто в инструмент утверждения и прославления коллективного самосознания данной нации. И тогда упадок этой нации означал бы смерть ее Бога. Но Павел оставляет надежду для своих собратьев–иудеев, которые, по его мнению, проходят через кризис своей духовной истории. В Рим 15:13 он назовет Бога «Богом надежды». Теперь первая статья исповедания надежды на Бога — это свободная воля Бога направлять историю соответственно своей мудрости и совершенно независимо от человеческих условий. Его свобода здесь предполагается и требуется и для того, чтобы определять границы избранного Им народа (тезис Рим 9:24–26). Ситуацию Израиля, которая, судя по стихам 1–3, была так мучительна для апостола, приходится принять как реальность, не вышедшую из‑под контроля Бога.

Но это не единственное следствие, выводимое Павлом из свободы Бога. Это еще и основа для расширения народа Божьего (см. 9:24–26). Включение язычников, откликнувшихся на зов Благой вести, есть также акт Божьей свободы. И, как таковой, он должен уважаться теми, кто поначалу противился этому развитию раннего христианства (см. Деян 10–11 и 15); Гал 2:1–10). Таков конечный итог этой первой линии доводов в Рим 9–11. (В стихах 19–23 Павел отвечает на возражения против этого богословия Божьей свободы и утверждает его как необходимое следствие того, что Бог сотворил все вообще и наше бытие, в частности). Павел может со всей честностью признать, что такой поворот в истории отношений Бога с Израилем произошел вполне неожиданно. В самом деле, в стихах 30–33 он даже подчеркивает его парадоксальность. Все, что он в состоянии сделать, чтобы в данный момент с этим смириться, — это процитировать слова из Писания (из Ис 8:14 и 28:16), которые столь же проблематичны, как и тот ход событий, который он описал. Для читателей послания они выражают мысль, что даже странное и обескураживающее развитие может обернуться ходами Божьей стратегии. Пусть никто не прекращает чтения на этом пункте, пока не обнаружит его скрытый смысл!

В прежние столетия богословы привыкли истолковывать эту главу как базис для учения о предопределении. А именно, они полагали, будто она учит о том, что вечное спасение зависит от богоизбранности (как и наоборот: вечная смерть или наказание могут быть суждены некоторым — а то и многим — по воле Бога). Теперь же тот факт, что Павел настаивает на абсолютной свободе Бога и на Его независимости от человеческих реакций (см. Рим 9:11–12), безусловно, заставляет нас со всем смирением признать, что Бог и впрямь свободен действовать таким образом. С другой стороны, следует подчеркнуть, что подобная доктрина — не совсем то, чему учит здесь Павел. Вся эта глава — не о вечном спасении, но о том, как складывается история отношений Бога с Израилем. Пример с фараоном в стихе семнадцатом приводится не для того, чтобы учить, будто Бог сотворил его для ада, но только чтобы сказать о его исторической роли как врага Израиля и о том, что, тем самым, его судьбой было поражение, как это ни печально. (Раввинистические предания рассказывают, что Бог не позволил ангелам в небе ликовать о разгроме фараонова войска — ведь они тоже были Его творениями!) Мы не должны смешивать уровни истории и вечного спасения, хотя история (или земная жизнь) — это поприще, на котором принимаются решения, значимые для вечности. Но Рим 9–11 в целом говорит не об отдельных иудеях или язычниках и истории их отношений с Богом (что было предметом предыдущих глав), а о роли народа Израиля как целого в драме Божьей истории. Учение Павла нужно соотносить с вопросами, которые он обсуждает. Выводить из него заключения для других тем или сфер богословия допустимо, но это требует весьма тщательного осмысления.

Дата добавления: 2015-08-05