Прагматические бессмыслицы парадиалога

- Какая разница между пуганой вороной

и письменным столом? <...> Ты отгадала загадку?

Нет, сдаюсь, - сказала Алиса. - А какой ответ?

Понятия не имею, - сказал Шляпа.

А я тем более, - поддержал Заяц.
Алиса тяжело вздохнула.

Л. Кэрролл. Приключения Алисы в стране чудес

Парадиалог дает типичные примеры и сознательно культи­вирует прагматические бессмыслицы.

Это прежде всего относится к выпадению «вещественных предпосылок коммуникации»¹. Первейшая из них - присут­ствие в разговоре того, к кому обращаются с речью. Но даже это элементарное условие не всегда в парадиалоге выполняется. Так, Жириновский обращается к воображаемому лицу как к реально присутствующему: «Генерал армии Крючков! Скажите, чей я выкормыш?!». Одновременно Жириновский нарушает усло­вие искренности и существенности диалога: ему неважно мнение Крючкова, свой вопрос он вообще не рассматривает как попытку получить какую-то информацию от «генерала Крючкова».

К нарушению вещественных условий коммуникации от­носится также его бессвязность, за которой стоит логическая противоречивость (абсурдность) высказываний оппонентов. Час­то это напрямую связано с тем, что называют «патологически плохой памятью» участников диалога. Они - как мы это видим на примере теледуэли Жириновского и Проханова - путаются в фактах собственной жизни, биографии своего оппонента, за­бывают или выдумывают факты и события из истории своей страны и т. п.

1. См.: Падучева Е.В. Тема языковой коммуникации в сказках Льюиса Кэрролла … С. 86

Бессвязность диалога часто объясняется несоответствием мо­лей _МИра его участников. Видимо, это имеет место во всяком парадиалоге. Даже если его участники предварительно не имеют взаимоисключающих картин мира, они конструируют их по ходу разговора. В своей теледуэли Жириновский и Проханов также об­наруживают взаимоисключающие трактовки советской истории. Для Жириновского советский строй - «страшный, преступный режим»; для Проханова - славное прошлое красной империи. Им­перский идеал кажется близким и Жириновскому, и у слушателя временами создается ощущение, что собеседники могли бы вокруг этого найти общий язык. Но это - только видимость, ибо традици­онно русская «имперскость» без лишних опосредствовании допол­няется у Жириновского либерально-демократическими лозунгами.

Так, Жириновский не соглашается с тем, что либерал-демо­краты «рассыпали империю в 1917 году». «Не хотели люди жить вместе - зачем насильно их сжимать?». Но до этого он же упре­кает большевиков за то, что они отдали имперские территории (Польшу, Финляндию), что из-за них Россия не смогла выиграть первую мировую войну и «стоять вместе с французами и британ­цами на немецких территориях». Абсурдная противоречивость модели мира у Жириновского фатально задает ее несоответствие с моделью мира Проханова Дискурс Жириновского вообще не рассчитан на какую-то одну модель мира; он сориентирован сра­зу на все модели и ни на какую модель вполне.

В думских дебатах мы видим массу примеров парадиалоги-ческих ситуаций, когда депутаты только озвучивают противо­положность своих «моделей мира» (позиций, идеологий и т. п.) и дальше не движутся. Не движутся они не потому, что их по­зиции «непримиримы». В идеологическом спорте «непримиримо­сти» нет вообще, ибо это противоречит игровой установке. Просто по правилам игры у оппонентов нет интереса к идейной борьбе и консенсусу. Они ведь практикуют не диалог, а парадиалог.

ЛОГИНОВ Е. Ю. (ЛДПР). Мы много слышали о Вашей миротворческой функции на переговорах в Грозном....Знаете ли Вы, сколько человек погибло при штурме, при попытке осво­бодить заложников, и сколько наших военнослужащих запла­тили жизнью за мирные переговоры в Грозном?..

ЧЕРНОМЫРДИН В. С. Могу ответить на вопрос. Что каса­ется Буденовска, сколько погибло и мирных граждан, и воен­ных - знаю. (Шум в зале, выкрики)¹.

1. Государственная Дума: стенограмма заседаний. Весенняя сессия. 21 июля -9 сентября 1995 г. М.: Известия, 1996. Т. 20. С. 25.

Здесь видно, что оппоненты просто озвучивают в разговоре свои противоположные позиции, и то, что Черномырдин под­черкнуто выдает за ответ, является таковым только в силу фор­мального признака ответной реплики, но не по существу во­проса. Логинов стоит на точке зрения (идеологеме) «военных, преданных собственным правительством». Идеологема Черно­мырдина: «Чечня - наша общая боль».

В парадиалогах вроде приведенного выше или словесной ду­эли Жириновского и Проханова мы видим постоянное наруше­ние последовательности речевых актов, когда за данным актом не следует тот, который ожидается.

Часто в парадиалоге иллокутивный акт ответа заменяется информированием, причем в данной ситуации нерелевантным информированием, т. е. не относящемся к сути вопроса. При­мер такого рода абсурдности дает уже начало диалога. Ведущий В. Соловьев приглашает Жириновского задать вопрос, а тот из­лагает обвинение - зачитывает исторический приговор «русско­му коммунизму», представленному в лице Проханова. При этом ведущий делает вид, будто не заметил подмены, после тирады Жириновского говорит (без видимой иронии) «Вопрос понятен» и приглашает к ответу Проханова. Тот, тоже ничуть не смуща­ясь, зачитывает собственный приговор всем «предателям ком­мунизма», представленным в лице Жириновского.

Множество бессвязных диалогов допускают двоякое истол­кование - как нарушение последовательности речевых актов (за данным не последовал тот, который предполагался) или как на­рушение постулата релевантности; при первой интерпретации требуемой реплики собеседника не было; при второй — реплика была, но нерелевантная¹. Особенно частой формой нарушения последовательности речевых актов в парадиалоге выступает си­туация, когда ожидаемый иллокутивный акт² заменяется не просто нерелевантным по пропозициональному содержанию ре­чевым актом, но содержанием, вообще не относящимся к теме (смыслу) вопроса. Происходит это потому, что собеседник ос­тается на своей тематической волне. На реплики собеседника

¹ Падучева Е. В. Тема языковой коммуникации... С. 99-100.

² Под иллокутивным актом здесь, как и вообще в лингвистике, понимается
коммуникативный аспект речи, т. е. все то в ней, что необходимо для пе­
редачи ее смыслового (пропозиционального) содержания другому человеку.
Соответственно, различают иллокутивные акты вопрошания, побуждения,
обвинения и др.

он вообще не реагирует или реагирует на уровне тематической эхолалии, подхватывая какие-то элементы сюжета, отдельные слова, выражения, но оставаясь на своей волне. Пример из теле­дуэли Жириновского и Проханова:

ЖИРИНОВСКИЙ.... Он на все готов! Дай ему сейчас 5 мил­лионов парней, он их погонит в Иран, в Ирак...

ПРОХАНОВ. Я просто... помню времена...

ЖИРИНОВСКИЙ. В Афганистан, зачем ВЫ пришли?... За­чем ВЫ Пришли в Афганистан? Зачем? (хохот в студии).

ПРОХАНОВ. Зачем я сюда пришел? Я пришел защищать Советский Союз!

ЖИРИНОВСКИЙ. Вот хорошо, что Вы здесь...

ПРОХАНОВ. Благодаря таким, как Вы, мы откатились...

ЖИРИНОВСКИЙ. Это Ваш суд. Ваш, Проханов, Московский трибунал.

ПРОХАНОВ....Мы откатились от великих границ...

ЖИРИНОВСКИЙ. 13 тысяч застреленных солдат...

ПРОХАНОВ....мы сжались до МКД...

ЖИРИНОВСКИЙ....полмиллиона искалеченных солдат...

ПРОХАНОВ....Мы превратили нашу Москву в маразм. В центре - маразм. Вы, Вы - царь маразма! Боже мой!

ЖИРИНОВСКИЙ. Чечня! Чечня!

ПРОХАНОВ. Я был на всех войнах!

ЖИРИНОВСКИЙ. В Чечне...

ПРОХАНОВ. Я был на двух чеченских войнах...

ЖИРИНОВСКИЙ. И ВЫ ее начали!

ПРОХАНОВ. А Вы прятались под кроватью!..

ЖИРИНОВСКИЙ. Зачем ВЫ начали войну в Чечне?! (хохот в студии).

В другом случае партнер парадиалога реагирует на реплику собеседника (необязательно на вопрос), но сознательно неаде­кватно: резкой сменой (невыгодной ему) темы. В приведенном выше фрагменте к этому прибегает Жириновский, неожиданно обращаясь к теме «Чечня».

Партнер парадиалога может также ответить на вопрос или реплику своего визави логически абсурдным (по отношению к предшествующему речевому акту), хотя тематически связанным с ним предложением.

Е. Падучева называют такую несвязность «абсурдопорож-дающей», хотя, наверное, таковой следует считать любую не­связность речевых актов, поскольку она означает любое наруше-

ние языковых правил, конституирующих смысл. Оно возможно внутри любого из основных измерений языка (семантика, син­таксис, прагматика) и в отношениях между ними. Все эти нару­шения рассматриваются как речевые бессмыслицы.

Прагматические бессмыслицы порождаются в парадиалоге и нарушением предварительных условий речевых актов. Возьмем вопрошание как наиболее частое для любого диалога речевое действие. Чтобы это действие было коммуникативно осмыслен­ным (успешным), должно выполняться предварительное усло­вие: вопрошающий не знает ответа и пытается получить его от слушающего, ибо уверен, что тот может этот ответ знать. Это, казалось бы, банальное условие отнюдь не является самооче­видным для абсурдной коммуникации, каковой является пара-диалог.

Вопросы типа «Зачем ВЫ пришли в Афганистан?», «Зачем ВЫ начали войну в Чечне?» (Жириновский) или «Сколько стоит Ваше предательство?» (Проханов) нарушают как раз это предва­рительное условие вопрошания: Жириновский уже заранее зна­ет «ответы» на такие «вопросы»; но его оппонент таких ответов не знает и знать не может в виду некорректности (логической абсурдности и/или прагматической парадоксальности) самих вопросов. Далее, эти вопросы нарушают условие искренности: Жириновский на самом деле не хочет получить от Проханова какую-то информацию (в строгом смысле этого слова). По сути дела, вопросы Жириновского - это вообще не вопросы, а чис­тые провокации, призванные произвести определенный сцени­ческий эффект.

Но и ответы в парадиалоге часто под стать вопросам. В прин­ципе, в любом дискурсе, имеющем формальную структуру диа­лога, может встречаться, по крайней мере, три типа ответов:

связный, осмысленный (развернутый) ответ на поставлен-­
ный вопрос;

ясный и однозначный отказ от ответа;

уклонение от ответа.

Для парадиалога характерно именно последнее. Его сти­хия - царство двусмысленности, тавтологии и бессмыслицы в качестве ответов на вопросы. Это — ответы, образованные раз­нообразными стратегиями уклонения, ускользания от ответов, или их симуляции и пародирования.

Уклонение от ответа может в парадиалоге выражаться раз­личными семантико-синтаксическими способами. Прежде все-

го, это - отвлеченные или не связанные с сутью вопроса мо­нологи (лирические отступления, философские фразы или це­лые размышления, обличительные тирады, панегирики и т. д.). формально собеседник отвечает на поставленный вопрос, но по содержанию - это или ответ на другой возможный вопрос, или вообще не ответ на вопрос (а набор тавтологий, повторений, или притянутая за уши история, шуточка и пр.). Другими словами, собеседник лишь использует свою очередь в разговоре, чтобы дать возможность поработать речи «на холостом ходу». По сути, такой «развернутый ответ» есть форма уклонения от ответа.

Парламентский дискурс в любой стране дает массу примеров такого рода. Приведем отечественный пример. В. С. Черномыр­дин как председатель российского правительства отвечает на вопросы депутатов в Думе, на заседании 27.10.1994 г. Депутат от фракции КПРФ А. Н. Михайлов задает вопрос, в котором сквозит уличение премьера во лжи:

МИХАЙЛОВ...В июле на заседании правительства Вы, а на парламентских слушаниях - Олег Николаевич Сысковец заяви­ли, давая правительственную оценку ситуации, сложившейся в экономике Российской Федерации, что наступила стабилиза­ция. В этой связи вопрос: что Вы, а также Ваши заместители и другие коллеги по Правительству вкладываете в понятие «ста­билизация», поскольку сегодня в Вашем докладе прозвучало со­всем иное.

ЧЕРНОМЫРДИН....Теперь что касается вопросов стабилиза­ции. Вопрос философский. Сегодня, конечно, можно говорить... Мы говорили действительно о стабилизации. Мы хотим этой стабилизации. И мы сегодня уже имеем ростки этой стабилиза­ции. Ну что нам сегодня - не говорить об этом? Нам не только говорить, нам делать надо. И вести к тому, чтобы эти ростки прорастали, разрастались, тогда мы будем иметь общий успех¹. Еще один типичный прием уклонения от ответа - оспарива­ние вопроса, его правомерности или уместности. Весьма часто в парадиалоге встречаются перебивания и встречные вопросы, причем в отличие от других типов диалогов, их основной функ­цией является смущение собеседника, отвлечение (переклю­чение) внимания с заданного вопроса. Поэтому перебивание и встречные вопросы часто лишь обессмысливают, а не дра-

¹ Государственная Дума: стенограмма заседаний. Осенняя сессия. 21-28 ок­тября 1994. М.: Известия, 1995. Т. 9. С. 316-317.

матизируют (семантически углубляют) дискурс. Обычно такая стратегия встречается в неинституциональном общении (в по­вседневных разговорах, в узком кругу).

Прием шутки как способ ухода от ответа - типичный при­ем, используемый в парламентском дискурсе. Вот характерный «диалог» И. П. Рыбкина с В. А. Марычевым в Государственной Думе:

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. Пожалуйста, отключите микрофон депутата Марычева. Он сосредоточится и задаст во­прос. (Шум в зале, выкрики).

МАРЫЧЕВ. То есть Иван Петрович нарушил закон, введя должность судебного пристава. Кто будет судебный пристав?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. Это Государственная Дума ввела институт не судебного, а думского пристава.

МАРЫЧЕВ. А, думского. Значит, будут закручивать руки, а я читаю вашу книгу: пятая попытка Государственной Думы... Как быть, Иван Петрович? Врете, значит, все в книге, Да? Пя­тая попытка (Смех в зале).

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. Я хочу напомнить депутату Марычеву, который столь громко кричит...

МАРЫЧЕВ. Депутаты не кричат, а говорят...¹. Наконец, еще одним типичным уклонением от ответа сле­дует считать и весьма характерные для парадиалогов эхолали-ческие (вторящие) реплики. Они служат заменителем содержа­тельного ответа при необходимости что-то сказать, поскольку молчание в ответ, тем более в парламенте не допустимо. Помимо прагматических нелепиц, связанных с нарушением актов во­проса и ответа, есть прагматические абсурды, проистекающие из нарушения актов обязательств. Так, в теледуэли Жиринов­ский говорит Проханову: «Сейчас Вам уже за 70. Скоро Вы ум­рете. И я буду хоронить Вас. Я оплачу все поминки».

Нарушение акта референции тоже ломает условия успешно­сти речевых актов. В этом случае объект, о котором идет речь, вообще не может быть идентифицирован, идентифицируется неоднозначно (противоречиво) или при однозначной идентифи­кации имеет неудачную номинацию. Обычно неидентифицируе­мость предмета связана с его фиктивностью. Слушающий мо­жет выйти на метакоммуникативный уровень и отказаться от

¹ Государственная Дума: стенограмма заседаний. Весенняя сессия. 11-27 января 1995 г. М.: Известия, 1995. Т. 13. С. 172.

идентификации, указывая на фиктивность предмета разговора. Но он может использовать и другие стратегии, если метаком-муникативное указание противоречит правилам игры (напри­мер, слушающий может сам использовать в разговоре фиктив­ные объекты). Тогда участник диалога может проигнорировать речевой акт говорящего (сделать вид, что он его не услышал), подменить его объект другим объектом (метафорическим или реальным), провалив тем самым коммуникативный акт. В пара-диалоге особенно часто реализуется вторая возможность, если оба участника широко используют и не заинтересованы в об­суждении логического и онтологического статуса фиктивных объектов.

При двусмысленной идентификации слушающий может либо уточнять, о каком именно смысле объекта идет речь, либо саботировать коммуникацию неадекватной реакцией на речь собеседника. В парадиалоге используются обе стратегии, но особенно часто - вторая. Ярким примером второго случая мо­жет послужить следующий эпизод из теледуэли Жириновского и Проханова:

ПРОХАНОВ....я видел Вас работником Комитета солидар­ности стран Азии и Африки. Это - кагэбэшная структура, ко­торая занималась пропагандой в странах третьего мира...

ЖИРИНОВСКИЙ.... Причем здесь Комитет защиты мира? Это - обычное учреждение, где принимаются на работу... А при чем здесь КГБ? Да, весь организм Советского Союза был про­никнут КГБ. Так это ВЫ сделали. Я родился в 46-м году, когда Абакумов, прекрасный министр госбезопасности... ВЫ его унич­тожили».

Здесь Проханов совершил своеобразную контаминацию обо­значений, когда приписывает Жириновскому работу в «Совет­ском комитете солидарности стран Азии и Африки»¹. Любопыт­но, что Жириновский никак это не прокомментировал, хотя автоматически внес в дискурс корректную номинацию объекта. Он мог бы использовать неудачность номинации у Проханова,

1. Фактически Жириновский не работал в Комитете солидарности стран Азии и Африки, он закончил Институт Восточных языков при МГУ, который, правда, с 1972 г. стал называться Институтом стран Азии и Африки. С другой стороны, Жириновский в 1972-1975 гг. работал ре­ферентом Советского комитета защиты мира, который тесно сотрудни­чал с однопрофильной организацией «Советский комитет солидарности стран Азии и Африки». Обе организации находились под опекой советских спецслужб.

отреагировать на саму номинацию и тем самым уйти от пря­мого ответа на вопрос-обвинение Проханова. Поступив иначе, Жириновский фактически подтвердил, что хорошо понимает подразумеваемое Прохановым, но саботирует коммуникацию, отвечая на нее формулировкой абсурда: Комитет защиты мира не имеет отношения к КГБ, но... Комитет защиты мира имеет отношение к КГБ (поскольку все советское общество было про­никнуто КГБ).

Аналогичная ситуация разыгрывается, когда Жириновско­му надо ответить на неудобный для него и двусмысленный во­прос В. Алксниса:

АЛКСНИС.... И вот я хотел вас спросить, неужели Вам не было противно в том зале в Страсбурге голосовать так, как голо­совал Ландсбергис, Добелис и другие русофобы и враги России, и как вот Вы могли оказаться в одной лодке вместе с ними?

ЖИРИНОВСКИЙ. Коммунист Алкснис! До сих пор ВЫ бои­тесь Европы! Вот этого новая Россия больше не хочет.... ВЫ, понимаете, с 18 года нас отгородили, и уже 2006 год, а ВЫ все ждете... «Европа - идиоты, только мы одни хорошие». Вот со­брались - кучка недобитых коммунистов, только ВЫ хорошие. Китайцы ненавидят ВАС, у них уже в китайский цвет окра­шен Дальний Восток наш. Это ВАШИ коммунисты.

АЛКСНИС. Благодаря ВАШИМ предательствам.

ЖИРИНОВСКИЙ. Нет, коммунистов нигде нет, это - нацио­налисты в Китае.

ВЕДУЩИЙ. Это не тот вопрос, который задал господин Алк­снис.

ЖИРИНОВСКИЙ. Это тот самый вопрос.

ВЕДУЩИЙ. Нет, господин Алкснис задал вопрос о преда­тельстве интересов России.

ЖИРИНОВСКИЙ. Так вот он правильно понимает интересы России, я никогда не был за советскую Россию или за коммуни­стическую. Я с детского сада с ними боролся, с детского сада. Меня в 53-м году исключили.

ПРОХАНОВ. Вы делали «пи-пи».

Жириновский и в данном случае формулирует совершенно неадекватный ответ. Он грубо подменяет тему вопроса (преда­тельство интересов России) серией других сюжетов, с нею непо­средственно не связанных (железный занавес, китайская угро­за). А при указании на бессвязность со стороны ведущего про­должает настаивать на своем вопреки здравой логике. Ощуще-

ние паранойи еще больше усиливается фантастическим расска­зом Жириновский о своей борьбе с коммунизмом в шестилетнем возрасте. Все это производит совершенно фантасмагорическую картину, на фоне которой очевидные логические абсурды («ки­тайцы - Ваши же коммунисты», хотя... «китайцы - не комму­нисты, а националисты»; «коммунистов нет нигде», хотя... «ком­мунизм еще жив»; «я с детского сада боролся с коммунизмом», хотя... «при Сталине я выступал бы за Сталина») воспринима­ются как милые несуразности.

К нарушениям акта референции как типичным для пара-диалога прагматическим бессмыслицам относятся и ситуации, когда слушающий понимает, какой объект подразумевается го­ворящим, но отказывается признавать корректность его назва­ния. В этом случае он саботирует (проваливает) коммуникацию, реагируя своей репликой не на речевой акт говорящего, а на от­носящиеся к нему номинации. Так именно реагирует Жиринов­ский на обвинение во лжи со стороны одного из «секундантов», писателя С. Шаргунова.

ШАРГУНОВ.... Господин Владимир Вольфович, может быть, напомнить вашу книгу «Последний бросок на Юг»? Напомнить вам, как вы, то призываете всех евреев выселить на необитае­мый остров, то призываете вырезать всех арабов, то призываете расстреливать демонстрации протеста русских пенсионеров. Мо­жет быть вам пора, Владимир Вольфович, ответить перед судом за ваши злодейские, кровавые призывы? Ответьте!

ЖИРИНОВСКИЙ. Отвечаю.

ШАРГУНОВ. Перед судом.

ЖИРИНОВСКИЙ. Видите, не только Проханов лжет, но и привел с собой команду лжецов, о чем вы говорите здесь, Шар-гунов, писатель, кто читал ваши книги?

ШАРГУНОВ. Все читали. А кто Вы такой?

Как видим, Жириновский проваливает здесь коммуникатив­ный акт, реагируя своей репликой не на суть вопроса Шаргунова, а на его номинацию как субъекта (как писателя Шаргунова).

Рассмотренные случаи прагматической абсурдности па-радиалога не исчерпывают темы, однако хорошо показывают главное: абсурдность делает невозможной передачу предметного содержания речи.

Дата добавления: 2015-08-03