Симметрия, асимметрия и комплементарность в диалоге

Авторы «Слова в действии» используют при описании меж­личностных отношений в диалогах различие между симметрич­ным и комплементарным взаимодействием, как оно тематизиру-ется в известной книге Вацлавика и др.¹ По результатам анализа получается, что конфликтный диалог (вроде полемики с А. Руц­ким в упомянутой передаче А. Караулова) отличает выраженное (более чем двукратное) преобладание симметричных взаимодей­ствий над комплементарными. При этом в качестве наиболее характерного паттерна выступает конкурирующая симметрия-Вовлеченность в симметричные отношения подобного рода сви­детельствует о конфликтном характере взаимодействия»².

У нас, однако, вызывает сомнения методологическая эффек­тивность различия двух указанных видов взаимодействия для анализа политической коммуникации. Конкретнее, сомнения

1. Смысл этого различия Вацлавик определяет так: симметричное взаимодей­ствие имеет место, когда поведение партнеров выступают «как бы зеркаль­ным образом друг друга», при этом «партнеры равноправны как в силе, так и в слабости, как в добре, так и во зле, и вообще в любом другом поведении». В случае же комплементарного взаимодействия «поведение одного партнера дополняет поведение другого». «Симметричные отношения характеризуются стремлением к равенству и минимизацией различий между партнерами, то­гда как комплементарные взаимодействия основываются на дополняющих друг друга различиях». См.: Watzlawick P., Beavin J. H., Jackson D. D. 2000. Menschliche Kommunikation. Formen, Störungen, Paradoxien. Bern-Gottingen-Toronto-Seattle: Hans Huber, 2000. S. 69. Здесь и далее мы будем цитировать немецкое (1969 г.) издание книги, поскольку в него были внесены некото­рые существенные поправки по сравнению с английским изданием 1968 г. русский перевод книги был сделан с английского издания. См.: Вацлавик П., Вивин Д., Джексон Д. Прагматика человеческих коммуникаций: изуче­ние паттернов, патологий и парадоксов взаимодействия. М: Апрель-Пресс, ₂ Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000. 2. Слово в действии. Интент-анализ... С. 187.

вызваны истолкованием симметричного взаимодействия в пси­хиатрических терминах нормального и патологического пове­дения. И хотя в немецком издании книги Вацлавика и других речь идет о стабильных и нестабильных (а не о здоровых и патологических) симметричных взаимодействиях, даже в эту более обобщенную схему с трудом вписываются политические диалоги конфликтного типа.

В «Слове в действии» диалог Караулов-Руцкой оказывается априорно чем-то ненормальным (коммуникативной болезнью, расстройством), поскольку в схеме Вацлавика он отвечает так называемой симметричной конкуренции. Основная же формула этой конкуренции - "Что бы ты ни делал - я смогу это сделать намного лучше" - неумолимо ведет к эскалации и тем самым к утрате стабильности системы межличностной коммуникации¹. Состояние «более или менее открытой войны или схизмы» в симметричных взаимодействиях Вацлавик однозначно квали­фицирует как их расстройство (аномалию, патологию).

Нормальным же (или стабильным) симметричное взаимодей­ствие является лишь в том случае, когда «партнеры способны принять "другого" таким, каков он есть, что ведет к взаимному уважению и доверию, и тем самым - к реалистичному взаимно­му подтверждению того, как они определяют себя и "другого"»².

Чтобы стабилизировать систему симметричного взаимодей­ствия Вацлавик (как врач-психиатр) советует (по принципу вза­имной стабилизации) переключить ее на комплементарность -«через признание точки зрения "другого", уступку, смех, иног­да даже просто бездействие»³. Но для общения политических субъектов, за которыми стоит реальный конфликт групповых интересов, этот мудрый совет вряд ли уместен. Здесь требуются совсем другие средства «умиротворения» конкурентов.

Несколько забегая вперед, отметим, что - парадоксальным образом — парадиалог является в большей мере симметричной коммуникацией, чем тип конфликтного диалога. Поскольку предметность спора в парадиалоге снимается, и он модифициру­ется в своего рода коммуникативное «искусство для искусства», его участники оказываются «способны принять "другого" та­ким, каков он есть», т. е. как политического артиста. Партнеры

¹ Watzlawick P., Beavin J. H., Jackson D. D. 2000. Menschliche Kommunikation...
S. 146.

² Ibid. S. 104.

³ Ibid. S. 146.

парадиалога (негласно) уважают и признают друг в друге имен­но этот сценический талант. Более того, поскольку они находят­ся в «командном сговоре» (И. Гофман) по отношению к публике (которая видит в них прежде всего серьезных политиков, а не артистов), это приводит участников парадиалога к взаимному подтверждению их дефиниций себя и «другого».

Однако так просто, разумеется, дело в парадиалоге не об­стоит. Указанное «обоюдное подтверждение самости» касается только драматургического аспекта парадиалога, который в этом плане есть пример симметричной диалоговой коммуникации. Но, помимо нормальной драматургической симметрии, пара-диалог обнаруживает и патологический тип симметричных от­ношений, который разыгрывается, однако, в другом измерении языка, к примеру, в семантическом. В этом случае партнеры парадиалога взаимно отвергают «самодефиницию партнера». В наших примерах, Жириновский отвергает автохарактеристику Проханова как защитника «советской империи», а Проханов отвергает то, как себя определяет Жириновский: как «первого демократа страны» и «главного борца с русским коммунизмом». Но помимо отклонения самодефиниции партнера, для парадиа­лога не менее характерным является и ее обесценение. В этом смысле в парадиалоге уже не работает и другой тезис Вацлави­ка: «нарушения комплиментарных взаимоотношений...в боль­шинстве случаев ведут не к отклонению, а к обесценению само­дефиниции партнера»¹.

По нашему мнению, более удачным для анализа политических диалогов является различение симметричной и асимметричной диалоговой коммуникации. Асимметричность в политическом диалоге может иметь разные проявления, но всегда это проявле­ния власти. «Здоровый» тип комплементарных отношений, о ко­тором пишет Вацлавик и др., приводя в качестве примера парные отношения вроде мать и дитя, врач и пациент, учитель и ученик, не исключает властной субординации. (Соответствующие исследо­вания М. Фуко и другие слишком известны, чтобы здесь на них ссылаться). Поэтому сомнительно, что в этом случае «один парт­нер не навязывает другому комплементарного отношения»².

В. Хёсле констатирует один любопытный факт: «Хотя с нор­мативной точки зрения в философских диалогах единственно

1. Watzlawick P., Beavin J. H., Jackson D. D. 2000... S. 104. Ibid. S. 70.

признанной асимметрией может быть только та, что основана на интеллектуальном превосходстве, именно философские диа­логи то и дело обнаруживают реальные властные отношения, ограничивающие дискурсы»¹. Властные жесты часто обнаружи­ваются как бы нечаянно для самих участников платоновских диалогов, к примеру, в отношении к рабам или женщинам, по­среди роскошных идей о «добром и вечном».

Любопытны также и типичные стратегии, которые могут проигрываться в асимметричных диалогах из очень разных сфер общественной жизни. Асимметричность, к примеру, в отноше­ниях матери и ребенка, независимо от ее властного статуса, не считается оскорбительной для ребенка. А вот асимметричность в политическом диалоге явно противоречит присущему ему прин­ципу равноправия, а потому считается чем-то ненормальным. Если кто-то изначально отвергает равноправие потенциального партнера по диалогу, он, как правило, отвергает и сам диалог. В крайнем случае он может инсценировать, симулировать диалог, т. е. вести парадиаяог.

Ярким примером такого рода может служить принципиаль­ный отказ правительств некоторых стран вести переговоры с тер­рористами, захватившими заложников и ставящими политичес­кие условия. Основание для отказа от диалога здесь более чем существенное: сам факт диалога законной власти с преступни­ками означает признание их равноправия с властью. Тем самым государство с его монополией на легитимное применение насилия демонстрирует свою объективную слабость и несостоятельность.

Типичный пример асимметрии в диалоге - противоречие между умственными способностями и социальным статусом партнера. Именно в диалоге (в отличие от легкой беседы ни о чем) может выясниться, например, что наделенное высокими властными полномочиями лицо обнаруживает низкий интел­лектуальный, моральный или образовательный уровень. Если его партнер - равный по социальному статусу человек, он, ско­рее всего, прекратит диалог как неудавшийся. Но если в силу своего низкого социального статуса он не может этого сделать, не рискуя навлечь на себя подозрений в неуважении почтенного собеседника, он прибегнет к явной или скрытой иронии. В этом случае вся структура диалогового общения имеет тенденцию к инверсии ролей: низший по социальному статусу как бы берет реванш, становясь коммуникативным лидером в диалоге².

¹ Hösle V. Der philosophische Dialog... S. 313-314.

² Ibid. S. 299 и далее.

Дата добавления: 2015-08-03