Время в психологическом измерении

На титульном листе значится: «Психология и время». Что стоит за этими

словами? Психология – конкретная отрасль научного знания. Ее задача – открыть

объективные закономерности субъективного мира. Время, конечно, может стать

предметом конкретного исследования. Так, выясняется, что субъективная

продолжительность времени зависит от эмоциональных состояний человека –

счастливые часов не наблюдают. Владимир Маяковский придал времени вескую

материальность: «А полночь по комнате тинится и тинится…». Но не об этих

характеристиках субстанции, не имеющей ни начала, ни конца, идет речь в этой

книге. Конечной целью здесь оказывается попытка глазами психолога увидеть

историческое течение событий, не только их локализация в пространстве, но и их

место в цепи социальных явлений, принадлежность к эпохе, которая накладывает

отпечаток на всё, что с нами случается. Общеизвестно восклицание в «Фаусте»

Гете: «Мгновение, остановись! Ты прекрасно!» Психолог призывает мгновение

остановиться не потому, что оно прекрасно, а потому что необходимо его

внимательно рассмотреть, понять, что и почему оказалось в этом мгновении

заключено и им охвачено.

Анализ такого рода может быть назван по-разному: «Конкретно-историческая

психология», «Психология повседневности» и т.д. Признаемся, что эта отрасль

психологической науки разработана слабо. Однако сделать попытку хотя бы

несколько прояснить эту сложную материю, понять ее параметры и движущие

силы, насколько возможно конкретизировать и иллюстрировать рассказами о

реальных событиях, я счел возможным, и потому назвал эту книгу именно так:

«Психология и время».

Начну с того, что можно было бы считать философическим рассуждением о

психологической двойственности времени. Двойственность восприятия времени

— тривиальное обстоятельство, зафиксированное и описанное во всех учебниках

общей психологии1. Действительно, ничем не заполненное время, к примеру, 1Общая психология (под ред. А.В. Петровского), 1970, 1976, 1986; Введение в психологию

(под ред. А.В. Петровского), 1995, 1996; А.В. Петровский, М.Г.Ярошевский. Психология.

безнадежно долгое ожидание, кажется бесконечным. Известна и обратная

зависимость: о времени, полноценно прожитом, можно потом в подробностях

рассказывать очень долго — едва ли не каждая минута может быть

воспроизведена в нашей памяти. Однако, что остается в воспоминаниях о долгом

сидении в аэропорту? Обернувшись назад, мы видим, что время там

"свернулось", не оставив сколько-нибудь заметных следов в сознании.

Нет, не об этой двойственности времени пойдет речь дальше. Мы обратимся к

феномену, характеризующему время в социально-психологическом измерении.

Это тоже двойственность восприятия времени, но совсем иного рода, в учебниках

психологии пока еще не зафиксированная.

Каждый из нас объективно включен в исторический процесс, ни один человек

не может быть свободен от тех условий и обстоятельств, в которых он живет и

действует. Это так. Но совпадает ли во всех точках биография человека с

перипетиями исторического процесса? Не бывает ли так, что дни, месяцы, а то и

годы для народа, страны архитяжелые, а конкретный человек, отнюдь не

выпадающий из своего окружения, переживает это время как счастливое? Может

быть, он именно тогда признался в любви и узнал о взаимности, у него появился

первый ребенок? Он живет как бы в двух временных плоскостях: объективной,

исторической, и субъективной, личностной, биографической. Вспоминаю военные

годы и вижу многочисленные тому подтверждения. Жизнь человека зачастую

течет по своей собственной траектории, обходя ловушки, расставленные

историческими обстоятельствами.

Мой знакомый еще по студенческим дням, талантливый поэт Юрий

Айхенвальд, в 1958 году написал стихотворение, включенное мною в текст моей

статьи, которую предстояло опубликовать в популярном издании «Неделя». Мне

кажется, что в этом стихотворении очень точно передается образ

психологической двойственности времени:

За упокой в церквах звонили.

Гадали в городе — по ком?

Бояре шепотом твердили,

Что царь-де скорбен стал умом.

Они искали смерть отсрочить.

Чем бог пошлет, от дня ко дню.

И доставались среди ночи

На лобном месте — воронью.

И царь,

Один над всей державой,

Был словно идол золотой.

Над ним парил орел двуглавый,

Змея шипела под ногой...

А в черных слободах ковали,

Трепали лен, варили мед,

Пенькой и квасом торговали,

Ходили за море в поход,

И в черных слободах не ждали

Ни лучшей доли, ни петли:

Невест на осень выбирали.

Да баб от порчи берегли.

И только где-то поп безместный —

Ничей, лядащий человек —

Кричал, что грянет гром небесный,

4 издание, 2005

Что Иродов

Прервется век...

Но век был долгим и суровым.

И тщетно поп кричал с тоской

О милосердии Христовом

И о погибели людской...

А осень

Золотила густо

Весь город — из конца в конец...

Солили в слободах капусту,

И шли невесты под венец.

Редактор явно "споткнулся" на авторском варианте четверостишья: "И тщетно

поп кричал с тоской о милосердии Христовом перед раскрашенной доской". "Это

может оскорбить чувства верующих, — сказал он. — Нельзя ли внести какие-

нибудь изменения в текст стихотворения?" Я позвонил Юре, предложив свой

вариант последней строчки этой строфы. Он подумал и согласился.

Не дает ли стихотворение Ю. Айхенвальда ключ к разгадке заблуждений и тех,

кто возмущен, что очерняют время, в котором они жили, и тех, кто видит в

прошлом тьму беспросветную? Все было в нашей жизни: и первый поцелуй, и

выпускной вечер в школе, и энтузиазм творчества, и гордость за полеты Чкалова

и Гагарина, и солдатские подвиги. Кто же это способен очернить? Хочется

спросить охранителей народной нравственности: где вы подобные поклепы

услышали или вычитали? Если же кто-то исказил факты нашей истории, то на это

надо прямо и точно указывать и фактами же опровергать. Только что-то я почти

не встречал таких опровержений — все больше общие рассуждения о клевете на

"Родину Великого Октября" и советских людей. И хорошее, и плохое, и трудное, и

веселое было в жизни наших современников. Если шестеренки часов его

биографического времени наглухо сцеплялись с маховиком времени

исторического, то эта жизнь нередко шла под колесо. Каток сталинского террора

прошелся по судьбам миллионов людей. Не все, к счастью, хлебали лагерную

баланду, не все "путешествовали" в эшелонах насильственного переселения

народов и не все работали подконвойными в шахтах и "шарашках". Однако этих

"счастливчиков" нельзя огульно делать ответственными за перекосы и

преступления эпохи. Но именно к ним, к их прошлому апеллируют непримиримые

борцы с "очернительством". Происходит ловкая подмена трагической истории

общества биографией конкретного человека. Ему внушают, что какие-то враги

пытаются оболгать его славное прошлое.

Говоря об «очернительстве», с легкостью необыкновенной провозглашают

идею якобы тождественности послеоктябрьской истории государства и

жизненного пути каждого члена общества. Здесь невольно смыкаются в своих

подходах те, кто нигилистически оценивает прошлое, и те, для которых оно

безупречно. От истины далеки и те и другие.

Позволю себе отвлечься от содержания «Введения» и скажу несколько слов о

самой книге. В ней будут использованы различные литературные жанры: очерки,

публицистические статьи, то, что можно назвать «документальные», а лучше

сказать, документированные прозой фрагменты лекций, воспоминания автора и

его знакомых, описания экспериментальных исследований, и даже пародии и

стихи. В книге нет единой сюжетной линии, но ее содержание не рассыпается,

поскольку оказывается нанизанным и закрепленным на оси времени, которое,

таким образом, выступает в психологическом измерении. Время - реальный герой

этого повествования.

Многоплановый метод исследования и способы его представленности в этой

книге отвечает самому предмету изучения, тому, что в дальнейшем будет

обозначено как ХРОНОПСИХОЛОГИЯ.

Дата добавления: 2015-07-20