Артельно-общинный характер экономики

Одним из главных традиционных экономических устоев Российского государства являлась община (а с начала XX в. – и кооперация), общинная собственность на землю и общинное самоуправление.

Масоны тайно разрушали основы русской экономики – общину и артель. С помощью прозападной части правящей элиты они устанавливали в стране чуждые народу западные формы хозяйствования (частная собственность, крепостное право, получение прибыли любыми способами и т. д.). Вместо совершенствования традиционных, исконно русских форм хозяйствования прозападная элита стала насильно разрушать их, прежде всего, общину и артель. Это явилось одной из главных причин разрушения русской православной цивилизации и переворотов 1917 года.

Общинное владение землей существовало в средние века и в Западной Европе. Оно сыграло особую роль в защите личности крестьянина от произвола феодалов. Но после буржуазных революций XVIII – начала XIX в. этот общественный институт был устранен, а крестьянин превратился в личного владельца, мелкого буржуа. Иначе складывалась судьба русского крестьянства. Оно и в XIX в. сохраняло коренные традиции общины, издревле существовавшие на Руси.

Как показали исследования российских ученых-историков, например академика И. Я. Фроянова, в России переход от племенной организации к территориальной (X – начало XI в.) привел к складыванию городовых (городских) волостей. Городовые волости, состоявшие из главного города с пригородами и сельских округ, были первыми формами государственности Древней Руси. Они представляли собой союз общин во главе с торгово-ремесленной общиной главного города. Фактически государство возникло на общинной основе. Это было государство доклассовое, не связанное с классовой борьбой и угнетением народных масс. Через волостное вече (народное собрание) народ, свободные общинники принимали участие в управлении городами-государствами. Нередко князья и бояре руководили вече. Но руководить и господствовать не одно и то же. Вече существовало во всех землях, волостях и являлось верховным органом городов-государств, то есть тех политических единиц, из которых состояло Древнерусское государство.

Решающая роль в вече принадлежала свободным общинникам, так как народное ополчение было тогда основой военной организации общества, а вооруженный общинник – плохой объект для эксплуатации. Поэтому существовал симбиоз княжеской и вечевой власти и княжеско-вечевой (княжеско-общинный) характер государства в городовых волостях Древней Руси при отсутствии коренных, классовых противоречий между княжеской властью и вече. Города-государства не являлись ни республиками, ни монархиями, так как в политической власти Древнерусского государства было два обязательных компонента – княжеская и общинная власть. Княжеско-общинная государственность Киевской Руси с конца XV – начала XVI в. сменилась государственностью монархической Московского царства [243:8 – 12].

Таким образом, в основе социально-экономической жизни Древнерусского государства (X – XII вв.) лежала не частная, а общинная собственность - землевладение свободных крестьян-общинников. Не феодальная вотчина, а свободная крестьянская община определяла структуру общества в Древнерусском государстве. Вотчины тогда были лишь островками в море свободного крестьянского землевладения. Древнерусское государство было общинным, а не феодальным, так как феодализма нет без преобладания в землевладении крупной вотчины, обрабатываемой зависимыми от феодала людьми. В Киевской же Руси преобладало свободное общинное землепользование. Свободные крестьяне-общинники лишь постепенно становились зависимыми от крупных владельцев земли. Юридическое прикрепление части свободных крестьян-общинников к земле феодалов, то есть начало законодательного оформления крепостного права, относится к концу XV в. Однако крестьянская община с ее самоуправлением продолжала существовать не только у черносошных, государственных крестьян, но и у крепостных крестьян. Большая часть крестьян дореволюционной России состояла в общине и строила свою жизнь и экономику на принципах общинного самоуправления.

Как и крестьяне, ремесленники основывали свою жизнедеятельность на самоуправлении, на артельных началах, на рабочем самоуправлении. А у горожан существовали так называемые черные сотни и черные слободы – объединения ремесленников или торговцев.

Склонность русского народа к общине и артели составляла один из основных устоев народной жизни. Обе эти формы народной жизни (община и артель) являлись фундаментом российской экономики и государственности, обеспечивали им стабильность и устойчивость. Разрушение этих форм привело к уничтожению всего социального, политического и экономического устройства России.

Артель являлась добровольным союзом (товариществом) равноправных работников по решению производственных и хозяйственных задач на основе самоуправления, взаимопомощи и выручки. В ней не было эксплуатации одними членами общины других. И было равноправие, но не уравниловка, так как доходы распределялись по труду, его количеству и качеству. Человек при этом проявлял свои лучшие способности.

Подобно артели, община представляла собой духовное и общественно-производственное объединение крестьян на основе самоуправления, самоорганизации и совместного владения землей. Несколько сельских общин составляли волость (с выборным волостным сходом). Даже в тюрьме были общинные формы жизни: сход, выборы, общественное мнение, общий суд и наказание.

Однако со временем помещик и государство пытались подчинить своему влиянию общину, ограничивая ее самоуправление или приручая ее выборных руководителей. Со своей стороны крестьянская община всячески защищала свое самоуправление, так как оно являлось одним из важнейших принципов функционирования самой общины.

Крестьянская община обладала всей полнотой самоуправления. В него не могли вмешиваться ни помещик, ни государство. Сам царь-батюшка понимал, что внутренние вопросы крестьянской общины традиционно решаются самой общиной. И на эту традицию никто не мог посягнуть, не вызвав отпор всей общины, не разрушая главные устои общества и самой государственной власти.

Высшим органом крестьянского самоуправления в общине был мирской сход. Он состоял из работоспособных мужчин-общинников (а иногда и женщин-домохозяек, при отсутствии мужчин, ушедших на промыслы). Мирской сход не имел ничего общего с современным собранием. Прежде всего, не было председателя, управляющего ходом обсуждения всех вопросов. Каждый общинник по своему желанию мог вступить в разговор или перепалку, отстаивая свою точку зрения. Вместо голосования действовал принцип общего согласия. Недовольные переубеждались или отступали. При решении спорных, трудных проблем большую роль играли старики. К ним прислушивались, и сходка утихала, соглашаясь с их советами. Так вызревал провозглашаемый старшим из общинников "мирской приговор".

Таким образом, в крестьянской общине существовало не внешнее, формальное, юридическое объединение ("ассоциация"), не западный тип демократии с ее голосованием большинством голосов и победой этого большинства над меньшинством, а русская демократия, соборность, стопроцентное сердечное согласие, единогласие, единодушное сознательное и добро-вольное подчинение каждого высшей воле – мирскому сходу, миру. Если общественным идеалом Запада являлась "ассоциация", то в России – соборность. Ассоциация – это формальное объединение людей по принципу господства большинства над меньшинством при всеобщем голосовании. В условиях соборности общество объединяют не внешние постановления, не юридические законы, не механическое голосование (демократия), а внутренняя, духовная, религиозно-нравственная сторона, добровольное и сердечное согласие между людьми. Примером соборного общежития служила крестьянская община с ее полюбовным разрешением на миру всех спорных вопросов. Общинное владение землей потому и сохранилось в крестьянской общине, что отвечало духу Православия, духу соборности, духу самобытной русской культуры.

В крестьянкой общине, в миру (на сходке) решались все коренные вопросы жизни отдельного крестьянина и общины в целом, практически все проблемы местного самоуправления: справедливое наделение землей и общинный контроль за качеством пользования ею; справедливое разрешение конфликтных ситуаций, споров и т. п.; выбор всем миром своей власти, подчиняющейся общине; справедливое и гласное распределение величины и срока различных выплат, повинностей, налогов и т. д.

Крестьяне сами распределяли между собой подати и оброки, решали на сходках все общие вопросы и дела. Существовала круговая порука и самостоятельная раскладка оброчной суммы с учетом платежеспособности крестьян [78:96]. Круговая порука обязывала каждого заботиться о благосостоянии каждого и всей общины, о справедливой оплате не только количества, но и качества труда.

Подушная подать и оброк налагались на деревенский мир по результатам периодических государственных ревизий всего трудоспособного мужского населения. Имевшаяся в распоряжении мира земля делилась на число ревизских душ для определения размера надела на каждую душу и суммы повинностей с нее. Душевой налог и подать не изменялись в размерах и стоимости вплоть до очередной ревизии. Но дело осложнялось тем, что от ревизии до ревизии проходили десятилетия. Естественно, что в этих условиях реальное число работоспособных мужских душ в общине сильно изменялось. Одни семьи сокращались, другие, напротив, разрастались. Не принималось в расчет государством и то, что семья с меньшим числом мужских ревизских душ могла быть количественно (вместе с женщинами и детьми) значительно больше и нуждаться, соответственно, в большем количестве земли. Многодетная семья при высокой рождаемости оказывалась гораздо сильнее двух или даже трех семей бездетных. Община исправляла эти недостатки: такие обстоятельства заставляли ее самостоятельно заниматься переделами земли, не дожидаясь очередной государственной ревизии. Государство это устраивало, так как подать и оброк, собираемые со всей общины, при этом не уменьшались.

Переделы бывали двух видов – общие и частные. При общем переделе происходила новая нарезка полос и разверстка их между членами общины. В ходе частных переделов в разверстку поступала лишь часть общинной земли, делившаяся между небольшим числом домохозяев. Коренные (общие) переделы происходили в общине редко, как правило, в годы ревизии. Частные же переделы устраивались почти ежегодно, так как они вызывались изменением семейного состава и тем самым платежной способности отдельных дворов. В каких-то дворах число тягловых работников прибывало в связи с переходом в совершеннолетие старших детей, в других - наоборот, уменьшалось. Поэтому община с одних дворов часть надела "сваливала", "переваливала" на другие. "Свалка-навалка" совершалась и в случае смерти или выхода из общины работоспособных ее членов.

Перераспределялась земля и по причине семейных разделов. Крестьяне, стараясь выровнять надел в строгом соответствии с наличными силами и возможностями двора (семьи), иногда брали в расчет не только взрослое мужское население, но и детей.

Так, мальчики в возрасте до 10 лет имели право пользоваться 1/4 частью ревизской (окладной) души, 12-летние получали половину душевого надела, 14-летние – 3/4 и т.д.. Общинник в возрасте от 20 до 55-и лет мог получить надел на 2 души. С 55-и лет его пра-ва уже понижались до 1/2 душевого надела, а с 60-и лет крестьянин освобождался от земли и всех связанных с нею платежей. Реже крестьяне прибегали к разверстке земли по "едокам", когда земля делилась с учетом всего мужского и женского состава двора.

Писанных законов для разверсток не знали, да их попросту не было. Земля делилась по нормам так называемого обычного права, державшимся на вековых традициях и передававшимся мирскому сходу каждой деревни из поколения в поколение.

Существовало множество разновидностей передела в зависимости от местных природных и экономических условий. В нечерноземных губерниях, например, где доходность крестьянского двора, его платежеспособность зависела не только от урожая, но и от ремесел, от заработков мужиков на отхожих промыслах, часто прибегали к смешанной разверстке: учитывали количество скота, доходы от промыслов, заработки семьи на стороне и т. д.

В отдельных общинах практиковалась разверстка "по согласию". Каждый хозяин двора заявлял, сколько душевых разделов он может потянуть, а мир решал, в силах ли данное хозяйство с таким наделом справиться. Поскольку подушная подать и оброк взимались с мира в целом, а не с каждого отдельного двора, все в общине были связаны круговой порукой. За несостоятельного домохозяина все расходы возмещал мир – платежеспособные его члены. Поэтому мир в целом и каждый общинник в отдельности были заинтересованы в благосостоянии и исправности каждого двора, каждого члена общины.

Лучший и состоятельный мужик с точки зрения нравственной (в силу своей православной веры) был в ответе не только за себя, но и за отстающего соседа и, по мере возможности, не оставлял его в беде, помогал ему. Даже в 80-х гг. XIX в., в период разложения демократических основ крестьянского самоуправления, писатель Н. Н. Златовратский насчитывал около 15 видов "помочей" в сельской общине.

Весь мир был заинтересован, чтобы каждый общинник хорошо удобрял свою землю, следил за ее плодородием. Иногда сход по-своему наказывал нерадивых работников, оставляя истощенные, плохо удобренные наделы за их семьями до следующего передела.

Однако переделу подвергались далеко не все земли. Во временное единоличное владение переходили обычно лишь пахотные земли. В общем пользовании оставались мелкие угодья, реки и озера с их рыбными богатствами, пастбища и сенокосные луга. Последние в некоторых общинах убирались всем миром, а затем сено распределялось в соответствии с разделами душевых наделов каждой семьи, иногда луга делились перед началом покоса.

Мир нередко оставлял за собой и не пускал в передел определенную часть пахотной земли. Эти запасные участки крестьяне обрабатывали сообща. Полученный урожай они делили по дворам или продавали, используя доход для уплаты податей или приобретения новых земель в мирское владение. Нередко сообща обрабатываемый кусок земли и собираемый на нем хлеб раздавали на пропитание немощным старикам, сиротам, вдовам и солдатам. Доходы с такого участка сохраняли и на черный день. Община, например, оказывала материальную помощь пострадавшим от пожара и т. д.

Общинный принцип пронизывал все, даже семейную жизнь. Семья являлась как бы маленькой общиной. Именно ее глава - "большак" отвечал перед миром за действия каждого члена своей семьи, за своевременность выплаты семейной подати и т. д. Но "большак" не мог единолично распоряжаться семейной собственностью (например, лишить своего сына надела), так как она была лишь в управлении "большака", но принадлежала всей семье. Это охраняло каждого члена семьи от разорения и обезземеливания. К тому же действия "большака" контролировались. Так, мир мог отменить его распоряжения, которые как-то сказывались на имущественной состоятельности двора. Даже усадебная земля, обычно находившаяся в безраздельном единоличном владении и передававшаяся по наследству, поступала в распоряжение мира, если хозяин по тем или иным причинам выходил из состава сельского общества, "выписывался" из него.

Крестьянская община существовала и действовала даже при крепостном праве. И помещик имел дело не с отдельным крестьянином, а в силу существования в общине круговой поруки – со всем миром. И далеко не всегда помещик решался идти против мира, стоявшего на стороне интересов каждого из крестьян. Более того, помещику было невыгодно массовое разорение крестьян. Поэтому он терпел общину и общинный принцип, не допускавший обезземеливания, а следовательно, и разорения крестьян.

Известно, что И. С. Тургенев был открытым противником старых патриархальных порядков, либералом западнической ориентации. Тем более любопытно, что, обличая крепостное право, он обратил внимание на одно учреждение в русском крестьянском быту, которое делает особым, существенно отличаемым от западноевропейского весь строй русской деревенской жизни.

И. С. Тургенев отмечал, что "когда вы в первый раз видите русскую деревню, вы можете подумать, что попали к моравским братьям. Здесь нет, как во Франции, больших отличных ферм, где живут сельские капиталисты, – этих своеобразных сельскохозяйственных мануфактур, окруженных бедными лачугами, в которых многочисленные поденщики, подлинные сельскохозяйственные рабочие, влачат жизнь не менее жалкую и не более обеспеченную, чем рабочие городских фабрик. Ввиду того, что каждый русский крестьянин входит в состав общины и имеет право на земельный надел, в России нет пролетариев. В нашей деревне по обеим сторонам проходящей через нее дороги тянутся два ряда домов совершенно одинаковых, похожих один на другой" [234:140].

Существование в русской деревне общинного владения с периодическими переделами земли по едокам и круговой порукой в оплате повинностей, по мнению И. С. Тургенева, помогает деревенскому "миру" отстоять свою независимость от давления государства или корыстных притязаний помещика. Общинный институт удерживает крестьянина от разорения, "выравнивает" всех жителей деревни в их отношениях к главному источнику крестьянского трудового существования – земле.

Община предохраняла крестьянство от разорения и нищеты, так как крестьянин, в принципе, не мог остаться без земельного надела - главного источника жизни всего народа. Крестьянская община сдерживала расслоение села, а следовательно, избавляла его от эксплуатации. Общинный строй вообще ставил под вопрос утверждение о неизбежности и необходимости существования так называемой "пятичленки" - пяти общественно-экономических формирований и их последовательной смены. Фактически в России до введения крепостного права, то есть до конца XVI в., был общинный, а не феодальный строй. И наступление эпохи капитализма в России в решающей степени зависело от того, что выберет народ – артель (в городе) или общину (на селе), общинную или частную собственность, общинный или капиталистический строй.

Крестьянская община в значительной степени приглушала противоестественные человеку инстинкты, в том числе частнособственнические. Земля в понимании русского мужика не являлась собственностью частных лиц. Она была "мирской", "Божией". Надел крестьянину давал мир, который и являлся подлинным его собственником. Крестьянин же в качестве временного единоличного владельца оказывался собственником условным.

У русского крестьянина вообще отсутствовало понятие о "священной и неприкосновенной" частной собственности, являющейся краеугольным камнем буржуазных гражданских кодексов, основанных на римском праве. Лесные угодья лучше сохранялись, если принадлежали всей общине. Тогда самовольные порубки прекращались, так как идти против мира рисковал не всякий. Лес, разбитый на подворные участки, подвергался опустошению через взаимные порубки. Соответственно и мирской крестьянский суд был нетерпим к нарушениям общинного права, но снисходителен к нарушению права единоличной собственности.

Критикуя буржуазную идею частной собственности на землю, славянофилы полагали, что она приведет значительную массу крестьянства к разорению, к развитию нищенства и босячества. Именно этот пункт в славянофильских воззрениях на общину вызвал сочувствие даже у Н. Г. Чернышевского: "Понятие о преобладании "мира", общины над отдельной личностью в Древней Руси – одно из самых дорогих убеждений славянофилов, и подчинение личного произвола в отдельном человеке общественной воле – едва ли не существенная черта их идеала в будущем. Мы не подозреваем себя в пристрастии к славянофильскому образу мыслей, но должны сказать, что учение об отношении личности к обществу – здоровая часть их системы и вообще достойна всякого уважения по своей справедливости" [253:88].

По мнению Н. Г. Чернышевского, нельзя "отвергать все то, что существует в патриархальном быте, и от отрицания форм переходить к отрицанию всех признаков, имеющих корень в этом быте" [254:388].

В русском землевладельческом строе, при всех его несовершенствах, удержалось общинное владение землей, исчезнувшее у народов Западной Европы. Н. Г. Чернышевский считал, что славянофилы "знают смысл урока, предоставленного нам участью английских и французских землевладельцев, и хотят, чтобы мы воспользовались этим уроком"[252:760]. Следовательно, не уничтожение общины и разорение большинства крестьян, а совершенствование ее форм должно преобладать в России. В общине органично сочетались труд и интересы индивидуальные, семейные и коллективные (общинные). Но не только это выгодно отличало русскую экономику от западной.

Дата добавления: 2015-07-20