Глава 1. Человек, как «существо стыдящееся». 2 страница

Есть «за» и «против» языческого статуса иудейского Иеговы. «Против» свидетельствует формальный монотеизм, коренная историчность, линейность времени библейской истории, вбирающей в себя как взлеты, так и падения, как стыд, так и гордость «богоданного» народа, в который Сам Господь, образно говоря, вдохнул душу, сделал его априори бессмертным, единственным носителем подлинной веры на земле. «За» – роковое смешение добра и зла, свойственное ветхозаветному сознанию. И корень этого смешения, как я полагаю, есть табу на познание как вкушение плодов дерева, растущего в святая святых, прямо на территории божественного сада, где обитают лишь ангелы небесные и пребывал когда-то первый человек востока с глазами, обращенными на запад. Дерево это называется Деревом познания добра и зла. Дерево запада, неизвестно, каким чудом и с какою тайной целью посаженное на востоке. Родственное Сфинксу, – точнее, Ангелу, что льет живую и мертвую воду разными потоками, которым он не позволяет пресекаться.

Зло, стало быть, уже существовало в райском Эдеме. Существовало – и ладно. Библейская легенда усматривает грех не в том, что в благом первичном мире пребывало зло, а в том, что человек узнал о нем. Вернее, даже не в том, что узнал (ведь Сам Господь ему об этом доверительно поведал), а в том, что познал его, познал его суть, сумел раскрыть его содержание. И, – что самое поразительное, – сказал ему: нет! Ведь сказал же ему: нет? Иначе чем объяснить то чувство стыда, которое внезапно охватило Адама, едва ему открылась вся подноготная его «счастливой райской жизни»? Быть может, человеку стало стыдно за Бога, Который терпит в Своем мироздании столь неуместное кощунство? Человеку стало стыдно, – разве это не свидетельство избрания им пути добра, пути борьбы со злом? И как же такая реакция могла возмутить Иегову? Быть может, в том и состоял сакральный замысел Творца, – возложить всю ответственность за зло на человека и дать ему возможность уничтожить это зло, порочащее столь святое место?

О «зле познания» – чуть позже. Пока что мы говорим лишь о присутствии идеи смешения добра и зла в мировоззрении носителей ветхозаветной традиции. И примеров тому мы можем приводить великое множество из той же иудейской Книги Книг. Вот чудесный праведник Иов, ведущий безукоризненную жизнь и счастливый трудами рук своих. И все у него есть: дом – полная чаша, любимая семья, которой он весьма доволен, прекрасное здоровье, глубокое почтение и уважение окружающих. Живи, как говорится, и радуйся, коли заслужил. Так нет же! Над ним, вне его ведома и безо всяких на то причин с его стороны, уже начинают сгущаться тучи.

Вот Господь Бог и Его, как фактически проистекает из текста Библии, боевой соратник Дьявол. Как-то на досуге (а, быть может, попросту играя в кости) они заводят такой, на первых порах ничего дурного для Иова не предвещающий, разговор. Здесь я цитировать не буду, поскольку, на мой взгляд, уместнее будет воспроизвести библейский текст своими словами, в терминах сегодняшнего дня, чтоб лучше обозначить весь иезуитский замысел происходящего.

– А что, Господи, – начинает, к примеру, беседу хитрый Дьявол (которого хлебом не корми, – дай напакостить), – всем ли Ты доволен в своем небесном хозяйстве?

– Конечно, доволен! Эх, умею Я, все-таки, обустроить мироздание, хе-хе!

– Я что-то сильно в этом сомневаюсь, Господи…

– Ну, на то ты и Дьявол, чтоб сомневаться!

– Нет, ну в самом деле! Что, по-Твоему, все так уж совсем хорошо и замечательно?

– А что может быть плохого? Разве что ты тут все время крутишься под ногами…

– А как там на земле? Ты давно проверял?

– Да на земле – как в лучших домах Эдема!.. Постой, а на что ты намекаешь?

– Как люди? Как настроения в обществе? Что говорят? Что обсуждают?

– Да люди славят Меня и благодарят ежеминутно: и спасибо, добрый Господи, за нашу счастливую жизнь…

– Хм, – многозначительно усмехнулся Дьявол. – И Ты им веришь?

– А почему бы нет?

– Это они сейчас словословят Тебя, а случись что, – предадут при первой возможности.

– Мои люди – Меня? Да ни в жизнь!

– Почему Ты так уверен?

– Потому что Я знаю Своих детей!

– Ты их знаешь! Ха-ха! Да Ты отстал от жизни, папаша! Твои дети давно уже слушают другую музыку и молятся другим богам!

– Неправда! Мои люди – другим богам? Кто сказал?

– Я Тебе говорю.

– Ты? Ха! Какое доверие у Меня может быть к твоим словам? Мне достаточно вспомнить, как ты Мою Еву совратил, чтобы понять, что ты за фрукт!

– Вот-вот! Мне Еву удалось совратить, а она, между прочим, Твоим лучшим творением была! Вершиной, так сказать, Твоих креативных устремлений!

– Ну, так то когда было! – смутился Бог. – А хотя бы и предал кто, – что с того? Человек слаб, и ему свойственно впадать в заблуждения, особенно когда ты тут вертишься рядом, все высматриваешь чего-то, – глаза б Мои на тебя не глядели, погань ты зеленая! Зато сейчас у Меня есть такие праведники, что… ух! Куда там Еве с Адамом!

– Это кто ж такие? – блеснули профессиональным интересом глаза у Дьявола.

– Да ну тебя! Зачем тебе знать?

– Что, испугался? Боишься, что я их с пути истинного собью?

– Я – испугался? Ты думай, что говоришь! Со своим свиным рылом…

– Тогда кто же?

– Да вот хотя бы гордость Моя, Моих очей отрада, Мой лучший праведник Иов! Святой человек! – воскликнул Иегова и осекся, заметив плотоядно-радостный блеск разноцветных Вельзевуловых глаз.

Но слово не воробей; коль уж дал втянуть Себя в сей опасный спор, то идти на попятную уже, как будто, не приличествовало Господу...

– Пари? – радостно воскликнул Дьявол.

– Пари, – с куда меньшим энтузиазмом отозвался Бог.

Так проигрывались, быть может, империи, – что уж говорить о судьбе какого-то несчастного еврея?.. Остальное было делом техники. И дальше следует знаменитая библейская история о том, как «с Божьего попущения», а, попросту говоря, по предварительному сговору с Дьяволом (в котором проигрыш в кости, возможно, сыграл не последнюю роль: в игре ведь всяко бывает!) с Иовом начали происходить поистине разительные вещи. Мало-помалу он стал терять все свои, с таким трудом нажитые, мирские обретения.

Сам Бог, конечно, рук марать не стал: у Него, Всевышнего, есть дела поважнее. Зато Он делегировал куда менее щепетильного в морально-нравственных вопросах Дьявола на проведение сей злодейской акции, в результате которой на голой земле остался бедный, одинокий, полуживой, сраженный потерями родных и близких, вконец разбитый болезнями, но главное, – ни в чем не повинный человек. И все это безобразие было «попущено» с одной-единственной целью: послушать, что он запоет, когда его судьба выкинет столь радикальное коленце.

В ответ на жестокие удары судьбы несчастный праведник держался на удивление долго и твердо, пытаясь отыскать в себе хоть маломальскую вину, которая могла бы, согласно законам Господа, привести его к столь плачевному финалу. Но воображение человека не безгранично, и бедный Иов, не найдя в себе ни капли вины, возроптал. Да и в самом деле: за что мне все это? И зачем тогда все это? Как это так, чтоб ничего святого больше не было? Что это за мир такой? Что это за Бог такой? Где мой Бог? Куда Он подевался? Где Бог, или кто там сейчас на небе вместо Него? Будьте добры: мы так не договаривались! И т.п.

Оказалось, – проверка была. «Гражданочка, не беспокойтесь»… А он, глупый, не понял. Господь ведь, Он все может! Хочет – казнит, хочет – милует! И нам, то бишь «праху земному», о том рассуждать не полагается. Нам полагается принимать все, как есть, – и добро, и зло, – и прославлять своего доброго Господина, Который и так явил нам высшую милость, избрав нас Своим народом. А ежели мы чего не понимаем, – так неграмотные мы, с Древа познания добра и зла не вкушали… Язычники, одним словом (это – внутренним текстом). Не нам судить о божественных материях…

В другом известном рассказе Иегова, не мудрствуя лукаво, решал вопрос уже самостоятельно (быть может, Дьявол был в командировке по более важным духовным делам). Когда Он «издал указ» даровать Своему народу плодородные земли Палестины, потребовался исход евреев из Египта, где они на тот момент проживали. На пути к достижению цели Господь проявил фантазию и действовал, на мой взгляд, сверх всякой меры сложно и витиевато: Он десять раз наказывал Моисею отпрашиваться у египетского царя и, соответственно, десять раз наказывал царю Египта ни в коем случае того не отпускать. Согласно тексту Писания, Господь просто периодически «ожесточал сердце» египтянина. Такая попахивающая добротной чернотою магия действовала без промаха, и царь обретал поистине сатанинскую, но совсем не объяснимую, на фоне следовавших за тем событий, злобу и упрямство. С упорством гранита он каждый раз препятствовал законному желанию Моисея повернуть свои стопы в сторону «заповедной земли» иудеев, – за что «возмущенный» Господь насылал на египтян мучительные кары, одна другой страшнее. Наслаждаясь произведенным эффектом, сей странный Господь все никак не позволял несчастным египтянам исполнить просьбу не менее несчастных в столь тупиковой ситуации евреев…

От мнения «праха земного», естественно, здесь ничего не зависело: и те, и другие, в конечном итоге, просто выполняли «божественную» волю. А воля эта проявлялась довольно своеобразно: одним он приказывал одно, другим – другое, причем, – прямо противоположное. При этом страдали и те, и другие, а в выигрыше оставался только Бог. Он сам смоделировал для себя прекрасную возможность показать «этим людишкам» свою «божественную» силу. Силу зла, как я полагаю и как красноречиво и беспристрастно свидетельствует текст самой Библии (а я ведь даже не упоминаю о том, что началось потом, по прибытии иудеев «на место»!).

«Бога надо слушаться. Он плохого не допустит», – звучит с других библейских страниц еще одна нетленная истина. И берет обреченно Авраам в руки нож и ведет своего единственного, глубоко любимого сына Исаака на высоку гору, дабы по Божьему повелению предать его смерти. Но здесь Господь проявляет неожиданное великодушие. Оказывается, для Него важен не столько сам факт убийства отцом родного дитяти, сколько внутренняя готовность подопытного совершить сей поступок за-ради своего еще более, как следует понимать, дорогого и любимого Господа. Вот едва лишь уловил Господь в Авраамовом сердце решимость совершить детоубийство «во имя Господа», так и: «Ладно, все! Все, – Я сказал! Эксперимент закончен. Спасибо, все свободны».

Весело рассмеявшись и, вероятно, покровительственно похлопав обомлевшего от пережитого стресса старца по плечу, Господь изрек нечто подобное:

– Да что ты, дурачок! – идиотски (как, наверное, показалось в тот момент несчастному) посмеиваясь, воскликнул Бог. – Пошутил Я! Шуток не понимаешь? Это розыгрыш!

И, если бы дело происходило в наши дни, наверняка бы тут же гаркнул прямо в ухо Аврааму:

– Улыбнитесь! Вас снимает скрытая камера!

А потом бы посерьезнел и добавил, укоризненно качая головой:

– Да как только ты, безумец, мог подумать, что твой Господь может допустить такое? Как только в твою дурью голову могла прийти столь чудовищная мысль, что мне угодна смерть этой нежной птички, – Боже ее сохрани! За кого ты Меня принимаешь? Такой чудесный мальчик, – да продлю Я его земные дни! Ну, ступайте, ступайте домой, мои дорогие-бесценные, – повторял Господь, утирая хлюпающие носы еще не верящим в свое нежданное избавление отцу и сыну, – принесите там жертву во имя Мое, и обещаю: все у вас будет хорошо.

Ошеломленные «веселым розыгрышем» и опасливо держась за сердце, Авраам с Исааком (вероятно, теперь уже одинаково седые), путаясь в полах своих длинных хламид и поминутно спотыкаясь о камни, неверною походкой отправились домой… Вослед им, умильно улыбаясь, глядел добродушный Господь. Он чувствовал Себя в тот миг, наверное, столь человечным и добрым спасителем-милосердцем, что даже Сам Себе удивлялся и смахивал украдкой непрошенную скупую слезу…

Такие вот «методы воспитания»… И несть им числа, подобным примерам «Божьего воспитания», где главною целью является послушание и полная покорность человека Богу, независимо от его собственной оценки той или иной ситуации. Добро ли, зло, – человек не имеет права оценивать то, что предлагает ему Господь. Этим правом обладает только Бог. Лишь Он один решает, что для человека хорошо, что плохо. А что решит Иегова, – то и есть хорошо, то и есть благо. Уничтожить массу народа на палестинской территории? Да пожалуйста, если всю ответственность за это берет на Себя Сам Бог! Самим заселиться на этой, еще дымящейся от пролитой крови земле? – Да пожалуйста, если Господь освятил и назвал все это благим делом! Закидать камнями «колдунов и ведьм», жрецов иных, «богомерзких» культов? – Да со всем нашим удовольствием! Тем более что к потокам крови нам уже не привыкать, а аппетит, как говорится, приходит во время еды…

– А как же совесть? – спросите вы.

– «Какá такá» совесть, если Сам Бог велел? Уж Он-то плохого не прикажет!

Одним словом, функцию совести в библейском обществе выполняет Сам Господь. Что Он повелит, то и следует делать. А функция души здесь временно отсутствует. Господь Сам-лично одухотворил единое тело народа своим божественным присутствием и покровительством. Поэтому одухотворено все материальное, безо всяких помощников и посредников. Народ иудейской веры был, что называется, «непосредственно одухотворенным» народом. Такой же одухотворенной телесностью обладала и материальная природа языческого мира. В ней не было разделения на добро и зло. Что хорошо для данного племени сейчас, в данный момент времени, – то и есть благо. А как там это скажется на благополучии соседей, – ну, что вы? То есть дело третье.

На страницах иудейской Библии почти отсутствуют упоминания о душе. Тем более, – о ее бессмертии или переселении в новое тело. Об этом Библия скромно умалчивает. Еще бы: душа – и есть табу, символизирующее плод древа познания, который категорически запрещалось употреблять в пищу, но почему-то столь опасное для человеческой жизни древо было высажено на самом видном месте и должным образом прорекламировано. А плоды его были так аппетитны и сочны, что и святой бы не удержался!

Вторым планом библейского текста, конечно, кое-какая информация о возможности бессмертия для самых изысканных праведников таки проскальзывает. Например, когда говорится, что святой Илья был взят на небо живым и в должное время непременно вернется… Это можно понимать очень широко, – в меру собственной испорченности ли, образованности ли, – как посмотреть… Но, в общем и целом, души в иудейской природе как будто бы не существовало. Все. Точка. Зачем душа? Зачем вам какая-то там самостоятельность, если у вас – целый Господь есть? Он все за вас и решит, Он направит вас, неразумных, на верный путь, Он всегда укажет дорогу… даже если она – длиной в сорок лет. Ну, да Господь Сам выбирает, кому дойти, а кому… Такому народу нечего стыдиться: им руководит рука Господня. И пусть колеблются небеса и дрожат враги в своих вражьих норах, когда община Моисея совершает свой исторический исход!..

Готовность слепо следовать за своим Богом, не прислушиваясь к гласу личной совести, не задумываясь о добре и зле, а лишь всецело полагаясь на всевышнего Водителя, – вот идеал настроения облюбованного Иеговой народа. Кто выбивается из общего потока, – тот изгой, и его место – под грудой каменьев и пеплом костров.

И все бы хорошо, если бы Господь действительно «контролировал» сей благой мир, если бы Он всецело защищал его от происков сил зла. Хорошо во всем слушаться Господа, когда Он действительно благ и в созданном Им мире нет даже намека на несовершенство. Но так ли уж благ языческий мир? Так ли уж все справедливо устроено там, где одни привыкли поедать других, другие – третьих, и везде – лишь визг и вой страдания, и безответные крики о помощи?

Едва откусив от злополучного яблока, Адам вдруг почувствовал стыд, ибо понял, что не все так тихо в «датском королевстве». От него явно что-то скрывается. Он прозрел и уже хотя бы по этой причине почувствовал себя намного счастливее. Ибо истина всегда лучше любой, даже самой сладкоголосой лжи. Между тем, Господь объявил Адама персоной нон грата в Эдеме, дерзким святотатцем, сочтя грехом не само существование зла, а информированность Адама о том, в чем оно состоит. Но разве в том грехопадение? Грехопадение – жить с закрытыми глазами и бездействовать, когда в раю творится нечто непотребное.

От добра добра не ищут, – нам эта истина известна. Так откуда в умиротворенном человеке взялась потребность нарушить Божие табу? Не от хорошей, верно, жизни! Вероятно, что-то, все же, смутно беспокоило Адама, коль он так легко поддался на первую историческую провокацию, – змея ли, Бога ли (теперь эта версия не звучит таким уж явным диссонансом). Ведь, как известно из Ветхого Завета, Господь впоследствии неоднократно прибегал к помощи Дьявола в случае особой необходимости.

А теперь мы подходим к главному, – к первоисточнику небесного грехопадения. К Еве, названной мужем не иначе, как самою Жизнью, согласно переводу с древнеэдемского. И почему он назвал ее Жизнью, вопреки утверждению Бога, что она эту самую жизнь у него отобрала? Из чувства протеста или, быть может, были еще какие-то соображения у прозревшего Адама, которые заставили его мыслить иначе, чем Бог? Может, все-таки, лишь с появлением Евы Адам и обрел эту самую вечную жизнь, жизнь человеческой души? Ибо как это можно: быть «душею живою» и не действовать, как «живая душа»?

Уже с глубокой древности женское, лунное начало отождествлялось с душой, с бессмертной составляющей человеческой природы. Широко известно народное предание о Психее, душе, через любовь к самому богу любви Эросу-Амуру получившей личностное бессмертие. И как здесь не процитировать слова Иеговы, сказанные Им накануне изгнания людей из рая: «И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно» (Быт.: 3). Так вот в чем была истинная цель изгнания Адама! Прозревшему человеку оставалось сделать шаг, чтобы из «праха земного» стать Самим Богом! Вернее, одним из богов, как доверительно сказал Господь кому-то из этих таинственных Нас, хотя речь шла исключительно о монотеистическом правлении миром. Не здесь ли сквозь ткань библейского рассказа еще раз проклюнули языческие рожки?

Но быть бессмертным – это уже быть богом. И ноуменальное бессмертие человека, обеспеченное его собственной душой, это решительно подтверждает. Однако бессмертие души – это бессмертие души, и «одетому в кожаные одежды» человеку крайне трудно сие осознать. Отождествляя себя с одним лишь бренным телом и получая бессмертие непосредственно от Духа Божия, он полагает, что этими двумя основами его сущность и исчерпывается. Бессмертие, получаемое от некоего посредника в лице души, ему неведомо.

Обладая личностным, душевным бессмертием, человек не знает об этом. Будучи резко низвергнут на землю, он тут же привязывается к своим земным делам, начинает пахать и сеять, добывать свой хлеб «в поте лица своего», и нет у него времени остановиться и обдумать свое новое положение, осознать свое подлинное, глубоко сокрытое от его разума душевное бессмертие. Вместо этого он видит только смерть и тлен физического тела, с которым одним он и отождествляет теперь все свое существо. Остается уповать лишь на бессмертие рода, на свое продолжение в детях, в грядущих земных поколениях…

Господь не дал человеку времени реализовать свое телесное бессмертие, вкусив плода с дерева жизни. Но частичку истины Адам успел усвоить, интуитивно ухватив, что именно жена его – и есть та самая Жизнь. Именно с нее и начиналось грехопадение. Она открыла ему сущность вещей. Она дала ему сознание, открыла перспективу, подключила к мировой истории. Она дала ему прошлое, и его внутренний мир углубился настолько, что он мог теперь глядеть не только по сторонам, но и вглубь вещей и явлений, в далекое прошлое и заоблачное будущее. Он смог отождествлять весь мир и всю его историю с собой. Он проникся духом истории и взял на себя все грехи исторического мироздания, продвигаясь с востока на запад и вбирая в себя по пути все ошибки и провалы грядущего человечества. Не взял ли на себя все наши грехи и Христос?

Быть может, в момент грехопадения Адам мгновенно прозрел все будущее человечества, как прошлое? Быть может, в нем сошлись начала и концы? Он стал прародителем людей, их альфой и омегой (а именно так называл себя Христос). Ведь личность человека, согласно авестийской астрологической традиции, есть единство будущего и прошлого. Личность – вне природы настоящего. Ее никогда нет в настоящем времени. Она никогда не застывает, ибо вечно пребывает в движении, – из будущего в прошлое. Или наоборот, – из прошлого в будущее. Увидев будущее, Адам вдруг понял, что ничего не может в нем изменить, если не изменит прошлого. Но он еще не знал, как это сделать, – изменить прошлое. Хотя у него уже была Ева, а с ней – надежда на бессмертную, осознанную жизнь…

Не потому ли, молчаливо признавая несомненную роль женщины в становлении души мужчины, Господь и объявил войну между Евой и змеем? Не заявил ли Он тем самым, что именно женщине придется брать всю карму на себя и, в конечном счете, уничтожить зло? Для чего вообще Он создал женщину? Зачем понадобился человеку помощник? Помощник в чем? Не мог же Господь (если люди – действительно творения рук Его) не предвидеть, чем это может закончиться. Не мог Он не знать, чем станет для Адама жена. А если знал и предвидел заранее, то зачем разыграл всю эту психоделическую драму с табуированным деревом, попутно сделав все возможное, чтоб человек таки добрался до него? Не нуждался ли Господь в какой-то помощи людей для избавления от некого первокосмического зла, с которым Сам Он по таинственной причине не хотел или не мог бороться? И не есть ли Бог – сам человек, в своей непроявленной и нераскрытой ипостаси? Вот к этой-то мысли, как я планирую, мы впоследствии и вернемся.

Сейчас же мы снова стоим у ворот той версии, что в первом библейском мифе о жизни человека в раю и его внезапном изгнании из рая заключена не только вся ветхозаветная, но и вся новозаветная история человечества. Проведем сравнительный экспресс-анализ. Подобно Адаму, народ Иеговы жил безличностно-языческой жизнью, почти не зная своей души. Она у него (как бы) была, но при этом ее (как бы) не было. Пока не появилась Ева (о ее роли в иудейском обществе скажу чуть ниже). И в самом деле, – во всем ветхозаветном блоке практически отсутствует тема любви. История иудейского народа напоминает мне учебник по селективному животноводству, в котором женщине отводится малопочтенная роль домашней скотины (не самой, к тому же, дорогой), к которой у любого уважающего себя мужчины-«хозяина», как будто, нет и быть не может никаких особых чувств, характеризующих его как личность.

В ветхозаветном обществе во главу угла ставилась весьма благородная, надо полагать, цель – лихорадочное воспроизведение столь ценного, с точки зрения Господа, еврейского рода. С этой целью мужчина заводил себе множество жен, а сверх того, брал еще «работу на дом», – содержал тьму-тьмущую наложниц, количество которых для особо значимых лиц исчислялось тысячами. Где уж тут упомнишь, какая – твоя, а какая – соседа? Ясное дело, такое количество женщин на единицу мужчины природа просто не рождает, – для того и существуют «богоданные» войны. Уничтожая массу мужчин и детей в соседних племенах, иудеи пополняли свой генофонд новым отборным женским материалом, взятым «в лучших домах» врагов-соседей. Все – во имя рода, все – на благо процветания этноса. Впрочем, если верить Ветхому Завету, мужчины так много воевали, что их собственное количество таяло не по дням, а по часам, а посему на всех избежавших смерти воинов нередко хватало и своих женщин.

С политикой стремительного размножения хорошо корреспондируется Господня фраза, сказанная буквально сразу после сотворения мужчины и женщины: «Плодитесь и размножайтесь!». О грехопадении, ясно дело, речь тогда еще не шла. Все было освящено первичным Господним светом, и сексуальная жизнь, как и в языческом мире, позиционировалась как нечто святое и безгрешное, отражающее высший закон природы. Природы, созданной Творцом. Потому Он, сотворив сначала животных, а затем – людей (практически в один день со второй частью животных), сказал им одни и те же слова: «Плодитесь и размножайтесь!»

Никаким стыдом в ту мифологическую эпоху (до грехопадения) даже не пахло. Потому, вероятно, с таким достоинством мужчина «восходил на ложе» очередной женщины, подобно тому как петух «восходит на ложе» какой-нибудь, взятой навскидку курицы, оказавшейся в данный момент у него под боком. И «понесла» та курица, как «понесла» осчастливленная в свой звездный час женщина, ибо не напрасна оказалась ее столь малоценная земная жизнь…

Есть два момента в мифе о сотворении Богом человека (или два разных сотворения?). Первое (описанное в 1й главе Книги Бытия) – «языческое». Второе (2я глава) – «христианское» (?). В первом случае мужчина и женщина создаются одновременно, – что родственно языческому принципу цикличности. Во втором – их создание разделяется во времени: сначала идет мужчина, за ним – женщина. Не задавалась ли этими двумя «параллельными» сотворениями последовательность «круговой» языческой и «линейной» христианской историй?

При «втором» сотворении ни о каком «Плодитесь и размножайтесь» речи не шло, даже тогда, когда появилась женщина. Как сказано в Библии, после создания «человека» (под ним подразумевался мужчина) Господь дал негативную оценку его «одинокому» статусу: «…не хорошо быть человеку одному». И под этим девизом создал женщину. Для чего создал, почему нехорошо быть одному, – непонятно. Подчеркивалась лишь та мысль, что она «была взята от мужа», как «плоть от плоти» его. На этом основании Господь проводит уже внеязыческую идею: «Потому человек оставит отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» (Быт.: 2).

Здесь, по-видимому, речь идет уже о плоти души. Впрочем, творение Евы можно рассматривать в двух аспектах. Первый – как генетическое клонирование («кость от кости») с использованием губчатой костной ткани ребра. Второй – как символическое разделение единой ткани андрогинной человеческой души (и тогда «человек» 2й главы – уже не мужчина, а андрогин, ставший мужчиной лишь с появлением женщины). Именно эта «единая плоть» может рассматриваться, как плоть более близкая и реальная, чем плоть материальная, генетическая, плоть кровных родственников. Да это и неудивительно: плоть бессмертная не распадается и всегда остается с субъектом!

Само подчеркивание большей близости для человека родства по «плоти души», чем по «плоти тела», является христианским по своей сути. Причем в отрывке о «христианском» создании женщины вторым планом уже включается «языческая» предыстория. Не сказав прежних слов «Плодитесь и размножайтесь», вполне естественных для «языческого», «полуживотного» человека, не ведающего стыда (тем самым как бы исключив размножение, как способ человеческой самореализации), Господь сразу упомянул «отца и мать», само наличие которых предполагает предшествующую языческую историю, развернутую в будущее.

Можно, конечно, сослаться на несовершенство записи библейского текста. Быть может, уже с первых глав в него вводились вставки, да и сами главы могли писаться разными людьми, разведенными друг с другом во времени. Но если принять весь данный текст за основу, понадеявшись на то, что хотя бы первые страницы Библии наиболее близки к «боговдохновенному» варианту, тогда нашим глазам предстанет колоссальная многоплановость первичного библейского мифа. Иными словами, некоторые несоответствия в библейском тексте можно объяснить простым недоразумением или спутанностью мысли автора, – такой возможности я не исключаю. Но в данном случае я предлагаю рассмотреть этот текст, как единое осмысленное произведение, и проанализировать его содержание именно с этой точки зрения.

Строго придерживаясь написанного, приходим к следующему выводу. Создание женщины-2 (то есть описанное во 2й главе) аналогично зарождению христианской истории. При этом вторым экраном проходит история языческая (Господь упоминает отца и мать, как предков человека). Сам принцип размножения людей во 2й главе не педалируется, но и не исключается. Он просто выносится за скобки, как нечто малосущественное. На первый план выходят личностные отношения между мужчиной и женщиной как моногамной парой, представляющей собой некое андрогинное целое. «…Оставит отца и мать свою, и прилепится к жене своей» есть явно христианская, и даже более того: моногамная формулировка. Понятно, что она актуальна только в том обществе, где меньше заботятся о продлении рода, а потому и тема размножения здесь несколько стушевана.

Главное – чтобы мужчина и женщина любили друг друга (что возможно лишь при условии единства «душевной» плоти), и это важнее их любви к своим кровным родственникам, а вслед за тем – и привязанности к родовым традициям. Здесь, правда, есть одно «если только не», а именно: если только речь не идет о банальном физическом отселении от родителей, что уже само по себе дает бóльший простор для широкого размножения и заполнения бóльших пространственных территорий. Иными словами, «языческая» трактовка этой фразы тоже не исключена. Однако ее «христианская» альтернатива представляется мне более аргументированной. Ведь зачем бы тогда Богу понадобилось акцентировать внимание на идее «единой плоти»?

Отношение мужчины к женщине «христианской», на мой взгляд, Самим Господом постулируется как более высокое, чем отношение к женщине «языческой», и окрашено оно глубоким личностным смыслом. Даже более того: женщина становится «водителем» мужчины, ибо в библейской книге сказано, что он к ней (а не она – к нему) прилепится. Не сказано ведь: она пойдет за ним на край света (например), а сказано: он оставит родителей и прилепится к жене. К жене, которая, собственно, от него же и произошла. Стало быть, она – носитель некой новизны, качественно нового пути, на который он должен будет ступить при ее водительстве.

Дата добавления: 2015-07-18