Самолет летит в Сан-Франциско

Солнечные лучи падали на крыло самолета наклон­но, дробясь и вспыхивая, и по мере того, как светло­серое металлическое туловище «Боинга 747-400» пово­рачивалось и самолет выруливал на взлетную полосу, лучи вытягивались, удлинялись, становясь похожими на оперенье рукотворной птицы. Казалось невозмож­ным, что эта громадина способна оторваться от зем­ли. Но вот она словно вобрала в свои легкие воздух, вздрогнув всем телом, потом выдохнула и стала легко подниматься ввысь.

Федор Еремин любил этот дивный миг. Самолетом он летал редко, особенно в последнее время, и всякий раз радовался этому чудесному моменту — началу дви­жения по небу металлической птицы.

Федору недавно исполнилось шестьдесят, но выгля­дел он гораздо моложе. Не старили его ни седая бород­ка, ни седые усы. Видимо, дело заключалось в той мяг­кой приветливости, какая читалась в чертах его лица. Он носил очки, но они шли ему, не придавая строгого ученого вида, а лишь отчасти указывая, что он занима­ется творческим трудом. Как-то на улице к нему при­строилась сзади какая-то дама и прошептала заговор­щически: «Вы занимаетесь интеллигентным, полезным делом, ведь так?» Федор даже вздрогнул от неожидан­ности и испуганно обернулся к незнакомке. «От вас исходит приятный запах, — пояснила дама. — А от большинства людей скверно пахнет». И она по­шла дальше, скрывшись в потоке людей так же внезап­но, как и появилась.

«Вроде я никакой парфюмерией не пользовался, — подумал тогда Федор. — Наверное, это одна из моих читательниц решила мне польстить».

Возможно, так и было на самом деле, но атмосфера, которую создавал Федор Еремин вокруг себя, или, как принято теперь говорить, его «энергетика» была имен­но таковой, как определила тогда на шумной улице не­знакомая дама.

Федор покосился на соседа, подумав, что, пожа­луй, пора познакомиться. К тому же и длинноволо­сый юноша с черной небритостью на щеках, которая неожиданно стала модной у молодых людей, в цве­тастой разлетайке и белых джинсах тоже поглядывал на него, чуть улыбаясь мягко очерченными губами.

— Позвольте представиться: Федор. — И он протя­
нул соседу руку.

Юноша охотно приветствовал Федора, уже откро­венно дружески улыбнувшись.

— Рад познакомиться, Федор Николаевич. Милош,
студент Свято-Троицких духовных школ. Был на вашей
лекции по русскому языку и подходил к вам, помните?

— Да, конечно.

Федор совершенно не помнил этого молодого чело­века. Слишком много было встреч, выступлений, лек­ций, и мимолетные разговоры редко оставались в его перегруженной впечатлениями и событиями памяти.

Приглушенно гудели моторы, не мешая разговору. Полета совсем не ощущалось. Казалось, не стальная громадина летит по воздуху с крейсерской скоростью девятьсот сорок километров в час, а обыкновенный ав­томобиль движется по ухоженному шоссе.

— Вы так хорошо говорили о святости русского
языка, приводили такие замечательные примеры, —
продолжал Милош, — что хотелось вас слушать и слу­
шать. Но задерживать вас было неудобно. А теперь я
рядом с вами на целых девятнадцать часов! Вы ведь
тоже в Сан-Франциско летите?

Федор кивнул, тоже, как и Милош, дружески улы­баясь: -Да.

— А... простите за нескромность... случаем, вы
не на церковное ли торжество?

— Да, на торжество.

— В храм Всех скорбящих Радость?

— Совершенно верно. В Скорбященский, на празд­
ник прославления владыки Иоанна теперь и нашей
Церковью.

Милош даже чуть подпрыгнул в кресле, перепол­ненный радостью:

— Это замечательно! Удивительно!

— Да чего же здесь удивительного? — вступил в раз­
говор седовласый господин с аскетическим, гладко
выбритым лицом. Он сидел в кресле напротив Федо­
ра и Милоша, чуть улыбаясь краешками тонких губ.
— Нам забронировали места в одном самолете и, как
видите, рядом.

— Но позвольте, я сам заказывал билет по Интерне­
ту, — возразил Милош. — А получилось, что...

—...Мы рядом, чтобы удобней было всем, — закон­
чил фразу Милоша человек, сидевший рядом с седов­
ласым. Примечательные синие глаза, светившиеся ра­
душием над черной окладистой бородой, оглядывали
соседей чуть лукаво и весело. Хотя на нем была рубаш­
ка с короткими рукавами, летние белые брюки, все
равно сразу становилось ясно, что это батюшка. Слиш­
ком говорящими были эти синие глаза, эта борода,
да и весь его округлый, уютный облик. — По милости
Божьей мы вместе и рядом до самого этого Сан-
Франциско. И обратно будем пешешествовать вместе
и рядом — увидите, дорогие мои. Владыка Иоанн,
к которому мы летим аж за десять тысяч верст, можно
сказать на край света, все сделает так, как должно. По­
тому как он прозорливец и чудотворец. Не так ли,
Алексей Иванович?

— Именно так, — кивнул седовласою головой чело­
век с аскетическим лицом, нисколько не удивившись,
что батюшка знает его. — Позвольте и мне обратиться
к вам по имени, отец Александр. Заочно и я с вами
знаком. Ваши работы читал.

— Мне, грешному, вдвойне приятно, что такой уче­
ный человек, как вы, дорогой Алексей Иванович, упо­
минаете мои скромные труды.

— Послушайте, вы — Черданцев? — обратился
к аскету Милош. — Так ведь вы... разве не из Парижа?
Вернулись на родину?

— Я гостил в Петербурге и Москве. А теперь вот
лечу в Сан-Франциско.

Подошла стюардесса, в голубом кокетливом костюм­чике, в пилотке, надетой столь же кокетливо, улыбну­лась накрашенными губами и предложила напитки.

Милош остудил свое любопытство кока-колой, ба­тюшка Александр взял фруктовый сок, а Федор Ере­мин предложил всем выпить за начало путешествия по бокалу сухого вина. Алексей Иванович поддержал Федора, попросив стюардессу всем налить вина, — это оказалось французское перно, которое парижанин ре­комендовал как подходящее для этого времени суток.

От вина отказалась только дама, сидевшая по левую сторону от Черданцева. Выяснилось, что даму зовут Людмила Михайловна Дорогомилова, что она из Сид­нея и тоже гостила в Москве. Она хотела сразу лететь из Австралии в Сан-Франциско. Но потом решила сде­лать остановку в Москве — уж коли путешествовать, так по полной программе, — другая возможность мо­жет и не представиться: возраст, да и финансовые дела вряд ли сложатся так удачно, как в данный момент.

За всеми этими столь разными людьми, оказавшими­ся друг против друга в одном самолете, наблюдал и живо участвовал в разговоре, хотя не сказал ни единого слова, человек, сидевший сбоку от дамы, у самого окна.

Облик он имел довольно странный: новая, но уже помятая куртка, которую явно надо было бы снять,

так как стоял жаркий июнь; брюки, тоже, похоже, но­вые, стянутые ремнем слишком туго, так что рубашка на животе топорщилась; кроссовки, надетые на босу ногу. На плече у него висела кожаная сумочка, из ко­торой он достал потрепанную, с волнистым козырьком полотняную кепочку, какие обычно носят пенсионеры, и зачем-то надел ее. Этого пассажира, по виду явно не­здорового, провожала респектабельная молодая дама, без умолку наставлявшая, видимо, этого близкого ей человека. Его, к удивлению, без всяких задержек впу­стили в «боинг», летевший через полмира не куда-ни­будь, а в штат Калифорния, в Сан-Франциско, город мечты и грез не только девиц, но и зажиточных буржуа.

Этого человека звали Иван, а фамилия у него была как прозвище — Рубаха. Деньги на билет и дорогу ему дала сестра Ирина, вышедшая замуж за богатого человека. Она была прихожанкой одной из главных церквей Москвы, там и узнала о прославлении бла­женного Иоанна, архиепископа Шанхайского и Сан-Францисского, чудотворца, которого ранее уже про­славила Русская Православная Церковь за рубежом, а теперь вот прославила, после объединения двух вет­вей Церкви, и Русская Православная Церковь Москов­ской Патриархии.

Ирина все прочла о владыке Иоанне, и уверенность в том, что по молитвам именно к нему произойдет из­лечение любимого брата, укрепилась в ней так, что она заставила мужа своего, отнюдь не филантропа, дать Ивану денег на дорогу. Конечно, о том, чтобы полететь в составе делегации, не могло быть и речи, но кто за­претит простым православным людям побывать на тор­жествах? Расторопная Ирина узнала, когда из Москвы летит самолет на церковный праздник, а Иван согла­сился отправиться столь далеко лишь для того, чтобы

утешить сестру, да и повидать Америку, раз представи­лась такая возможность. Тем более что Иван чувство­вал: муж Ирины вот-вот разорится — рано или поздно его бизнес рухнет, поскольку он неправедный. И тогда денег не будет.

С полного с небольшим носом лица Ивана не схо­дила глуповатая улыбка. Волосы на лице росли клочка­ми — на подбородке погуще, а ближе к вискам редко — вроде борода есть, а вроде ее и нет. Усы и вовсе были смешные — как бы два отдельных кустика. Сколько раз Ирина заставляла брата бриться, но Иван скоро опять обрастал нелепой бороденкой. В конце концов сестра вынуждена была смириться с неприглядным ви­дом Ивана. Может быть, потому, что облик брата скра­шивали наивные, смотрящие совсем по-детски глаза. Они живо реагировали на все, что происходило вокруг. И хотя Иван говорил мало или вообще молчал, созда­валось впечатление, что он активно участвует в беседе.

Иван тоже взял бумажный стаканчик с вином, по­вернувшись к соседям.

— Что же ты не представишься? — спросил его Фе­
дор.

Иван встрепенулся:

— А! Извините. Я — Иван. Тоже лечу туда. Сестра
меня отправила.

— Та, что тебя провожала?
Иван кивнул:

— Она верит, что я вылечусь.

— Верь и ты. Только крепче молись.

— Она тоже так говорит. Можно выпить? А то во рту
пересохло.

— А ты пьешь вино? — спросил Федор.

— Конечно. Это же такое знакомство! А Ира боя­
лась.

—Да, все Господь управил, — сказал отец Александр.
— Все у тебя хорошо будет, Ваня. Только ты кепочку
сними. И чего тебе сестренка новую-то не купила?

—Да она купила, и не одну. Но эта у меня — до­
рогая. Я в ней от смерти спасся.

—Это как?

—А так. — Иван снял кепчонку, бережно положил
ее к себе на колени. — Однажды сильно ушибли меня
мальчишки. Камнем. Кровь течет. Я кепочку прижал
к голове — и быстрей домой. А перед глазами все идет
кругом, чувствую — не дойду. Сел прямо на улице,
к стенке прислонился. А потом вдруг дома оказался.

—А кепочка тут при чем?

—А она с головы упала. Один человек увидел, что
она в крови. Поднял и меня, и кепочку и домой от­
нес. Ему дорогу Анна Петровна указала, соседка.

— Вот как. — Отец Александр вздохнул. — Что же
это за мальчишки такие? Поди, соседи тоже?

— Озорники. Они меня олигархом прозвали и кам­
нями в меня кидали. А как кепочку эту стал носить —
перестали.

Милош отложил принесенный стюардессой глянце­вый толстый журнал с дивой на обложке. Позади дивы плескалась голубая вода — наверняка снят был знаме­нитый тихоокеанский пляж в Сан-Франциско.

— Этот случай с тобой, Ваня, похож на тот, что
произошел со святым блаженным Иоанном. Когда он
в молодые годы преподавал у нас, в семинарии.

— В Битоле? — спросил Федор.

— Да, это городок не так далеко от Белграда, в Ма­
кедонии. Я туда ездил, и не раз.

— Будете писать об этом периоде жизни владыки?

— А как же. Это часть моей дипломной работы.

— А вы расскажите. — Отец Александр дружески
смотрел на Милоша своими синими глазами. — Это же
куда интересней, чем макулатуру читать. — Он кивнул
на новенький глянцевый журнал.

— Ну, если хотите...

— Конечно, хотим, — подбодрила Милоша Люд­
мила Михайловна. — Нам интересно все, что связано
с владыкой Иоанном.

— Хорошо. Я, конечно, не писатель, как Федор Ни­
колаевич. И русский язык всего лишь осваиваю...

— Довольно хорошо осваиваете. Начинайте, Милош.

Глава вторая

Дата добавления: 2015-07-18