У каждого свой крест

— Святитель высоко чтил память убиенных госуда­
рей, — сказал Милош. — Его отношение что к сербскому
королю, что к русскому императору было одинаково бла­
гоговейным. Он вообще считал, что несчастья на наши
народы обрушились как раз потому, что произошло по­
мрачение умов. Народ отвернулся от помазанников Бо­
жьих. Предал, даже радовался, когда их свергли.

— Да, особенно у нас, русских, было прямо-таки ли­
кование, — согласился с Милошем Алексей Иванович.

— И что удивительно, даже среди духовенства нашлись
аплодирующие Временному правительству и господину
Керенскому.

— А что тут удивительного. — Отец Александр вздох­
нул, устроился поудобней, положил свою лысоватую го­
лову на спинку кресла и приготовился подремать, а мо­
жет, и поспать. — Приди сейчас к власти какой-нибудь
краснобай из Думы, сразу бы нашлись и среди священ­
ников люди, славящие балабола. Мы тоже человеки...

— Пишут, что Керенский был блестящим оратором,

— заметил Черданцев. — А кто же не любит вдохно­
венных болтунов. Телевидение... Интернет... То бишь
мусорная яма...

— Ну что вы так, — заступился за Интернет Федор.

— Прекрасный справочник, где можно получить любую
информацию.

— Кто спорит. А вы почитайте, что пишут так на­
зываемые блогеры. Это же ужас... — Отец Александр
сладко зевнул. — В сон потянуло...

Федор зашторил иллюминатор.

— Давай и мы подремлем, Ваня.
Иван послушно закрыл глаза.

Но ему совсем не хотелось спать. Он узнал столько нового, что сейчас заботился только об одном: не забыть даже самой маленькой подробности из всего, что он услышал от этих замечательных людей. Какое счастье, что он оказался вместе с ними! Спасибо сестре Ирине, что она не побоялась отправить его на край света, в этот Сан-Франциско. И мужу ее, Николаю Николаевичу, спасибо. Хотя он и скрытный, но деньги вложил, чтобы выкупить дело отца. И на Ирине женился. Но некото­рые по телевизору говорили, что не по любви, а для того, чтобы она стала его компаньонкой. Писали даже, что он их папу «заказал». А то, что киллер и маму расстрелял, так это потому, что она под руку попалась. Нет, не мог Николай Николаевич так поступить. Они же с их отцом были друзьями... Отец сам говорил, что Коля деловой человек. Хваткий. Ну и ладно. Если он виновен в гибели родителей, Господь его все равно накажет.

Он и раньше относился к верующим людям с почте­нием, а теперь твердо уверился, что Бог есть. Раз суще­ствуют такие молитвенники, как Иоанн Шанхайский, какие могут быть в этом сомнения.

«Надо будет попросить отца Александра, чтобы меня окрестил, — подумал Иван. — А то крест Ири­на мне надела, а я не знаю, крещен или нет. Хотя она говорит, что бабушка меня крестила... Как жалко, что я бабушку плохо помню... Маленький был... Ира го­ворила, что она меня любила... А мама такая... самая красивая... И папа... Если бы не этот огромный дом... Хотя все там есть. И магазины, и кино, и рестораны. Некоторые даже с детьми ходят туда гулять. Но убили как раз из-за этого дома...»

Когда Иван вспоминал о матери и отце, ему ста­новилось грустно. С тех пор как их убили, он и забо­лел головой. Но стоило подумать о чем-то радостном,

пусть даже самом незначительном, как Ивану станови­лось лучше, и постепенно боль проходила. Например, как мама и папа приходили с работы, приносили что-нибудь вкусненькое, а часто еще и какие-нибудь по­дарочки. Пусть маленькие и вроде пустяковые, но зато такие хорошие. Больше всего его радовали цветные ка­рандаши или краски. Или тетради для рисования.

Ваня пристрастился к рисованию, стал ходить на за­нятия в школу живописи. Но когда отца и мать убили, бросил — болезнь не позволяла. Николай Николаевич, когда смотрел на Ванины рисунки, говорил: «Что-то есть, наверное. Но я этого не понимаю, честно скажу».

«Вот если б была мама... Или папа... Они бы меня похвалили...»

В это время разговор зашел как раз о живописи. По­тихоньку переговаривались Милош и Людмила Михай­ловна.

Ваня их хорошо слышал.

— Вы сказали, Милош, что владыка высоко почи­
тал государя Николая Второго. Я об этом мало знаю.
Попадалась на глаза лишь одна его проповедь. Но она
показалась мне какой-то обычной...

— Владыка вообще любил говорить кратко
и по существу — в подражание великим учителям
Церкви. А что касается Николая Второго, то тут надо
помнить, что именно в Сербии его начали почитать
как святого. Помните, я рассказывал про монастырь
Святого Наума на Охридском озере? Здесь произо­
шло чудо с русским художником Степаном Федоро­
вичем Колесниковым, прекрасным живописцем. Им
даже Репин восхищался. Степан был из эмигрантов.
Остался в Белграде, потому что там его очень по­
любили. И вот ему заказали расписать своды собо­
ра святого Наума. Он решил изобразить пятнадцать

медальонов с ликами святых. Написал четырнадцать, а пятнадцатый почему-то не получается. Какая-то непонятная сила его останавливает. Никак не решит, кого же еще из святых выбрать.

И вот как-то ближе к вечеру зашел Степан в пустой храм.

...Садилось солнце, сквозь высокие окна про­бивались лучи. Листва деревьев у храма колыхалась под дуновением ветра. На сводах перемещались тени. Это колыхание создавало игру света и тени...

И вдруг на стене, в пустом овале, проступили скорб­ные черты лица государя императора.

Художник отчетливо их увидел! Пораженный, он тут же взялся за кисти. Не стал наносить рисунок углем, как это обычно делается. Сразу стал писать красками. Работал, пока не стемнело.

Ночь не спал. Ждал утра. И почти побежал в храм. И не ушел оттуда, пока не закончил работу.

— Так появилось первое изображение Царя-муче­
ника как святого. Это было в тридцатые годы.

— Интересно. — Алексей Иванович повернулся ли­
цом к Милошу. — А я думал, что первый храм и первые
иконы Николая Второго появились в Брюсселе. Ведь там
построили храм в память царя и его семьи. Я, правда,
там не был, но хорошо знаю, что там служил святитель.

— Это когда он прибыл в Брюссель в пятьдесят
первом, — уточнил Милош. — А в тридцать шестом,
при закладке храма-памятника, о котором вы говори­
те, сербский митрополит Досифей сказал, что Сербия
чтит государя императора Николая Второго как свято­
го. Вот с какого времени идет прославление царствен­
ных страстотерпцев.

— У нас-то сколько лет пересуды велись: про­
славлять, не прославлять, — сказал отец Александр,
не открывая глаз. — Сколько хитрования, клевет
было... И все потому, что хотели и смелыми себя пока­
зать —мол, обличаем коммунистов, не боимся правды.
О-хо-хо... И ведь как научились все перевирать, дока­
зывать, что ложь есть правда...

— Все равно народное чувство не обманешь. —
Алексей Иванович тоже собрался поспать, достал чер­
ные мягкие наглазники, откинул спинку кресла.

— Святитель с первого известия об убийстве сразу
все понял. Еще в Харькове, юношей. Митрополит Ан­
тоний отслужил заупокойную литургию. Наверное, это
была первая служба по убиенным царственным стра­
стотерпцам. И владыка, тогда еще Михаил Максимо­
вич, молился на этой литургии, — вспомнил Федор.

— Коммунисты думали, что победили, — сказал
Алексей Иванович. — В Париже я вас повезу в храм
Александра Невского. Это на улице Дарю. В пяти­
десятые по подписке собрали деньги на поклонный
крест — к официальному прославлению царствен­
ных страстотерпцев. Крест уникальный, стоит его
посмотреть... Сделан в древненовгородском стиле,
четырехметровый. На нем в квадратах, сверху дони­
зу - иконы государя, государыни, цесаревича, четы­
рех княжон. Затем портреты доктора Боткина и всех,
кого расстреляли, докалывали штыками в доме инже­
нера Ипатьева. Они надеялись, что никто и никогда
не узнает об их зверствах. Ведь после расстрела тела
ритуально обескровили, расчленили на куски. Потом
стали жечь... Кого не успели, зарыли в землю. Но вер­
ные Господу и своему народу поругаемы не бывают.
«Сим победиши», — написано на вершине креста.
По-моему, это очень точно.

Федор Еремин смотрел на Черданцева с нескры­ваемым удивлением. Он не ожидал, что Алексей Ива­нович такой поклонник царской семьи. Белые волосы Черданцева лежали на спинке кресла, черную повязку он снял с глаз.

Иван не спал, внимательно слушал.

«На могиле папы и мамы надо тоже поставить крест. Правда, не такой большой... Но все же... А почему — крест?..»

И сам себе ответил:

«Потому что папу и маму тоже расстреляли. Кому-то надо было заплатить, что ли... Конечно, из-за денег убили. И из-за этого дома. Николай Николаевич гово­рил, что он понадобился кому-то там из верхушки...»

Ваня вспомнил, как его вызвал следователь. Прямо как в кино. Сидели друг против друга, в кабинете. Сле­дователь выглядел вполне современно: коротко стрижен, в футболке, в замшевой куртке. И лицо открытое, сим­патичное. Только вот взгляд какой-то слишком уж при­стальный, недобрый. Хотя он и улыбался время от време­ни, стараясь расположить Ваню к откровенности. Но Ване и скрывать-то было нечего, кроме разве одного.

Уже после похорон, утром, он чистил зубы в ван­ной комнате. И зубная щетка неожиданно выскользну­ла из руки. Он нагнулся, чтобы поднять ее, и заметил, что одна из черных кафельных плиток, самая нижняя, которая с остальными такими же образовывала полосу, отделяющую красный кафельный пол от белоснежной ванной, слегка отошла, образовав щель. Ваня решил эту плитку придвинуть на место, но она выскользнула из его мокрой руки и упала. И тут Ваня увидел у самой стены какой-то сверток. Не удержавшись, он достал его, развернул толстую ковровую ткань.

В нее был завернут пистолет — серебристое дуло, коричневая рукоять.

Пистолет был тяжелый и холодный.

Ваня завернул его обратно в ткань и положил на ме­сто, укрепив черную плитку так, чтобы она не падала и чтобы не видна была щель между этой плиткой и со­седней.

«Это Николая Николаевича, — подумал тогда он. — Значит, пистолет ему нужен на всякий пожарный слу­чай».

И когда симпатичный следователь спросил, не нахо­дил ли Ваня в квартире что-нибудь эдакое, необычное, Ваня сразу понял, что он как раз имеет в виду тот са­мый пистолет. «Макаров», как выяснил Ваня в Интер­нете. Что ж, Николаю Николаевичу, владельцу такого большого дома, как супермаркет «Любимый», конечно же надо иметь оружие. Но именно из такого пистолета были убиты его родители.

«Вот если бы у папы был пистолет, — подумал Ваня. — Хотя убийца всегда появляется неожиданно...»

«А если это Николай Николаевич выстрелил в отца? А если и не он, то наемник? Маму не хотели убивать, она оказалась рядом с отцом случайно, об этом все га­зеты писали. Но почему он сохранил пистолет? Ведь его выбрасывают в реку или зарывают где-нибудь в лесу — так в фильмах убийцы делают. А тут в доме спрятал. Посчитал, что все сделал надежно? А плитка возьми и отойди от стены. А если Николай Николаевич ни­какой не убийца? Нет, лучше бы мне этого не видеть. Голова, голова болит...»

Ваня стал доставать лекарство из сумочки, которую носил на ремне.

Отец Александр заметил беспокойство Ивана, про­тянул ему бутылочку минеральной.

5 Чудотворец наших времен

— Поплохело, Ваня? - спросил священник, видя,
как болезненно морщится лицо Ивана.

— Сейчас пройдет. Сейчас...

Через некоторое время ему стало лучше. Повернув­шись к священнику, Иван спросил:

— Отец Александр, вот хочу спросить: справедливо
будет убийцу расстрелять? Например, мой друг выяс­
нил, кто убийца его отца и матери, и решил отомстить
за них.

— Что ты, что ты, Ваня. Есть ведь суды.

— А если через суд ничего не докажешь?

— А если твой друг ошибается?

— Ну, он не совсем выяснил... И для верности хочет
под пистолетом убийцу допросить...

— У него и пистолет есть?

— Есть. Он его нашел. Случайно. Убийца в доме
спрятал.

— А-а-а, — многозначительно протянул отец Алек­
сандр, уже кое-что понимая. — Дело серьезное, Ваня.
Знаешь, может и выстрел случайно раздаться. Может
и убийца ловчее твоего дружка оказаться. Возьмет
и выбьет пистолет у него из рук.

— Да, в фильмах так бывает... Надо как следу­
ет подготовиться... А скажите, отец Александр... Вот
царю и его семье сделали крест четыре метра высотой.
А на могиле моего папы и мамы креста вообще нет.
Просто плиты с портретами и надписями. Правда, все
из мрамора. Это правильно?

— Если твои родители были верующими, то непра­
вильно. Нужен крест, хотя и не четыре метра, конечно.
Просто выбить его изображение на плитах, и все. Они
ведь крещеные?

— Да, их в детстве крестили. И меня как будто тоже.
Но я точно не знаю.

— Это дело поправимое, Ваня. Кресты на плитах
твоих родителей мы выбьем. Тебя крестим. А вот с дру­
гом твоим надо будет как следует поговорить, чтобы он
глупостей не наделал. Познакомишь меня с ним?

— Ну, посмотрим... Я с ним прежде сам погово­
рю, вдруг он ошибается... Скажите, батюшка, а почему
на могилках ставят крест?

— Потому что крест — это оружие православного.
Посильнее твоего пистолета и даже какой-нибудь су­
перракеты. Разве ты не знаешь, что Христос был распят
на Кресте? Из орудия смерти крест стал орудием побе­
ды. Потому что Христос воскрес, понимаешь? Ну, чего
ты плачешь? У всех и каждого есть свой крест. Его надо
уметь нести. Мы еще с тобой об этом поговорим...

Глава тринадцатая

Дата добавления: 2015-07-18