Мир победившей Техники. Техника и Экономика.

Марксисты учили нас тому, что постоянное несоответствие потребностей человека его возможностям является главным двигателем прогресса и развития экономики.

Несоответствие потребностей и возможностей - ситуация, в той или иной форме присущая для любой экономики. Однако экономический уклад торжествующей сегодня технической цивилизации характеризуется в первую очередь стремительным и безграничным ростом потребностей, по отношению к которым создавамые возможности выступают в качестве его стимула. Экономика технической цивилизации основана не на достижении определенных возможностей, а на использовании их в качестве промежуточного звена для определения новых потребностей. Кто-то скажет, что это вечный закон экономики, однако, спецификой сегодняшнего дня стало то, что потребности устаревают еще до того, как удовлетворяются возникающими возможностями, в процессе создания которых потребности успевают продвинуться еще на шаг вперед.

Мы говорим не о микроэкономике и не о макроэкономике, но об экономике как широком явлении - домохозяйстве как на уровне отдельного человека, семьи, так и общества.

Технический миф издавна соблазнял человечество картиной доступного изобилия, в основе которого лежат решаемость, доступность, но также и стабильность с надежностью. Это очень важная характеристика Мифа Техники, без которой он просто неспособен существовать. Позитивное человеческое отношение к технике в целом и каждой новой ее возможности исходит из презумпции выполнения ею его ожиданий, подсознательно видя в ней окончательное решение того или иного вопроса.

Это Миф. Реальность технической цивилизации, однако, такова, что она живет одновременно в ритме перманентного ускорения и устарения. Две эти тенденции неразрывно взаимосвязаны между собой и провоцируют одна другую.

Ускорение порождает иллюзию могущества, ибо скорость, на первый взгляд, дает контроль над временем. Однако контроль над временем оказывается иллюзией в тот момент, когда обнаруживается, что скорость создания новых возможностей оборачивается скоростью их исчезновения, затруднения и устарения.

Техника в первую очередь осязаема нами в ее материальных проявлениях, которые мллюстрируют эту тенденцию максимально наглядно.

Простые и примитивные технические решения во времена наших предков - чем раньше, тем очевиднее - могли решать возложенные на них задачи в течение достаточно длительного времени. Телефон, который стоял в квартире у семьи, мог не меняться на протяжении многих десятилетий и исправно работать, а если ломался, то чинился. Нынешняя реальность такова, что чем более навороченной является каждая новая модель телефона, тем быстрее она, как правило, выходит из строя, причем, отремонтировать ее уже невозможно, ибо запасные части и детали к ней не производятся, ведь вещи уже вынесен произвольный приговор – «морально устарела».

Написанное касается почти всего спектра технических решений. Дома и сооружения, которые строились в средние века, успешно стоят и по сей день, требуя лишь регулярной реконструкции. То, что строилось в конце прошлого века, требует сноса уже через 20-30 лет, жилье, которое строится сейчас с претензией на «элитность», может вызвать лишь горькую усмешку.

Будь то орудия производства, транспорт, одежда, бытовая техника почти всегда верен закон - чем быстрее создается и действует та или иная техника, чем более она оснащена и чем более сложные задачи претендует решать, тем быстрее она выходит из строя, требует замены или модернизации.

Очевидное ухудшение качества, которое следует за увеличением скорости производства и потребления (ускорение-устарение) имеет несколько видимых причин.

Мутация потребностей является одной из них. В современной экономике верно не только то, что предложение формирует спрос, но и то, что экономический процесс загоняет спрос в такие рамки, в которых трансформируется сам характер потребностей.

Возможности гонятся за потребностями – это не формула современной экономики. Повестка дня заключается в том, что потребительское общество не удовлетворяет, а то и вовсе подавляет естественные потребности, замещая их искусственными.

Десять лет назад европеец, который хотел бы помыть пол в своей квартире, мог придти в хозяйственный магазин, купить за копейки простую деревянную швабру, намотать на нее тряпку из выброшенной одежды и решить проблему мытья полов. Сегодня вы не найдете в европейском супермаркете ни одной деревянной швабры, зато найдете десяток разновидностей сборных пластиково-алюминиевых в придачу с ведрами и насадками для мытья, требующими замены через месяц. В отличие от добротной деревянной швабры такая сломается через месяц мойки, зато стоит она уже не копейки, а значимые деньги, которые придется платить в год несколько раз. По аналогии с такой шваброй в супермаркетах вы увидите огромное число вариаций абсолютно бессмысленных приспособлений, вместо которых еще недавно можно было купить вполне функциональные, простые и более дешевые вещи.

Яблоко растет на дереве само по себе, его производство не требует особых вложений. Больше того, чем более естественные удобрения используются для его выращивания, чем менее загрязнены промышленными отходами почва и воздух, тем лучше будет его качество.

Химические ингредиенты, смеси не растут на деревьях, чтобы сделать их нужны лаборатории, заводы, цикл поставки и переработки определенных материалов, затраты энергии и рабочей силы. Однако индустрия производства и распределения устроена так, что сотни и тысячи разновидностей суррогатного пойла будут стоить в разы дешевле, чем натуральный сок.

Экономика сегодня борется против качества, качества жизни в широком смысле. Человеку для нее нужны здоровая окружающая среда, продукты питания, надежная, практичная одежда. Но Кока-Колу или Спрайт, убивающие ваше здоровье, вам предложат на каждом углу, и их потребление, стоящее природе значительных выбросов в атмосферу и загрязнения окружающей среды, будет считаться проявлением демократичности. Кофе же - натуральный продукт - во многих странах сегодня облагается налогом как роскошь.

Очевидно, что искусственное, требующее значительных затрат и усилий, должно быть дороже натурального, по крайней мере там, где в возможностях для последнего нет недостатка. Однако экономика сегодня устроена наоборот, не то, чтобы натуральное было дороже - производить и продавать его сложнее и невыгоднее, ибо вся экономическая индустрия работает на поощрение искусственного.

Вместе с тем дешевизна суррогата также обманчива, как дешевизна наркотика. Первая доза часто бывает бесплатной, но потом за них придется платить больше и больше, пока не будут спущены все деньги. Мы вынуждены покупать дешевое искусственное, но, встав на этот путь единожды, мы оказываемся в замкнутом круге ускорения и устарения, из которого невозможно выйти и требуется платить по счетам бесконечной и все более быстрой модернизации.

Бесплатный сыр не может быть иначе как в мышеловке. Если производство товара стоит значительных усилий, за его потребление по определению надо платить столь же значительную цену. Производство огромного множества вещей обходится все дороже, и дороже и человечество уже давно не может платить по счетам мнимой дешевизны из своего кармана. Подобно наркотику, который начинается с бесплатной дозы, в итоге потребление суррогата приводит в кабалу беспросветного долга.

Взаймы осуществляется в равной мере потребление и производство, больше того, если в первом случае из долговой кабалы можно выйти усилием воли и самоограничением, производить не в долг почти невозможно.

Ингвар Кампрад, основатель «ИКЕА», по его словам, принципиально не привлекал заемные средства для развития своей кампании, будь то кредиты или вложения с фондового рынка. Кампрад – абсолютное исключение из правила, к тому же известный чудак, которому то и дело вспоминают его нацистскую юность и неофашистскую молодость. Вряд ли они не сказались на его непрагматических взглядах по данному вопросу, учитывая, по крайней мере, декларируемую ненависть фашизма к ростовщичеству.

По иронии судьбы основанная экс-фашистом Кампрадом ИКЕА была одной из первых торговых сетей, которые также кардинально изменили экономическую реальность. Огромное множество маленьких магазинов, продающих реально необходимую продукцию, разорились и продолжают разоряться, не выдерживая конкуренции с супермаркетами, произвольно выбирающими нужные им, а не людям товары, тем самым формируя искусственный потребительский спрос.

Супермаркеты поглощают сегодня мелкую и среднюю торговлю, как акула планктон, однако, в отличие от акулы они существуют исключительно на допинге. Об экономической целесообразности их деятельности можно судить по тому, что продукцию у производителей они сплошь и рядом берут на реализацию, однако, даже несмотря на это не могут работать без колоссальных кредитов и заимствований с фондового рынка.

Очевидным допингом технической экономики является реклама. Известный слоган гласит, что она есть двигатель торговли, но реклама рекламе рознь. Есть реклама как предоставление информации о товаре, но во сколько раз упали бы продажи Кока-Колы и ей подобных суррогатов, если бы она ограничилась лишь этим? Качественный, ориентированный на реальный спрос товар не нуждается в чем-то ином. Однако рекламная индустрия в современном техническом мире - это огромная пропагандистская империя, возможно, превосходящая по своим объемам и бюджетам агитпропы тоталитарных государств вроде СССР или Третьего Рейха. «Чем наглее ложь, тем охотнее в нее верит народ» - эта аксиома главного пропагандиста нацизма Геббельса не менее актуальна в наши дни для рекламной индустрии. Реклама в колоссальных масштабах подсаживает потребителя на психический допинг, однако, формирование искусственного спроса не заканчивается и на этом - сплошь и рядом разгораются скандалы по поводу обнаружения в тех или иных продуктах веществ, вызывающих привыкание к ним.

Привыкание – это лишь одна сторона проблемы, возможно, еще не самая страшная. Куда более драматично то, что для увеличения объемов и удешевления производства в огромном количестве продуктов питания сегодня используются вещества, губительные не просто для здоровья, но для самой генетики человека, а значит, и его потомства. Теперь уже элитными продуктами считаются даже не продукты, произведенные в действительно здоровых условиях, а просто такие, при выращивании которых не было использовано особо вредных технологий и веществ – сегодня это называется «био-продуктом» и оплачивается по двойному счету.

Человек все больше подстраивается под технику и живет в одном ритме с ней, по сути, превращаясь из биологического существа в техническое. Но техническому изделию приготовлена и техническая эксплуатация, отсюда и характер удовлетворения потребностей самого человека – синтетический, функциональный и ориентированный на манипуляцию и закабаление потребляющего.

Экономической сердцевиной технической реальности, безусловно, является ростовщичество, то есть использование виртуальных денег в качестве мерила и стимулятора роста – необусловленного реальными возможностями и неограниченного наличными ресурсами. Технология ростовщичества проста – чаще потребляй, быстрее производи, больше заимствуй, причем, если ломается хотя бы одно звено в этой цепи, летит вся схема. Если ты будешь производить не быстрее, а качественнее, потребитель будет потреблять лучше, но реже. Однако если лучше, но реже, это наверняка значит дороже, а если дороже и если при этом производителю не надо гнаться за постоянно растущими потребностями покупателя, он куда менее зависим от кредита. Таким образом, в выигрыше могли бы быть и потребитель, и производитель, но не у дел остается финансовая индустрия, заинтересованная в накачивании экономики виртуальными деньгами с целью подсаживания на иглу растущих заимствований и потребителя, и производителя.

Возможности человека и возможности природы по определению ограничены, но искусственный рост потребительских запросов не имеет границ. В итоге возникает явное противоречие, могущее быть решенным одним из двух способов.

Один – ограничение потребления реальными возможностями и потребностями, при котором увеличение удовлетворения потребностей происходит только с увеличением реальных возможностей человека и общества. Вектор для последнего не просто реален, де-факто он давно уже существует, но сдерживается и контролируется самым жестким способом – речь идет о массовом внедрении альтернативных источников и способов получения дешевой энергии, способных обеспечить значительное повышение реальных возможностей человека. А если этот скачок будет сопровождаться социальной и экологической самодисциплиной и отказом от кредитно-потребительской системы ценностей и отношений, решительно изменится не просто социо-, но и антропо-сфера современного мира.

Однако энергетика находится под жестким контролем тоталитарного капитала, поэтому развитие человечества идет по другому пути. Переход на дешевые источники и модели получения энергии искусственно сдерживается, а в качестве средства удовлетворения растущих и искусственно подогреваемых потребностей человечеству навязывается бесконечное заимствование.

Сильнейший кризис, поразивший мировую финансовую систему в 2008 году, по сути, стал коллапсом описанной модели существования экономики. В отличие от Великой депрессии у этого кризиса нет предпосылок в реальном секторе в виде дефицита или перепроизводства. Это кризис в чистом виде модели формирования и удовлетворения потребностей современной экономики – финансовой системы. Но так как именно финансовая система является ее сердцевиной, ее обрушение выбивает из-под здания мировой экономической системы сам фундамент, при том, что здание было достаточно прочно само по себе.

Коллапс экономической системы со всей остротой обнаруживает проблему порочности современной политической системы технократии, являющейся продуктом технологического развития экономики и в то же время стоящей на его страже от любых возможных посягательств.

Дата добавления: 2015-07-11