Глава четырнадцатая

— Я ухожу!

Слова Сью с трудом дошли до сознания Барби. Она оторвала голову от подушки, на которой лежа­ла с момента возвращения от Кэрол.

— Куда?

— В кино. Куда угодно. — Сью выразительно оки­нула взглядом поникшую подругу — Насколько я по­нимаю, ты никуда не собираешься идти с Ником, а я не хочу оказаться поблизости, когда тебе придется раскрыть карты. Энн Шепард — твоя идея, не моя.

— Я не могу встретиться с ним сейчас.

— Он придет сюда, не забыла? — напомнила Сью — Не собираешься же ты захлопнуть дверь перед его носом?

— Я не знаю, что делать, не знаю! — страдальче­ски воскликнула Барби.

— По-моему, Ник Армстронг не производит впе­чатление человека, перед которым можно безнака­занно захлопнуть дверь, поэтому я лучше уйду ку­да-нибудь. Уже без четверти семь, Барби. Советую привести себя в порядок.

С этими словами Сью вышла из комнаты, оста­вив Барби наедине с невеселыми мыслями.

Четверть часа...

Гордость заставила Барби подняться с кровати. Она сняла помятую одежду и надела чистые джин­сы и рубашку навыпуск в бело-голубую клеточку. Сегодня она намеренно не хотела подчеркивать до­стоинства своей фигуры, не хотела выглядеть сек­суальной в глазах Ника.

Она причесалась, но пренебрегла косметикой. Барби Лэм в естественном виде, с издевкой поду­мала она, глядя на свое отражение в зеркале. Сего­дня вечером Ник не сможет обвинить ее в том, что она притворщица и играет роль.

Прозвенел дверной звонок.

Сердце, весь день мертвым грузом лежавшее в груди Барби, вдруг ожило и болезненно замета­лось. Подлый предатель явился торжествовать победу, уверенный, что Барби лежит тут бездыханная, воспользовавшись веревкой, которую он отме­рил ей даже в избытке.

Ник все знал! Знал до того, как затащил ее в по­стель. Все, что произошло в понедельник, случи­лось не с Энн Шепард, а с Барби Лэм. Признания, которые он вынуждал ее выкрикивать в пылу стра­сти, были хладнокровно просчитаны и лишь добав­ляли ему превосходства.

Она хотела его.

Она молила его заняться с ней любовью.

Вспыхнув от этих унизительных воспоминании, Барби заставила себя подойти к двери и открыть ее. Сью была права: Ник Армстронг просто так не уйдет. Кроме того, Барби разбирало любопытство, как он поведет себя сегодня.

Теперь поблизости не было младшего брата Дэнни, на которого можно свалить собственное ин­триганство. Пусть объяснит, зачем он затеял с ней эту игру, зачем вовлек в нее свою сестру. Ему не требовалось участие Кэрол, он и так знал, кто такая Энн Шепард. Решил поиграть с ней, как кот с мы­шью, прежде чем сожрать с потрохами?

Кипя от злости на его двуличие, Барби распахну­ла дверь. Ее серые глаза были похожи на две смерто­носные серебряные пули, готовые убить оборотня, но неожиданно они натолкнулись на преграду.

Ее крылья!

Ник держал в руках крылья сказочной феи... полностью восстановленные, без единого повреж­дения!

Нику хватило одного взгляда, чтобы все попять. Барби не прибегла ни к единой женской уловке, чтобы выглядеть сексуально привлекательной: полное отсутствие макияжа, домашняя одежда, больше пригодная для уборки или работы в саду, чем для встречи мужчины, которому хочется по­нравиться.

Это было послание, ясное и понятное. Всему ко­нец!

Она закончила свою игру, ее мечта сбылась: враг наказан и повержен. Он получил жесточай­ший отказ, вкусив рая, и теперь они квиты.

Неожиданно в Нике вспыхнула злость. Он не за­служил этого!

— Открой дверь пошире, чтобы я мог занести эти крылья, — скомандовал он, решив любой ценой войти в квартиру. — Я не хочу, чтобы они снова сло­мались.

Ошеломленная видом восстановленных крыльев, Барби отступила и позволила Нику войти. Он занес крылья в маленькую гостиную и прислонил к стене у входа в узкий коридор, ведущий, по всей видимости, в спальни. Итак, ему удалось проникнуть на ее терри­торию, и он был намерен не отступать без боя.

Барби закрыла дверь и, прислонившись к ней спи­ной, наблюдала за Ником. Когда он успел починить крылья? Она была смущена, как и в тот раз, когда увидела их в его кабинете в понедельник днем.

— Как тебе это удалось? — требовательно спросила она, все еще не в силах поверить тому, что видит.

Ник обернулся к ней с ироничной полуулыбкой.

— Я обратился к мастеру по изготовлению сце­нических костюмов и отдал ей крылья и ткань, по­просив восстановить их.

Смущение Барби как рукой сняло.

— То есть их ремонтировал не ты?

— Я хотел, чтобы все было сделано наилучшим образом.

— И цена не имеет значения, — пробормотала Барби, вспомнив циничное замечание Сью по по­воду ремонта крыльев. — Полагаю, ты уверен, что с помощью денег можешь добиться всего, что поже­лаешь, да?

В ответ на такую неблагодарность Ник вздернул подбородок, глаза его предостерегающе сузились.

— Я просто хотел доставить тебе удовольствие.

— А не получить? — резко вскинулась Барби. — Разве не удовольствие наблюдать за глупой Барби Лэм, которая добровольно идет в ловушку?

На лице Ника появилось выражение искреннего удивления.

Ярость, которой она не давала прорваться в те­чение всего дня, вырвалась-таки наружу. В душе Барби вскипело презрение.

— Не думай, что сможешь и дальше водить меня за нос! Ты прекрасно знаешь, кто я такая. Я могу точно сказать, когда ты меня узнал. Твои слова за обедом по поводу глаз...

— А почему же ты сама не призналась в тот мо­мент? — перешел Ник в контратаку. — Почему при­творялась с самого начала и продолжала притво­ряться, хотя я одну за другой давал тебе возмож­ность открыться? По-моему, это меня водили за нос все это время.

Сложив руки на груди, будто обороняясь, Барби и не думала сдаваться.

— Я не хотела, чтобы вместо той женщины, кото­рая тебе понравилась, ты увидел во мне лишь «бяшку» Лэм.

— Я никогда не дразнил тебя так, Барби.

— Но ты так думал обо мне. Я вечно таскалась за тобой, как... овца. И поскольку мое присутствие стало создавать тебе проблемы, ты решил прекра­тить это.

Ник сжал губы, чтобы сдержать рвущиеся нару­жу оправдания.

— Энн Шепард позволяла мне быть мною ны­нешней, понимаешь?! — закричала Барби, в это мгновение ненавидя Ника за то, что он снова мани­пулировал ею. — Это позволило мне быть с тобой нынешней, без того, чтобы ты вспоминал, какой я тогда была... дурочкой. И когда я нынешняя пре­вратилась для тебя в «Бе-е - Бе-е» Лэм, ты должен был мне сказать. Вместо этого ты затеял собствен­ную игру.

— Это была твоя игра, — возразил Ник сердито. — И я не мог понять, что ты замыслила.

— Если тебя это беспокоило, почему не спросил прямо?

— Чтобы ты тут же бросила меня?

— Как сделал это ты? Чувствуешь вину, Ник? Думал, я решила соблазнить тебя и бросить?

— Я не исключал такой возможности, — признал он.

— И вместо того, чтобы рискнуть, ты решил приукрасить прошлое, приплел бедного Дэнни, выста­вив себя благородным старшим братом, принес­шим жертву на алтарь братской любви...

— Но так оно все и было! — воскликнул Ник.

— Что же ты на этот раз не проявил благородст­ва, а повел меня прямо в свою спальню, свою по­стель.

— Ты могла остановить меня в любой момент, — возразил Ник. Воздух в комнате наэлектризовался от напряжения.

— Ты тоже мог остановиться! — Обида, накопив­шаяся в Барби, прорвалась потоком обвинений: — Когда-то ты поспешил отделаться от меня, когда моя очевидная влюбленность стала докучать тебе, под предлогом того, что я слишком молода. Что ж, похоже, теперь я достаточно взрослая для тебя, чтобы взять меня в свою постель, да? И как же ты себя чувствовал, когда я умоляла тебя заняться со мной любовью, взять меня? Смеялся?

— Проклятье! — наконец взорвался Ник. — Ты все перевернула с ног на голову! Я просто хотел, чтобы ты сама призналась, кто ты. Я хотел, чтобы между нами все было по-честному.

— Куда уж честнее!

— Сначала я не думал, что ты зайдешь так дале­ко, а когда все произошло, но ты так и не открылась мне... Барби, разве ты не заметила, я давал тебе шанс за шансом признаться? — Ник стал медленно приближаться к ней.

— Стой, где стоишь, Ник Армстронг! Сегодня я командую парадом!

Ник опустил протянутые было руки и сжал их в кулаки.

— Ты командовала им с самого начала. Ты же не станешь отрицать, что появление сказочной феи было призвано заинтриговать меня и возбудить мой интерес?

— Не стану, — признала Барби, но тут же воинст­венно вскинула голову. — Я хотела взять реванш за твой двадцать первый день рождения, хотела, что­бы ты посмотрел на меня другими глазами.

— Сладкая месть. — Ник покивал головой, как будто заранее обо всем знал. Затем в его глазах вспыхнуло обвинение. — Поначалу ты намерева­лась исчезнуть сразу же после своего блистатель­ного исполнения «С днем рождения», да?

Барби гнала от себя чувство вины. Он заставля­ет ее платить слишком высокую цену за небольшой розыгрыш.

— Да, изначально именно такое желание у меня и было, — честно призналась она. — Но когда ты по­целовал меня... — от воспоминания о собственной пылкой реакции на его поцелуй щеки Барби вспых­нули, — это спутало все мои планы, хотя теперь я жалею, что не поступила так, как задумала.

— И ты решила закрепить победу, явившись в мой кабинет, чтобы еще раз насладиться моей ре­акцией на тебя, — мрачно констатировал Ник. — А, увидев ее, тебе захотелось наслаждаться ею сно­ва... Тебе нравилась обретенная надо мною власть, не отрицай.

— При этом я не знала, что ты давно уже видишь перед собой Барби Лэм, — с негодованием заметила Барби.

— Но ты-то видела меня. — Ник снова начал при­ближаться к ней, продолжая свою обвинительную речь. — Ты-то все знала и помнила. Задавала, как те­бе казалось, хитрые вопросы и испытывала меня все время. Думаешь, я этого не чувствовал?

— Я не хотела, чтобы ты что-нибудь заподозрил, — рьяно защищалась Барби, чувствуя, что утрачивает позиции, поскольку он был прав. — Мне просто нуж­но было понять, как ты ко мне относишься.

— Не давая мне возможности узнать, как отно­сишься ко мне ты. Как долго ты намеревалась про­должать свою игру, Барби? Когда по твоему плану Энн Шепард должна была превратиться в Барби Лэм? Как скоро ты удовлетворилась бы своей местью и поставила точку? Оставила меня, сгорающего от желания, и ушла, выплеснув мне в лицо правду?

— Я забыла о мщении в тот же миг, как ты поце­ловал сказочную фею. Я просто хотела быть уве­ренной, что для тебя это не интрижка на одну ночь, оградить себя от боли, — продолжала защищаться Барби. Она даже выставила вперед руки, готовая сражаться с ним, поскольку Ник шаг за шагом при­ближался к ней.

Он подошел почти вплотную и остановился в шаге от нее, подавляя своим ростом и физическим превосходством. В его глазах сверкали вызов и осуждение, когда он продолжил свой допрос с при­страстием.

— Почему же ты так обошлась с моей сестрой, если намеревалась продолжать наши отношения? Ты отвергла все ее предложения о возобновлении дружбы и отказалась прийти на вечеринку по слу­чаю маминого дня рождения.

—Я была в шоке. Такое совпадение... Впрочем, как оказалось, совпадением это не было, — заметила она горько. — Тебе не следовало втягивать в это свою сес­тру.

— Это был единственный способ заставить тебя открыться мне, сказать правду. Мне необходимо было знать, что у тебя на сердце — надежда на бу­дущее со мной или только месть за то, что девять лет назад я отверг тебя.

Конечно, тогда в ее сердце жила надежда. И было болезненно очевидно, что сейчас у них нет никакой надежды понять друг друга. Отношения между ними безвозвратно испорчены ее обманом и его реакцией на него. Теперь у них не осталось шанса выяснить окончательно, где же правда, а где ложь.

Ник окинул насмешливым взглядом ее одеяние.

— Ответ напрашивается сам собой. Ты даже от двери не отходишь, чтобы иметь возможность вы­дворить меня в любой момент.

Неужели это конец тому, что так многообещаю­ще началось в понедельник вечером? Неужели о таком итоге она мечтала, затевая все это? Сердце Барби кричало, что нет, а разум метался в поисках какого-нибудь выхода. Внезапно руки Ника легли ей на плечи.

— Но прежде чем уйти, Барби, я дам тебе насла­диться сладчайшей местью...

Голова Ника склонилась к лицу Барби. Его глаза, как два мощных магнита, притягивали к себе ее ду­шу. Ей хотелось закричать, что она никогда не была мстительной, но чувство вины и природная правди­вость напомнили ей, что в этой самой душе она на­слаждалась своей маленькой победой над ним.

Ник ослабил хватку, его руки скользнули по плечам Барби, по шее, а потом он взял в ладони ее лицо и посмотрел в глаза таким пристальным, жгу­чим взглядом, что у нее перехватило дыхание.

— Я хочу тебя, Барби Лэм. Даже зная, что ты гото­ва провернуть нож в моем сердце и выставить меня и из этой квартиры, и из своей жизни, я все равно бе­зумно хочу тебя. — Его большие пальцы ласкающим движением погладили ее щеки, потом он заложил за уши растрепавшиеся волосы, нежно потеребив моч­ки ушей. — Тебе приятно это слышать? — Его взгляд испепелял ее. — Но я готов сделать твою месть еще слаще. Ты можешь ощутить мое желание, попробо­вать его.

Сердце Барби колотилось с такой силой, что она не могла ни думать, ни шевелиться. Голова Ника склонилась еще ниже, и она знала, что он сейчас ее поцелует. В его глазах горели вызов и возбуждение, заставляющие кровь Барби кипеть в венах, вызывая желание, которое она не могла подавить, и вос­поминания, от которых хотелось кричать.

Его губы накрыли ее рот, они ласкали и искуша­ли, а язык... Нет, он не принуждал и не настаивал, он дразнил и обещал рай.

Неужели это случится? Сейчас, несмотря на не­приятный разговор, взаимные обвинения и недове­рие? Будучи не в состоянии мыслить здраво, Барби не знала, хорошо это или плохо. А рот ее тем вре­менем молил не прерывать поцелуй, сделать его глубже, убедительнее. Так ничего и не решив, она впустила язык Ника.

В тот же миг чувство упоительного наслаждения охватило ее, каждый нерв в теле ожил и затрепетал в предвкушении. Поцелуй Ника был таким страстным и проникновенным, что пытаться противостоять это­му чувственному вторжению было бесполезно. Впро­чем, мысль о сопротивлении даже не приходила ей в голову. Мыслей не было вообще, было только нестер­пимое желание брать и отдавать.

Барби гладила волосы Ника, зарывалась в них пальцами, притягивала его голову как можно ближе. Он положил руки ей на ягодицы и резким движением вдавил ее тело в свое, чтобы она могла ощутить всю силу его возбуждения, его желания, которое не было ни ложью, ни игрой. Барби упивалась ощущением его сильного напряженного тела, его безусловной му­жественностью, его крепким объятием.

Она почувствовала, как одна рука Ника проник­ла под ее рубашку, скользнула по обнаженной спи­не, расстегнула бюстгальтер... и это отрезвило ее. Права ли она, снова так безоглядно отдаваясь бе­зумному чувственному порыву?

Ее груди молили о прикосновении рук Ника. И эти руки уже ласкали нежные округлости, осво­божденные из кружевного плена; пальцы уже на­шли и легонько сжимали болезненно-чувствитель­ные напрягшиеся розовые пики. Не выдержав этой сладостной пытки, Барби застонала и взмолилась о большем. Она не хотела, чтобы это прекратилось, чтобы опять навалились сомнения и обвинения.

Но когда его пальцы легли на пояс ее джинсов, пытаясь расстегнуть их, и Барби поняла, что Ник готов овладеть ею вот так, у входной двери, она на­шла в себе силы вынырнуть из омута, в который все быстрее затягивала ее страсть. Неужели она нужна Нику только в таком качестве? Неужели он хочет ее только в этом смысле? Или решил исполь­зовать секс как последнее средство, чтобы она ос­талась с ним... ради дальнейшего секса?

Боль от осознания этого, зародившаяся в ее сердце, прокатилась по всему телу. Она отдернула руки от волос Ника, уперлась ими в его плечи и за­мотала головой, чтобы вырваться из плена его губ.

— Нет! — вырвался из ее горла задушенный крик. Барби откинула голову назад, хватая ртом воздух. — Нет! — Теперь это был мучительный стоп.

— Это были ты и я, Барби. Настоящая ты и на­стоящий я. Дай нам шанс, — хрипло взмолился Ник.

Он снова привлек Барби к себе. Подхватив под ягодицы, он приподнял ее так, чтобы она еще силь­нее почувствовала его затвердевшую от сильней­шего возбуждения плоть, откровенно напоминаю­щую, какую близость им довелось испытать.

— То, что случилось между нами, было особен­ным, — сказал Ник, и его слова эхом бились в ее ушах. — Я не хочу, чтобы ты отказалась от этого только из-за того, что девять лет назад я поступил так, как считал лучше для тебя.

Лучше для нее!

Ник Армстронг — лжец!

Да, сегодняшнее его желание не было ложью, но с самого понедельника он манипулировал ее чувствами. Сегодня, например, подстроил встречу с его сестрой. Ник исходит только из собственных желаний, идет собственной дорогой и не принима­ет в расчет, что чувствует она. Все повторяется! Точно так случилось девять лет назад.

— Отпусти меня и уходи!

Ярость в голосе Барби заставила Ника отпус­тить ее. Сделав шаг назад, он поднял руки, будто взывая к ней. Его лицо выражало недоумение.

— Почему? — воскликнул он. — Ведь ты только что была готова снова стать моей, как это было в понедельник! И я не принуждал тебя.

— Да. Но секс — это еще не все. Во всяком слу­чае, для меня, — закричала она в ответ. Ее глаза об­виняли его в том, что он нечестно пользуется ее уязвимостью.

— Это было самым честным и настоящим из все­го, что происходило между нами, — возразил Ник. В его взгляде сквозило ответное обвинение.

— Может быть. Но мне нужна честность и во всем остальном, а не животное вожделение. Лучше для тебя! — с горечью напомнила она. — Ты всегда заботился только о том, что было бы лучше для те­бя. Ты не подумал о моих чувствах тогда, девять лет назад, не подумал о них и сейчас... когда наме­ренно столкнул с Кэрол, когда не позволил мне поступить по своему усмотрению, а подчинил собст­венным решениям.

Лицо Ника напряглось, как будто Барби хлеста­ла его не словами, а рукой. Он покачал головой. Взгляд стал мрачным и безжизненным, в нем погас огонь борьбы за будущее их отношений.

— Я действительно думал тогда, что поступаю тебе во благо, — тихо произнес он. — Ты всегда бы­ла особенной, Барби, даже в шестнадцать лет. Слишком особенной, чтобы вся твоя жизнь сфоку­сировалась на мне. Тебе еще так много предстояло узнать, открыть для себя.

Но его спокойный голос и такие логичные дово­ды лишь вскрыли старые раны. У Барби возникло такое чувство, что старый мудрец учит жизни не­смышленыша, а она уже давно перестала им быть. Уязвленная рассудительным тоном Ника, Барби на­шла трещину в его логической конструкции и бро­сила ему в лицо свой довод:

— Если я была особенной для тебя, Ник, почему ты не искал меня?

Но ее вопрос-обвинение не смутил его, он лишь пожал плечами.

— Так сложилось. Ты переехала, я занялся бизне­сом...

Спокойные слова Ника лишь подлили масла в огонь.

— Нет, не поэтому. Ты ни разу не вспоминал обо мне, пока я снова не возникла в твоей жизни.

— Ты ошибаешься. — Он сделал глубокий вздох и криво усмехнулся. — Я не могу изменить прошлое и очень сожалею, что своим поступком причинил тебе боль. Я знаю, что обошелся с тобой не лучшим образом.

Если бы он мог представить, какую боль, какое опустошение испытала она тогда! Сейчас Барби искала в его глазах подтверждение тому, что он по­нимает: теперь все по-другому. Но глаза Ника были тусклы и печальны. Это были глаза человека, при­знавшего поражение.

— Кроме того... — Обреченность в его голосе не просто погасила ее негодование, она заставила Барби похолодеть. — Знаешь, я всегда думал, что вдали от меня ты многого добьешься. И ты доби­лась. Но теперь ты слишком далека от меня... Жаль, что все так случилось, но... Все кончено.

Ник засунул руку в карман рубашки, достал что-то и задумчиво посмотрел на свою ладонь. Ча­сы! Старые часы! Сердце Барби остановилось, ког­да она их узнала. Нет-нет, она ошибается. Это не могут быть те самые часы, которые она тогда пода­рила ему...

— Бери, — резко произнес Ник.

Она недоверчиво взяла их, перевернула и... уви­дела выгравированную на обратной стороне кро­шечную овечку — молчаливое обещание следовать за ним повсюду. Боже, он хранил их все эти годы...

— Да, я не искал тебя, Барби, но никогда тебя не забывал.

И прежде, чем она успела поднять голову и при­думать, что же сказать, Ник обошел Барби, открыл дверь и покинул ее квартиру. И ее жизнь.

Дата добавления: 2015-07-10