Глава 1. Методология изучения высшей нервной деятельности 5 страница

и видимой реакцией. Именно такова идеология бихевио­ризма и необихевиоризма (Ярошевский, 1976). Предста­вители этих широко распространенных течений стояли как раз на таких позициях, игнорируя центральные ме­ханизмы поведенческого акта и сводя его лишь к види­мым внешним проявлениям.

На деле же оказалось, что для выполнения «безус­ловного рефлекса» (например, чесательного) требуется ряд условий и, прежде всего, достижение определенного (временного) функционального состояния системы моз­говых структур (констелляции, по Ухтомскому), кото­рое обуславливает вовлечение в нее всех центральных звеньев конкретного поведенческого акта. Возможно, в связи с трудностями идентификации функционального состояния организма этот важный момент чаще всего ускользает от внимания исследователей.

Для определения пускового фактора того или иного рефлекса обычно используют наиболее доступную и оче­видную сенсорную компоненту. При этом исследователи подчас пренебрегают установленным фактом существо­вания шеррингтоновской воронки на любых уровнях центральной нервной системы. Любой «пусковой» сти­мул, приходя в такую воронку, сталкивается с множе­ством других сенсорных влияний, взаимодействуя с ними весьма сложным образом.

Более того, конвергирующие сенсорные влияния со­здают определенное функциональное состояние нервного центра (воронки), определяя его дееспособность и реак­тивность. Поэтому вариант ответной реакции организма на какое-то конкретное сенсорное воздействие определя­ется не только и не столько параметрами стимула, сколько предуготовленностью центрального нервного аппарата, от которой зависит характер и степень выраженности пред­стоящего рефлекса. И чем выше мы поднимаемся по «эта­жам» мозга или с чем более сложной филогенетической ступенью имеем дело, тем сильнее становится эта зависи­мость. А наиболее очевидный сенсорный фактор, кото­рый мы по каким-то причинам связываем с данной реак­цией, все более приобретает не столько даже пусковое, то есть монопольно запускающее, сколько «спусковое» (по терминологии Н. А. Бернштейна) значение.

Высоко оценивая идеи Шеррингтона о механизмах конвергенции и интеграции в нервной системе, А. А. Ух­томский писал: «Когда Шеррингтон высказал о централь­ной иннервации мышц, что мозг мыслит не в отдельных анатомических мышечных единицах, но в отдельных ин­тегрированных актах, он дал зародыш и того представ­ления, что восприятие посредством органов чувств со­вершается не в мифических «простых ощущениях», но в интегральных образах, которые приобретают тем бо­лее проективное значение в пространстве и времени, к чем более высокому этажу нервной системы мы перехо­дим».¹ А поэтому «анализатор — собственно не орган чувств и не кортикальный его отдел, как... постоянный механизм, а именно подвижное приурочение тактиль­ное к слуховому, зрительного к слуховому, тактильного к зрительному».²

Если учесть, что функциональное состояние нервно­го центра задается и поддерживается, в частности, раз­личными гуморальными (в том числе и гормональными) влияниями, то нетрудно себе представить, что на опре­деленном этапе уровень готовности центра к действию будет настолько высок, что любое конвергирующее к нему сенсорное воздействие может выступать в качестве «спус­кового» фактора. В этом случае такое понятие, как сен­сорная избирательность какого-либо рефлекса, вообще теряет свой смысл. Тогда естественно возникает вопрос, где же тот монопольный сенсорный канал, который пред­ставляет собой афферентную составляющую данной реф­лекторной дуги? Эту проблему очень хорошо проанали­зировал А. А. Ухтомский, рассматривая инстинктивную деятельность животных с позиций своего учения о до­минанте (Ухтомский, 1966).

Таким образом, идея рефлекса должна оставаться лишь философским обобщением и не следует рассмат­ривать рефлекс как основу работы центральной нервной системы.

¹ Заметки А. А. Ухтомского на полях книги: Иванов Смолен ский А. Г. Основные проблемы патофизиологии высшей нервной дея­тельности. М., 1933. С. 5.

² Заметки А. А. Ухтомского на полях книги: Савич В. В. Основы поведения человека. Л., 1924. С. 30.

С необходимостью признания сложной детерминации поведения столкнулся еще И. М. Сеченов, пытаясь объяс­нить механизмы произвольных движений. В целом, ос­таваясь на позициях рефлекторной теории, Сеченов был вынужден ввести понятие о «темном мышечном чувстве», «валовом чувстве»; он первый обратил внимание на функ­циональное состояние нервного центра как важнейшее звено в формировании ответной реакции организма (Се­ченов, 1952).

Несмотря на то, что биологический смысл так назы­ваемого сеченовского торможения говорил в пользу су­ществования определенных процессов межцентральной интеграции, Сеченову, однако, не удалось до конца ре­шить проблему так называемых внутренних детерми­нант поведения. Он лишь поставил проблему, деталь­ная разработка которой выпала на долю его ученика и преемника Н. Е. Введенского. Сеченовская идеология и аналитические исследования на моделях перифери­ческого нервно-мышечного аппарата позволили Введен­скому с определенностью заявить о решающей роли функционального состояния возбудимой ткани (мыш­цы, нервного ствола, нервно-мышечного соединения и, наконец, нервных центров) в определении характера ее ответного реагирования. Однако биологический смысл установленной закономерности не был раскрыт Введен­ским. Эту проблему рассматривал его преемник и уче­ник А. А. Ухтомский. Именно Ухтомскому принадле­жит идея об определяющем значении функционального состояния мозговых центров для формирования векто­ра поведения, направленного на активное решение стоя­щих перед организмом задач и достижение биологичес­ки оправданного приспособительного результата. Эти представления легли в основу учения Ухтомского о до­минанте как одном из основных принципов нервной де­ятельности.

Доминанта базируется на трех основных факторах: преобладающей мотивации, прошлом жизненном опы­те и оценке вероятностной структуры среды (Батуев, 1981). Два первых фактора представляют собой внут­ренние детерминанты поведения, они создают мозаику функционального состояния мозговых структур, кото-

рые в составе динамической констелляции оказывают­ся вовлеченными в управление предстоящей поведенчес­кой деятельностью организма.

Любая ответная реакция организма является не толь­ко полисенсорной и основанной на функционировании интегральных образов (психонервных образов, по И. С. Бе-риташвили), но и полиэффекторной, то есть обеспечи­вается множеством соматических и вегетативных ком­понентов (Черниговский, 1967). Следовательно поиск монопольного центрального аппарата (воронки) с моно­польным общим эфферентным выходом — бесперспек­тивная задача.

Тогда какова же эфферентная часть рефлекторной дуги данного рефлекса? В действительности дело сво­дится к формированию единой динамической рабочей констелляции. В нее сукцессивно и симультанно вовле­каются пространственно разнесенные мозговые струк­туры, причем каждая вносит специфическое начало в реализацию целостного поведенческого акта. Консоли­дирующим фактором формирования динамической кон­стелляции Ухтомский считал механизм нервной син­хронизации.

Современные работы М. Н. Ливанова (1982) и его учеников подтвердили правильность идей Ухтомского. Следует отметить, что доминанта (так же, как и реф­лекс) может выступать в качестве методологического принципа, нежели рассматриваться как конкретный механизм работы мозга, ибо от формирования принципа до раскрытия реального механизма действия — дистан­ция огромного размера.

Принцип доминанты Ухтомского успешно применя­ется при описании активной природы целенаправлен­ного поведения, а принцип рефлекса остается в силе, если рассматривают конкретный поведенческий акт (короткие рефлексы, по Ухтомскому) в его адаптив­ном значении для организма. При этом надо помнить, что рефлекс (условный или безусловный) — это не еди­ница поведения и психической деятельности, а принцип реагирования. Неверно представлять рефлекторные дуги (как было показано выше) в виде изолированных струк­турных образований в центральной нервной системе,

скорее всего это также аналитическая (но очень удоб­ная) фикция.

А. А. Ухтомский гениально предвидел разработки продуктивных идей, осуществленных, прежде всего, П. К. Анохиным и Н. А. Бернштейном. Эти ученые, каж­дый со своих позиций, внесли весомый вклад в развитие теории живых систем.

Нам остается отметить, что в прокрустово ложе реф­лекторной теории не укладываются многие новейшие гипотезы о работе мозга, равно как и идеи когнитивной психофизиологии, которые родились в противовес клас­сическим представлениям о рефлексе и были основаны на синтезе многих нейронаук (Прибрам, 1975). Вместе с тем учение Ухтомского об активном характере поведе­ния, направляемого доминантами, — это предтеча совре­менных взглядов (Маунткасл, 1981; Эйдельман, 1981) на природу когнитивных процессов мозга, а также мно­гих закономерностей синергетики.

В основе системы научного познания лежит принцип детерминизма, который позволяет выявить причинно-следственную связь явлений, определяемую взаимодей­ствием материальных факторов. Современная наука о высшей нервной деятельности основывается на четы­рех принципах: принципе рефлекса, принципе доми­нанты, принципе отражения и принципе системности в работе мозга. При прослеживании основных этапов раз­вития принципа рефлекса видно, насколько он отошел от простых картезианских схем. Введение принципа до­минанты позволило понять целесообразный характер реакций организма на воздействия внешней среды. Со­отношение адаптивности и активности в целостном по­ведении как способе разрешения реальных противоре­чий рассматривается как движущая сила построения поведения. Современная теория поведения избавилась от дуализма и механицизма, встав на диалектические позиции.

Принцип отражения основан на исследовании органи­ческого единства непосредственного восприятия и следов прошлых впечатлений. Отображенный образ (инфор­мация) существует для его носителя в субъективно-иде­альной форме. Отражение носит активный, избиратель-

ный характер, оно определяется прошлым жизненным опытом субъекта и его доминирующей потребностью. Внешний мир отражается субъектом в формах его дея­тельности, носящих рефлекторный характер и направ­ленных на сохранение целостности организма в его ак­тивном воздействии на среду.

Любая, даже самая простая психическая функция есть результат системной деятельности целого мозга. Поис­ки локализации обучения, памяти, условных рефлексов методологически не обоснованы. Любая целостная пове­денческая функция базируется на констелляции мозго­вых аппаратов, вовлекаемых в одновременную и/или последовательную деятельность, направленную на удов­летворение доминирующей потребности.

Дата добавления: 2015-07-10