Мистификация литературная

Самая ранняя из светских М. — «Осада Орлеана» (1429). Известна также М. «Разрушение великой Трои» (ок. 1450), написанная на легендарный античный сюжет. В 16 в. но­вые М. уже не создаются, а в середине столетия во Фран­ции постановка М. на библейские сюжеты запрещается.

В начале 20 в. была предпринята попытка реставра­ции средневекового театра (Франция, Россия, Англия, Германия), в т.ч. и М. Особенно проявилось увлечение средневековой драмой в 1920-30-е в Кентербери, где ставились «Убийство в соборе» (1935) Т.С.Элиота, «Томас Кранмер Кентерберийский» (1936) Ч.Уильямса. Во Фран­ции жанр М. оказал влияние на творчество П.Клоделя. В России М. пытался воссоздать А.Белый («Пришедшие», 1903). Образец трансформации М. в революционно-геро­ическом духе представлен в «Мистерии-буфф» (1918) В.В.Маяковского.

Лит.: Емельянова Т.В. Жанр средневековой мистерии // Страницы.
М., 1997. № 2,4; WoolfR. The English mystery plays. L., 1972; Rey-FlaudH.
Recherches sur la disposition du lieu dramatique dans le theatre religieux a la
fin du Moyen age et au XVI siecle. Lille, 1974. М.А.Абрамова

МИСТИФИКАЦИЯ ЛИТЕРАТУРНАЯ — текст или фрагмент текста, автор которого приписывает его создание подставному лицу, реальному или вымышленно­му. М.л. противоположна плагиату: плагиатор заимствует чужое слово, не ссылаясь на автора, мистификатор, наобо­рот, приписывает другому свое слово. Главным отличием М.л. от обычного текста является создание образа авто­ра, в воображаемых границах психического, социального и языкового мира которого возникает произведение. Об­раз подставного автора воплощается в стиле текста, по­этому М.л. всегда предполагает стилизацию, подражание литературному языку конкретного автора или подражание стилю эпохи, в границах которого создается социальный и культурный идиолект вымышленного автора. М.л., т.о., является удобной формой как для эксперимента в об­ласти стиля, так и для наследования стилевой тради­ции. С точки зрения типа подставного авторства М.л. делятся натри группы: 1) имитирующие древние памят­ники, имя автора которых не сохранилось или не было названо («Краледворская рукопись»); 2) приписанные историческим или легендарным лицам («Вортингерн и Ровена», 1796, выданная У.Г.Айрлендом за новонай-денную пьесу У.Шекспира; продолжение пушкинской «Русалки», выполненное Д.П.Зуевым, изд. 1897; «Поэ­мы Оссиана», 1765, Дж.Макферсона); 3) переадресован­ные вымышленным авторам: «покойным» («Повести Белкина», 1830, А.С.Пушкина, «Жизнь Василия Трав-никова», 1936, В.Ф.Ходасевича) или «здравствующим» (Черубина де Габриак, Э.Ажар); вымышленный автор для убедительности снабжается жизнеописанием, а дей­ствительный автор может выступать в роли его издателя и/или душеприказчика. Некоторые произведения, полу­чившие впоследствии мировую известность, были выпол­нены в форме М.л. («Путешествие Гулливера», 1726, Дж.Свифта, «Робинзон Крузо», 1719, Д.Дефо, «Дон Кихот», 1605-15, М.Сервантеса; «История Нью-Йорка, 1809, В.Ирвинга).

Важное свойство М.л. — временное присвоение ее ав­тором чужого имени. Мистификатор буквально создает текст от имени другого; имя — первообраз языка и един­ственная реальность мнимого автора. Отсюда повышен­ное внимание к имени и его внутренней форме. Имя в Мл. связано, с одной стороны, с языком и архитектоникой

текста (напр., свидетельство Е.И.Дмитриевой об уко­рененности имени Черубины де Габриак в поэтической ткани написанных от ее имени произведений), а с дру­гой — с именем настоящего автора (анаграмма, криптог­рамма, эффект двойного перевода и т.д.). Заблуждение чи­тателя и обнаружение подлога, два этапа рецепции М.л., следуют не из доверчивости читателя, но из самой при­роды имени, не позволяющей в границах литературной реальности различить действительного и мнимого его носителей. Цель М.л. — эстетический и/или жизнетвор-ческий эксперимент. В этом состоит ее отличие от под­делок, авторы которых руководствуются исключитель­но меркантильными соображениями (так, компаньон Гуттенберга И.Фуст втридорога продавал в Париже пер­вые Майнцские Библии, выдавая их за рукописные кни­ги), и намеренных искажений исторического события или биографии исторического лица. Подделки исторических памятников («Повесть о двух посольствах», «Переписка Ивана Грозного с турецким султаном» — оба 17 в.) и био­графические лжесвидетельства («Письма и записки Ом-мер де Гелль», изд. 1933, сочиненные П.П.Вяземским) относятся к квазимистификациям.

История изучения М.л. начиналась с их собирания. Первые опыты каталогизации М.л. относятся к периоду позднего Средневековья — начала Возрождения и свя­заны с необходимостью атрибуции древних текстов. Опыты атрибуции древних и средневековых памятни­ков заложили научные основы текстологии и критики текста как в Европе (критика «Константинова дара» Ло-ренцо Валла), так и в России, где частичные эксперти­зы рукописей проводились с 17 в. К началу 19 в. был накоплен обширный материал для составления справоч­ников и классификации видов фиктивного авторства: М.л., псевдонимов, плагиата, подделок. В то же время стало ясно, что составление исчерпывающего каталога М.л. невозможно, наука о литературе бессильна произ­вести проверку всего своего архива, а филологические методы определения подлинности текста, особенно при отсутствии автографа, крайне ненадежны и способны давать противоречивые результаты. В 20 в. изучение М.л. перестало быть исключительно проблемой текстологии и авторского права, М.л. стала рассматриваться в кон­тексте истории и теории литературы. В России о М.л. как предмете теоретического исследования впервые ска­зал Е.Л.Ланн в 1930. Интерес к М.л. был стимулирован вниманием к проблеме диалога, «своего» и «чужого» слова, ставшей в 1920-е одной из центральных фило­софских и филологических тем; не случайно в книге Ланна ощутимо влияние идей М.М.Бахтина. Централь­ной проблемой М.л. в ее теоретическом освещении ста­новится чужое имя и слово, сказанное от чужого имени. М.л. подчинена не только смене литературных эпох и стилей, но и меняющимся представлениям об авторстве и авторском праве, о границах литературы и жизни, реальности и вы­мысла. От античности до эпохи Возрождения, а в России до начала 19^., в истории подставного авторства преобладают подделки древних рукописных памятников и Мл., припи­санные историческим или легендарным лицам. В Греции с 3 в. до н.э. известен жанр фиктивных писем, созданных от имени известных авторов прошлого: «семи» греческих мудрецов, философов и политических деятелей (Фалеса, Солона, Пифагора, Платона, Гиппократа и др.). Цель под­делки чаще была прагматическая: апологетическая (при­дание актуальным политическим и философским идеям

---

Дата добавления: 2015-08-20