Читайте также:
|
Я так же сильно горю желанием прочесть этот блокнот, как находиться в больнице. Мне плевать на ложь, записанную Чарли, и на то, что он собирается завтра снова прийти. Мне совершенно не хочется думать о брате и, самое главное, мне не хочется думать о сказанных им словах. Он винит меня. Он думает, что я сам их оттолкнул. Как Чарли может так думать, когда они сами отстранились от меня, оставив наедине с моими проблемами? Они бросили меня задолго до того, как я их оттолкнул.
- Прочти его, - хлопает Том по моей руке.
Блокнот раскрыт на странице с небрежно написанным вопросом: «Что я знаю о Сэме?»
Я перевожу взгляд на Тома.
- Что это?
- Читай.
Я переворачиваю страницу и начинаю читать. Чарли записывал в блокноте отрывочные фразы: «Сэм всегда с Томом», «Сэм не разговаривает с нами», «Сэм почти ничего не ел за ужином», «Он выглядит грустным».
У меня перехватывает дыхание, когда на одной из страниц я читаю: «У его двери пахнет сигаретным дымом», «Я слышал какой-то странный звук», «Какого черта там происходит?» Следующая страница буквально вызывает удушье: «Видел Сэма несколько раз с ножом. Зачем он ему?» Чуть пониже еще один вопрос: «Он режет себя?» Я заставляю себя сделать глубокий вдох.
На другой странице: «Сэм сегодня ходил на игру. Сидел с мистером Игером», «Он ушел с Томом». Чарли следит за мной?! Я переворачиваю лист. «У Сэма серебряное кольцо. У Тома тоже… хмм…» Снова переворачиваю страницу. «Сэм обнимался с Томом во дворе. Посмотрел мне прямо в глаза. Странно». Он видел гораздо больше этого, судя по следующим записям: «Видел, как Сэм целовал Тома. Похоже, на этот вопрос я ответ получил».
Я опускаю блокнот и поворачиваюсь к Тому.
- Он знает о нас.
- Читай дальше.
Я читаю еще несколько страниц, заполненных короткими замечаниями обо мне, удивляясь: как я мог не видеть, что он за мной наблюдает? Наконец, я дохожу до листа, на котором он делал записи во время нашего разговора. Первое, что он написал: «Он не хочет видеть меня здесь». Затем: «Настроен враждебно». И дальше: «Он считает нас идеальными», «Винит во всем нас, но не может сказать, что мы сделали не так», «Он пошутил», «Разозлился».
Записей больше нет, и я чувствую поднимающуюся во мне тоску, заполняющую меня вопросами о том, какую роль я играю в этой семье. Я бросаю блокнот на пол. Я годами пытался стать частью их семьи. Но они не принимали меня. Чарли не понимает, в чем дело, но он и не сможет этого понять, потому что для него быть идеальным все равно что дышать. Он смотрит мне в глаза и не видит в них боли, которую причиняет мне своим совершенством.
- Он не понимает, - говорю я.
- Чего?
- Не понимает ни меня, ни нас.
- Но он пытается.
- Так ли это?
- Сэм, он пришел сюда проведать тебя. Разве это ни о чем не говорит? Он попытался.
- Не говори так.
- Но это правда. Почему это пугает тебя?
- Потому что…
- Потому что, что?
- Я знаю, что они сами меня оттолкнули. Я знаю это! Мне не нужно, чтобы он приходил сюда и говорил, что все, что я знаю – неправда. Я ни в чем их не виню. Посмотри на меня - их можно понять. Но нехорошо с его стороны приходить сюда и заявлять, что я сам заставил их так себя вести. Они такие, потому что я неудачник, и им невыносимо находиться рядом со мной. Он просто должен это признать. Я это приму. Но он нес какую-то хрень про установленные мной границы. Я никогда не устанавливал никаких границ.
Том сжимает мое плечо.
- Успокойся.
- Как я могу успокоиться? Он во всем винит меня.
Из-за шторки выходит Мэт. Я улыбаюсь, потому что совершенно про него забыл, и он, должно быть, слышал каждое мое слово. Он не подходит к нам, а так и стоит на своей стороне палаты.
- Посмотри на это так: разве имеет значение, из-за чего он держался в стороне от тебя – из-за того, что не хотел быть рядом с тобой или из-за того, что считал, что ты этого не хочешь? В результате он потерял годы, которые мог провести с тобой, и всю ту хренотень, которой братья обычно занимаются вместе. Он жалеет об этом, но время назад вернуть нельзя – оно осталось в прошлом. Поэтому-то он и пытается сейчас достучаться до тебя. Какая разница, зачем он пришел? Если бы я был на твоем месте, то мне было бы абсолютно наплевать на все его причины. Радуйся, что он настолько волновался за тебя, что пришел проведать. Я рассказывал тебе о моей матери. Жизнь с ней была адом, но если бы она пришла поговорить со мной, я бы простил ее и попытался наладить наши отношения. - Он смотрит на свою руку. - Психотерапевт говорит, что в моем сердце столько сострадания и всепрощения, что он такого раньше не встречал. Он говорит, я настолько отчаянно нуждаюсь в любви, что готов закрывать глаза даже на то, на что не должен.
- Мэт… - в тоне Тома слышится раздражение.
- Я знаю, что не должен лезть в чужие дела, но я слышал, о чем вы говорили, и хотел сказать Сэму, что иногда все эти «почему» совершенно не важны. - Мэт пристально смотрит на меня, пока я не поднимаю на него глаза. - Ты чувствуешь себя чужаком, но появился человек, который хочет видеть тебя в семейном кругу. Зачем ты борешься с ним, зачем сомневаешься? Я бы что угодно отдал за то, чтобы кто-то захотел стать частью моей жизни. И даже не думай говорить мне, что мои патронатные родители этого хотят. Ты, черт возьми, им не нужен, потому что если бы был нужен, то они бы тебя усыновили. Усыновление означает, что тебя хотят, патронатное воспитание означает, что к тебе терпимо относятся и что за тебя платят. За<i> тебя </i>никто не платит. Может быть, другие члены семьи не любят тебя по какой-то там причине, но твой брат пытается сблизиться с тобой, так что не крысься на него. Черт, да если не хочешь сделать это для него, сделай это для парня, который несколько дней будет делить с тобой палату. Твой брат очень милый. Вряд ли ты, конечно, это заметил. Позволь ему приходить, чтобы я смог им полюбоваться, окей? - Он озорно улыбается, и несмотря на все мои усилия, я не могу сдержать улыбки.
- Так значит, ты гей? - спрашиваю я.
- А что, натурал не может по достоинству оценить внешность другого натурала? Ну ты же должен быть слепым, чтобы не заметить, насколько привлекателен твой брат. Даже уходя отсюда раздраженным, он был милашкой. Он идеален. Хочу, когда выросту, быть таким же.
Мэт неосознанно проводит кончиками пальцев по шраму на лице, словно напоминая себе, что его лицо никогда не будет идеальным.
Я не оставляю ему времени на грусть, потому что от упоминания об идеальности Чарли у меня закипает кровь и сходит с лица улыбка.
- Я знаю, что он идеален, - говорю я. - Не надо мне об этом напоминать.
- Ты тоже идеален. Просто не понимаешь этого.
- Я урод.
- Ну, тогда ты один из самых красивых уродов, которых я когда-либо встречал. Ты как идеальный шторм – великолепный и непредсказуемый. Таких красавчиков, как твой брат, часто называют Адонисами. Знаешь, сколько парней с такой же внешностью? Светлые волосы, синие глаза – это так банально. Приятно посмотреть, но все равно, банально. Ты очень отличаешься. Черные волосы подчеркивают твои синие глаза так, как никогда не смогут светлые. Ты интригуешь своей внешностью. Я смотрю на тебя и вижу, что ты особенный. Я смотрю на твоего брата и могу сказать только, что он привлекательный. Я это к тому, что твой брат симпатичный, а ты красивый. Необыкновенно красивый. Я мог бы смотреть на тебя целый день и любоваться чертами, которые делают тебя тобой. Если бы я был геем или Би, то точно бы втюрился в тебя.
- Значит, ты не гей?
- Я человек-загадка. Пусть пока будет так. Тебе нужно получше меня узнать, прежде чем я выдам тебе все свои секреты. - Мэт подмигивает мне. - Что ж, пойду к себе. Постарайтесь не сильно перемывать мне косточки.
Мэт возвращается на свою кровать, и Том шепчет:
- Это было занимательно. - Он целует меня в нос. - Ты в порядке?
- Да, а почему ты спросил?
- Мэту не нужно лезть в чужие дела.
- Он не побеспокоил меня.
- Я же сказал ему: «не сейчас».
- Том, мне стало легче от его слов.
- Как так?
- Не знаю. Но мне полезно было услышать его точку зрения. Он говорит разумные вещи. Чарли хочет, чтобы мы снова стали братьями. Так почему бы не попытаться?
- Ладно. Кто ты такой, и что ты сделал с моим Сэмом?
- Позвольте представиться, - я протягиваю руку: - меня зовут Сэм, и я пытаюсь измениться.
Он берет мою ладонь.
- Значит, больше не будешь вредить себе?
Я чувствовал себя довольно неплохо, пока он это не сказал. Теперь я вспоминаю, насколько жалок.
- Не могу этого обещать.
- Но если ты собираешься измениться, то…
- Я только попытаюсь наладить отношения с Чарли. Вот что я постараюсь изменить.
- О, - грустнеет Том.
- Что «о»?
- Я просто подумал…
Я вижу в его глазах что-то, чего не видел никогда раньше.
- Не обращай внимания, я счастлив, что ты дашь Чарли шанс, но…
- Но?..
- Я сказал тебе, что ты должен дать ему шанс, и ты фыркнул мне в лицо, затем тебе то же самое говорит Мэт, и ты вдруг с этим соглашаешься. Получается, ты просто не успел все обдумать. Не пойми меня неправильно. Я считаю, ты правильно все решил. Просто ты из тех, кому надо все хорошенько обмозговать. Ты берешь ситуацию, разбираешь ее на кусочки, анализируешь, а потом делаешь вывод. Даже твои кажущиеся импульсивными действия на самом деле являются результатом долгого обдумывания.
- Откуда ты знаешь?
- Я знаю тебя. Я почти все о тебе знаю. - Он широко улыбается. - К тому же у тебя всегда отстраненный взгляд, когда ты о чем-то задумываешься.
- Угу.
- Точно тебе говорю.
- А сейчас ты скажешь, что знаешь, когда я тебе лгу.
- Ну, я бы не стал так далеко заходить, но иногда я вижу, когда ты что-то скрываешь.
- Угу. Ты даже не знал, что я гей и что я в тебя влюблен.
- Я подозревал.
- А как насчет того, что ты нашел в моей комнате? Об этом же ты никогда не подозревал?
От вопроса радостные икорки в его глазах потухают.
- Нет. Никогда. Не думал, что ты на такое способен. - Том качает головой. - Не видел, что ты до такой степени отчаялся. Этот важный момент я пропустил.
Я наклоняюсь и целую его.
- За что это?
- Ты не виноват в том, что я такой.
- Какой? Необыкновенно красивый? - с насмешливой улыбкой спрашивает он.
- Да, ты не виноват в том, что я необыкновенно красив.
Он тихо смеется и целует меня. Его язык скользит в мой рот, когда нас прерывает громкий вскрик. Мы так быстро отстраняемся друг от друга, что видим, как кто-то быстро скрывается за шторкой. Несколько секунд спустя из-за шторки выглядывает мама Тома. Затем она медленно подходит к нам.
Я так же сильно горю желанием прочесть этот блокнот, как находиться в больнице. Мне плевать на ложь, записанную Чарли, и на то, что он собирается завтра снова прийти. Мне совершенно не хочется думать о брате и, самое главное, мне не хочется думать о сказанных им словах. Он винит меня. Он думает, что я сам их оттолкнул. Как Чарли может так думать, когда они сами отстранились от меня, оставив наедине с моими проблемами? Они бросили меня задолго до того, как я их оттолкнул.
- Прочти его, - хлопает Том по моей руке.
Блокнот раскрыт на странице с небрежно написанным вопросом: «Что я знаю о Сэме?»
Я перевожу взгляд на Тома.
- Что это?
- Читай.
Я переворачиваю страницу и начинаю читать. Чарли записывал в блокноте отрывочные фразы: «Сэм всегда с Томом», «Сэм не разговаривает с нами», «Сэм почти ничего не ел за ужином», «Он выглядит грустным».
У меня перехватывает дыхание, когда на одной из страниц я читаю: «У его двери пахнет сигаретным дымом», «Я слышал какой-то странный звук», «Какого черта там происходит?» Следующая страница буквально вызывает удушье: «Видел Сэма несколько раз с ножом. Зачем он ему?» Чуть пониже еще один вопрос: «Он режет себя?» Я заставляю себя сделать глубокий вдох.
На другой странице: «Сэм сегодня ходил на игру. Сидел с мистером Игером», «Он ушел с Томом». Чарли следит за мной?! Я переворачиваю лист. «У Сэма серебряное кольцо. У Тома тоже… хмм…» Снова переворачиваю страницу. «Сэм обнимался с Томом во дворе. Посмотрел мне прямо в глаза. Странно». Он видел гораздо больше этого, судя по следующим записям: «Видел, как Сэм целовал Тома. Похоже, на этот вопрос я ответ получил».
Я опускаю блокнот и поворачиваюсь к Тому.
- Он знает о нас.
- Читай дальше.
Я читаю еще несколько страниц, заполненных короткими замечаниями обо мне, удивляясь: как я мог не видеть, что он за мной наблюдает? Наконец, я дохожу до листа, на котором он делал записи во время нашего разговора. Первое, что он написал: «Он не хочет видеть меня здесь». Затем: «Настроен враждебно». И дальше: «Он считает нас идеальными», «Винит во всем нас, но не может сказать, что мы сделали не так», «Он пошутил», «Разозлился».
Записей больше нет, и я чувствую поднимающуюся во мне тоску, заполняющую меня вопросами о том, какую роль я играю в этой семье. Я бросаю блокнот на пол. Я годами пытался стать частью их семьи. Но они не принимали меня. Чарли не понимает, в чем дело, но он и не сможет этого понять, потому что для него быть идеальным все равно что дышать. Он смотрит мне в глаза и не видит в них боли, которую причиняет мне своим совершенством.
- Он не понимает, - говорю я.
- Чего?
- Не понимает ни меня, ни нас.
- Но он пытается.
- Так ли это?
- Сэм, он пришел сюда проведать тебя. Разве это ни о чем не говорит? Он попытался.
- Не говори так.
- Но это правда. Почему это пугает тебя?
- Потому что…
- Потому что, что?
- Я знаю, что они сами меня оттолкнули. Я знаю это! Мне не нужно, чтобы он приходил сюда и говорил, что все, что я знаю – неправда. Я ни в чем их не виню. Посмотри на меня - их можно понять. Но нехорошо с его стороны приходить сюда и заявлять, что я сам заставил их так себя вести. Они такие, потому что я неудачник, и им невыносимо находиться рядом со мной. Он просто должен это признать. Я это приму. Но он нес какую-то хрень про установленные мной границы. Я никогда не устанавливал никаких границ.
Том сжимает мое плечо.
- Успокойся.
- Как я могу успокоиться? Он во всем винит меня.
Из-за шторки выходит Мэт. Я улыбаюсь, потому что совершенно про него забыл, и он, должно быть, слышал каждое мое слово. Он не подходит к нам, а так и стоит на своей стороне палаты.
- Посмотри на это так: разве имеет значение, из-за чего он держался в стороне от тебя – из-за того, что не хотел быть рядом с тобой или из-за того, что считал, что ты этого не хочешь? В результате он потерял годы, которые мог провести с тобой, и всю ту хренотень, которой братья обычно занимаются вместе. Он жалеет об этом, но время назад вернуть нельзя – оно осталось в прошлом. Поэтому-то он и пытается сейчас достучаться до тебя. Какая разница, зачем он пришел? Если бы я был на твоем месте, то мне было бы абсолютно наплевать на все его причины. Радуйся, что он настолько волновался за тебя, что пришел проведать. Я рассказывал тебе о моей матери. Жизнь с ней была адом, но если бы она пришла поговорить со мной, я бы простил ее и попытался наладить наши отношения. - Он смотрит на свою руку. - Психотерапевт говорит, что в моем сердце столько сострадания и всепрощения, что он такого раньше не встречал. Он говорит, я настолько отчаянно нуждаюсь в любви, что готов закрывать глаза даже на то, на что не должен.
- Мэт… - в тоне Тома слышится раздражение.
- Я знаю, что не должен лезть в чужие дела, но я слышал, о чем вы говорили, и хотел сказать Сэму, что иногда все эти «почему» совершенно не важны. - Мэт пристально смотрит на меня, пока я не поднимаю на него глаза. - Ты чувствуешь себя чужаком, но появился человек, который хочет видеть тебя в семейном кругу. Зачем ты борешься с ним, зачем сомневаешься? Я бы что угодно отдал за то, чтобы кто-то захотел стать частью моей жизни. И даже не думай говорить мне, что мои патронатные родители этого хотят. Ты, черт возьми, им не нужен, потому что если бы был нужен, то они бы тебя усыновили. Усыновление означает, что тебя хотят, патронатное воспитание означает, что к тебе терпимо относятся и что за тебя платят. За тебя никто не платит. Может быть, другие члены семьи не любят тебя по какой-то там причине, но твой брат пытается сблизиться с тобой, так что не крысься на него. Черт, да если не хочешь сделать это для него, сделай это для парня, который несколько дней будет делить с тобой палату. Твой брат очень милый. Вряд ли ты, конечно, это заметил. Позволь ему приходить, чтобы я смог им полюбоваться, окей? - Он озорно улыбается, и несмотря на все мои усилия, я не могу сдержать улыбки.
- Так значит, ты гей? - спрашиваю я.
- А что, натурал не может по достоинству оценить внешность другого натурала? Ну ты же должен быть слепым, чтобы не заметить, насколько привлекателен твой брат. Даже уходя отсюда раздраженным, он был милашкой. Он идеален. Хочу, когда выросту, быть таким же.
Мэт неосознанно проводит кончиками пальцев по шраму на лице, словно напоминая себе, что его лицо никогда не будет идеальным.
Я не оставляю ему времени на грусть, потому что от упоминания об идеальности Чарли у меня закипает кровь и сходит с лица улыбка.
- Я знаю, что он идеален, - говорю я. - Не надо мне об этом напоминать.
- Ты тоже идеален. Просто не понимаешь этого.
- Я урод.
- Ну, тогда ты один из самых красивых уродов, которых я когда-либо встречал. Ты как идеальный шторм – великолепный и непредсказуемый. Таких красавчиков, как твой брат, часто называют Адонисами. Знаешь, сколько парней с такой же внешностью? Светлые волосы, синие глаза – это так банально. Приятно посмотреть, но все равно, банально. Ты очень отличаешься. Черные волосы подчеркивают твои синие глаза так, как никогда не смогут светлые. Ты интригуешь своей внешностью. Я смотрю на тебя и вижу, что ты особенный. Я смотрю на твоего брата и могу сказать только, что он привлекательный. Я это к тому, что твой брат симпатичный, а ты красивый. Необыкновенно красивый. Я мог бы смотреть на тебя целый день и любоваться чертами, которые делают тебя тобой. Если бы я был геем или Би, то точно бы втюрился в тебя.
- Значит, ты не гей?
- Я человек-загадка. Пусть пока будет так. Тебе нужно получше меня узнать, прежде чем я выдам тебе все свои секреты. - Мэт подмигивает мне. - Что ж, пойду к себе. Постарайтесь не сильно перемывать мне косточки.
Мэт возвращается на свою кровать, и Том шепчет:
- Это было занимательно. - Он целует меня в нос. - Ты в порядке?
- Да, а почему ты спросил?
- Мэту не нужно лезть в чужие дела.
- Он не побеспокоил меня.
- Я же сказал ему: «не сейчас».
- Том, мне стало легче от его слов.
- Как так?
- Не знаю. Но мне полезно было услышать его точку зрения. Он говорит разумные вещи. Чарли хочет, чтобы мы снова стали братьями. Так почему бы не попытаться?
- Ладно. Кто ты такой, и что ты сделал с моим Сэмом?
- Позвольте представиться, - я протягиваю руку: - меня зовут Сэм, и я пытаюсь измениться.
Он берет мою ладонь.
- Значит, больше не будешь вредить себе?
Я чувствовал себя довольно неплохо, пока он это не сказал. Теперь я вспоминаю, насколько жалок.
- Не могу этого обещать.
- Но если ты собираешься измениться, то…
- Я только попытаюсь наладить отношения с Чарли. Вот что я постараюсь изменить.
- О, - грустнеет Том.
- Что «о»?
- Я просто подумал…
Я вижу в его глазах что-то, чего не видел никогда раньше.
- Не обращай внимания, я счастлив, что ты дашь Чарли шанс, но…
- Но?..
- Я сказал тебе, что ты должен дать ему шанс, и ты фыркнул мне в лицо, затем тебе то же самое говорит Мэт, и ты вдруг с этим соглашаешься. Получается, ты просто не успел все обдумать. Не пойми меня неправильно. Я считаю, ты правильно все решил. Просто ты из тех, кому надо все хорошенько обмозговать. Ты берешь ситуацию, разбираешь ее на кусочки, анализируешь, а потом делаешь вывод. Даже твои кажущиеся импульсивными действия на самом деле являются результатом долгого обдумывания.
- Откуда ты знаешь?
- Я знаю тебя. Я почти все о тебе знаю. - Он широко улыбается. - К тому же у тебя всегда отстраненный взгляд, когда ты о чем-то задумываешься.
- Угу.
- Точно тебе говорю.
- А сейчас ты скажешь, что знаешь, когда я тебе лгу.
- Ну, я бы не стал так далеко заходить, но иногда я вижу, когда ты что-то скрываешь.
- Угу. Ты даже не знал, что я гей и что я в тебя влюблен.
- Я подозревал.
- А как насчет того, что ты нашел в моей комнате? Об этом же ты никогда не подозревал?
От вопроса радостные икорки в его глазах потухают.
- Нет. Никогда. Не думал, что ты на такое способен. - Том качает головой. - Не видел, что ты до такой степени отчаялся. Этот важный момент я пропустил.
Я наклоняюсь и целую его.
- За что это?
- Ты не виноват в том, что я такой.
- Какой? Необыкновенно красивый? - с насмешливой улыбкой спрашивает он.
- Да, ты не виноват в том, что я необыкновенно красив.
Он тихо смеется и целует меня. Его язык скользит в мой рот, когда нас прерывает громкий вскрик. Мы так быстро отстраняемся друг от друга, что видим, как кто-то быстро скрывается за шторкой. Несколько секунд спустя из-за шторки выглядывает мама Тома. Затем она медленно подходит к нам.
- Привет, мальчики, - говорит она.
Заметно, что она нервничает. Мы здороваемся с ней, и она безуспешно пытается выдавить из себя улыбку.
- Как ты себя чувствуешь, Сэм?
- Намного лучше.
- Это хорошо.
Она переводит взгляд на лежащего рядом со мной Тома.
- Ты готов идти?
- Могу я остаться?
- Не можешь. Сейчас мы едем домой, а завтра ты идешь в школу. Сэма ты можешь навестить после занятий.
Том встает с кровати.
- Почему я завтра не могу побыть с ним целый день, как сегодня?
- Я уверена, что до завтрашнего полудня он без тебя продержится. Теперь попрощайся с ним.
- Хорошо. Мы можем остаться с ним наедине?
- Ты против того, чтобы я была рядом?
- Нет, просто…
- Просто что? Не хочешь целовать его при мне? По-моему, уже слишком поздно смущаться.
- Я… эм…
- Давай быстрее, Том.
- Да, мама. - Том поворачивается ко мне, взлохмачивает мои волосы и говорит: - Увидимся завтра, Сэм. - Он несколько секунд молчит, смотря на меня так, словно хочет поцеловать. Но он никогда не сделает этого при матери.
- Что, боишься целовать его при мне? - спрашивает его мама.
- Мам, ну в чем твоя проблема?
- Ты знаешь, в чем моя проблема! - Она показывает на него пальцем. - Разве мы не обсуждали с тобой это? Я спросила, что происходит между вами, и ты солгал мне в лицо!
- Прости. - Том отступает от моей кровати.
- Подожди меня в коридоре. Я хочу попрощаться с Сэмом.
Опустив голову, Том выходит из палаты. Его мама подходит ко мне.
- Мой муж, должно быть, будет «за» то, что между вами происходит. Бог не даст соврать, я тоже была за это, но сейчас уже сомневаюсь. Мне кажется, вы стали слишком сильно зависеть друг от друга. - Она начинает гладить меня по руке. - Я не хочу причинить тебе боль. Я люблю тебя как собственного ребенка. Ты мне очень сильно напоминаешь… одного человека.
- Исаака?
- Так ты знаешь о нем?
Я киваю.
- Я должна была догадаться, что Том расскажет тебе. Том безумно любил Исаака. Мы всего его любили, но между ним и братом была особая связь. Том всегда знал, как вызвать у него улыбку. Я не могла добиться этого, как ни старалась. - Ее рука замирает. - Может быть, мы все видим в тебе частичку Исаака. - Она приглаживает мои волосы в том месте, где Том их взлохматил. - Я знаю, что Том тебя очень сильно любит, и знаю, что не могу оборвать ваши отношения. Я не посмею встать между вами. Я просто хочу, чтобы ты сделал все возможное, чтобы тебе стало лучше, потому что я потеряю Тома, если он потеряет тебя, а я уже лишилась одного сына. Понимаешь?
- Да.
- Хорошо, а теперь обними меня. - Она наклоняется, обнимает меня и чмокает в щеку. - Я не сержусь на вас.
- Я знаю.
- Не думай, что я была резка с ним из-за тебя, - шепчет она. - Он солгал мне, а на это не было ни малейшей причины. Не знаю, говорил ли тебе Том, но я уже давно в курсе того, что он гей. Я даже не была удивлена, потому что подозревала об этом. Мне всегда казалось, что он в тебя влюблен. Думаю, он любит тебя больше, чем свою машину, а ты знаешь, как сильно он любит свой драндулет. - Мы с ней смеемся. - Я приду утром проведать тебя, хорошо, милый?
- Хорошо.
Она выходит, и я слышу, как Мэт отдергивает шторку.
- Могу я побыть тобой один день? - спрашивает он.
- С чего вдруг тебе этого захотелось?
- С того, что за день у тебя было больше посетителей, чем у меня за неделю.
Его губы искривляются в полуулыбке, в то время как брови хмурятся. Я смотрю ему в глаза и вижу тоску, которую чувствую в душе. Я несколько минут не отрываю от него взгляда, а потом вижу как с его ресниц падает одинокая слезинка. Мэт быстро вытирает ее и говорит:
- Я не плачу. Мне что-то в глаз попало.
- Я знаю это чувство. Мне тоже пару раз попадало что-то в глаз. - Это что-то – мои эмоции. Черная дыра, несущая в себе только пустоту, сожаление и добровольное принятие того, что ты приговорен к одиночеству. Эти чувства настолько мощные, что, переполняя меня, часто доводят до слез, и бесконечно ранят уже истерзанное сердце, успешно разрушая меня изнутри. Я ненавижу их, но они необходимы мне как напоминание того, что я все еще жив. Тоска и боль – моя вариация счастья.
- Мне бы хотелось, чтобы ты не был для меня незнакомцем, - говорит Мэт.
- А?
- Мне бы хотелось знать тебя получше.
- Ты знаешь меня гораздо лучше большинства людей, знакомых со мной всю мою жизнь.
- Общее знание внутренних механизмов депрессии не означает, что я знаю тебя. Кто ты?
- Ты о чем?
- Этим утром я думал, что ты такой же, как я. Думал, что у меня есть сестренка, а у тебя Том. Но теперь я вижу, что у тебя есть намного больше. Дай мне побыть тобой на денек.
- И что ты будешь делать, когда станешь мной?
- Обнимать кучу людей, болтать с кучей людей, целовать Тома.
- Что?
- Мне придется его целовать, если я буду притворяться тобой. Что он подумает, если ты откажешься его целовать?
- Он подумает, что я – это не я.
- Но мы же не хотим, чтобы он так подумал, да?
- Да! Но я не хочу, чтобы он целовал меня, если на моем месте будешь ты.
- Ты не хочешь, чтобы твой парень целовал тебя? Да что ты за бойфренд такой?!
Я закатываю глаза, и до меня доходит, что он снова загнал меня в тупик. Я знаю, что все равно не выйду победителем, поэтому сдаюсь.
- Ты прав! Ты должен будешь его целовать.
- Не надо говорить мне это просто потому, что я хочу это услышать.
- Я и не делаю этого. - Я сажусь на кровати. - Что еще бы ты делал на моем месте?
- Я бы тосковал, злился и сам бы от этого уставал, но не мог никак избавиться от грусти, поэтому бы просто притворялся, что со мной все хорошо и наделся на то, что никто ничего не заметит.
- Я не такой.
- Ага. И я не такой. Я счастлив. Правда.
- Так значит, ты несчастлив?
- Так же, как и ты. - Мэт вздыхает. - Ну о чем еще можно болтать, когда ты вгоняешь меня в такую тоску?
- Ха! Да ты сам ходячая депрессия и при этом говоришь, что я нагоняю на тебя тоску?
- Я говорю так, потому что хочу то, что есть у тебя, а ты ведешь себя так, будто даже не знаешь, что имеешь.
- Прости.
- Не извиняйся. Я просто распереживался что-то.
Мэт закрывает глаза, садится на кровати по-турецки и начинает глубоко дышать. Я так понимаю, он медитирует, поэтому сижу очень тихо. Забавно, что при этом я даже боюсь громко дышать. Мне не хочется его беспокоить. Я наблюдаю за тем, как на его расслабленном лице появляется спокойная улыбка. Он открывает глаза.
- Жаль, ты не видел выражение лица матери Тома, когда она принеслась ко мне, увидев, как вы целуетесь. Это было незабываемо.
Я ошарашен сменой его настроения.
- Угу.
- Это самое веселое воспоминание сегодняшнего дня. - Мэт встает, подходит ко мне, машет руками над моей головой, затем возвращается на свою кровать. - Туча вернулась, но она ведь нам сейчас не нужна? Если я собираюсь быть счастливым, то и ты должен быть счастлив вместе со мной.
Интересно, он понимает, что вообще-то никакой тучи нет? Сделав такое в первый раз, он меня слегка удивил, но подобное действие второй раз за день уже говорит о том, что у него непорядок с головой. На самом деле я сейчас совершенно не испытываю грусти. Я доволен теми двойственными чувствами, которые вызывают у меня события сегодняшнего дня в целом. Я мечтаю о том, чтобы находиться не здесь, и представляю себе, какой бы была моя жизнь, если бы я был Мэтом. Если бы он стал на один день мной, то кем бы стал я? Мне уж точно не хотелось бы поменяться с ним местами. Мысль о том, чтобы быть им, пугает меня больше, чем мысль о том, чтобы быть собой.
Я лежу в кровати и решаю, что хватит мне болтать с Мэтом. Он заставляет меня чувствовать себя лучше, потому что мы с ним одинаково восприимчивы в эмоциональном плане, но не думаю, что он может помочь мне стать лучше. Мама Тома сказала, что я должен сделать все, чтобы поправиться, и мне нужно найти способ, как этого добиться. Я не причиню Тому боль, какую принес ему Исаак. Я знаю, что мы зависим друг от друга. Знаю, что он нужен мне так же, как я нужен ему. Тому нужно, чтобы я был Исааком, которого он может спасти, но он не сможет спасти меня, если я сам себе не помогу. Мне нужно попытаться измениться.
- Эй, - говорит Мэт.
- А?
- Если ты перестаешь меня слушать, то время от времени хотя бы вежливо поддакивай или говори «угу». Не игнорируй меня. Я не люблю, когда меня игнорируют.
Он сказал это с болью в голосе. Уверен, его много чего ранит в душе, и ему больно, когда им пренебрегают. Нас всех что-то ранит. Мне не больно от того, что меня игнорируют – я к этому привык, но меня мучает многое другое. Меня пугает то, что кто-то любит или может любить меня. Это вынуждает признать, что во мне есть что-то такое, за что меня можно ценить и любить. Мне трудно поверить в то, что Том меня любит не как друга. Он ясно дал мне это понять, но я все равно продолжаю сомневаться. Почему я? Как он может любить меня таким? Сомнение – моя вторая натура. Я ставлю все под вопрос, а потом на все вопросы отвечаю. Может быть, мне стоило бы сразу обратиться к источнику всех моих вопросов. Может быть, я даю себе неполные ответы, потому что не обладаю всей информацией?
Посмотрев на Мэта, я извиняюсь.
- Прости.
- Ничего. Просто иногда меня это обижает.
- Я знаю. Понял это по твоему голосу.
- А что ты услышал в моем голосе?
- Боль.
- Мы можем поговорить о чем-нибудь другом?
- Мне не очень хочется говорить.
- Давай тогда я буду говорить, а ты слушать?
- Окей.
- Я расскажу тебе о своем первом патронатном доме. Не могу рассказать тебе всего, потому что о некоторых вещах лучше умолчать, но у меня там был хороший друг. Было тяжело его потерять.
Я засыпаю под рассказ Мэта о собаке, которую звали Рики.
Дата добавления: 2015-07-11; просмотров: 72 | Нарушение авторских прав