Читайте также:
|
Этим вечером, перед тем как меня переводят в психиатрическую палату, все начинают винить друг друга за мой нервный срыв. Чарли обвиняет Тома, Том обвиняет Мэтью, родители обвиняют больницу. Никто из них не винит в этом меня. Вероятно, они считают, что чувство вины будет для меня невыносимо, но это не так, я виню себя сам. Я позволил голосам взять над собой контроль. Я сдался настойчивому нашептыванию, что не достаточно хорош, чтобы быть любимым, и послушал обозлившегося парня внутри себя, вопящего, что меня никто не может любить. Да я сам себя не могу полюбить. Я ненавижу себя. Ненавижу таким, каким стал. Ненавижу голоса. Ненавижу улыбки родителей, пришедших меня навестить, и ненавижу то, как начал обнимать меня Чарли – так, словно я хрупкая бесценная ваза, которая может треснуть, если ее сжать слишком сильно.
Мне особо нечего сказать о новом этаже. Мне одиноко. Я скучаю по Тому. Единственное, что меня радует – разговоры с людьми, видящими мир таким, каким его вижу я, потому что мне не надо объяснять своих чувств, они уже и так их знают. Мэтью бы чувствовал себя тут как дома. Везде таблетки и люди с проблемами. Когда я заметил парня с выражением «у меня не все дома» на лице, моей первой мыслью было: ему нужна помощь! Затем я вспомнил, что нахожусь там же, где и он, и задался вопросом: что же это говорит обо мне?
Врачи решают, что мне нужно принимать лекарства. Доктор Конли с ними соглашается. Я сдерживаю слезы, когда медсестра приносит мне маленький пластиковый стаканчик с таблетками. Пытаюсь объяснить ей, что они не для меня, но она ничего не хочет слышать. Таблетки ложатся на язык тяжелыми кирпичами, и, глотая их, я даже боюсь подавиться. Я говорю доктору Конли, что не хочу пить лекарства.
- Почему нет? - спрашивает он.
- Потому что я не настолько псих.
- Прием таблеток не означает, что ты сумасшедший. Огромное количество людей нуждаются в них, чтобы стабилизировать свое эмоциональное состояние. Пойми, лекарства создали для того, чтобы они помогали тебе, и если их правильно принимать, то тебе может стать лучше. Ты же хочешь, чтобы тебе стало лучше, да?
- Да.
- В таком случае пей таблетки, и мы посмотрим, как они будут действовать. Если через несколько дней не наступит улучшения, или тебе наоборот станет хуже, мы подберем другие, пока не найдем подходящие.
- Мне необязательно пить таблетки. Есть другие вещи, которые могут мне помочь.
- Какие, например?
- Найдите Тома, приведите его, и мне сразу станет лучше. Его присутствие всегда мне помогает.
- Том не навещает тебя?
- Нет. Думаю, то, что он увидел, было слишком для него. Но если кто-нибудь скажет ему, как сильно он мне нужен, то Том придет, я знаю.
- Как давно ты не видел Тома?
- Три дня.
- И как ты чувствуешь себя?
- Потерянным.
Я начинаю нервничать, потому что таблетки утихомирили голоса в голове, но не успокоили сердце. Желание видеть Тома или хотя бы услышать его голос по телефону переросло в необходимость. Я думаю о нем весь день, перескакивая с воспоминания на воспоминание, словно по каналам телевидения. Я понимаю, что уже почти одержим им, но мне все равно. Он нужен мне больше каких-то дурацких таблеток.
- Он заставляет хотеть меня стать лучше, - говорю я.
- Значит, ты не хочешь становиться лучше ради себя? Только ради него?
- Полагаю, что так.
- Ты же знаешь, что я на это скажу.
Я киваю.
- Что я должен хотеть это ради себя самого.
- И почему?
- Потому что только сам могу себя изменить.
- Точно.
- Но без Тома я вообще не хочу быть, - шепчу я, - даже если стану лучше.
Доктор Конли записывает что-то, затем спрашивает:
- Ты представляешь себе свою жизнь без Тома?
Я даже не задумываюсь. Том – единственная причина, по которой я живу.
- Нет.
Знаю, что это неправильный ответ, зато честный. Я не хочу жить без Тома и не могу себе этого представить. Если он умрет, то я тоже захочу умереть. Настолько сильно я люблю его и настолько сильно нуждаюсь в нем. Боюсь, я просто не смогу жить, зная, что его нет на этой земле.
Мы с доктором Конли большую часть времени говорим о моих чувствах к Тому и только малую часть – о моей семье и лекарствах. Для меня значение имеет только Том, но доктор Конли пытается заставить меня понять, что я важен сам по себе.
К возвращению домой приходится привыкать, потому что все изменилось. Было кое-что похуже смерти, и я по наивности сам себя к этому привел. Я годами страдал из-за того, что семья не видит меня. Мне хотелось, чтобы они меня заметили, и инцидент в ванной заставил их это сделать. Они следят за мной глазами каждый раз, как я прохожу мимо них, и смотрят на меня так, словно я сорвусь, стоит им сказать или сделать что-то не так. Они замолкают, как только я вхожу в комнату, и неловко улыбаются мне, словно пытаясь подобрать слова, в которых я ну ни как бы не смог углядеть ни малейшего намека на то, что не идеален. В глазах родителей я просто жалкий депрессивный сын, каковым на самом деле и являюсь, и я вижу, как изменился их взгляд. Если раньше я был сыном, существование которого они едва замечали, то теперь стал сыном, которого бы лучше вообще не было на свете. Они не были готовы столкнуться с моими проблемы. Я слышал, как мама сказала это отцу в первый вечер после моего возвращения. Она беспокоится, что я покончу с собой. Я хочу умереть, но у меня не хватит духу убить себя, и я не сделаю этого из-за Тома. Если бы мама слышала меня, то знала бы – я не самоубийца.
Мне бы очень хотелось, чтобы изменилось только их поведение. К сожалению, это не так. Изменилась вся моя жизнь. Все мои секреты были раскрыты. Они узнали о том, что я режу себя, у меня были отобраны нож и сигареты, и я был оставлен наедине со своими чувствами без возможности хоть как-то себе помочь.
Чарли решил, что будешь защищать меня от меня самого. Он стал жить в моей комнате, чтобы не спускать с меня глаз и быть уверенным, что я ничего не сделаю с собой. Мне тяжело делить с ним комнату. Брат подавляет меня, и это невыносимо. Стоит поднять глаза, и я вижу его. Он не просто со мной в одной комнате, он следит за мной и комментирует все мои действия. Он лишил меня моего уединения. Я иду в ванную – он идет за мной. В своей бдительности Чарли хуже медсестер в клинике.
Из-за него я становлюсь еще большим психом, чем был, и он не позволяет мне ни видеть Тома ни говорить с ним. Он мог бы с таким же успехом вырвать из моей груди сердце и измельчить его в мясорубке, потому что именно так я себя ощущаю вдали от Тома. Чарли плевать, что он меня убивает. Он просто хочет держать меня вдали от человека, которого во всем винит. Но Том ни в чем не виноват. Брат пытается управлять моей жизнью за меня и в процессе уничтожает ее, лишая единственного луча солнца, от которого она зависит.
На второй день я начинаю безумно страдать от этой жестокости. Мне и так было плохо без Тома в больнице, но дома не видеть его уже просто невыносимо. Он нужен мне. Чарли сидит на матрасе, который притащил в мою комнату. Читает один из своих учебников по психологии.
- Чарли, где мой телефон?
- Я не дам тебе его, - отвечает он, даже не подняв глаз.
- Мне нужно поговорить с Томом.
- Не нужно.
Он не слушает меня. Мне необходимо заставить его услышать себя, поэтому я кричу так громко, как только могу. Брат закрывает учебник и смотрит на меня. В комнату в панике вбегает отец.
- Что здесь происходит? - спрашивает он.
- Сэм хочет поговорить с Томом, а я не позволяю ему.
- Так дай ему с ним поговорить, чтобы он так не орал.
- Ему не нужно этого делать. Том сейчас не в лучшем положении.
Мне никто не говорил ничего о Томе.
- О чем ты? Где он?
Отец закрывает дверь и спускается вниз. Со мной будет разбираться Чарли.
- Тебе не нужно волноваться об этом, - говорит брат.
- Не указывай мне, что мне нужно делать, а что нет. Я люблю Тома. Это нормально, что я волнуюсь за него!
- Единственный человек, за которого тебе нужно беспокоиться – ты сам.
- Мне не приходится волноваться за себя. Это прекрасно делаешь за меня ты!
- Кто-то же должен это делать!
- Это не обязательно должен быть ты! С этим справлялся и Том!
- Под его присмотром ты медленно себя убивал. Не сказал бы, что он так уж хорошо справлялся с этим. И, кроме того, ему нужно сейчас беспокоиться о себе. Тебе он больше помочь не может.
- Почему?
- Он под домашним арестом.
- Что он сделал?
- Пытался прорваться к тебе в палату.
У меня уходит несколько минут на то, чтобы переварить услышанное. Тома посадили под арест, потому что он хотел увидеть меня.
- Он не мог просто прийти вместе с вами?
Чарли не отвечает.
- Это вы не пускали его ко мне, да?
- Так было лучше.
- Для кого? Не для меня и Тома.
- Какое это имеет значение? Что бы он сделал?
- Огромное! Потому что для меня это значит все! Я думал, он рассердился на меня. Но это не он держался в стороне, это вы его не пускали ко мне! - Схватившись за волосы, я сильно дергаю за них. - Вы не понимаете! Не важно, что бы он сделал. Важен только он сам. Он нужен мне. Мне необходимо увидеть его.
- У вас у обоих проблема! Вы недели не можете прожить друг без друга, и это ненормально.
- Я никогда и не был нормальным.
- Был.
- Когда?
- Мы не будем опять поднимать эту тему. - Чарли берет учебник и начинает его читать.
Вытянувшись на кровати, я восклицаю:
- Я не могу так жить.
- Как?
- Без Тома.
Чарли вздыхает.
- Ты можешь жить без него.
- Не могу.
- Завтра увидишь его в школе. Потерпишь.
Мне нужно увидеть Тома, чтобы сказать, как сильно я сожалею о том, что сделал, и чтобы он мог поцеловать меня и простить. Я должен сказать ему, что теперь мне известно это чувство – когда понимаешь, что хуже уже быть не может. Увидеть свое окровавленное отражение было все равно что в первый раз увидеть настоящего себя. Я глядел в зеркало и думал: «Какого черта я делаю?» Хотел накричать на себя и хорошенько встряхнуть, но шок от истинного своего лица был настолько силен, что я мог сосредоточиться лишь на мыслях о том, как все плохо у меня с головой, и как бы я отдал все что угодно за то, чтобы больше не быть таким, и за надежду, что у меня еще будет возможность себя спасти. Самое страшное случилось, когда распахнулась дверь ванной и вошел Чарли, а за ним прибежали Мэт и Том. Я увидел страх в глазах Тома, и все о чем мог подумать – «боже мой, какой же ты ублюдок, посмотри, что ты сделал с ним». Том смотрел на меня совершенно другими глазами, и в этом виноват был я сам.
Мне никогда еще не было так больно, как когда я увидел взгляд Тома. Боль обожгла все тело, опаляя воспоминаниями о том, что я сделал с ним, и обрушивая на меня всепоглощающе чувство сожаления, смявшего все голоса в голове. Посмотрев на Тома, я смог только сказать:
- Прости.
Я, наверное, повторил это сотню раз, пока мне обрабатывали порезы. Я хотел, чтобы Том услышал меня, но он никак не реагировал, а после этого я его не видел.
Ужин с семьей – сущий кошмар. Мне не дают ножа, поэтому Чарли нарезает мне мясо своим, и мама кладет передо мной пластиковую вилку. Мне очень хочется сказать ей, что я резал себя только ножом, и от нормальной вилки вреда никакого не будет, но вместе с тем я не хочу, чтобы она чувствовала себя неловко за свои попытки сделать для меня хоть что-нибудь. Они все наблюдают за тем, как я ем, и Чарли заставляет съесть меня чуть больше, когда я уже собираюсь закончить ужин.
- Еще два куска или ты не выйдешь из-за стола, - говорит он.
- Но я наелся.
- Поешь еще немного, милый, - присоединяется к нему мама.
Она нервничает, обращаясь ко мне. И ради нее я съедаю еще два куска мяса. Проглотив их, я прошу разрешения выйти из-за стола. Чарли говорит «нет».
- Ты мне не отец! - Я закатываю глаза, а потом награждаю его просто убийственным взглядом.
- Мы пойдем наверх, когда я поем. Я уже почти закончил.
Я бы обратился к родителям, но понял уже, что они во всем полагаются на Чарли. Парочка курсов по психологии не делает Чарли экспертом, но я же не могу им об этом сказать. Чарли не позволит мне выйти из-за стола без него, потому что боится, что я помчусь в ванную и оставлю все съеденное в унитазе.
После ужина мы поднимаемся в мою комнату, и пока Чарли занимается, я пишу письмо Тому. Мне многое нужно ему сказать, и школа не самое лучшее для этого место, но Чарли не оставляет мне выбора. Я пишу второй абзац, когда задумываюсь, придет ли завтра Том на занятия.
- Чарли.
- Да?
- Том придет завтра в школу?
- Откуда мне знать?
- Ну, ты же знал, что он под арестом.
Чарли начинает смеяться.
- Что? Под арестом?
- Ты сказал, что он под домашним арестом.
- Должно быть, я немного преувеличил.
- Так он свободен?
- Охрана проводила его до машины и проследила, чтобы он уехал домой. Под домашним арестом его держит мама, а не полиция.
- Значит, он просто наказан?
- Да.
- Зачем ты солгал?
- Я не лгал, и даже не старайся придумать, как увидеть его. Ты встретишься с ним завтра.
- Я хочу сегодня. Еще есть время.
- Сэм, сегодня ты его не увидишь.
- Ты не можешь меня остановить. - Встаю я.
Он тоже встает.
- Посмотри на меня, Сэм, а потом на себя. Как ты собираешься выбраться из дома?
Я срываюсь с места и бегу к окну, и он хватает меня и кидает на кровать.
- С ума сошел? Убиться хочешь?
- Я не собирался прыгать.
- Тогда что ты собирался делать?
- Это!
Я вскакиваю с кровати, рывком открываю дверь и выбегаю. Я уже внизу лестницы, когда Чарли обхватывает меня сзади руками. Я начинаю брыкаться и кричать как недорезанный.
- Отпусти!
Родители с Кристи прибегают посмотреть, что случилось.
- Может быть, у него реакция на таблетки? - говорит Кристи.
- Таблетки тут не при чем, - отвечает Чарли.
- Разве они не должны действовать успокаивающе? - спрашивает отец.
- Они и действуют. Это из-за Тома. Он хочет увидеть его.
Отец встает прямо передо мной.
- Успокойся. Ты увидишь его завтра.
- Выпустите меня! - визжу я.
Отец закрывает мой рот своей ладонью.
- Замолчи!
Это меня пугает. Я перестаю орать и застываю на месте. Он никогда со мной особо не разговаривал, но и никогда раньше не кричал на меня так. Лучше уж пусть он не замечает меня, чем ненавидит. Я опускаю взгляд в пол и позволяю Чарли развернуть себя и медленно проводить в комнату.
Я сижу на кровати, пытаясь проанализировать охватившие меня эмоции. Лекарства, кажется, не помогают. Я хватаю пальцами несколько волосков на голове и выдергиваю их. Это успокаивает. Тогда я хватаю еще несколько волосков и выдергиваю их. Затем еще и еще и еще, а потом мою руку отбрасывают.
- Что, мать твою, ты творишь?
- Ничего.
- Тогда прекрати это делать.
- Хорошо.
Чарли весь вечер стоит у меня над душой. На следующее утро я просыпаюсь радостным и взволнованным – я иду в школу и избавлюсь от брата. Мы в ванной, и я чищу зубы, когда говорю ему:
- Уверен, тебе жаль, что ты не можешь и в школе ходить за мной по пятам.
- Мне пора вернуться к своим занятиям, так что, не страшно. - Он берет пасту. - Не волнуйся, я приеду тебя забрать.
Я усмехаюсь его отражению в зеркале. Чарли улыбается мне. Мы возвращаемся в комнату, и я уже собираюсь накраситься, когда он меня останавливает.
- Сегодня этого дерьма на тебе не будет.
Я протягиваю руку к своим черным джинсам и футболке, и он выхватывает футболку у меня из рук и протягивает другую.
- Надень эту, - приказывает он.
Я слушаюсь его, но мне это не нравится. Он слишком контролирует меня. Я сам хочу решать все за себя, и это значит, что я хочу накраситься и надеть свою черную одежду и ошейник.
Чарли довозит меня до школы и говорит, что днем заедет за мной. Я отвечаю, что понял, и вхожу в здание. Том ждет меня у моего шкафчика. Он притягивает меня к себе и крепко обнимает.
- Я скучал по тебе, - шепчет он, а потом целует меня в щеку прямо посреди коридора.
- Я тоже. Я так по тебе скучал! Прости, что они не пускали тебя ко мне. - Я льну к нему, прижимая его к себе изо всех сил, словно если отпущу, то погибну. - Откуда ты узнал, что я сегодня приду?
- Твоя мама сказала моей.
- О. - Я его все еще не отпускаю.
- Если ты меня сожмешь еще крепче, то сломаешь мне спину.
Я делаю шаг назад.
- Прости.
Я целую его в губы, и он выглядит удивленным. Я больше не боюсь, что кто-то узнает о том, что я гей. Я махнул на это рукой, потому что мне просто необходимо быть рядом с Томом, и плевать, если кто-то нас увидит.
Том наклоняется ко мне и снова целует.
- Не извиняйся.
- Посмотрите на этих педиков! - кричит кто-то.
Том бросает взгляд в сторону.
- Пошел на хер, Билли!
- Вчера ты со мной так не разговаривал!
- Вчера ты подобного не говорил!
- Оставь их, Билли! - Судя по голосу, это сказал Джеймс, но я не поворачиваюсь, чтобы посмотреть.
Том пристально смотрит на меня, и я всматриваюсь в его глаза. Он все еще смотрит на меня по-другому. Том переводит взгляд на мой лоб и путаницу из зашитых порезов, и целует меня в это место.
- Болит?
- Нет.
- Что с тобой?
- Ничего. - Мне хочется плакать, видя его глаза.
Звенит звонок, и Том говорит, что мы встретимся в обеденный перерыв. Я иду на первый урок, думая о совете доктора Конли. Мы виделись с ним почти каждый день, и он говорил, что я делаю успехи. Я кивал, соглашаясь с ним, хотя знал, что это не так. Никаких успехов в отношениях с семьей или Томом. Доктор Конли говорил, что близким людям нужно время, чтобы привыкнуть к произошедшему, и я должен быть терпелив – несмотря на то, что я сам уже пережил инцидент, видя меня, все снова вспоминают мой поступок и шок от него. Я заметил ему, что Том ко мне не приходит, и он предположил, что это как раз может быть причиной его отсутствия. Он ошибся. У Тома просто не было выбора. Его ко мне не пускали.
Обед проходит довольно мучительно для меня. Том не делает попыток комментировать то, как я ем, и не перекладывает мне в тарелку свою еду. И так смотрит на меня… Ненавижу взгляд, каким он смотрит на меня. Его глаза полны беспокойства и иногда печали, и я знаю – каждую секунду, что он проводит со мной, он думает о том, что меня может не быть рядом с ним. Том пытается вести себя как прежде, но, он изменился, увидев меня тогда с окровавленным лицом. Несколько раз я перехватываю его взгляд – в нем такая грусть, что мне хочется умереть. Я сам сделал это с ним. Эта грусть появилась в его глазах из-за меня.
Я устраиваю целое шоу, поглощая еду, но Том не обращает на это внимания. Он говорит о том, что скучал по мне и лишь украдкой бросает взгляды на мой поднос.
- Прости, что я не пришел проведать тебя, - говорит он. - Я пытался, но мне не позволили.
- Я слышал, ты пытался прорваться ко мне.
Его губы улыбаются, но в глазах улыбки нет.
- Меня убивала невозможность увидеть тебя. Я так беспокоился. Умолял твою семью пропустить меня, но они отказали. Чарли сказал, я хочу, чтобы ты продолжал болеть, потому что мне нравится, что ты так нуждаешься во мне. Я пытался его переубедить, тогда он разозлился на меня, и я его ударил.
- Ты его ударил?
- Прямо в приемной.
- Какой приемной?
- На твоем этаже. - Он опускает взгляд на свой поднос. - Я шел за твоей семьей, хотел пройти с ними. Чарли меня остановил, а потом меня выкинули охранники. Твоя мама позвонила моей, и когда я вернулся, она была в ярости. Мама сказала, я должен уважать право твоей семьи на частную жизнь. Что это было за дерьмо?
- Это не моя семья. Это Чарли.
- Я знаю, он сейчас заботится о тебе, но он же должен понимать, что я тебя люблю. Я не хочу, чтобы ты болел. Я хочу, чтобы тебе стало лучше. Хочу, чтобы ты был счастлив, здоров и влюблен в меня.
- Я и так влюблен в тебя.
- Знаю, но вот над другим нам надо еще потрудиться.
Я чувствую себя виноватым.
- Прости, если причинил тебе боль.
- Перестань извиняться. Я в порядке. Никакой боли ты мне не причинял. Я не ожидал увидеть тебя… ну, ты знаешь… в таком виде, но я знаю, что ты не пытался себя убить. Может быть, если бы тебя не поместили в палату к Мэту, ты не сделал бы этого.
- Не надо.
- Что?
- Не вини Мэта. Он в этом не виноват. Просто слишком много в тот день произошло, и я не смог с этим справиться. Мэт не имеет к этому никакого отношения, и это не его присутствие вызвало у меня такую реакцию.
Том прочищает горло.
- Давай не будем о нем говорить.
Я иду на следующий урок, и не успеваю сесть на место, как какая-то странная девчонка спрашивает меня:
- Ты и правда пытался покончить с собой?
- Нет.
- А что у тебя со лбом?
- Упал.
- Я слышала…
- Мне плевать на то, что ты слышала! Заткнись и проваливай!
Моя ярость шокирует не только ее, но и меня самого. Мне нужна тишина, чтобы я мог подумать о Томе и понять, что у него в голове.
После урока я направляюсь к своему шкафчику и вижу идущего ко мне навстречу Мэта. Он смотрит на меня так же, как прежде, и я благодарен ему за это.
- Что ты здесь делаешь? - спрашиваю я.
Он улыбается мне, и это самая лучшая улыбка, которую я видел за целый день. Даже его глаза говорят, что он действительно счастлив меня видеть.
- Преследую тебя.
- А кроме этого?
- Я теперь здесь учусь. С сегодняшнего дня. Как ты?
- Нормально. Тоже только сегодня вернулся в школу.
- Лоб заживает.
- Спасибо.
- Хочешь встретиться после уроков?
- Он не может, - говорит Том, хватает меня за руку и уводит от Мэта.
Дата добавления: 2015-07-11; просмотров: 70 | Нарушение авторских прав