Читайте также:
|
Я сижу на кровати, и Чарли объясняет мне, почему Тому нельзя присутствовать на моих сеансах терапии. Он говорит, а я абстрагируюсь и представляю, как Том обвивает меня рукой, успокаивая.
- Ты понимаешь? - спрашивает Чарли.
Я все еще думаю о Томе.
- Сэм, ты меня понимаешь?
- Угу, понимаю, - бормочу я.
Чарли можно быть с Мэтом, а мне с Томом быть нельзя. Это несправедливо.
- Я понимаю, что это несправедливо, - говорю я.
- Сколько раз мы еще будем к этому возвращаться? Дело не в справедливости. А в том, чтобы помочь тебе решить твои проблемы.
- Ты мне совершенно ничем не помогаешь. - Голос в голове, приглушенный лекарствами, снова обретает силу, и я слышу, как он заявляет: «Чарли лжет». «Если бы он хотел тебе помочь, то позволил бы тебе встречаться с Томом». Я пытаюсь отбросить эти мысли, но голос все громче, он спрашивает меня: «Почему он может быть с Мэтом, а ты не можешь быть с Томом?» Я не успеваю остановиться, как эти слова срываются с моих губ, обретая жизнь: - Почему ты можешь быть с Мэтом, а я не могу быть с Томом? У Мэта с головой намного хуже, чем у меня.
- Мэт не мой парень. У меня есть девуш… - После короткой паузы, он продолжает: - Мэт просто мой друг.
- Том тоже мой друг!
- Том больше чем друг!
- Да? Ты ведешь себе так, будто Мэт тебе не только друг!
- Мы просто друзья!
- Он сидел у тебя на коленях! - восклицаю я.
- Он любит касаться меня, но знает, что я не гей.
- Тогда почему ты позволяешь ему себя лапать?
- Потому что это меня не беспокоит. Мэт не переходит границ, и не думаю, что когда-нибудь перейдет.
Не понимаю, как он может так спокойно относиться к прикосновениям Мэта, если не интересуется им.
- Почему это тебя не беспокоит?
Он громко вздыхает.
- Для меня Мэт как ребенок. Когда он целует меня или садится ко мне на колени, то это все равно, что это сделала бы Кристи или ты. Почему это должно меня волновать?
- Я не ребенок. Я на два года младше тебя, а Мэт старше меня.
- Вы оба для меня как дети, - смеется он. - Я взрослый. А тебе надо на два года повзрослеть, прежде чем ты сможешь сказать то же самое. - Чарли подходит к моей кровати, перебрасывает меня через спину и дает щелбан. - Я как старший брат обязан напоминать тебе, что ты младше меня.
Отпустив меня, он улыбается, и я безрезультатно пытаюсь подавить свою улыбку.
- Что я вижу, ты улыбаешься? - спрашивает Чарли.
- Нет, моим губам надо отдохнуть друг от друга.
Брат ухмыляется.
- Будь осторожен, кто-то может принять это за признак счастья.
Я смеюсь, а мысли бросаются вскачь. Я не знаю, почему улыбаюсь, и вдруг чувствую себя не на своем месте, словно не имею никакого отношения к тому, что наши отношения с братом налаживаются. Я кричу себе, приказывая перестать улыбаться, но не могу. Чарли тут же замечает перемену во мне. Он пятится от меня, молча садится на матрас и открывает один из своих учебников.
Я сижу, анализируя наш разговор и мечтая, чтобы брат что-нибудь мне сказал. Полчаса спустя звонит мобильный Чарли. Он отвечает на него и с улыбкой бросает телефон мне. Я прикладываю его к уху.
- Алло?
- Привет, Сэм, это Мэт.
- Хей. Что случилось?
- Ничего.
- О.
После короткого молчания, Мэт заводит разговор о своей семье. Он хочет знать, что я думаю о каждом из них. Я говорю, что у него замечательная патронатная мама, и мне бы очень хотелось иметь такую же. Чарли вставляет: «У тебя она есть», но я притворяюсь, что не слышал его и продолжаю разговаривать с Мэтом.
Мы с Мэтом болтаем около часа. Мне кажется, ему очень нравится новый дом, и я надеюсь, что он не будет временным. Миссис Вашингтон заходит к Мэту в комнату поговорить, и мы с ним прощаемся.
Чарли уснул, и для меня это как приглашение поговорить с Томом. Не собираюсь упускать такую возможность. Я набираю его номер и жду ответа.
- Алло? - отвечает он полусонно.
- Хей, Том, - шепчу я.
- Хей!
- Прости, что звоню так поздно, но Чарли заснул, а у меня его мобильный. Я просто хотел сказать тебе спокойной ночи.
- Оуу, ты такой милый. Если бы я был рядом, то поцеловал бы тебя.
- Нет, не поцеловал.
- Нет, поцеловал.
- Ты был бы занят улепетыванием от Чарли. - Это шутка, но она не вызывает смеха ни у меня, ни у Тома.
- Я не позволю ни Чарли, ни кому-либо другому вставать между нами.
Его слова обволакивают теплом мое сердце. Том не позволит никому встать между нами. Это доказательство того, что он меня любит. Не может не любить. Иначе зачем ему проходить через все это просто для того, чтобы быть со мной? Я не считаю, что заслуживаю этого, но он так думает. А это самое главное.
Чарли переворачивается, и я боюсь его разбудить.
- Мне пора. Увидимся завтра.
- Хорошо. Сделаешь мне приятное?
- Конечно.
- Оденешься так же, как сегодня?
- Я подумаю об этом. - Говорю это так, словно у меня есть выбор, когда на самом деле у меня его нет. Чарли опять выберет мне одежду сам, и я по любому буду одет как нормальный подросток, нравится мне это или нет.
- Хорошо. Ты просто подумай о том, как счастлив я буду увидеть тебя в такой одежде.
- Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, любовь моя.
«Любовь моя». Слова вызывают у меня улыбку. Я держу мобильный в руке, представляя, как Том снова и снова повторяет их мне. «Спокойной ночи, любовь моя». Мои мысли прерывает голос Тома:
- Кто-то из нас должен повесить трубку, - говорит он.
- Ты первый, - усмехаюсь я.
- Окей. Я еще раз пожелаю тебе спокойной ночи и нажму на отбой. Спокойной ночи, Сэм.
- Спокойной ночи.
Через несколько секунд он кладет трубку. Я не выпускаю мобильный, думая о том, как увижу завтра Тома.
Я ставлю телефон на подзарядку, опускаюсь на пол рядом с кроватью и делаю несколько отжиманий и приседаний, пока Чарли не начинает сильно ворочаться. Я боюсь, что он проснется и застукает меня, поэтому решаю пойти в ванную и почистить перед сном зубы.
Я уже заканчиваю с этим, когда чувствую необходимость что-нибудь с собой сделать. Мне одиноко, и я зол на Чарли за то, что он всегда рядом и притворяется, будто мы может стать с ним нормальными братьями. В голове вспыхивают картинки, как мы улыбались и смеялись. Я довольно долго пялюсь на свое отражение в зеркале, чтобы осознать, что злюсь на Чарли еще и из-за того, что он не просыпается и не приходит меня остановить. Побуждаемый внезапным порывом и желанием снова почувствовать тот самый, определенный кайф, я протягиваю руку к упаковке с бритвами. Я говорю себе не делать этого: «Не делай этого. Не делай». Пальцы обхватывают бритву, и мой настрой меняется: «Только один раз. Только один».
Я вижу мысленно Тома и опускаю бритву. Я не могу так с ним поступить. Я обещал, что перестану это делать. Я хочу остановиться и перестать причинять себе боль, но бритва словно зовет меня и умоляет снова взглянуть на нее. Я не хочу этого делать, но не могу противиться. Я хватаю ее и пытаюсь придумать хорошее место для пореза. Знаю, что бедра не подойдут – Чарли обязательно осмотрит меня утром и заметит новые ранки. Мне нужно порезать себя в другом месте, таком, где Чарли не будет проверять.
Я стою, уставившись на бритву в своих руках, когда слышу:
- Что, мать твою, ты делаешь?
Уронив бритву в раковину, я оборачиваюсь к двери.
В проеме стоит Чарли, обвиняющее прожигая меня взглядом. Я ощущаю себя так, будто повторяется сцена в больнице, и не знаю, что сказать, поэтому выдаю первую пришедшую в голову мысль:
- Я закрыл дверь.
Брат показывает мне ключ.
- А я ее открыл! А теперь, что ты делаешь?
Я знал, что от двери в ванной есть ключ, но не думал, что Чарли известно, где он. Не помню, чтобы им кто-либо пользовался.
- Бреюсь, - отвечаю я.
- Если бы, черт тебя подери! Ты еще не бреешься!
- Я…
Он подходит к раковине и берет бритву. Держа ее перед моим лицом, он говорит:
- Не лги мне!
- Прости.
Чарли кидает бритву мне за спину, хватает меня за плечи, до боли сжимает их и встряхивает меня.
- Да что с тобой такое? Почему ты продолжаешь заниматься этим дерьмом?
По моим щекам текут слезы.
- Я не знаю.
- Ты должен завязывать с этим.
Я начинаю рыдать, и, притянув меня к себе, Чарли не выпускает меня из рук, пока я плачу. Мне очень хочется сказать ему, что я не собирался ничего с собой делать, но я знаю, что порезал бы себя, не зайди он в ванную, потому что мне необходимо было почувствовать покой, который дарит боль, даже если он и длится всего лишь несколько мимолетных секунд. Мне хотелось убежать от Чарли, и я знал только один способ, как это сделать, но я рад, что он меня остановил. Наконец, я беру себя в руки и отстраняюсь от брата. И Чарли спрашивает меня так тихо, что я едва его слышу:
- Что мне сделать, чтобы тебе стало лучше?
- Перестать быть моей тенью, - бормочу я.
- Что ты сказал?
Я не могу этого повторить. Не хочу его расстраивать еще больше, поэтому лгу:
- Ничего.
- Это не было «ничего». Если тебе есть что сказать, то говори.
- Это не важно. Ты все равно не слушаешь меня.
Он облокачивается о раковину и говорит:
- Теперь слушаю.
- Ты винишь во всех моих проблемах Тома. Что бы я не говорил, ты не слушаешь меня. Ты считаешь, я не знаю, о чем говорю. Но я знаю. Если ты любишь меня, то должен быть благодарен Тому за то, что я его встретил. Если бы не было его, то возможно сейчас не было бы и меня. Если ты еще не заметил, я плохо справляюсь со своими проблемами.
- До встречи с Томом с тобой все было в порядке.
- До встречи с Томом надо мной издевались каждый день. С его приездом все изменилось в лучшую сторону. Это не он довел меня до анорексии. Я сам себя довел. Это не он заставлял меня резать себя. Я сам это делал с собой и уверяю, он ненавидит это ничуть не меньше тебя. Том хочет, чтобы мне стало лучше и пытается помочь. Ты не знаешь, что он делает для меня, а он делает все, что только может. Когда мы в школе, он кладет мне на поднос еду и умоляет ее съесть. Он постоянно торгуется со мной, чтобы я что-нибудь поел. Узнав, что я режу себя, он обвинил себя в том, что ничего не замечал, и именно от сознания того, что ему все известно и что это причиняет ему боль, я захотел измениться. После этого я несколько раз оступался, но все равно благодаря ему способен сдерживать себя. Пару месяцев назад я использовал бы эту бритву только войдя в ванную, но сейчас я не сделал этого. На самом деле, я даже не думал об этом, пока не увидел ее. Мысли о Томе сдерживали меня несколько минут, но потом я подумал о тебе и твоем отношении ко мне и почувствовал, что мне нужно это сделать. Ты везде и это невыносимо.
- Я разрешаю тебе общаться и гулять с Мэтом.
- Мне нужно больше свободы.
- Я просто пытаюсь помочь. Может, ты сам и не осознаешь, что Том – часть твоей проблемы, но я-то это вижу. Вижу, как ты ведешь себя с ним и как он с тобой. Ты такого заметить просто не можешь. Он нужен тебе и ты нужен ему. Может быть, вы любите друг друга. Не скажу, что нет, но ваша любовь не доведет до добра. Ты жалуешься, что я тебя не слушаю, но ты тоже меня совершенно не слышишь. Я не перестаю повторять, что ваши отношения с Томом только вредят тебе. Я говорю это не потому, что он мне не нравится. Думаю, это очевидно, что я его не выношу, но ваши отношения не приведут ни к чему хорошему. Они неправильные. Твой мир вращается вокруг него, а ты не должен любить кого-то больше, чем любишь самого себя.
Я чуть не рассмеялся. Даже Чарли должен видеть, что я совершенно себя не люблю, так что по умолчанию буду любить кого-то другого больше чем самого себя. Я бы сказал ему, что во мне нечего особенно любить и что я не устаю поражаться способности Тома найти во мне хоть какие-то хорошие качества, но знаю – брат этого не поймет, поэтому не произношу этих слов. Вместо этого я говорю:
- Я не могу так жить. Мне нужно свободное пространство.
- Ты его еще не заработал.
- Чарли, я серьезно! Ты не хочешь, чтобы я вредил себе, и я тоже этого не хочу, но только так я умею справляться со своими проблемами. Твое постоянное присутствие лишь вызывает у меня желание причинить себе боль. Что еще ты хочешь от меня услышать?
Чарли поднимает на меня взгляд, и я не могу понять, о чем он думает. Некоторое время он молчит.
- Если бы ты сказал это раньше, без всяких саркастических замечаний и хныканья, то я бы тебя услышал. Я не хочу, чтобы ты продолжал вредить себя, оправдывая себя тем, что я тебе невыносим. Так что если нужно, чтобы я дал тебе немного свободы – я это сделаю.
Я понимаю его слова так, что он позволит мне встречаться с Томом, но знаю, что должен уточнить:
- Это означает, что я могу снова встречаться с Томом?
- Пока нет, но я позволю тебе оставаться какое-то время в комнате одному. Вероятно, ты хочешь заниматься кое-какими вещами без свидетелей.
Он подмигивает мне. Решил, что я хочу подрочить, но дело-то совсем не в этом. Тем не менее, мне действительно нужно хоть немного времени наедине с самим собой, поэтому я готов принять его предложение, чтобы он там не думал. Я улыбаюсь и смущенно отвечаю:
- Уху.
Чарли отталкивается от раковины и предлагает пойти лечь спать.
Разговор не решил наших проблем, но помог мне. Забавно, но я признателен Чарли за его своевременное вмешательство. Действия брата доказывали, что когда мне понадобится его помощь – он будет рядом. Это была бредовая проверка. Доктор Конли сказал бы, что я заранее обрекал Чарли на провал, так же как до этого поступал много раз с Томом. Брат не знал о проверке, и проводить ее было нечестно как по отношению к нему, так и к себе самому. Если бы он потерпел поражение, то я бы обвинил в этом себя и увидел бы в этом свидетельство того, что на самом деле Чарли до меня нет никакого дела – еще один пример моей иррациональной логики. Брат прошел проверку, но это никоим образом не зависело от того, беспокоился он за меня или нет, а если бы не прошел, то нельзя было бы делать вывод, что его не окажется рядом, когда он будет мне нужен. Чарли прошел проверку только потому, что вовремя проснулся. Вот и все.
Я занят этими размышлениями и уже забрался в кровать, когда брат спрашивает меня:
- Ты принял лекарства?
- Нет.
Он уходит и возвращается с чашкой с водой и моими таблетками. Я выпиваю их, представляя себе, что Чарли пичкает меня лекарствами потому что хочет, чтобы я был здоров. Его бессмысленные и неверные попытки контролировать мою жизнь – всего лишь проявления любви ко мне. Он надеется стать моим спасителем. Чарли хочет, чтобы я был сильным и мог крепко стоять на своих ногах, вместо того, чтобы позволять Тому нести себя на руках. Я не могу злиться на Тома за попытки помочь мне и не могу ненавидеть Чарли за то же самое. Они оба хотят одного – помочь мне стать более нормальным, стать лучше. Только проблема в том, что Чарли и Том соперничают в этом друг с другом.
Некоторое время я лежу, обдумывая все это, затем шепчу:
- Чарли…
- Да?
- Если ты хочешь, чтобы мне стало лучше, и Том хочет того же, и вы оба стремитесь к одной цели, то не легче ли объединить ваши усилия?
- Спи. - Брат переворачивается на другой бок, отгораживаясь от разговора.
Я злюсь на него за то, что он не ответил на мой вопрос, и начинаю судорожно искать способ, как поранить себя в постели, пока Чарли лежит спиной ко мне. В голову приходят разные идеи. Я могу сильно ущипнуть себя, или укусить или расчесать. Мысли захватывают меня, и я увлеченно придумываю, в каких укромных местах на теле могу это сделать. Я засыпаю, фантазируя о том, как причинить себе боль.
Утром Чарли будит меня с улыбкой на лице.
- Давай договоримся, - предлагает он, демонстрируя свои идеальные белые зубы, он уже их почистил. - Если будешь хорошо вести себя до конца недели, то мы вчетвером – ты с Томом и я с Джанет – пойдем в выходные на двойное свидание.
Не знал, что он снова встречается с Джанет. Они то сходились, то расходились, когда учились в старших классах, но он не упоминал о ней за семейными ужинами с тех пор, как поступил в университет.
- Ты снова встречаешься с Джанет?
Брат выглядит виноватым, будто я поймал его с рукой в штанах.
- Полагаю, я должен кое в чем признаться. - Он глубоко вздыхает и продолжает: - Именно из-за нее я и вижу, что у вас с Томом ненормальные отношения. Джанет во многом напоминает мне Тома, только она не настолько экстремальна. Сейчас я знаю, как себя с ней вести. Я люблю ее. Скорее всего, всегда буду любить. Просто она уже не является центром моей вселенной. - Чарли садится на краю моей кровати. - Не знаю, как много ты помнишь, но Джанет жестоко со мной обошлась. Я думал, солнце всходило и закатывалось только для нее. Она была моей жизнью, а потом не была, снова была и снова не была, и снова была и снова не была, а потом я ее возненавидел. Через какое-то время ненависть прошла, Джанет позвонила мне, мы поговорили об этом и решили остаться друзьями. Я встречался с другими девчонками, она – с другими парнями, но, думаю, мы оба все еще хотели быть друг с другом, так что два последних месяца мы снова вместе. - Он смеется сам над собой. - Только маме об этом не говори. Она испытывает к Джанет те же чувства, что и я к Тому. Это ей пришлось собирать меня по кусочкам, когда Джанет раз за разом причиняла мне боль, и вот смотри, я опять возвращаюсь к ней. Правда, она изменилась. Мы оба повзрослели, я больше не ее половичок, да и ей не нужно, чтобы я им был. Мне бы очень хотелось, чтобы вместо Тома ты нашел другого человека, но я не могу выбирать за тебя, поэтому и делаю, что в моих силах. Я смотрю на тебя и Тома и не могу не думать о том, что если уж я чуть не сошел с ума из-за разрыва с Джанет, то ты без Тома, скорее всего, просто умрешь. Я не хочу тебя терять, поэтому считаю себя обязанным помочь тебе стать самодостаточным человеком. Когда любишь, нет никакой гарантии, что эта любовь останется с тобой навсегда. Что случится, если ты со своей любовью останешься один?
Я захочу умереть, - думаю я.
- Том оставит меня только в одном случае – если с ним что-то произойдет. Он любит меня.
- Он любит тебя сейчас, но иногда любовь меняется или проходит. Том твоя первая любовь, но это не значит, что он будет твоей единственной или последней любовью. Я не говорю тебе любить его меньше или думать о том, что ваша любовь не продлится долго. Я говорю о том, что ты должен и себя любить тоже, чтобы если все-таки придет тот день, когда ты останешься один, ты смог это пережить. Я сам прошел через это. Знаю, ты считаешь меня идеальным, но это не так. У меня так же, как и у других, есть свои комплексы и страхи. Я хочу быть любимым и волнуюсь, достаточно ли я хорош или красив или умен. Каждый из нас в чем-то недоволен собой. Годы я ломал голову над тем, почему ты любишь Тома больше чем меня. Я думал, что сделал что-то не так или обидел тебя чем-то. Может быть, я не показывал этого, но мне было больно каждый раз, когда я пытался дотянуться до тебя, а ты бил меня по рукам.
- Ты всегда был недоволен, когда мама просила тебя проводить меня домой или заехать за мной, - напоминаю ему я.
- Открою тебе маленький секрет. - Он делает драматичную паузу, затем говорит: - Пару раз у меня были свои дела, но практически всегда я выражал недовольство, потому что знал: я попытаюсь с тобой заговорить, а ты будешь меня игнорировать. Это душевно выматывало. Было легче отстраниться и не общаться с тобой. Но сейчас все изменилось, мы с тобой разговариваем, и я благодарен тебе за это.
Чарли продолжает удивлять меня своими воспоминаниями и видением того, как все у нас пошло наперекосяк. В его версиях я всегда его отталкиваю, а он пытается сблизиться со мной. Это странно. Судя по его словам, это я разрушил наши отношения. Я устал слушать его толкование нашей истории, но понимаю, что мы по разному воспринимали случившееся, и решаю не поправлять его и не говорить, как все это выглядело в моих глазах. Я сажусь.
- Значит, ты хочешь помочь мне, потому что считаешь, что если я потеряю Тома, то для меня это будет конец?
- Частично. Но это не единственная причина. Я люблю тебя и хочу спасти наши отношения перед своим отъездом.
- Куда ты уезжаешь?
- Ты должен обещать, что никому не расскажешь.
- Обещаю.
- Если у нас с Джанет все будет хорошо, то летом мы подыщем себе жилье. - Чарли улыбается мне. - Я только тебе об этом сказал. Мне очень приятно, что я могу тебе довериться. Мы с тобой теперь почти как братья, - шутит он.
- Ага, почти, - смеюсь я.
Не знаю, что для Чарли изменилось за одну ночь, но он относится ко мне по-другому. Как к брату. Он говорит со мной как с другом, а не как родитель с ребенком. Мне хочется, чтобы так продолжалось и дальше, и так и происходит. Брат протягивает мне пузырек с таблетками и мягко напоминает выпить их. Он не протягивает мне сами таблетки со стаканом воды, и не стоит над душой, ожидая, когда я их выпью. Чарли дает мне пузырек, встает и идет к двери. Дойдя до нее, он оборачивается:
- У тебя почти все футболки черные, так что я достал несколько своих старых, которые тебе пойдут. Они будут немного великоваты, но должны хорошо смотреться. - Он кивает на пол, и я вижу три аккуратно сложенных на матрасе футболки. - Тебе нужно поторопиться, ты должен поесть перед уходом. Я буду внизу.
Чарли выходит, и я с минуту сижу с отвисшей челюстью. Он добровольно оставил меня одного с моими лекарствами. Я даже не знаю сначала, что делать. Может, это какая-то ловушка? Может быть, он дает мне веревку, чтобы посмотреть, повешусь ли я? В общем, я решаю, что должен сделать все правильно. Я иду принять душ. Упаковки с бритвами в ванной нет. Я обвожу ванную взглядом, проверяя, достаточно ли доверяет мне брат, чтобы оставить бритвы. Сердце падает, когда я их не нахожу.
Я подумываю о том, чтобы прихлопнуть палец дверцей под раковиной, но боюсь не оправдать ожиданий Чарли. Я хочу быть лучше, чем Чарли считает, я могу быть, рядом он со мной или нет. Я включаю горячую воду и жду, пока она не станет почти обжигающей. Я не пытаюсь обвариться. Хочу просто ощущать воду, чувствовать, как она касается меня.
После душа я возвращаюсь в комнату и выбираю, какую футболку надеть: зеленую, синюю или желтую. Решение дается легко. Том любит на мне синий цвет. Чарли сидит за столом, когда я захожу в кухню. Он ничего не говорит, но ему и не надо. На столе рядом с почти пустым пакетом молока и коробкой с хлопьями стоит глубокая тарелка и лежит ложка. Я замечаю разницу в размере между нашими с Чарли тарелками и улыбаюсь. У меня она обычного размера с чайной ложкой, а у Чарли большая со столовой. Брат довольно ест, когда я сажусь за стол. Он притворяется, что полностью поглощен едой, но я ловлю его брошенные украдкой взгляды. Я кладу в тарелку горсть хлопьев и наливаю где-то с полчашки молока. Чарли поднимает на меня глаза, и я, улыбнувшись, добавляю еще немного хлопьев и молока. Он молча продолжает есть.
Я прикидываю, сколько калорий сейчас съем, и думаю о том, когда у меня будет возможность их сжечь.
- Чарли.
Он отрывает взгляд от своей тарелки.
- Я обычно бегал после школы. Ничего, если я сегодня побегаю?
- Мы можем вместе пробежаться, и еще у Мэта спросить, не захочет ли он к нам присоединиться, он же после школы с нами поедет. Потом мы можем заехать в магазин за продуктами, которые тебе нужны для моего любимого сэндвича.
- Окей. - Я продолжаю есть, но внезапно чувствую себя виноватым за звонок Тому, и признаюсь брату: - Я звонил вчера Тому.
Чарли широко улыбается.
- Знаю, но спасибо, что сказал.
Я роняю ложку в тарелку.
- Ты знаешь?
- Тебе нужно было с ним поговорить. Я понял это.
- Ты слышал наш разговор?
- Нет. Джанет хотела, чтобы я позвонил и разбудил ее утром, и я заметил незнакомый номер. Я позвонил, и ответил Том.
- Что он сказал?
- Ничего. Я нажал на отбой и позвонил Джанет. Она считает, я должен найти к тебе новый подход. Говорит, если я хочу, чтобы ты доверял мне, то я должен доверять тебе. - Он съедает полную ложку хлопьев. - За одну ночь все не изменится, но я собираюсь попробовать.
Я колупаюсь ложкой в тарелке.
- Ты выпил лекарства?
- Нет еще.
Я вынимаю пузырек и выпиваю таблетки. Чарли наблюдает.
- Это значит, что ты вернешь мой мобильный?
- Хорошая попытка, но нет. Мы будем продвигаться вперед потихоньку. Сегодня у тебя ванные привилегии, завтра поговорим о мобильном.
У меня возникает желание позвонить Джанет и лично поблагодарить ее за то, что она сказала Чарли.
Дата добавления: 2015-07-11; просмотров: 85 | Нарушение авторских прав