Глава 3 – Терапия 101

Я – идиот. Меня любит единственный человек, чья любовь мне нужна, а я этого не хочу. С моей головой явно что-то не в порядке, раз я отталкиваю его. Мне нужно поставить мозги на место, но что если я сделаю это, мы начнем встречаться, а потом он не захочет со мной быть? Я не могу его потерять. Я не потеряю его.

По пути к психотерапевту мы с мамой не обмениваемся и парой слов. Хотя с чего бы ей хотеть со мной о чем-нибудь говорить? Я лишь постоянное напоминание о том, что дома у нас проблемы, и причина того, что наша семья неидеальна.

Оставив машину на стоянке, мы направляемся к клинике. Мама идет на несколько шагов впереди меня, так что со стороны невозможно понять, что мы вдвоем. Не могу винить ее в этом, на ее месте я бы тоже не хотел быть увиденным со мной. Черт, да я бы вообще отправил себя в школу-интернат, чтобы только глаза не мозолил.

Я знаю, она была счастлива, когда я жил в клинике. Наверное, она вздыхала с облегчением каждое утро, просыпаясь и осознавая, что проведет еще один день без меня. Должно быть, я заставляю ее чувствовать себя виноватой. Мне бы очень хотелось, чтобы она не винила себя. Чтобы она знала, что проблема во мне. Только во мне.

Когда я вхожу в приемную, она уже сидит в кресле, читая книгу. Я подхожу к администратору, чтобы она записала о моем приходе. Она и так знает меня в лицо, но я все равно отмечаюсь. Женщина улыбается и спрашивает, как прошла моя неделя, и я говорю, что все хорошо. Я всегда отвечаю так, но уверен – она понимает, что это неправда. Если бы все было хорошо, то я бы не приезжал так часто к доктору Конли. Я сажусь напротив мамы, чтобы никто в приемной не решил, что мы с ней вместе, потому что таким образом ей не придется признавать, что она меня родила. Достаточно того, что она вынуждена привозить меня сюда. Я наблюдаю за тем, как она читает книгу, но стараюсь не делать этого слишком явно. Она настолько увлечена чтением, что я почти завидую этой книге – мне такого внимания никогда не уделялось.

Администратор называет мое имя, и мама даже не поднимает глаз. Психотерапевт сказал, что однажды, когда я буду к этому готов, мы проведем групповую терапию со всей семьей. Думаю, мы оба знаем, что этот день никогда не наступит.

Я захожу к нему в кабинет. Он приветствует меня и спрашивает, как я поживаю, я тоже приветствую его и плюхаюсь на обычную в таких учреждениях кушетку из красной кожи. Когда я впервые пришел сюда, то пошутил, что доктор Конли мог бы быть пооригинальней и взять кушетку другого цвета, но сейчас она мне даже в какой-то степени нравится, хоть я ему в этом и не признаюсь. Это уже третья красная кушетка с тех пор, как я стал приходить в этот кабинет.

Я гляжу на доктора Конли – он, как обычно, избегает смотреть на меня, потому что знает, что от его взгляда мне становится не по себе. Его пальцы проходятся по краю медной именной таблички, на которой написано: Доктор Конрад Лейланд. Он прекрасно знает, что или я все-таки начну говорить сам, или мы просидим тут молча, пока наше время не подойдет к концу. Он не жалуется, потому что ему по-любому заплатят.

- Доктор Конли, - говорю я.

Он поднимает на меня глаза и берет ручку.

- Да, Сэм.

- Вчера вечером кое-что произошло. - Знаю, что должен продолжить, но все равно жду его ответа.

- О.

- Один человек сказал, что любит меня, и это меня напугало.

- Почему это тебя напугало?

- Этот человек меня поцеловал.

- И ты испугался?

- Я хотел, чтобы он… эм… этот человек поцеловал меня. То есть, я очень сильно этого хотел, но когда это произошло, я был шокирован. - Надеюсь, он не раскрыл моего секрета. «Он» вырвалось у меня до того, как я успел остановиться, но я ведь мог просто оговориться. Люди часто путают слова.

- И как ты отреагировал?

Окей, все хорошо. Он недостаточно хорошо меня слушал. Он не обратил внимание на то, что я ляпнул.

- Я больше не хотел разговаривать с этим человеком. Я хотел просто лечь спать, а как только проснулся, сразу же ушел. Не знаю, почему я так поступил. Мне нужно было остаться и поговорить с этим человеком, но я просто не понимаю, как меня кто-то может любить. Ну посмотрите на меня.

- А что ты думаешь с тобой не так?

- Да то же, что и обычно. Я уродлив.

- Ну, если ты уродлив, то почему тогда он… то есть, этот человек, любит тебя?

Доктор Конли только что сказал «он». Это было намеренно? Он все понял?

- Думаю, этот человек считает, что если будет сильно любить меня, то я стану лучше. Но никто не может мне помочь. Я сам должен помочь себе, правильно ведь, доктор?

- Правильно, но ты не должен отказываться от поддержки, потому что тебе нужна любая поддержка, которую только тебе могут оказать.

- Я знаю, знаю. Я буду всю жизнь вести борьбу с моим телом, и хотя с годами это станет легче делать, полностью я никогда не вылечусь. - Доктор Конли открывает рот, но я не собираюсь слушать, что он там хочет мне сказать. - Пожалуйста, не говорите ничего. - Он что-то корябает на листке. - Что вы там записали? - спрашиваю я. - Забудьте, я знаю, что вы все равно не ответите. - Мне хочется сказать ему, что человек, о котором я говорю – Том, но при этом не хочется, чтобы он знал мой секрет. - Я же могу вам все-все рассказать, правда?

- Конечно. В этом кабинете не будет ни критики ни осуждения.

- Человек, который поцеловал меня был… был… был… эм…

- Очень близким тебе человеком.

- Да.

- Тем, кто, как ты думаешь, заставит меня изменить свое мнение о тебе, если я узнаю, кто это на самом деле.

- Да.

- Ничего, чтобы ты ни сказал мне, никогда не изменит моего мнения о тебе. Я здесь для того, чтобы помочь тебе справляться с любыми трудностями в твоей жизни, не только анорексией, потому что эта болезнь лишь последствие более глубокой проблемы.

- А если я скажу вам что-то, что сделает меня еще более ненормальным? Что подтвердит то, что я не смогу быть таким как все, как бы не пытался? Не будет ли это означать, что я только зря теряю тут время? - Я кручу на пальце подаренное Томом серебряное кольцо.

- Ты не зря тратишь здесь свое время. Ты тут для того, чтобы тебе помогли научиться лучше заботиться о себе и чтобы у тебя было безопасное место, где можно свободно обсуждать все, что ты захочешь. Ты нормальный, и единственный человек, мешающий понять тебе это – ты сам. С тобой все в порядке. Мне ты кажешься совершенно обычным подростком.

- Обычным подростком с черными волосами и в черной одежде?

- Окей, обычным подростком-бунтарем, желающим выделиться среди толпы, но в то же время пытающимся защитить себя, прячась за образ, в котором он чувствует себя неловко.

- Мне не неловко в этом образе.

- Тогда почему ты его стыдишься?

- Не знаю.

- Ты нормально одеваешься.

- Угу, вы еще скажите, что быть геем тоже нормально.

- А почему ты думаешь, что это не так?

Он всегда хочет услышать мое мнение. Раньше это доводило меня до белого коления, но теперь я знаю, чего ожидать.

- Это не нормально.

- Кто так считает?

- Вообще-то весь мир, кроме вас.

- Поэтому ты решил, что должен жить, пытаясь угодить всему миру?

- В этом вопросе какой-то подвох? - Он ведет к тому, чтобы я признал, что я гей.

- Нет, тут нет никакого подвоха.

- Тогда что вы имеете в виду?

- Ты предпочтешь осчастливить весь мир или быть счастливым сам?

- А весь мир будет любить меня хоть чуточку больше, если я его осчастливлю?

- А сам ты как думаешь?

- Я думаю, что чтобы я не сделал, этого будет недостаточно, чтобы меня приняли в этом мире.

- Если это так, то почему тебе так важно, что о тебе думают другие?

- Не знаю.

Я перестал думать о том, почему я так отчаянно жду одобрения всех, когда все только что и делают – оскорбляют меня. Я не заслуживаю одобрения. Я слишком большое ничтожество.

Мы несколько минут молчим, прежде чем доктор Конли спрашивает меня:

- Ты готов мне рассказать о поцелуе?

Я возвращаюсь мыслями к мгновению до поцелуя и захлестнувших меня противоречивых эмоциях, когда губы Тома прижались к моим. Скажи это. Скажи. Просто скажи.

- Это был Том.

У доктора Конли не меняется выражение лица, и я немного успокаиваюсь. Я сказал ему это, и ничего не случилось. Он не вышел из кабинета с отвращением на лице, и не прогнал меня. Он просто ответил:

- Я так и подумал.

- Почему?

- Потому что ты часто о нем говоришь и обычно улыбаешься, когда произносишь его имя. Он делает тебя очень счастливым, и я знаю, что он много для тебя значит.

- Он действительно много для меня значит. Он мой единственный друг. Иногда он вообще единственный человек, который со мной говорит. Именно поэтому я не хочу, чтобы он делал этого с собой.

- Делал что?

- Ну был, знаете, геем из-за меня. Я не достоин его любви и не хочу, чтобы он разрушил свою жизнь. Быть геем все равно что поставить на себе клеймо, особенно если это такой человек, как он. Он классный парень и нравится многим девушкам. Он должен быть с одной из них, потому что это его будущее. Он слишком нормален для того, чтобы оставаться рядом со мной.

- Ты ответишь мне на один вопрос?

- Это зависит от вопроса, но пожалуйста, не спрашивайте, гей я или нет.

Я понимаю, что сейчас признание того, что я гей будет чистой формальностью, но все же мне не хочется подтверждать это, произнося слова вслух. Достаточно того, что этот факт доказан другими моими признаниями. Ведь я бы не смог любить Тома так, как люблю, если бы был натуралом, тут и так все понятно. Нет никакой необходимости произносить это вслух.

- Что тебя больше пугает: что твоя любовь взаимна или что ты можешь потерять человека, которого любишь?

- Что я могу потерять этого человека.

- Ты очень быстро ответил.

- Я боюсь этого больше всего. Я не переживу расставания с Томом.

Том – моя опора. Единственная причина, по которой я продолжаю есть, вместо того, чтобы позволить себе наслаждаться голоданием, которое, согласно докторам, приведет к истощению организма и ослаблению органов, пока они наконец не откажут и я не умру. Я никогда не видел себя слишком тощим, даже когда доктора показывали мне фотографии людей, с таким же весом и комплекцией, как у меня. Я смотрел на эти фото, и они вызывали у меня отвращение, но я не видел того, что сам точно такой же. Однажды врачи подсунули мне мою фотографию. Это было странно. Я ужаснулся, увидев болезненного и хилого юношу, но как только осознал, что это я, то мне сразу же бросился в глаза весь тот жир, который доктора не замечали. Я рассказал об этом Тому, на что он ответил, что, должно быть, первая моя реакция была самой верной, но откуда ему знать.

- Ты сказал Тому о своих чувствах?

- Как я мог? Он сказал, что любит меня!

На обычно равнодушном лице доктора Конли появляется замешательство, но он быстро берет себя в руки.

- Ты не мог сказать ему, что любишь его, потому что он сказал, что любит тебя?

- Нет. Я не мог сказать ему об этом, потому что не хочу, чтобы он это знал.

- Ты можешь объяснить, почему не хочешь этого?

- Честно? Думаю, мне гораздо легче уберечь себя от того, чем, я точно знаю, все это закончится, чем рискнуть и попробовать быть с ним вместе. Я очень сильно завишу от нашей с ним дружбы. Что я вообще из себя представляю без него? Я много думал об этом, когда пытался его оттолкнуть. Вы помните этот период в моей жизни. И я сделал один только вывод – он нужен мне. Без него я распадусь на части.

- Мы говорили уже о твоей зависимости от Тома и о том, что он нужен тебе, чтобы ты был счастливым, и что мы решили?

- Я знаю, знаю. - Я довольно живо помню тот разговор с доктором Конли, когда он думал, что я слишком завишу от Тома. Он тогда меня не понимал и сейчас не понимает. - Вы считаете, что мне не очень полезно проводить время с Томом, потому что я так сильно от него завишу?

- А ты так не считаешь?

- Нет.

- Хорошо, но тогда почему ты не позволишь Тому любить тебя так, как вам обоим хочется того? Тебе настолько не по себе от того, как расширятся при этом границы вашей дружбы?

- Да.

- Ты понимаешь, что даешь мне разные ответы на один и тот же вопрос?

- Вы только один раз задали его.

- Я задал его тебе не раз. Слова были разными, но смысл не менялся.

- Вы пытаетесь сбить меня с толку?

- Нет, я хочу, чтобы ты признал истинную причину, по которой отношения с Томом пугают тебя.

- Я уже отвечал на этот вопрос.

- Ты думаешь, что честно ответил на него?

Ненавижу, когда он пытается заставить меня заниматься самоанализом и найти в себе какой-нибудь сногсшибательный ответ. Если бы у меня были ответы на все вопросы, то я не находился бы здесь. Том – моя глупая мечта, которую я должен выбросить из головы до того, как что-нибудь произойдет между нами. Я чокнутый. Между нами уже что-то произошло, и я это оборвал. Я мог иметь с Томом отношения, о которых мечтал, но отказался от них. Это еще одно доказательство того, что со мной действительно что-то не так. Скорее бы домой, где я смогу… что бы мне сделать сегодня с собой? Все происшедшее сводит меня с ума. Может, мне еще раз себя порезать? Да, от этого мне полегчает. Хмм. Интересно, доктор Конли подозревает, что я могу делать подобное дома? Не думаю, что он знает, иначе попытался бы поговорить со мной об этом. Он не должен об этом знать. Я смотрю на часы. По крайней мере, мне не пришлось сегодня говорить о еде.

Доктор Конли быстро делает еще несколько записей, пока я жду, когда закончится сеанс терапии. Потом я благодарю его за то, что он выслушал меня, и он говорит, чтобы я подумал над его вопросом и дал в следующий раз ответ на него.

Я плетусь за мамой в машину. Она не спрашивает меня о том, как прошел разговор с доктором Конли. Ей все равно.

Когда мы подъезжаем к дому, я вижу, что меня ждет в своем автомобиле Том. Мама машет ему рукой и заходит в дом. Я иду к нему и сажусь на пассажирское сидение.

- Ты что здесь делаешь?

- У вас дома никого не было, и я решил подождать.

- Окей, но почему ты здесь?

Он улыбается.

- Я подумал, что мы могли бы побыть друг с другом немного, как друзья, конечно.

- Классно. Чем ты хочешь заняться?

Мне хочется, чтобы он наклонился ко мне через сидение, поцеловал меня и сказал, что хочет целый день только целоваться, но я знаю, что он этого не сделает.

- Если захочешь, мы можем посмотреть кино, я взял напрокат несколько фильмов.

- У меня или у тебя?

- Мне все равно.

- Давай поедем к тебе. Твою семью я люблю больше, чем свою.

- Я знал, что ты так скажешь. Мама готовит ужин.

Не знаю, зачем я это делаю, но я целую его в щеку, и он краснеет.

- Спасибо. За все, - говорю я.

- Не стесняйся благодарить меня так в любое время.

Он заводит машину, и мы едем к нему домой, даже не предупредив мою маму. Но вряд ли до моего прихода она вообще заметит, что меня не было.

Дата добавления: 2015-07-11