Доброе старое время

Если сравнить наше время с 1950-ми годами, то можно заметить, что наиболее значительные изменения касаются охвата потреби­телей сильнодействующими рекламными средствами, то есть наблюдается изобилие коммерческих предложений, ведущих по­стоянный «обстрел» населения. В 1950-е годы было только ра­дио и три телевизионных канала. Эти три канала царили безраз­дельно, и вся страна в едином порыве усаживалась перед теле­визорами смотреть новые шоу. Сериал «Я люблю Люси» был на­зван самым популярным телевизионным проектом всех времен, так как он в назначенный час собирал всех американцев перед телевизором. Такая приверженность к одному шоу безвозвратно •санула в Лету: сегодня слишком много каналов и программ. Да­же вечерние новости, выходящие в прайм-тайм, когда рекламо­датели могут охватить важнейших потребителей, уже не играют "'ахой роли, как в прошлом. В половине седьмого или в семь ве--еоа многие взрослые еще не вернулись домой с работы. А если I аернулись, то, вполне возможно, их увлек повтор сериала «Зайнфелд» или «Без ума от тебя».

В 1950-е годы люди не просто верили рекламе. Они верили в зежламу — видимо, потому, что большинство американцев ве-эили почти всей информации, исходящей от тех, кого они счи­сти представителями правящих или влиятельных кругов: пра­вительства, крупных корпораций, учителей и родителей. А мо­тет быть, они просто хотели верить? В то время США стали ве­ликой мировой державой. Белым домом руководил Дуайт Эй­зенхауэр, герой Второй мировой войны, один из самых попу-лшоиых американских президентов. Послевоенное процвета-«** гитало чувство всеобщего подъема, которое чудесным об­разом усиливало новое средство массовой информации — те­левидение. Вере в рекламу способствовало и то, что популяр­нее телешоу и сериалы тех дней, например «Шоу Донны Рид» # «Оставим это Биверу», показывали только идиллическую мгань обитателей загородных домов, для которых самыми страшными проблемами были разбитое окно и несостоявшееся свидание на студенческом балу. Эти программы служили сред­ством защиты от того пессимизма, который через десять лет за­ставит американцев сомневаться во всем, что связано с госу­дарственными институтами и частными компаниями. Самую се­рьезную проблему в комедиях положений можно было разре­шить за полчаса.

За некоторыми исключениями, такими как кампания короля политической журналистики Эдварда P. Mappoy (Edward R. Murrow) против сенатора Джозефа Маккарти [3], большинство тележурналистов выступали заодно с политическими лидерами. В действительности они скрывали события, которые в наши дни сразу оказались бы в заголовках газет, например внебрачные отношения Джона Кеннеди. Средства массовой информации были едины: из-за своеобразного культурного патриотизма они стремились создать иллюзию отсутствия проблем. Сейчас нам кажется это странным, потому что после Уотергейта высшей формой патриотизма считается показ правды, какой бы непри­ятной она ни была.

В таких условиях рекламе были открыты все пути. Спонсорам оставалось только представлять свою продукцию на телевиде­нии и рассказывать о ее достоинствах (неважно, вымышленных или реальных). Само присутствие этой продукции на телеэкране делало все обещания правдоподобными, а продукцию привлека­тельной. О том, что сегодня называется творческим подходом к рекламе, речь вообще не шла. Тогда в нем просто не было необ­ходимости. Рекламодатели обращались к аудитории, для кото­рой телевидение все еще было внове, как к первоклассникам, «вдалбливая» им информацию, как таблицу умножения или ис­торические даты. В 1950-е годы важнейшим вопросом, который брэнд-менеджер задавал рекламному агентству, был вопрос о том, был ли продукт упомянут в рекламе не менее семи раз? На потребителей смотрели, как на колонну роботов, покорно следу­ющих за любым, кто их позовет, будь то Эйзенхауэр, Procter & Gamble или General Motors.

Дата добавления: 2015-10-21