Мис ван дер Роэ пустоты

«Меньше — значит лучше».

Проект дома с кирпичными стенами

Немецкий архитектор, один из ли­деров авангарда двадцатых годов прош­лого века, Людвиг Мис ван дер Роэ на­чинал свой путь в Берлине, в мастер­ской Петера Беренса, где в то же время работали В. Гропиус и Ле Корбюзье. В 1910 году в Берлине прошла первая выставка работ Ф.Л. Райта, оказавшая

огромное влияние на Миса, так как свободные планы «домов прерий» давали возможность проектировать дом как единое пространство. К этому времени уже сложилась концепция создания цельного нерасчлененного пространства, в ко­тором минимальными средствами выражалась бы основная идея. В 1929 году был создан проект жилого дома из кирпича, в котором взаимно перпендику­лярные стены и отрезки стен уходили за пределы дома, создавая в плане некое подобие мондриановских картин.

К этому времени у Миса концептуально сложились два основные типа со­оружения: хрустальный ларец — плоский прямоугольный объем с нерасчленен-ным внутренним пространством и вертикальная призма, состоящая из мелких функциональных ячеек. Однако последовательно первая концепция была выра­жена и реализована в общественном здании: немецком павильоне на выставке в Барселоне в 1929 году. Красота пустоты была отличительной чертой этого безупречного, как драгоценное изделие, сооружения. Прямоугольный в плане объем стоял на длинном подиуме как на стилобате греческого храма. Плита перекрытия с большим выносом как будто парила над несколькими свободно стоящими стенками из естественного камня (в том числе мерцающего оникса, травертина, зеленоватого мрамора). Внутри находились два плоских бассейна. Один — у входа, другой — в противоположном конце пространства. Стекло от пола до потолка не разделяло внутреннее и внешнее пространства, а соединяло их в единый мир. Павильон не имел экспозиции, в нем находились лишь скульп­тура НЮ работы Дж. Колбе и специально спроектированная Мисом мебель: кресла модели «Барселона». Это была пространственная абстракция, которую тем не менее многие поклонники авангардной архитектуры называли «самым красивым зданием века». В 1930 году павильон был разобран и увезен в Герма­нию. Остается только восхититься аккуратностью и педантичностью немцев, которые за полтора последующие кровавые десятилетия сохранили его в не­прикосновенности. В 1980 году павильон был снова восстановлен в Барселоне.

В 1930 году была спроектирована вилла Тугендхата в Брно, где этот же принцип был применен к жилому пространству. Мис писал, что функция мо­жет меняться с течением времени, поэтому она не может быть определяющим фактором в построении архитектурной формы. В этом он был оппонентом из­вестному принципу европейского рационализма: «Форма следует за функцией».

Вилла расположена на крутом рельефе и врезана в него нижним уровнем. Со стороны дороги дом кажется небольшим и замкнутым, на верхнем уровне расположена входная часть, спальни, с некоторым разрывом — гараж. Закруг­ленная лестница ведет на средний уровень, где расположено главное простран­ство (15 х 24 метра), перекрытие над которым поддерживается хромированны­ми стальными колоннами и разделено невысокими стенами или мебелью на че­тыре зоны: столовую, гостиную, кабинет и музыкальный салон. В торце едино­го пространства — зимний сад. Сплошные стеклянные стены связывают жилое пространство с окружающим садом. Как и всегда, интерьер Миса поражал вы­соким качеством отделки. Золотистый оникс и черное эбеновое дерево перего­родок, линолеум цвета слоновой кости, шелк и бархат в обивке мебели и в виде штор. Господствовали светлые, почти белые тона, которые оживлялись зеленью газонов и деревьев, видной сквозь прозрачные стены. Часть стеклянных витра­жей могла опускаться до цоколя, и помещение становилось огромной открытой террасой. Из гнутых металлических труб была спроектирована вся мебель — столы и журнальные столики, кресла моделей «Брно» и «Барселона». Кожа кресел — цвета смарагда и рубиново-красная софа. Высота помещения была за­думана такой, что человеческий глаз задерживался посередине этой величины.

В главном пространстве было устроено воздушное отопление, в остальных помещениях — радиаторное. Чувство роскоши, возникающее при посещении

виллы, было результатом искусства архитектора, а не только богатства ис­пользованных материалов. Казалось, что в этой архитектуре нет никаких де­талей, однако точность соединения горизонтальных и вертикальных поверх­ностей, переплетов и других, якобы технических, деталей превращалась у Миса в элементы архитектуры. Обманчивая простота его построек требовала высочайшего качества и культуры исполнения. Перед войной владельцы вил­лы эмигрировали, здание использовалось не по назначению и пришло в запу­стение. В настоящее время вилла Тугендхата приведена в первоначальное со­стояние и реставрирована, хотя мебель и многие бытовые предметы восстано­вить не удалось.

После прихода Гитлера к власти Мис ван дер Роэ эмигрировал в США. Именно здесь он спроектировал (совместно с Ф. Джонсоном) самый знамени­тый небоскреб 1950-х годов — «Сигрэм билдинг», оказавшийся прародителем многих подобных зданий и выражающий концепцию «вертикальной призмы». Геометрия невесомого продолжала увлекать мастера, и в эти же годы он спро­ектировал дом, ставший экстремальным выражением прозрачности и растворе­ния в окружающей природе — «хрустальный ларец». Это был Фарнсуорт-хауз — дом для week-end на берегу реки в нескольких километрах от Чикаго.

Участок подвергался наводнениям, поэтому дом был поднят на 1,5 м над землей. «Хрустальный ларец» свободно стоял на ровной зеленой поляне. Его ближайшим соседом было огромное дерево, подчеркивающее воздушность дома и частично затеняющее его. Дом состоит из трех элементов: открытой, припод­нятой над землей площадки, крытой террасы и единого остекленного жилого объема. Закрытое ядро дома (ванные комнаты, кухонная ниша) обшито ценны­ми породами дерева. Здание выполнено из стальных конструкций, сваренных с виртуозным мастерством и точностью и окрашенных белой эмалью. Преувели­ченные сечения колонн и балок создают ощущение массивности. В мраморные плиты мощения вставлены дренажные трубы, обеспечивающие ровную поверх­ность террас. Плита перекрытия подвешена к восьми металлическим двутавро­вым стойкам и имеет консольные выносы по бокам. Дом напоминает «плыву­щую яхту» благодаря динамичному соединению стоек и плит перекрытия, по­крашенных в белый цвет.

Этот проект стал вызовом многовековой традиции проживания в закрытом объеме. Заказчица была разочарована этой архитектурой «кожи и костей», да и в прессе было много неоднозначных отзывов. В кругах специалистов этот эк­сперимент расценивался как крайнее выражение идеи открытого плана и эсте­тического идеала «почти ничего» («almost nothing»). Консерваторы выступали против «самозванной элиты, которая пытается указывать нам, что мы должны любить и как мы должны жить».

В 1950 году Филип Джонсон, ближайший помощник Миса, построил ана­логичный стеклянный дом «Glass House». В последующие годы критики «ин­тернационального стиля» и тот же Джонсон писали, что идея дома Фарнсуорт такой же тупиковый путь в архитектуре, как и черный квадрат Малевича в жи­вописи. Однако простота формы, отказ от всего случайного, одухотворение тех­ники делают пустые пространства Миса ван дер Роэ неповторимыми худо­жественными находками. Процесс освобождения здания от внешней оболочки

■■«■

|ННЦ *

Mpfc

Lt; л

Вилла Тугендхата в Брно, архит. Мис ван дер Роэ.

Общий вид.

План первого этажа: 1 - входная терраса, 2 — обеденная зона, 3 — зона гостиной, 4 -

музыкальный салон, 5 — библиотека, 6 — зимний сад, 7 — кухня и помещения прислуги

План виллы Фарнсуорт, под Чикаго архит. Мис ван дер Роэ: 1 — открытая замощенная площадка, 2 — крытая терраса, 3 — гостиная, 4 — кухня, 5 — спальня, 6 — санузлы

Интерьер гостиной виллы Тугендхата с ви­дами на зону столовой и зимний сад

Хрустальные ларцы: дом Фарнсуорт, Илли­нойс, архит. Мис ван дер Роэ ^ Гласс-хауз, Коннектикут, архит. Филип Джонсон Щ.

продолжается, примеры этого мы видим в работах архитекторов 1970-х и 1990-х годов, продолжающих линию «современного движения» (Р. Мейер, Рем Кол-хаас). Развитие технологий сделает возможной еще более радикальную демате­риализацию внешней оболочки дома, когда ограждать человека от холода, жары, дождя, солнца будут не стекло и не стены, а особые виды излучений либо другие технические новшества. Футурологические примеры таких решений уже имеются.

Поклонники Миса ван дер Роэ писали, что в своих «пустых» пространствах он поднялся над рационализмом и миром функционального мышления в об­ласть чисто эмоционального восприятия формы и пространства.

Дом Ритвелда в Утрехте

Композиция Пита Мондриана

На архитектуру XX века существенное влияние оказало изобразительное искусст­во. Привычная пространственная перспек­тива заменилась новым восприятием окру­жающего мира. В работах Сезанна, Пикас­со, Брака предмет можно было увидеть с разных точек, разложить его на отдельные элементы и свободно перенести их на плос­кость. Для архитектуры это означало осво­бождение от замкнутой оболочки четырех стен. Внутреннее пространство дома могло сливаться с другими помещениями, с на­ружным пространством. Замкнутый объем можно было расчленить на простейшие гео­метрические формы, взаимопересекающие-ся и взаимопроникающие.

Концепция пространственного расчленения любого объема была ярко выра­жена в работах архитекторов и художников голландской группы «Стиль», осно­ванной в 1917 году художником Питом Мондрианом и архитектором Тео ван Дусбургом и принявшей название журнала, пропагандировавшего идеи рациона­лизма в архитектуре, оформлении интерьера, мебели. В состав группы вошли уже знаменитый своими домами для рабочих архитектор Питер Ауд, Геррит Ритвелд, Василий Кандинский, Эль Лисицкий, Казимир Малевич. В 1923 году в Париже прошла выставка работ членов группы, оказавшая влияние и на Ле Корбюзье, и на Миса ван дер Роэ, работавших тогда в мастерской Питера Беренса.

Мондриан экспериментировал с цветом и линией в пределах одной плоско­сти. Его картины — каркас из пересекающихся вертикальных линий, внутри которых строго геометричные цветовые пятна только основных цветов (крас­ный, синий, желтый). Это было последовательное абстрагирование изображае­мой формы. Это направление сам Мондриан назвал «неопластицизмом». Ин­терьеры своего дома он построил но таким же цветовым и геометрическим принципам. Дусбург пытался перевести плоскостные изображения в простран-

ственные, соединяя условные параллелепипеды под прямым углом и получая некую модель дома. Важным принципом был абсолютный отказ от диагонали.

Превращение этих абстрактных композиций в реальное сооружение осуще­ствил Геррит Ритвелд — один из самых «приземленных» участников группы. Он происходил из семьи мебельщиков, поэтому хорошо чувствовал реальность каждой детали. Будучи не самым ярким лидером в своем коллективе, он ока­зался автором двух всемирно известных произведений — красно-синего стула и жилого дома для семьи Шредер, построенного в городе Утрехте в Голландии в 1923-1924 годах.

Заказчица — Трус Шредер — была молодой вдовой и живо интересовалась искусством и философией, голландским авангардом. Дом должен был быть рас­считан на нее и троих детей. Он располагался на улице с традиционной крас­ной кирпичной застройкой и по объему был даже меньше соседних зданий. Его главное значение — в демонстрации эстетических возможностей современной архитектуры. Пластическая проработка объема блестяще иллюстрировала ма­нифесты «Стиля». Конструктивное решение (кирпичная имитация бетонных стен и металлический каркас) активно выражено в архитектуре фасадов. Эле­менты металлического каркаса местами выведены наружу и окрашены в яркие цвета — красный, синий, желтый. Чистые плоскости стен окрашены в белый и светло-серый. Яркие цветовые решения интерьеров напоминают о колористи­ческой концепции Мондриана. Все элементы интерьера — мебель, перила, лест­ницы, балконы, стойки, фонарь верхнего света — просты по замыслу и едины по стилевому решению. Широко использован крашеный металл в сочетании с легкими трубчатыми горизонтальными элементами.

В соответствии с эстетикой группы в планировке использовались только прямые углы — даже окна открывались наружу под прямым углом. Современ­ники называли этот дом «картонный Мондриан». Наибольший интерес вызы­вает планировка второго этажа, предоставляющая возможность полной транс­формации. Ритвелд создал свободнее пространство вокруг узкой внутренней ле­стницы, освещенной кубообразным стеклянным фонарем верхнего света. Стаци­онарные элементы — лестница и санитарный узел с ванной. Благодаря раздвиж­ным перегородкам весь этаж может быть превращен в одно помещение или раз­делен на три небольшие спальни и гостиную.

Этот чрезвычайно скромный по размерам и полному отсутствию декоратив­ных деталей дом, благодаря богатству проработки объема, весь превратился в своеобразный «артефакт» — объект пластического искусства. В то же время его пуританская архитектура была созвучна не только духу времени, но и нацио­нальному менталитету.

Наследие голландских авангардистов, стремившихся к геометрическому упорядочению пространства, использованию чистых цветов, пуританской стро­гости форм, после войны сохранилось, в основном, лишь в виде картин П. Мон­дриана, эскизов Ван Дусбурга, дизайнерских работ и нескольких построек.

Дом Шредер нуждался в реставрации. С течением времени несущие конст­рукции и отделочные материалы (металлический каркас, легкие стены) пришли в негодность — наследники г-жи Шредер не имели возможности поддерживать здание, и ему грозила судьба дома Мельникова. Однако в 1970-е годы здание

Эскиз жилого дома Тео вам Дусбурга

Мебель Г. Ритвелда: красно-синий стул; столик Zig-Zag

Жилой дом Шредер в Утрехте, Нидерланды, архит. Г. Ритвелд (студенческий макет)

План второго этажа дома Шредер: 1 — лестничный холл и винтовая лестни­ца, 2 — туалет, 3 — ванная, 4 — спаль­ные комнаты с раздвижными перегородка­ми, 5 — гостиная

Г,

было выкуплено государством, полностью отреставрировано и превращено в музей. Прекрасно восстановлены трансформируемое оборудование, мебель вто­рого этажа и кухня на первом этаже. Яркие цветовые решения интерьеров (красный, синий, желтый) напоминают о колористической концепции Монд-риана. Поток посетителей (в том числе иностранных) невелик, но постоянен, а безупречное функционирование поддерживается энтузиазмом обслуживающе­го персонала.

В связи с тем, что многие дизайнерские работы членов группы погибли во время оккупации страны Германией, после Второй мировой войны, по инициа­тиве архитектурной общественности, в Голландии было выполнено несколько «воссозданий». Перед одним из существующих кафе (Unie) в Роттердаме по­строен фасад, повторяющий несохранившийся фасад ресторана П. Ауда, рес­таврировано несколько двухэтажных домов в его же рабочем поселке Хук-ван-Холланд с воссозданием интерьеров. На выставке в Эйндховене в 1963 году воспроизведена инсталляция Эль Лисицкого для Берлинской выставки ис­кусств 1923 года.

Чрезвычайно плодотворна работа с известными мебельными фирмами по воссозданию предметов обстановки и мебели, выполненной членами группы. Так, фирмой «Cassina» выполнены знаменитый сине-красный стул Г. Ритвелда, его столик и кресло «Zig-Zag», фирмой «Testa» — кресло Эль Лисицкого, изго­товленное для международной выставки в Дрездене 1930 года; воссозданы его некоторые интерьеры и проуны.

Тео ван Дусбург. Композиция «Мой круг»

Таким образом, совместная работа историков, искусствоведов, архитекторов, дизайнеров, производителей-практиков позволила показать во всем богатстве и разнообразии период голландского «конструктивизма», который без этих вос­созданий остался бы в значительной степени книжной иллюстрацией.

7(1

ВНЕ ТЕЧЕНИЙ:

Дата добавления: 2015-10-16