Поклониться любви и кресту.

И у Ерофеева, и у Есенина дорога сополагается и с любовью, и со смертью.В поэме у Ерофеева бездомный «лирический герой» едет к подруге в Петушки – поклониться любви, но, не встретив ее, возвращается в Москву, чтобы встретить свой «крест». Здесь Веничка, «милая странница», также испытывает своего рода «гендерную трансформацию» - только уже в бреду, и с точки зрения случайного встречного.

… Однажды, остановясь, она сказала:

- Господи, Боженька! Хорошо-то как, хорошо! И так бы всё – шла, всё бы шла, до самого аж до краю света, а он бы, сынок, - рос, да всё рос на приволье, коло матерней груди, родимушка моя…

Если даже только что родившая мать готова идти «аж до краю света»…

Очень сильна в русском народе религия земли, это заложено в очень глубоком слое русской души. Земля – последняя заступница. Основная категория – материнство. <…> Личное воплощение получает только мать-земля. Русским чужда мистика расы и крови, но очень близка мистика земли. Русский народ, по своей вечной идее, не любит устройства этого земного града и устремлен к граду Грядущему, к Новому Иерусалиму, но новый Иерусалим не оторван от огромной русской земли, он с ней связан, и она в него войдет…

«Религия земли» в степени разочарованности обществом превращается в религию дороги, до конца не уходя в «чистую духовность», должную в России быть не столько «чистой», сколько «конкретной». Может быть, не случайно в результате получается иногда как-то «чисто-конкретно». Дорога, Правда и Воля – русские эквиваленты евангельских Пути, Истины и Жизни, персонифицированных «любимым учеником» в своем учителе. Но русские эквиваленты уже не склонны персонифицироваться в чем либо, кроме самих себя и друг друга.

«Мне посчастливилось приблизительно около 10-го года этого столетия прийти в личное прикосновение с бродячей Русью, ищущей Бога и Божьей правды…. В Москве, в трактире около церкви Фрола и Лавра, одно время каждое воскресенье происходили народные религиозные собеседования… На этих собраниях, носивших народный стиль уже по замечательному русскому языку, присутствовали представители самых разнообразных сект. Тут были и бессмертники, и баптисты, и толстовцы, и евангелисты разных оттенков, и хлысты, по обыкновению себя скрывавшие, и одиночки – народные теософы…. Меня поражали напряженность духовного искания, захваченность одной какой-нибудь идеей, искание правды жизни, а иногда и глубокомысленный гнозис…. Наибольший интерес представляла мистическая секта бессмертников, которые утверждали, что верующий во Христа никогда не умрет и что люди умирают только потому, что верят в смерть.… Некоторые народные богомудры имели целую гностическую систему, напоминающую Я. Бёме и других мистиков гностического типа…. Все богоискатели обычно имели свою систему спасения мира и были беззаветно ей преданы…. Этот мир кончается, в них начинается новый мир…. То были русские странники …»

Истинную мудрость можно приобрести лишь вдали от людей в великом уединении, и постигается она лишь путем страданий. Только нужда и страдания могут открыть уму человека то, что скрыто от других.

Дата добавления: 2015-10-16