Блеск и нищета хрестоматийности.

Приняв посильное в степени эрудиции и вдохновения участие в построении генеалогии русской культуры, можно прийти к странным и удивительным открытиям, требующим дальнейшей расшифровки.

Исследуя… главные, известные «архетипы» русской средневековой народной культуры, мы находим: В духовном народном идеале – Святую Русь, Соборность и юродивого. В былинах – «Мать-сыру Землю», и калик перехожих – святых и богатырей. В сказках – Иванушку-дурачка, Емелю … и дорогу. В этом не претендующем на полную исчерпанность списке «концептов» древнерусской духовной самотождественности мы видим сакральные, или освященные пространства – Святая Русь и Мать-сыра Земля. (В этом последнем можно видеть реликт «языческой» родовой тоски, перешедшей в новую христианскую эпоху: очень вероятно, что эта тоска как то связана с первым известным намдуховным Расколомвосточных славян, вызванным Крещением Руси.) И мы также видим запредельно-драматические человеческие персонажи, чья ущербность совпадает с предметом народной симпатии: так или иначе лишенные здравия, или обычного трезвомыслия сказочный, он же обычный деревенский дурачок, - и юродивый. Исторически сюда же стали относиться и калики Нового, - пост-никоновского и пост-петровского времени.

Слепцы-калики как раз в силу своей слепоты могли не только свободно путешествовать в глубинах эпической народной памяти, подсознании нации, но… и служить поводырями по этому сохранившемуся только в них старинному праведному миру - для слушающих пение духовных стихов обычных людей. Благо их не отвлекали для этого ни прелести мира, ни его заботы и тлен.

В силу этого они путешествуют, даже сидя на месте: не видя ничего перед собой многие годы, практически ничего не остается, как странствовать в генетической народной памяти, в которой они прозревают духовный и ратный опыт предков.

Это – возможно, здесь самое любопытное: кем были калики перехожие в Древней Руси? В них явно можно увидеть черты народного певца ещё дохристианской Руси. Он очень похож на Гомера и на других древних сказителей эпоса – очень часто калика слеп. В нем одновременно виден и ветеран-богатырь (в Новое время им становится уволенный солдат, оставшийся без семьи, и часто по калеченный в сражениях) и нищенствующий монах, давший обет странничества. Это странное сочетание, … но его можно проследить даже в наши годы – например, в московском метро, можно встретить молодых ветеранов-инвалидов, опаленных и покалеченных телесно и душевно современными войнами: они не только собирают милостыню, но иногда и поют …

В калике виден также древний святой поэт и певец. Конечно, нынешние песни в метро – далеко не духовные стихи, но генетическое сходство практики поражает случайно оказавшийся свежим, - взгляд.

Разница между дурачком и юродивым как типами народного идеала и объектами народной симпатии видится в том, что «дурачок» возвращает народную память к природной простоте, по сути к дохристианскому, если не к прекультурному миропониманию и мировидению. Дурачок – юродивый Матери-сырой Земли, «языческий», но такой «христианский» святой. И наоборот, юродивый – это Иванушка-дурачок, услышавший в церкви Нагорную проповедь, и «слишком» непосредственно воспринявший ее нравственную и эсхатологическую обеспокоенность.

Святая Русь, Мать-сыра Земля, святой богатырь, безумие, и дорога – они и составляют собой хронотоп древнерусской культуры, послужившим движущим источником для правдоискательства и странничества в лихое для истории русской культуры Новое время. Правдоискательство и странничество, то есть безумие и дорога – в качестве агонии феномена Святой Руси перешло из Древней Руси в Россию Нового времени.

Безумие и дорога. Практически невозможно не вспомнить здесь «хрестоматийную» фразу, цитируемую - как выясняется, отнюдь не из реального первоисточника.

" В России две беды - дураки и дороги …"

[…] "Дураки и дороги" - это заколдованная цитата [выделено И.Г.], были уже и предположения, что это псевдоцитата, но мне кажется, что я зрительно помню ее в тексте (она как-то связана была с предложениями или наставлениями, высказанными в адрес кого-то из особ, находящихся у власти). Предположений было уже много, в их числе и весьма уверенные, я все до одного проверяла по текстам. Безрезультатно. "Две беды есть у России: дураки у власти (или как-то: начальство...) и... дороги".

Думаю, это должно стать общенациональной компанией и даже идеей (чем... не шутит): поиск автора!!!

Вдруг этот-то автор и наложил заклятье, из-за которого все у нас не так с дураками и дорогами.... Т.Щ.

Наступив на печальный опыт поиска автора русской хрестоматийности, и на себе убедившись в «заколдованности» цитаты, мы предполагаем более перспективным переопределениеролии взаимосвязи «дураков и дорог» в истории русской культуры.

Здесь все герои русских сказок, былин, родовых и церковных преданий вместе со своими двойниками-паразитами легализуются на папертях и дорогах в качестве фактической господствующей нормы.

С таким концентрированным колоритом массовость этого явления описана в «Стоглаве»:

…чернецы и черницы, бабы и девки, мужи и женки, лживые пророки, волосатые и с бритыми макушками, то в рубище, то босые в одних рубашках, то совсем нагие; одержимые бесами и блаженные, святоши и окаянные; лишенные разума, прокураты и целые строи калик и лазарей ходят, ползают, лежат, гремят веригами, трясутся, скитаются по улицам, и по селам, и по деревням, и в волостях.

Вряд ли находящийся в литературоведческом розыске автор русского афоризма о «дураках и дорогах» вкладывал в него возможность деконструкции, свободной от прежнего значения. Тем не менее, масштаб названных констант русской жизни не оставляет нам иного выхода.

«Дураки во власти»… Если не считать патологией саму ситуацию власти.., зачастую настоящей виной цитируемой «беды» России и автора афоризма мы с будущим моим сочувственником предполагаем сверхбольшие расстояния, часто делавшие указ начальника неактуальным, а потому «дурацким» уже на полпути фельдъегерской скачки.

Назначение… Дурака…: это апофеоз незнания, неумения, неделания и полнейшей бесхитростности. Именно потому, что Дурак бесхитростен, он так привлекателен. Назначение Дурака – и всем своим поведением, и обликом, и судьбой… наглядно представить, что от человеческого ума, учености, стараний, воли – ничего не зависит. Все это вторично и не самое главное в жизни.

В очень интересном и ярком исследовании Андрея Синявского «русской народной веры» затрагиваются оба хрестоматийных концепта, но заглавным персонажем является «Иван-дурак», - в разных его «воплощениях».

Юродивый – это посредник между народной культурой и культурой официальной. Он объединяет мир смеха и благочестивой серьезности… балансирует на рубеже комического и трагического. Юродивый – это гротескный персонаж.

Юродивый – воплощение Ивана-дурака в эпоху общеобязательного Символа веры. По определению Синявского, юродивые – «религиозные шуты и клоуны», а подлинное юродство – Дар Божий, святой подвиг.

Это вера и праведность под маской глупости и буйства, святость в «нарочито сниженной форме».

Почему «Бог дураков любит»? Во-первых, потому, что Дураку уже никто и ничто не может помочь. И сам себе он уже не в силах помочь. Остается одна надежда: на Божью помощь. Во-вторых, Дурак к этой помощи исполнен необыкновенного доверия. Дурак не доверяет – ни разуму, ни органам чувств, ни жизненному опыту, ни наставлениям старших. Зато Дурак, как никто другой, доверяет Высшей силе. Он ей – открыт.

Как связаны между собой «две русских беды», поможет увидеть более ранняя работа Татьяны Щепанской. В ней напротив, делается упор на концепт дороги:

Оценивая степень мобильности русского этноса, Т.Щ. отмечает, что передвижения в его жизни всегда были важны, а процесс расселения продолжается до сих пор. Передвижения здесь не похожи на перемещения «классических кочевников» - они «подспудны и постоянны».

Дата добавления: 2015-10-16