Завороженный его улыбкой, я опустился на скамью. Старик насыпал мне в ладонь махорки.

— Ну, как тебе русские девчата? Нравятся, небось? — спросил он, рисуя в воздухе пышные формы.

Мы завели неторопливый разговор, поглядывая на проходивших мимо людей. Забыв о разделяющих нас возрастных и национальных барьерах, мы обсудили и повседневные заботы, и международные проблемы.

Юмор, светлая и радостная готовность в минуту подружиться с кем угодно важная особенность русского характера. Среди русских, конечно, встречаются самые разнообразные типы, вроде того, что запрещает японцам ходить по улице, но люди старшего поколения отличаются удивительной сердечностью.

Мне кажется, что немцы, называя русских «свиньями», вкладывали в это прозвище не столько унизительный смысл, сколько восхищение неприхотливостью русской натуры.

Я поднялся со скамьи, когда уже совсем стемнело. Дойдя до перекрестка, я без колебаний свернул на узкую улочку, ведущую к Набережной, туда, где жила Маруся. Признаться, мысль заглянуть к ней не оставляла меня с той минуты, как я оказался за воротами лагеря. И вот я у ворот ее дома.

Войдя в калитку, сразу увидел Марусю. Сидя на стуле, она отдыхала у окна и, услышав звук открываемой калитки, стала всматриваться в темноту. Я подошел к окну.

— А, Итиро! Вернулся! — воскликнула Маруся. Она быстро встала и вышла в прихожую. —Дня четыре назад Скиба позвонил начальнику лагеря и сказал, что вы с Михайлюковым возвращаетесь пешком. Устал, наверное?

Я стоял как истукан, видя, что Маруся не скрывает своей радости. Совсем некстати повел себя, как принято в Японии, не выражая бурных чувств. Привычка взяла верх над эмоциями.

— Ну как? Что повидал? — спросила Маруся, усадив меня в своей комнате.

— Как строительство продвигается, в каких условиях работают японские военнопленные... —тупо бубнил я.

— А еще что?

— Больше ничего.

Маруся расспрашивала меня с искренним интересом, а я не мог выдавить из себя ни слова. Как передать русскому человеку истинный смысл внешней бесстрастности японца в подобной ситуации? Мой русский был слишком беден, и я не мог объяснить Марусе, что переживал на самом деле в эти мгновения.

— Где же твое хваленое красноречие? — неожиданно спросила она, весело рассмеявшись.

В данный момент с красноречием было действительно плохо...

В конторе я непременно поддерживал разговор на любую тему, несмотря на скудный запас слов. Моя словоохотливость стимулировала, так сказать, языковое творчество, над плодами которого часто подшучивали мои русские коллеги. Например, приходилось объяснять им некоторые черты характера японских командиров подразделений, поскольку эти свойства имели прямое отношение к производительности труда. Слабое знание языка вынуждало меня прибегать к образным толкованиям, и я призывал на помощь Гамлета, Обломова, Дон Кихота. Придуманный мною способ описания тонких деталей человеческой натуры и ее способностей выручал меня в самых безнадежных языковых ситуациях. Я наловчился объяснять суть того или иного характера, не делая даже лишнего шага в дебри неведомого мне языка.

Однажды Леонтенко принес с вещевого склада форму солдата Квантунской армии и сапоги. Они были завернуты в старые японские газеты военного времени. Я с наслаждением погрузился в газеты и прочитал все, вплоть до последней строки рекламных объявлений. На одной из страниц была фотография скульптуры «Борца за рост производства». Леонтенко поинтересовался, кто изображен на снимке, и я дал исчерпывающий ответ: «Японский Стаханов». Не ограничиваясь именами собственными, я прибегал к использованию понятий, хорошо известных в международных масштабах.

Наш лагерь должен был направить часть людей в тайгу, в распоряжение других лагерей. Михайлюков и Демин отобрали пленных в алфавитном порядке, в результате чего оказались разлученными давние друзья-однополчане, а теперь соседи по барачным нарам. Огорченные пленные попросили меня походатайствовать за них перед начальником лагеря.

— Рота, взвод, отделение — это ведь единый живой организм. Правильно? — спросил я Демина.

— Согласен.

— Тогда не лучше ли в интересах дела перевести в другой лагерь отделение в полном составе как единую семью?

В тот раз он впервые удовлетворил мою просьбу. До этого я безуспешно пытался объяснить, что японцам свойственна привязанность к своему коллективу, что они трудно обживаются среди незнакомых людей. Мучительные и бесплодные попытки описать японский характер на моем русском скорее всего не изменили бы участь пленных, если бы я не додумался произнести слова «единый живой организм».

Количество рабочих мест, обеспечивающих службы быта в лагере (повара, рабочие пищеблока, портные, парикмахеры, банщики), определялось, по инструкции МВД, процентом от общей численности лагерного «населения». Процент этот был крайне низким. Для Квантунской армии, привыкшей к расточительному использованию рабочей силы, столь малый вспомогательный состав был бы немыслим. По приказу командира батальона я вступил в переговоры с начальником лагеря об увеличении численности обслуживающего персонала. Поначалу Демин не согласился. Он стал подробно и настойчиво подсчитывать, сколько нужно дежурных по кухне, чтобы сварить кашу из стольких-то килограммов крупы, сколько пар обуви у такого-то количества пленных нуждается в починке ежедневно в течение месяца и сколько должно быть сапожников для ремонта стольких-то пар обуви в день. Наконец, я, почти отчаявшись, сказал:

— Верно, гражданин начальник. Теоретически, как вы говорите, людей хватает, а практически — нет.

Мои слова заставили присутствующих при этом разговоре офицеров громко расхохотаться, и начальник лагеря решил увеличить состав обслуживающего персонала, хотя я уже примирился с отказом.

Русские с любопытством воспринимали мой метод компенсации скудного разговорного лексикона, когда я в качестве последнего средства использовал известные книжные понятия. Его-то они и называли красноречием. И Марусин вопрос означал, что ей непонятно, почему я, обычно такой разговорчивый, сегодня, после многодневного отсутствия, столь немногословен...

Дата добавления: 2015-10-16