Учение об интуитивизме

Если основное онтолого-гносеологическое усилие Франка было направлено на синтез и поиск основания реальности, на которой этот синтез мог бы быть произведен, то Лосскому такового и не требовалось. Исходя из установки имманентизма – все имманентно всему – ему, напротив, необходимо было прикладывать усилия для объяснения множественности, заблуждения, враждебности, зла. Лосский – несомненный представитель философского направления всеединства (школа В.С. Соловьева), но стоит в ней особняком. Если для большинства представителей этой школы всеединство задано, то для него оно дано.

Поэтому сознанию не нужно открывать или конструировать предмет знания, и вообще процесс познания в целом Лосский считает наименее творческим, наименее активным со стороны субъекта процессом. Опять же, если сознание ничего само из себя не производит, а только воспринимает данное, то свою теорию познания при данном подходе он не случайно определяет как эмпиризм. Однако, это не простой эмпиризм, как противоположность рационализму. Здесь необходимо заметить, что русский философ считает лишним и ненужным выдумывать какие-то новые направления в гносеологии, задача здесь скорее состоит в том, чтобы правильно представить уже имеющиеся. Поэтому свой эмпиризм в отличие от общепринятого Лосский называет мистическим, имея в виду только тот опыт мистика, который он переживает в минуты непосредственного контакта с Богом, религиозного экстаза. А в целом, философ считает, что своей имманентистской установкой он изменяет и расширяет характер опыта: «Мистический эмпиризм отличается от индивидуалистического тем, что считает опыт относительно внешнего мира испытыванием, переживанием наличности самого внешнего мира, а не одних только действий его на я; следовательно, он признает сферу опыта более широкою, чем это принято думать, или, вернее, он последовательно признает за опыт то, что прежде непоследовательно не считалось опытом. Поэтому он может быть назван также универсалистическим эмпиризмом и так глубоко отличается от индивидуалистического эмпиризма, что должен быть обозначен особым термином – интуитивизм»[379].

В отличие от Бергсона Лосский не считает свой интуитивизм иррациональным и прикладывает максимум усилий для того, чтобы рассмотреть его вполне рациональными средствами. Даже мистическую составляющую своей системы он не считает противостоящей рационализму, а совсем напротив, полагает необходимой их взаимосвязь. Только она отчетливо выявляет то, что «мистические системы философии суть не набор бессвязных туманных вещаний: наоборот, впервые эти системы достигают наибольшей доступной человеческому уму последовательности и понятности мира, так как устраняют бессвязности и пробелы одностороннего рационализма»[380].

Лосский считает, что появление его концепции подготовил критицизм Канта[381], с которым интуитивизм сохраняет много обще-агональных положений. Прежде всего, это касается позиции отрицания трансцендентальности знания. И Кант, и Лосский стремятся объединить объект и субъект, однако если в критицизме данное объединение односторонне – со стороны субъекта – и неполное – в сферу субъекта не попадает пресловутая вещь в себе, то в интуитивизме указанные недостатки преодолеваются за счет того, что предмет вводится в сознание весь и целиком, оставаясь при этом независимым от сознания. Объединяет интуитивизм и критицизм, согласно Лосскому, и стремление преодолеть односторонности предшествующих им рационализма и эмпиризма. Но опять же это преодоление со стороны критицизма Канта оказывается непоследовательным и неполным ввиду того, что основателю критицизма не удалось синтезировать апостериорную и априорную составляющую, они берут свое происхождение из различных источников. Такого противоречия интуитивизм не знает благодаря синтезу гносеологии и онтологии. Сращенность логики и эмпирии, онтологии и гносеологии русский философ демонстрирует на примере суждений в логике. Он в отличие от Канта считает все суждения «S есть P» синтетическими, так как аналитические суждения «SP есть P» тавтологичны, они не расширяют знания, а потому бесполезны. Данный вывод философ основывает на своей интерпретации четырех основных законов логики. По его мнению, несмотря на важность трех законов, а именно: законов тождества, противоречия и исключенного третьего, основным логическим законом, который, собственно, и делает суждение суждением, является закон достаточного основания, которому онтологически соответствует причинная связь[382]. Таким образом, Кант несправедливо замыкавший логику на гносеологию, которую, в свою очередь, понимал ограниченно субъективно, неверно делит суждения на аналитические и синтетические. Только теория познания, возвращающаяся к бытию, то есть действительно онтологическая гносеология, способна выстроить и реальную логику.

Однако построению такого рода гносеологии, что ясно осознает и сам Лосский, грозит опасность субъективизма и солипсизма. Требуется показать, «что бытие, будучи имманентным знанию, вовсе еще не должно быть имманентным познающему субъекту»[383]. Для того, чтобы избежать солипсизма русский философ вводит различение, которое необходимо иметь ввиду в процессе познания: в сознании следует различать субъективный акт и объективный предмет. Имманентность сознанию еще не означает имманентность субъекту сознания. Предметы внешнего мира, когда на них направлены интенциональные акты – внимания, осознания, дифференциации и т.д., становятся имманентны моему сознанию, но остаются трансцендентны мне как субъекту сознания: они не растворяются в моих психических состояниях. Таким образом, Лосский при анализе сознания выделяет привычные три элемента: 1) субъект, 2) объект и 3) отношение между ними. Чтобы подчеркнуть равноправие субъекта и объекта в процессе познания, а не порождение одного другим или их причинную связь, то есть не субординацию, философ вводит понятие гносеологической координации, которая выступает условием возможности истинного познания. Причем Лосский подчеркивает, что координация субъекта познания с предметом познания есть именно условие возможности того, чтобы предмет оказался в зоне внимания. То есть координация «есть условие сознания, а не продукт его»[384]. Таким образом, он помещает координацию в сферу предсознания, заявляя при этом, что не изобретает новые структуры сознания, а лишь правильно выстраивает уже существующие. Если субъект познания и предмет познания скоординированы еще в предсознании, то каким же образом далее возникают заблуждения, ошибки? Лосский полагает, что такая досознательная координация, соответствующая его имманентистской установке является необходимым, но недостаточным условием познания истины. Заблуждения и ошибки при наличие предмета в сознании в подлиннике свидетельствуют лишь о том, что критерием истины, «именно самосвидетельством предмета, имманентного сознанию»[385] пользоваться совсем непросто. В сознании с имманентным ему предметом в процессе познания совершается ряд актов или операций, в каждом из которых возможно появление заблуждения: во-первых, акты осознания и внимания, то есть интенциональные акты вводят предмет из подсознания в сознание, и далее акты различения делают предмет не только осознанным, но и познанным; и здесь один увидел, другой – нет, один различил, другой – нет, один сделал одну выборку, другой – другую.

Дата добавления: 2015-10-13