Часть третья – рок 2 страница

Холланд еще не все ему рассказал.

— Им известно про волокна из багажника Бишопа.

— Черт, — Торн пнул ногой землю, пыль и песок тут же заставили крысу укрыться. У кого-то в лаборатории слишком большой рот. Это объясняло звонок от Хендрикса. Нужно поговорить с ним.

— Стало быть, у меня незначительная проблемка, которая исчезнет, если я приму предложение стать консультантом, ну или каким там еще хреном обозвал эту должность Фрэнк Кибл? Правильно?

— Он сказал не совсем так, сэр.

Консультант. Он прикинул, какие в этом были уловки. Помимо одной очевидной.

Последний раз Леони Холден видели на ночном автобусе, направлявшемся в Илинг, а ее тело спустя четыре часа обнаружили на пустыре в Тафнелл Парке.

Меньше, чем в четверти мили от дома Торна. Значение последнего сообщения убийцы своему любимому детективу ни от кого не ускользнуло. Консультант? Куда лучше подошло бы слово "наживка".

— Что думаешь про Джереми Бишопа?

Холланд очень осторожно стал подбирать слова. — Не думаю, что это он убил Маргарет Бирн, сэр.

— У него и на Элисон Уиллетс подразумевалось железобетонное алиби, а мы обнаружили в нем дыры.

— Я, все же, до сих пор их не понимаю. До сих пор не уясню, как он мог поступить так с Элисон и в то же время принять ее в больнице. Не говоря уж о том, зачем ему это делать. Зачем навешивать на себя задачи только для того, чтобы получить алиби, которое не выдерживает обычных проверок?

— Я разберусь с этим, Холланд. И я разберусь с тем, как он убил Маргарет Бирн.

— Он этого не делал, сэр.

— Человек, попадающий под его описание, в тот день был замечен за подозрительной деятельностью возле ее квартиры.

— Совпадение. Не иначе. Кроме того, эта соседка из дома напротив — психопатка. Она и меня приняла за подозрительного типа, — голос у Холланда был спокойным, никакого желания вежливо унизить Торна, просто констатация фактов. — Я побывал в Королевском госпитале и поговорил с каждым, кроме тех пациентов, что в коме. Ее убили где-то после полудня, Бишоп был в госпитале, выполнял повседневную работу. Десятки свидетелей. Невозможно добраться от Уайтчепела до Тулс Хилл и обратно незамеченным.

Торн был благодарен Холланду за эти усилия. Почти наверняка он сам сделал бы то же самое, а если бы об этом пронюхал Тьюэн, то оказался бы по уши в дерьме.

— Нет алиби на Леони Холден, — Торн уже размышлял вслух.

— Сэр...

Нет алиби на Леони Холден. Потому что он убил ее. Ублюдок убил ее и подбросил мне на порог.

— Значит, ты думаешь, что я лаю не на тот след, да, Холланд? Или, может, мне вообще не стоит лаять?

Холланд вздохнул. С каждым вопросом все труднее.

— Я уже почти свыкся с мыслью, что Бишоп — наш главный подозреваемый, сэр. Никого больше нет на примете, и хотя все наши доказательства косвенные... я был готов пойти по этой линии расследования. Но Мэгги Бирн... ее и Леони Холден должен был убить один и тот же человек.

Они постояли в тишине. Торну нечего было сказать. У Холланда накопилось много слов, но он подумал, что будет лучше придержать их при себе. Недалеко от них ребенок упал с карусели и заревел.

Холланд откашлялся. — К тому же, у этой теории есть одна особенность, из-за которой стоит рискнуть, сэр.

— Да? — пробормотал Торн. — Что за особенность?

— Она ваша.

Торн не смог на него посмотреть. Он стиснул челюсти. Пару секунд он боялся, что если посмотрит в глаза Холланду, то лишь покажет, что он слишком благодарен ему. Что слишком радуется, отчаянно и жалко.

Лицо его выдаст. Он отвернулся и зашагал к воротам. От неожиданного движения крыса снова подскочила, издав тоненький тревожный писк. Теперь эта нахальная сволочь сидела на задних лапках и чистила усы. Ничего не боятся. Пока Торн стоял, одна крыса пробежала прямо по его ботинкам.

Он оглянулся через плечо. Холланд отставал на полдесятка шагов.

Куда бы не вел путь, намерений снижать скорость у Торна не было, к тому же он чувствовал, что Холланд именно такой человек, такой полицейский, который сможет догнать его и пойти рядом.

И вместе они, возможно, достанут Джереми Бишопа.

Подсчитано, что в Лондоне человек постоянно находится не более чем в двух метрах от крысы. Торн знал, что и до всех других паразитов рукой подать.

Которые куда более мерзкие. И более похожи на человека.

Бога определенно не существует. А если и существует, то он (она, оно...) — просто гнусный ублюдок. Будто и без того не тошно.

Вроде того, что объяснила мне Энн. Меня нужно постоянно поворачивать, каждые десять минут, чтобы не было пролежней, тут даже моя великолепная кровать с вибрацией не помогает. Так вот, одна из медсестер, не знаю, какая, но могу поспорить — это была Мартина, в отместку за тот случай с кашлем, переворачивая меня, случайно сдвинула назогастральный зонд, ту самую "трубочку в нос" для кормления. Всего на два-три сантиметра, но этого хватило. Питательная смесь, белая бесвкусная масса, предположительно насыщенная протеинами и прочими нужными веществами, вместо того, чтобы идти туда, куда ей полагается, полилась мне в легкие. Прямо потоком. Так вот, другие люди, которые умеют откашляться, захлебнувшись, просто выплюнули бы это дерьмо обратно, только поморщившись, и все равно через пару дней могли бы заработать легкий бронхит.

Но только не я. Нет.

Эта питательная смесь — будто нектар для долбаных бактерий. Жутко им нравится. Они плескаются в ней — и вуаля, я получаю долбаную пневмонию. Рано или поздно такое должно было произойти. Видимо, у меня склонность к инфекциям. Ну разве не великолепно?

И вот я снова на искусственной вентиляции легких. За меня дышат большие механические гармошки, и у меня такое ощущение, что я вот только что попала сюда.

Все остальные занятия прекращены, пока я не восстановлюсь. Получается, и реабилитация приостановлена. А нужно сказать, общение здорово налаживалось. Я придумала довольно сносную систему использования алфавита, основанную на том, как часто обычно встречается та или иная буква. Так что не надо идти по порядку. Это уже в прошлом. Еще у нас есть легкие способы отменить букву, перепрыгнуть вперед, повторить слово, и Энн превратилась уже в какое-то человеческое подобие той штуки на моем мобильнике, которая угадывает, что я собираюсь написать. Заканчивает за меня слова, и большую часть времени верно. Просто привыкла уже к моей ругани.

Теперь же это все приостановлено, пока я не окрепну. Пока мне не станет лучше.

Ну да, в таком-то состоянии "лучше" - тоже понятие относительное. Доску от кровати убрали. И я чертовски расстроена.

И если честно, когда я говорю, что взаимосвязь налаживалась, то это если сравнивать с тем, что было несколько недель назад, а так — общаться с ними со всеми проще мне не стало. Все то, что я планировала сказать, рассыпалось, как только до этого дошел ход.

Он просто стоял там с указкой в руке и потерянно смотрел. Даже если и можно по буквам быстро записать самые сложные слова в мире, это всего лишь слова, так ведь? Нельзя выразить чувства, когда у тебя только дергающееся веко и лазерная указка. Он бы не понял.

В конце концов, у меня получилось показать ему одно слово, и я повторяла его снова и снова.

П.Р.О.Щ.А.Й.

Прощай, прощай, прощай...

— Буду рад видеть тебя у нас, Том, но должен сказать...

Кибл держал речь, не выходя из-за своего стола. Тьюэн стоял, прислонившись к стене, волосы его были сальными, а глаза буравили окружающих. На первый взгляд, Кибл приветствовал возвращение Торна к операции "Затрещина", пусть и в нетрадиционной, даже в неопределенной роли, но в действительности — закладывал определенные правила игры. И что это за правила, придется уточнить чуть позже. Сейчас же Торн вполглаза поглядывал на своего старого друга — эксмурского оленя.

Каждый раз, как ему доводилось смотреть на этот унылый кусочек Уэст-Кантри, он видел в нем что-то новое. Сегодня, стоило отвлечься от созерцания начальства, как его сразу привлекло что-то в расположении челюсти животного, которое стало казаться неприкрыто агрессивным. Наверное, это был просто страх или готовность в любой момент броситься прочь от фотографа, но Торн мысленно дорисовал сбоку от головы оленя облачко со словами "Как же вы нас уже достали". Оставались считанные дни, пока этот обалденный вид, воплощающий в себе весь сентябрь, не сменится следующей картиной. Он был уверен, что Кибл ожидает этой минуты в конце каждого месяца. Какой же увлекательный образ будет его ожидать со следующей недели? Наверное, "Барсук под покровом сумерек". Интересно, задержится ли он здесь настолько, чтобы рассмотреть его?

Кибл закончил речь. — Ну?

Торн полностью переключил на него внимание. Старший инспектор на вид казался открытым и сговорчивым. Пока что все намного лучше, чем ожидалось.

— Нам нужно четко уяснить, — вмешался Тьюэн, — что никого не интересует, примешь ли ты это предложение, потому что по сути это и не предложение вовсе. У тебя нет выбора.

Торн знал, что его крепко зацепили, но все еще хотел немного побороться. Он проигнорировал Тьюэна и обратился напрямую к Киблу. — Я очень ценю, что вы не разглашаете дисциплинарную сторону последних событий, Фрэнк, но все же я до сих пор не уверен, что именно от меня требуется взамен.

Потому что я не слушал. Простите. — Консультант... секретное оружие... сверхштатник — называйте, как угодно, я все так же буду избыточным детективом-инспектором в команде. Пивных вокруг хватает, не думаю, что Ник задумал смыться куда-нибудь...

Он улыбнулся Тьюэну. Ирландец улыбнулся в ответ, но лицо его ничего не выражало.

—...так чем же я на самом деле буду заниматься изо дня в день, Фрэнк?

Кибл приумолк на несколько секунд, чтобы сформулировать ответную фразу. Потом начал говорить, мягко, но с едва скрываемой сталью в голосе. — Вообще-то, Торн, это ты хотел выйти из игры, и ты это сделал. Заварил чертову кашу, и снова оказался здесь. И ты не в том положении, чтобы задавать вопросы.

Торн кивнул. Нужно быть осторожным. — Да, сэр, — он бросил взгляд на Тьюэна. На этот раз мерзавец улыбался искренне.

Кибл встал и обошел стол. На шкафчике в углу стояло маленькое зеркало, и он присел, чтобы поймать свое отражение и поправить галстук. — Ты мне нужен как неофициальный участник операции. Я знаю, что ты далеко не глуп и понимаешь, что пока ты здесь, убийца знает, где тебя искать.

Он знает, где меня найти, куда бы я ни делся. Он наблюдает за мной. — Для него это кажется важным, а что важно для него — важно и для меня. У нас не слишком много уверенности в этом расследовании, но нашего убийцу... что-то влечет к тебе, и я рассчитываю в полной мере этим воспользоваться. Если ты этому не рад, смирись, — Кибл остановился. Великолепный щелчок по носу. — Согласен?

Торн помотал головой. Рад этому он точно не был. Сидеть и ждать, пока убийца забежит к нему поздороваться, он не намеревался. Инициатива, которая была у него в определенный момент, ускользнула. Он сам позволил ей ускользнуть. И он хотел вернуть ее.

Кибл прошел мимо Тьюэна обратно к своему креслу. — Плюс ко всему, пока ты здесь, мы знаем, где тебя искать.

Торн чуть улыбнулся. — Один вопрос, сэр...

— Валяй.

— Джереми Бишоп. Под запретом?

Торн смотрел в пространство между Киблом и Тьюэном. Он мог почти поклясться, что чувствует, как падает температура.

— Я собирался затронуть этот вопрос. Доктор Бишоп вполне осознает, что твое появление у него дома две недели назад было каким-то фарсом. Будь благодарен, что он не знает, что ты незаконно взял волокна от коврового покрытия из его багажника.

Он все еще не говорил с Филом Хендриксом. Позже ему позвонит.

— Они прилипли к портфелю, который он предложил положить в багажник.

— Ну конечно, сами прилипли, — издевательски протянул Тьюэн.

— Есть совпадения?

У Кибла натурально отпала челюсть.

Тьюэн оттолкнулся от стены. — Думаю, люди правы, Торн. Похоже, ты и правда долбанутый. Да, они совпадают, как и любые волокна из любого "Вольво" того же цвета и модели, выпущенного с 1994 года. Думаешь, мы это не проверили? Да ты хоть представляешь, сколько таких автомобилей?

Торн не представлял, и это его мало заботило.

Кибл перехватил эстафету. — Доктор Бишоп несколько раз жаловался на анонимные телефонные звонки. Он выдвигает обвинения.

Торн, не моргнув, выдержал его взгляд. Кибл первым отвел глаза.

— Эти звонки все чаще и чаще.

Сколько раз он звонил Бишопу со дня похорон? Он с трудом мог вспомнить. Казалось, это происходило во сне.

— Доктор Бишоп предсказуемо зол и расстроен, как и его сын, который поддержал жалобу, а вот теперь и его дочь примкнула к ним. Она вчера звонила, спрашивала, что происходит.

В дело вступила дочь. Это интересно.

— Если когда-нибудь подтвердится, что ты об этом знаешь больше, чем говоришь, Том, то мне не удастся спасти тебя. Я и не захочу тебя спасать.

Торн попытался выглядеть должным образом сдержанно. Потом улыбнулся. Чтобы смягчить обстановку. — Вы так и не ответили на вопрос, Фрэнк. Он у нас под запретом или нет?

Обстановка не стала мягче.

— Детектив-инспектор Торн, у вас есть какие-либо сомнения, что тот, кто убил Маргарет Бирн также в ответе за смерти Хелен Дойл, Леони Холден и остальных?

Торн задумался на одну-две секунды. — У меня нет сомнений, что тот, кто убил Леони, Хелен и остальных также в ответе за смерть Маргарет Бирн.

Кибл тяжело уставился на него. Его толстые и непослушные брови сплелись узлом в замешательстве. Пока он не заметил тонкую разницу в формулировках. Лицо его тут же покраснело, а голос понизился до угрожающего шепота. — Не надо играть со мной в чертовы глупые игры, Торн.

— Я не играю в игры...

— Я не хочу еще раз слышать этот бред. Психопаты не нанимают киллеров.

Джереми Бишоп не был обычным психопатом, но глубоко внутри Торн знал, что Кибл прав. Алиби должно быть небезупречным. А иначе?

Он не знал, что будет иначе.

— То есть, мне даже не разрешено упоминать его имя?

— Ведешь себя, как ребенок. Хочешь впустую тратить свое время — поступай, как знаешь, но не надо тратить мое или других оперативников. Том... — Торн поднял голову. Кибл подался вперед и заглядывал ему в самую глубину глаз. — Четыре недели, как убита Хелен Дойл, два месяца со дня нападения на Элисон Уиллетс, полгода или даже больше со смерти Кристины Оуэн, и бог его знает, когда он вообще начал планировать этот дурдом.

Тогда, когда украл наркотики. Кое-что насчет кражи Бишопом мидазолама беспокоило Торна. Что-то витало в голове, но он не мог этого уловить. Будто невнятная мелодия.

Кибл вернулся к главному. — Несмотря на болтовню в газетах и серьезные лица на пресс-конференциях, Том, у нас ничего нет.

Тьюэн смотрел в пол. Что это — проблеск вины? Торн снова посмотрел Киблу в лицо.

— Я просто не могу понять, почему вы отказываетесь непредвзято взглянуть на это. Других подозреваемых нет. Ничего в этой операции не достигнуто.

Тьюэн не удержался. — В этой операции каждый офицер рвет себе задницу, Торн. Мы делаем все возможное, все. Нашли очень надежного свидетеля в лице Маргарет Бирн...

Торн перебил его. — И дали ее убить.

Тьюэну будто плеснули горячим маслом в лицо. Он рванулся через всю комнату, крича и плюясь. — Джереми Бишоп не имеет к этому никакого отношения. Никакого. Пока ты бродил по своей гребаной волшебной стране, мы тут работали. Бишоп — не подозреваемый. Если ему и придется увидеть зал суда, то лишь тогда, когда он подаст против тебя иск о преследованиях.

Торн моментально вскочил со стула. Он ненароком схватил запястье Тьюэна и сжал его. Кровь отхлынула от лица ирландца. Кибл вскочил на ноги, и Торн ослабил хватку. Тьюэн, тяжело дыша, шагнул обратно к стене.

Торн устало поднял руку и вяло отмахнулся от чего-то, никому в комнате не видимого. Снял со спинки стула пиджак и медленно натянул его, бормоча: — Других подозреваемых нет, Фрэнк... — Потом двинулся к двери.

Кибл крикнул: — Ну так найди мне какого-нибудь!

Даже Тьюэн, потирающий в углу запястье, казался потрясенным.

Старший инспектор Фрэнк Кибл старался выглядеть суровым, но Торн, глядя ему в глаза, видел только отчаяние.

Холланд работал за компьютером, даже не подозревая, что кто-то стоит у него за спиной, пока не услышал голос.

— Хороший денек, правда? Думаю, стоит кое-куда съездить.

Холланд не обернулся. — В какое-нибудь определенное место?

— Бристоль — неплохой выбор.

Холланд продолжал печатать. — На М4 по пятницам кошмарный траффик.

— В любом случае, я предпочитаю поезд. По полтора часа в каждую сторону. Почитать газеты, проверить буфет...

— Звучит заманчиво. Я куплю номер "Loaded", если возьмете мне чай.

— Придется, наверное, соврать, куда ты едешь...

Холланд выключил компьютер. — Я научился неплохо врать.

Торн улыбнулся. Холланд не отстает от него.

Он заглянул в газетный киоск, и его внимание привлек один заголовок. "Чарли с шампанским", так они его теперь называют. Через день или два после убийства Маргарет Бирн газеты получили на руки всю информацию.

Серийные убийства.

Сначала он расстроился и разозлился. Он не был серийным убийцей. Но потом увидел, что в этом есть смысл. Очевидно, полная версия — вся правда о происходящем — удерживается. Как можно догадаться, полиция согласилась сотрудничать с прессой лишь после того, как те пообещали не разглашать ключевые моменты, чтобы не вызвать ложных признаний и подражаний.

Не нужно им беспокоиться. Когда он решит появиться снова, они узнают, что это был он.

Он наслаждался каждодневной дозой догадок и озарений в таблоидах. Отсутствие прогресса в этом "кошмарном" расследовании — теперь забота всей нации. Он никогда не ставил целью заставить полицию глупо выглядеть, вовсе нет, но пустопорожние заверения разнообразных комиссаров и начальников в газетах и на пресс-конференциях здорово его забавляли.

Чарли с шампанским. Банально и предсказуемо, и иронично — учитывая, что он больше не будет его использовать. С Леони прекрасно удалось справиться, схватив ее и ударив. Ну и, конечно, нож к горлу, чтобы обеспечить молчание. Все прошло очень быстро. С шампанским же требовалось около сорока минут поддерживать светскую беседу. Он немного скучал по этому — беседа делала последующие действия куда более интересными. Но с иглой разница в скорости просто колоссальная. Адреналин разнес наркотик по организму девушки так быстро, что они были в машине на пути к его квартире уже через несколько минут после того, как она сошла с автобуса. Он даже не слышал как следует ее голоса.

Она сказала всего одно слово, почти прошептала. Пожалуйста...

А потом он снова облажался. То, что его отвлекло убийство Маргарет Бирн, всего за несколько часов до этого — удобное оправдание, но все же он начал понимать, что все шансы против него. Он выбрал для исполнения чудовищно сложную процедуру. Нужно признать это. Шансы на успех очень малы. Он это знал все время. И все же неудача сильно его расстроила.

Но результаты должны порадовать его, если все сделано правильно.

Убийство Маргарет Бирн доставило ему несравнимое удовольствие. Подобное признание вызвало в нем приступ неподдельного стыда, но смысла в самообмане не было никакого. Он представлял себя на ее месте. Ощущение холодного лезвия на коже. Дыхание, затаенное на долю секунды, перед тем, как хлынет потоком кровь.

Когда-то он знал и любил это чувство, но потом почти забыл его.

Убийства не привлекали его, и не были важны в его обычной работе. Конечно, некоторые навыки ему пригодились, но бледную окоченелость трупа нельзя сравнить с тем, чего он достиг с Элисон. Там было нечто истинно возвышенное. Нечто уникальное.

И все же, шансы на успех несопоставимы. Его работа, безусловно, новаторская, но удалась всего лишь один раз, и теперь в его разум закрались сомнения, угнездившись там, будто распухшие черные пауки. Может, лучше в следующий раз убить побыстрее? Чтобы эвтаназия сама по себе стала им одолжением? Не получалось яркого, страстного, безболезненного будущего, которое он подарил Элисон, только конец всего. Он попытался избавиться от этой идеи. Не мог представить себя, бродящего по улицам со скальпелем в кармане. Это совсем на него не похоже.

Он принес к прилавку газету и стал искать мелочь. Рядом с ним стояла женщина. Журнал с головоломками, лотерейный билет и горсть шоколадных конфет. Она улыбнулась, и он напомнил себе, какая важная работа ему предстоит. Да, убить ее было бы просто, и ей так будет намного лучше, без вопросов. Но то, что легко достигается, обычно ничего не стоит.

Смерть — это прошлый век. Он может предложить людям будущее.

Во время недолгой поездки на такси от станции Темпл Мидс до госпиталя Торн и Холланд разработали план беседы с доктором Ребеккой Бишоп. Проще говоря, плана как такового не было. Холланд позвонил заранее и определил, что она будет сегодня на работе, но кроме этого они придумывали все на ходу.

В прошлом году Бристольская Королевская больница оказалась в центре официального расследования по поводу пугающе большого процента младенческой и детской смертности во время операций на сердце. Скандал в результате отбросил длинную тень как на саму больницу, так и на медиков в целом, и как считали многие — заслуженно. Врачам больше не доверяли самоуправства.

Как, впрочем, и полицейским.

С самого начала этого расследования Торна не удивляло ничего из того, что происходит в больницах. Он привык к образу действий, используемому в повседневной жизни теми, кто там работает. И все же, расследование в Бристольской Королевской больнице тревожило. Некоторые разоблачения просто шокировали. Одно из отделений прославилось под именем "перевалочный пункт".

Сьюзен, Кристина, Маделейн, Хелен. Торн знал, какими навязчивыми могут быть голоса тех, чьи жизни оборвались. И он сочувствовал тем, кто до сих пор слышит плач двадцати девяти мертвых младенцев.

Ребекка Бишоп работала в отделении ортопедической хирургии. Пока они сидели на литых пластиковых зеленых стульях в коридоре возле приемной, Торн потерял последние сомнения в прочности гена самонадеянности у представителей этой семьи. — Даю вам полчаса. После чего мне предстоит сотрудничать в захватывающей лекции по биомеханике лечения переломов. Приглашаю принять участие.

Она прохладно улыбнулась. Если не считать темных вьющихся волос и слегка удлиненного подбородка, Ребекка походила чертами лица на отца и брата. Она была красивой женщиной, так же, как и они — красивыми мужчинами. Красивой, но не милой. В ней не было никакой нежности. Торну было интересно, была ли на нее похожа Сара Бишоп. Была ли она нежной?

Или милой?

Однажды он, может, и спросить об этом Джереми, когда выпадет время побеседовать. Может, в комнате допросов.

Торн открыл рот, чтобы ответить, но у Ребекки была своя повестка дня. — Можете начать с того, почему для беседы со мной послали человека, которого мой отец считает ответственным за его преследования.

Торн покосился на Холланда. Тот попытался изобразить лицом пожатие плечами.

— Никто не преследует вашего отца, доктор Бишоп. По крайней мере, мы об этом не в курсе. Сам факт того, что я пришел сюда, должен вас убедить, что мы принимаем его заявления всерьез.

— Рада это слышать.

— Но вы должны понимать, что у нас другие приоритеты.

Она поднялась и принялась изучать доску объявлений.

— Вроде поимки Чарли с шампанским? Я все об этом прочитала.

Холланд ограничился деланным возмущением.

— Не верьте всему, что пишут в газетах, доктор Бишоп.

Она взглянула на Холланда, и Торну показалось, что он заметил легкий румянец на ее лице. Он ей понравился? Так-то лучше. Он попытался поймать взгляд Холланда, но в этом не преуспел. Ребекка Бишоп повернулась к Торну, засунув руки глубоко в карманы мешковатой коричневой кофты.

— Моего отца подозревают, инспектор Торн?

Ложь всегда неприятна, но эта не вызвала затруднений. — Конечно, нет. Он был опрошен по обычным правилам и исключен из расследования.

Она сурово на него посмотрела. Он ничего не почувствовал. Доктора держат пациентов в неведении. Так же ведут себя и полицейские, и рядовые граждане.

Холланд продолжил разговор. — Мы можем поговорить об этом преследовании? Что именно происходит, по вашим представлениям?

Она села. — Я все сказала по телефону.

Холланд как по команде достал блокнот. Торн просто не мог не восхититься синхронностью его действий. Она вздохнула и продолжила. — Короче, папу доставали телефонными звонками... Да, еще кто-то фотографировал возле его дома, но в основном телефонные звонки.

— Отец говорил вам об этом?

— Нет, мне позвонил мой брат, Джеймс. Папа был серьезно расстроен и рассержен, и Джеймс решил, что я обязана знать, что происходит. Полагаю, для того, чтобы мой голос тоже учли при подаче жалобы. Так-то мы с Джеймсом общаемся не каждый день, поэтому, когда я получила сообщение, то поняла, что дело важное.

Она начала сосредоточенно грызть ноготь. Торн заметил, что они все обкусаны, некоторые даже до крови.

Самое время копнуть поглубже. — Значит, вы с Джеймсом... не особо близки?

Она подняла глаза и он увидел, что она обдумывает ответ, и стоит ли вообще давать его. Она не знает, безопасно ли пускать на эту территорию чужих людей. Похоже, свою роль тут сыграла улыбка Холланда.

— Мы не очень-то дружная семья. Должно быть, вы это знаете...

Они смотрели на нее так, будто бы им не было вообще ничего известно.

— Нет, мы с Джеймсом не самые лучшие друзья. С папой мы тоже не слишком ладим, если вам интересно, но это совсем не значит, что я хочу видеть его расстроенным.

Холланд понимающе кивнул. — Конечно, нет.

Она продолжила — медленно, но с явным удовольствием.

— Папа и Джеймс любят считать, что они близкие друзья, но на самом-то деле у них полно разногласий. Они немного повздорили несколько лет назад, когда Джеймс слетел с катушек, и теперь он видит в старике только великого банкира, который может отстегнуть ему на новый автомобиль или квартирный депозит, поэтому мой братец может испоганить все, до чего дотянется, и это его не слишком-то волнует.

Торн немножко подкинул дров. — Уверен, что он об этом волнуется.

— А, ну да, вы же имели удовольствие общаться с Джеймсом, он мне рассказывал. Господи, ну что я говорю? — она попробовала рассмеяться, но смех застрял у нее в горле.

Голос у Торна был тихий и размеренный. — А что чувствует ваш отец?

— Вину, — ответ был без раздумий. Словесная ассоциация. Торн пожелал, чтобы его лицо не выражало ничего такого, что можно будет вынести на семейный совет с перемыванием костей.

— Вину за то, что мама была под транквилизаторами, а он был слишком пьян, чтобы вести машину. Вину, в первую очередь, за то, что он ей выписал эти чертовы транквилизаторы. Вину за то, что проморгал обоих своих детей. Вину за то, что не умер вместо нее. Мы все страшно виноваты, все Бишопы. Но Джереми — сильнее всех.

Транквилизаторы. Это многое объясняет. Мидазолам нужен, чтобы за пару минут сделать из жертвы того, кем стала его жена за несколько лет? Все так прозаично, просто месть? Нет, если быть точным, не месть, но... Что именно, Торн не знал.

Он сразу понял, что это слишком упрощенный взгляд на вещи, и, что самое странное, слишком уж поэтичный. Ответы не будут лежать в повседневных мотивах, ограниченных психологией для чайников.

Но он постарается влезть в шкуру Джереми Бишопа. Он бросил взгляд на дочь Бишопа. Она выглядела усталой. И говорила что-то, не слишком связное, по крайней мере, так показалось Торну. Она говорила так, будто не замечала их с Холландом. Ему пришлось мягко напомнить ей, что они здесь.

— А вы, Ребекка? В чем виноваты вы?

Она посмотрела на Торна, как на сумасшедшего. Разве не очевидно?

— В том, что меня не было в машине.

Пока Том Торн опрашивал Ребекку Бишоп, в сотне миль от них ее отец обедал с женщиной, с которой, по крайней мере теоретически, ему доводилось спать. Он позвонил прошлой ночью. Энн схватила трубку в надежде, что это может быть Торн, и чуть не сбросила звонок, услышав голос Джереми. Они договорились встретиться. В местечке, где готовят пасту, в Клеркенвелле, примерно на полпути от Куин Сквер до центра Лондона. Немного сдержанно обнялись, но вскоре, выпив вина, чуть расслабились, и разговор потек довольно непринужденно. Они поговорили о работе. Напряженная — нельзя уйти домой и расслабиться. Утомительная... а когда было по-другому? Он начинает подумывать о смене деятельности, она заинтригована. Она расстроена и разочарована неудачей с Элисон, он ей сочувствует.

Поговорили о детях. Не слишком ли многого она ждет от Рэйчел? Не слишком ли давит? Он посоветовал не обращаться с собой так сурово. Сам он всегда ожидал от Ребекки и Джеймса самого лучшего, и почти наверняка был чересчур напорист. Ребеккой он гордится, а Джеймс, может быть, скоро образумится.

Она считает, что он может гордиться ими обоими. Потом повисло молчание, отчасти неловкое, которое нарушил Бишоп. — Ты не звонила, потому что тебе запретил твой ухажер?

Энн зажгла сигарету, уже третью с тех пор, как расправилась с блюдом. — Ты тоже мне не звонил.

— Волновался, что будет не к месту. Я читал в газетах, что однозначно больше не подозреваюсь, но у него, похоже, по-прежнему... проблемы из-за меня.

Дата добавления: 2015-10-13