Часть первая - обычные методы 5 страница

Торн рассмеялся в ответ, как следует зевнув. — Ага... тяжелая ночка. Как и у вас, сэр?

Бишоп смотрел на него в упор. — Ну... нет, не особо. Около трех часов вызвали спасать от передозировки, домой вернулся к половине шестого. Но даже если не вызывают, сложно расслабиться, все время ждешь сигнала. Слава господу за кабельное телевидение.

— Было что-нибудь хорошее?

— Боюсь, я неисправимый прыгун по каналам. Куча старых комедий, непонятный черно-белый фильм и довольно пристойная порнушка, — он поднял голову к Холланду и недоверчиво усмехнулся.

— Вы правда все это записываете, констебль?

Торн задавал себе тот же вопрос.

— Только про порнушку. В жизни констебля Холланда недостает переживаний, — Торн удивился, увидев, как покраснел Холланд.

Бишоп поднялся и потянулся. — Приготовлю еще кофе. Кому-нибудь надо?

Торн последовал за ним на кухню и они продолжили разговор под нарастающее ворчание чайника.

— В какое время вас вызвали в ту ночь к Элисон Уиллетс?

— Около трех часов, кажется, пришло сообщение. Одну ложку сахара, верно? — Торн кивнул и подождал, пока Бишоп продолжит.

— Пациентку нашли снаружи у служебного входа... Уверен, вам все это известно... и повезли прямиком в реанимацию.

— Вы были на дежурстве, когда пришло сообщение?

— Это не обязательно. В сообщении говорилось о чрезвычайном происшествии. В таких случаях мы просто едем. Иногда звонят с внутреннего номера, иногда просто оставляют на телефоне сообщение, но при чрезвычайном происшествии просто садишься в машину...

— И когда привезли Элисон Уиллетс, вы первым принялись за нее?

— Верно. Проверил зрачки — была реакция. Надел ей кислородную маску, сделал интубацию, ввел мидазолам, чтобы успокоить, назначил ей томографию головы и ЭЭГ, и передал младшему анастезиологу, — Бишоп сделал глоток кофе. — Простите, я, наверное, говорю как персонаж из "Катастрофы".

Торн улыбнулся. — Скорее, из "Скорой помощи". В "Катастрофе" обычно справляются чашкой сладкого чая и парой таблеток аспирина.

Бишоп засмеялся. — Совершенно верно. И медперсонал совсем не так привлекателен.

— Значит, если вы получили сообщение в три, то там были когда? В полчетвертого?

— Где-то так, я думаю...

— А пациентку, Элисон, привезли где-то за четверть часа до этого? — Бишоп опять отхлебнул и кивнул головой. — Так почему же первым делом вызвали вас?

— Боюсь, не смогу вам ответить. В этом нет ничего необычного, можно потратить уйму времени, пытаясь понять, почему позвонили именно тебе. Мне и раньше звонили, когда не было необходимости. Что касается именно той ночи, то я никогда об этом не задумывался. Ну, то есть, если б я точно знал, что произошло — или, точнее, что мы потом обнаружим — то я бы лучше запомнил последовательность событий той ночи. А так, это была обычная практика при чрезвычайном происшествии. Простите.

Торн поставил кофейную чашку. — Не волнуйтесь, сэр. Уверен, мы разберемся.

Бишоп улыбнулся, вылил в раковину недопитый кофе из чашки Торна и открыл дверцу посудомоечной машины. — Почему именно меня вызвали четыре недели назад? Удачи, инспектор.

Пока машина медленно ползла по Альберт Бридж, у Холланда в голове роилась уйма вопросов к старшему офицеру. К чему было проделывать весь этот путь? Как думаете, Джереми Бишоп передаст Энн Коберн? Зачем вам постоянно меня доводить? С чего это вы взяли, что лучше всех остальных?

Он посмотрел на Торна, распластавшегося с закрытыми глазами на пассажирском сидении. Тот не спал. Он всего лишь раз открыл рот, чтобы сказать Холланду, что они пока не едут в офис. Не открывая глаз, он приказал повернуть направо и ехать вдоль реки в сторону Уайтчепела. Сначала нужно попасть с Королевский Лондонский госпиталь, чтобы узнать, в самом ли деле у Джереми Бишопа такое чугунное алиби.

Зовите меня просто Великолепная Моргающая Женщина. Вот только моргать у меня ничерта не получается, ясно?

Я как-то раз гуляла с актером. Он рассказал мне свой повторяющийся сон, будто стоит на сцене, готовый к выступлению, и вдруг все слова вылетают у него из головы, утекают, будто вода в сливное отверстие. Именно это я и чувствовала, когда Энн просила меня моргнуть. Господи, как я хочу моргнуть, ради нее. Нет... Хочу моргнуть ради себя. Я могу, я знаю, что могу. Я делаю это все время, пока никто не видит, и я уже моргала по просьбе Энн. Она спросила, больно ли мне, и я моргнула один раз — да. Один раз. Одно малейшее движение этим паршивым глазом, и я почувствовала себя так, будто выиграла лотерею, трахнулась с Мелом Гибсоном и меня на год обеспечили шоколадом.

А если честно, я чувствовала себя так, будто пробежала лондонский марафон. Пара движений ресниц, и я измотана. Но пока наблюдал этот терапевт, я не смогла ничего.

Я мысленно вопила на свои веки. Такое чувство, что сигнал исходил прямо из мозга. Но очень медленно. Будто какая-то жалкая старуха топает по трассам, или как они там называются. Нейро-магистрали, как-то так. Она на правильном пути, просто застряла где-то из-за дорожных работ. Будто бы потеряла интерес. Я знаю, что могу это сделать, но у меня не получается заставить себя. Когда я не стараюсь, то моргаю, как ненормальная, но вот когда мне нужно — я просто труп.

Если моргание — это все, что мне осталось, то мне придется стать долбаным величайшим моргателем на свете. Побудь со мной, Энн. Мне столько всего нужно тебе рассказать. Я заморгаю, клянусь Англией.

В ее голосе сквозит разочарование. Мне хочется плакать. Но я даже этого не могу...

— Куда, сэр?

— Мазвелл Хилл, пожалуйста.

— Без проблем, сэр. Это где?

Торн тяжело вздохнул — казалось бы, простой путь от его квартиры в Кентиш Тауне внезапно превращался в невероятно сложное предприятие. Сам виноват — вызвал миникэб. Какого черта он такой жмот?

Он пытался не думать о деле — это же выходной вечер. Дурачить себя удавалось до тех пор, пока такси не довезло его до места назначения. Хотелось бы провести вечер без вечно любопытствующих девушек, но это становилось все сложнее, учитывая то, куда он ехал и с кем собирался увидеться. Джереми Бишоп как предмет обсуждения с Энн Коберн явно был под запретом. Становилось предельно ясно, что у них очень близкие отношения. Может, даже больше? Торн постарался не думать об этой возможности. Их отношения так или иначе делали многое неудобным, во всех смыслах, и не в последнюю очередь в формальных. Торн ненавидел клише об интуиции полицейских не меньше, чем утверждения об их же бессердечности. Но полицейская интуиция была не просто клише, поскольку, как ему было известно, содержала зародыш истины. От всех догадок возникали лишь проблемы. Если они были неправильными, то вызывали смущение, боль, вину или еще что похуже. Но правильные догадки были куда хуже. Полицейские... хорошие полицейские с такими инстинктами не рождаются. Они их развивают. В конце концов, бухгалтеры сильны в арифметике, поскольку работают с цифрами каждый день. Даже средний коп может догадаться, когда кто-нибудь врет. У него просто чуть более развиты вкус, чутье, ощущение людей.

Им не везет.

— Держите, сэр.

Водитель такси совал ему в руки изодранный путеводитель. Твою ж мать, подумал Торн, может мне еще и машину вместо тебя вести?

— Мне не нужен путеводитель. Я покажу направление. Прямо до Арчвэй Роуд.

— Так точно, сэр. Это в какую сторону?

Торн выглянул в окно. Стоял теплый августовский вечер, и очередь в футболках ожидала, когда же ее начнут запускать в "Форум" на субботний концерт. Когда такси проезжало мимо, он вытянул шею, чтобы увидеть название группы, но прочитал лишь одно слово — "...Маньяки". Прелестно.

Теперь он жил лишь в полумиле от того места, где вырос. Место его подростковых тусовок. Кентиш Таун, Камден, Хайгейт. И Арчвэй. Он полгода отработал на участке Холлоуэй. Знал улицу, где жила Хелен Дойл. Выпивал в "Мальборо Армз". Он надеялся, ей было хорошо той ночью...

Джереми Бишоп.

Да, все начиналось как странное ощущение знакомства, которое он до сих пор не смог постичь, и становилось сильнее. За несколько дней с тех пор, как он впервые его заметил, эти убеждения укоренились еще надежнее. Торн быстро обнаружил, что именно вызвало у Бишопа улыбку, когда он сказал ему, что собирается проверить, из-за чего тот получил сигнал о поступлении Элисон. Он был поражен, узнав, что невозможно отследить, откуда поступил вызов врача. Нет никаких официальных записей. Звонок могли совершить откуда угодно, с любого номера. Возможно даже — он сам себя вызвал. Ни один из вероятных кандидатов не смог вспомнить, что в ту ночь отправлял сообщение Бишопу. Он разговаривал со старшим врачом, регистратором и вторым анестезиологом, и их воспоминания о событиях той ночи были довольно смутными, как и предполагал Бишоп. Определенно, он был в реанимации, когда туда перевезли Элисон, но его алиби на то время, когда на нее напали и когда ее выбросили возле больницы, вовсе не было таким уж прочным, как считала Энн Коберн.

Пока что Торн не мог собрать все детали вместе, до этого далеко, но было и еще кое-что.

Опрос в районе, где пропала Хелен Дойл, начал приносить первые результаты. После того, как она покинула паб, ее видели, по крайней мере, трое. Один — сосед, который был хорошо с ней знаком. Все свидетели утверждали, что она разговаривала с мужчиной. Их описания варьировались от "казалась довольной" до "громко разговаривала" и "похоже, она была пьяной". Приметы же мужчины у свидетелей немного различались, но кое в чем сходились однозначно — он был высоким. Короткая, седоватая стрижка и очки. Пожалуй, ближе к сорока годам. Они подумали, что это новый парень Хелен Дойл. Ее любовник.

Еще одна вещь, которую подтвердили все свидетели. Хелен пила из бутылки шампанское. Теперь понятно, как наркотик попал в ее организм. Так просто. Так вероломно. Способность жертв к сопротивлению таяла, стоило им почувствовать себя... какими? Особенными? Утонченными? Торн был уверен, что убийца мыслил о себе именно в этих терминах. Водитель включил радио. Старая песня "Eurhythmics". Торн быстро наклонился вперед и попросил ее выключить.

Такси свернуло с трассы направо, к Хайгейт Вудс.

— Сразу за Бродвеем, ладно?

— Бродвеем...

Торн поймал в зеркале взгляд водителя. Чувства вины в нем не было.

— Что же ты делал, когда таксистам раздавали Знания?

— Прости, приятель?

— Неважно.

Он прождал целый день, чтобы поговорить с Фрэнком Киблом. Перед тем, как заглянуть в кабинет старшего инспектора, тщательно подготовился очертить свои подозрения — детали, указывающие на Бишопа. Десять минут спустя он вышел оттуда с таким чувством, будто только что выпустился из полицейской школы Хендона.

— Буду с тобой откровенным, Том. У него нет железобетонного алиби, но...

— Не на все убийства, сэр. Я проверил...

— Ну, у тебя на руках лишь куча пустяков, ладно, его не исключаем, но что насчет описания? Двое свидетелей сказали, что мужчине было немного за тридцать.

— Рост подходит, Фрэнк, и Бишоп выглядит куда моложе, чем есть.

Именно в этот момент Торну стало понятно, как все это неубедительно звучит. Он решил остановиться, покуда не сказал что-нибудь, что выставит его неуверенным и отчаявшимся. — И он врач. И мне он... не очень-то нравится.

Тем же вечером, зайдя в свою квартиру, он услышал из гостиной женский голос.

—...в офис. Боже, терпеть не могу эту штуку... простите. И все же, перезвоните мне, пожалуйста, я очень волнуюсь.

Он усмехнулся. Как женщина, копающаяся в мозгах людей, может так пасовать перед автоответчиком?

Он нашел это милым — то, что она ожидает от него снисходительности. Поднял трубку.

— Том?

Что, интересно, значит этот вопрос? "Это Том?" Или "Ничего, если я буду звать тебя Том?" В любом случае, у него будет один и тот же ответ.

— Да. Привет...

— Это Энн Коберн — простите, я тут болтала всякий вздор. Я пыталась найти вас в офисе, надеюсь, вы не возражаете.

Он написал ей свой домашний номер на визитке. Торн бросил на диван пиджак и потащил телефон к креслу. — Нет, все нормально. Я только секунду назад зашел. Ну так о чем же вы волнуетесь?

— Простите?

— Вы сказали, что волнуетесь. Я слышал на автоответчике, когда вошел.

— А, вот оно что. Элисон. Кажется, она начинает общаться с нами.

Он наклонился, чтобы забрать полупустую бутылку вина, но тут же снова сел в кресло. — Что? Это потрясающе.

— Послушайте, она лишь начинает, и нужно сказать, не все так, как я, убеждены, что ее движения произвольные, но, думаю, вам стоит это увидеть.

— Да, конечно.

— Он убил еще одну девушку, да?

Торн откинулся в кресле. Зажал трубку между плечом и ухом и начал наливать себе внушительный стакан вина. Это попало в газеты? Он ничего такого не видел. И даже если так, с другими убийствами связи не было. Так как же она...?

Бишоп. Очевидно, он сказал ей, что они заходили. И сколько же она рассказала ему об остальных убийствах?

Нужно спросить ее об этом, потактичнее.

— Послушайте, я пойму, если вы не хотите это обсуждать. Том?

— Нет, я просто кое о чем задумался. Да. Мы нашли еще один труп.

Теперь была ее очередь умолкнуть. — Знаю, я говорила вам, что Элисон не в состоянии давать показания, и она не может, в обычном смысле, но, возможно... Послушайте, я не хочу давать фальшивую надежду.

— Думаете, она способна ответить на вопросы?

— Пока нет, но скоро, думаю, сможет. Простые ответы. Да или нет. Может быть, мы разработаем систему. Простите, я снова разболталась. Видимо, нам нужно это обсудить как следует, но я просто хотела дать вам знать...

— Я очень этому рад.

Потом она пригласила его на ужин.

Как только она открыла дверь, он протянул ей пакет с бутылкой своего любимого красного вина.

— Спасибо, но в этом нет нужды.

— Не переживайте, это всего лишь пластиковый пакет.

Она рассмеялась, шагнула поближе и поцеловала его в щеку. От нее приятно пахло духами. Одета она была в рыжего цвета безрукавку, льняные кремовые брюки и кроссовки. Он обнаружил, впрочем, не особо расстроившись, что она выше его на несколько сантиметров. К такому он привык. Кажется, ему предстоит приятный вечер. Его хорошее настроение тут же улетучилось, как только он посмотрел ей за плечо и увидел на кухне в другом конце холла мужчину.

Джереми Бишоп, опершись о столешницу, открывал бутылку шампанского.

Энн отступила, пропуская Торна в дом и перехватила его взгляд. — Мне жаль, — беззвучно прошептала она, пожимая плечами.

Эти слова не выходили у Торна из головы, пока он снимал кожаную куртку и одобрительно оценивал оригинальный потолочный свод. Жаль? Она и представления не имела, что он на самом деле думает о Бишопе, так чего же ей жаль? По пути на кухню он пришел к обнадеживающим выводам, что ей жаль, что им не удалось побыть наедине. Бишоп протянул руку и улыбнулся. Торн улыбнулся в ответ. Жаль? Если уж подумать, то ему не было жаль нисколечко.

— Как раз вовремя, детектив-инспектор, — Бишоп протянул ему бокал с шампанским. Торн взял его, ощутив, как по телу прокатилась волна озноба. Бишоп чувствовал себя, как дома, с легкостью передвигался по кухне, где ему, видимо, все было знакомо. На нем были отглаженные легкие брюки и рубашка без воротничка. На вид — из шелка. Наверное, это называется блузой. Торн тут же обругал себя за то, что вырядился в галстук, и бессознательно потянулся к верхней пуговице рубашки, которую, безо всяких сомнений, иначе как рубашкой и не назовешь.

Бишоп осушил стакан. — Грыжа вас больше не беспокоит?

— Простите?

— Я вспомнил сразу, как только вы с констеблем ушли. Да ну же, не говорите только, что это не сводило вас с ума. Ваша операция в прошлом году... Я был у вас на наркозе.

Не дожидаясь ответа — а мог бы и подождать немного — он повернулся к Энн. — Я помешал твой соус, Джимми, и мне нужно отойти в уборную, — отдал Энн бокал и протиснулся мимо Торна к ступенькам. Они постояли в полном молчании, пока не услышали, как захлопнулась дверь в ванную.

— Вам неудобно, Том? Скажите, если так.

— С чего бы?

— Я его не приглашала.

Хорошая новость. Торн благодарно улыбнулся. — Прекрасно.

— Понятия не имела, что он придет. Забежал поздороваться, и было бы невежливо не пригласить его остаться. Я знаю, что вы его допрашивали, и это чертовски нелепо...

Торн сделал глоток шампанского. Не самый его любимый напиток.

— Итак?

— Что итак?

— Вам неудобно?

Неудобно — это еще мягко сказано. Торн и припомнить не мог, когда еще ему приходилось делить приятный ужин с главным подозреваемым. Он вспомнил сцену в кабинете Кибла. Главный подозреваемый.

И все же, это могло стать интересным. Он уже знал основные факты. Двое детей, жена умерла. Но, безусловно, полезно получить еще одну... точку зрения. Энн пристально смотрела на него. Он не ответил на ее вопрос. Вместо этого задал другой:

— Джимми?

— Прозвище, еще со времен медшколы. Джеймс Коберн. Ну, знаете, "Великолепная Семерка". Этот, с кинжалами.

— Ясно. Со скальпелями он так же хорош?

Она засмеялась. — Какие бы у вас ни были ошибочные предпосылки для допроса Джереми, я прекрасно понимаю, что это ставит вас в компрометирующее положение, но тем не менее, есть две очень хорошие причины, чтобы остаться на ужин.

У Торна и намерений не возникало уйти куда-нибудь еще, но он был неимоверно рад позволить ей поубеждать его. — Во-первых, я буду счастлива, если вы останетесь, а во-вторых, я готовлю самые лучшие спагетти карбонара в Северном Лондоне.

Ужин был великолепен. Бесспорно, лучшее блюдо, которое только пробовал Торн, и это, черт побери, еще слабо сказано. Его пристрастия в еде сводились к размякшему бисквиту, заказываемому на дом на праздники его родственниками и друзьями. С тем же успехом могли бы прислать ему тисненую открытку со словами "Ну ты и жалкий хрен". В десятке наиболее часто набираемых номеров у Торна уж точно не было никого из тех, кого можно назвать родными и близкими. Оставалось только надеяться и молиться, чтобы не получить оплаченный отпуск на Канарах. Две недели на Лансароте в компании управляющего пивным заводом и ватаги прыщавых юнцов-мотоциклистов из доставки пиццы вряд ли можно назвать удачной перспективой.

— Надеюсь, мой гриль оказался полезен, детектив-инспектор.

То, как Бишоп подчеркивал звание Торна, напоминало читку детективного сценария в любительском театре. Его явно выраженный восторг от происходящего давал понять, что он более чем желает сыграть свою роль, но Энн без раздумий погасила этот интерес.

— Да ну, Джереми, уверена, что Тому не хочется об этом говорить. Наверное, ему и нельзя, даже если хотел бы.

Торну это было на руку. Не было необходимости рассказывать о расследовании. Пусть Бишоп говорит, и раз уж границы очерчены, разочарован Торн не будет. У Бишопа было полно историй. Он постоянно был воодушевлен, и не только своим краснобайством, но и своеобразием их скромной уютной компании. Опять же, на руку Торну. Анестезиолог вел разговор, прилагая временами усилия, чтобы втянуть в этот банальный треп и полицейского.

— И где же вы живете, Том?

— В Кентиш Тауне. Райланд Роуд.

— Совсем не мой район Лондона. Нравится?

Торн кивнул. Вообще-то, не слишком.

Бишоп был остроумным и занятным рассказчиком — весьма. Торн делал все возможное, чтобы смеяться в правильных местах, хотя и чувствовал себя неуклюжим и косоруким, особенно наблюдая, с какой профессиональной ловкостью и непринужденностью его сотрапезники накручивают на вилки спагетти.

—...и эти две голубушки сидят, беседуют о кризисе на рынке говядины, и как они собираются осуществлять свои покупательские права и сбагривать ее французам.

— Политика в отделении скорой помощи? — Энн посмотрела на Торна. — Обычно это нескончаемая болтовня про футбол и мыльные оперы, и еще "Я знаю, рана опасная, но он никогда не бил меня раньше, честное слово".

— Приготовьтесь узнать убийцу... — Бишоп осушил стакан, дав им время собраться перед решающей фразой. — Я слышал, как они говорят, что будут бойкотировать картофель фри по-французски!

Торн улыбнулся. Бишоп задрал бровь, и они с Энн одновременно захихикали, воскликнув: — НДН!

Подавив смешок, Энн чуть наклонилась к Торну.

— Нормально для Норфолка.[1]

Торн снова улыбнулся. — Точно. Глупцы или выродки, — Бишоп кивнул. Торн пожал плечами. Я просто коп. Тупорылый болван.

Энн все еще хихикала. Они уже прикончили две бутылки вина, но пока не доели пасту.

— Есть же ведь где-то доктор, у которого полно свободного времени, чтобы придумывать такие анекдоты. Их чертова уйма, и обычно они не такие уж приятные.

— Ладно тебе, Джимми, просто немного повеселимся. Бьюсь об заклад, Тому в свое время не раз приходилось иметь дело с ГНИДАми, так ведь, Том?

— Почти наверняка. А это...? — Торн приподнял брови.

— Горючее На Исходе, Делу Абзац, — разъяснила Энн.

— Если пациент вот-вот умрет. Терпеть не могу эту шутку... — она налила себе еще вина и откинулась в кресле, на минуту отстраняясь от столь любимой Бишопом темы.

— Джимми слегка впечатлительна и брезгует некоторыми особо мерзкими фразочками. Хотя, если говорить всерьез, некоторые сокращения довольно полезны для быстрых переговоров с коллегами.

— И в то же время держат пациентов в неведении?

Бишоп поправил очки указательным пальцем. Торн отметил, что его ногти тщательно наманикюрены. — Совершенно верно. Еще одна вещь, которая не нравится Джимми, но это однозначно лучший способ разговаривать. В чем смысл говорить им то, что им не нужно понимать? Если они поймут, о чем мы говорим, это, скорее всего, их до смерти напугает.

Энн начала убирать тарелки.

— Значит, лучше, если пациент в неведении, чем ГНИДА?

Бишоп дурашливо отсалютовал Торну бокалом вина. — Это еще не самая лучшая аббревиатура. Мне часто приходится иметь дело с ГНИДАми, но Джимми у нас, раз уж она специализируется на безнадежных случаях, святой заступник всем ПУНТам. — Он усмехнулся, обнажив ряд великолепных зубов. — Это те, кто уже не очухается, но и Пока, Увы, Не Труп.

Торн слышал, как на кухне Энн загружает посудомоечную машину. Он помнил то самодовольство на лице Бишопа, когда тот несколько дней назад убирал в машину кофейные чашки. Сейчас на его лице было такое же выражение. Торн ухмыльнулся ему в ответ. — Что насчет Элисон Уиллетс? Она кто — ПУНТ?

Ему тут же стало понятно, что если он надеялся этой фразой поставить Бишопа на место, то серьезно его недооценивал. Реакцией доктора было нескрываемое веселье. Он поднял брови и крикнул в сторону кухни. — О боже, Джимми, кажется, я тут в меньшинстве.

Повернулся обратно к Торну, и тот увидел, как в легкомысленном взгляде блеснула сталь. — Ладно вам, Том, то моральное негодование, которое сквозит в последнем вашем комментарии, наверное, предполагает, что вы заботитесь о ваших... жертвах сильнее, чем мы заботимся о пациентах? И что мы просто бесчувственные монстры, в то время, как угрозыск полон чутких душевных людей, подобных вам?

— Господи, Томми, ну что за самодовольный мерзавец...

Сьюзен, Мэдди, Кристина. И Хелен...

— Я ничего не утверждаю. Мне просто кажется, что это слишком резко, вот и все.

— Это работа, Том. Порою не слишком приятная, но да, за нее неплохо платят, после того, как семь лет повкалываешь в медшколе и поцелуешь необходимое число задниц, чтобы дойти до приличного уровня. — Однозначно, тревожный звоночек.

— Нам платят за лечение, а не за заботу. Простая истина в том, что у Национальной Медицины нет средств на заботу о ком-то, в любом смысле этого слова.

Энн поставила на середину стола огромное блюдо с чизкейком. — Увы, покупной. Великолепно готовлю пасту. Совсем дерьмово пудинги, — она вернулась на кухню, оставив Бишопу задание нарезать его.

— Я постоянно говорю студентам, что у них есть выбор. Они могут думать о пациентах как о Джоне, Элси или Бобе, и потерять сон окончательно...

Торн протянул тарелку за кусочком чизкейка.

— Или...?

— Или они могут быть хорошими врачами и лечить тела. Живые они или мертвые, но это тела.

Что там Торн говорил Киблу?

— Ты что, собираешься спустить ему все это дерьмо, Томми?

— Не уверен, что мне этого хочется. Почему бы вам не помочь?

Это он? Он тот, кто нам нужен?

Вопрос, на который у них нет ответа.

Торн начал есть. — И какое же решение принимает большинство ваших студентов?

Бишоп набил полный рот и пожал плечами. Фыркнул.

— Есть еще одна шутка.

— Какая?

— КОП. Тоже аббревиатура.

Энн села на свое место и положила кусок на тарелку, Торн улыбнулся ей. Бишоп хмыкнул, пытась привлечь внимание аудитории. Видимо, в голову ему пришло нечто замечательное. Торн ожидающе повернулся к нему. Приготовьтесь узнать, кто убийца...

— Конфуз От Происходящего?

Бишоп ушел первым. Потряс Торну руку и подмигнул... Энн проводила его в коридор, оставив Торна на диване с бокалом вина, откуда он мог слышать их прощания. Их очевидная близость сбивала его с толку, во всех смыслах. Всю оставшуюся часть вечера, какой бы она ни оказалась, придется провести весьма осторожно. Их голоса были приглушены, но ошибиться было нельзя — на прощание Бишоп поцеловал Энн, издав довольное урчание. Торн представил, каким остроумным и словоохотливым будет он, когда ему в глотку вцепится кулак констебля. Насколько самодовольным останется он в душной комнате для допросов. И что им нужно сделать, чтобы он попал туда.

Услышал, как закрывается входная дверь, и сделал глубокий вдох. Ему хотелось остаться с Энн наедине, и не только потому, что она могла что-то рассказать о Бишопе.

Она вернулась в гостиную и обнаружила Торна, широко улыбающегося куда-то в пространство. — Что такого забавного? — Торн пожал плечами. Ему не хотелось производить дурное впечатление и признаваться, что он только что сочинил собственную аббревиатуру для Джереми Бишопа. К тому же весьма уместную. НАРКОЗ.

НАРужу КОнстатация Злодейства.

— Где этим вечером Рэйчел? Закрыла ее в комнате с кассетой "Spice Girls"?

— Празднует сдачу выпускного экзамена.

— Господи, ну конечно, это же сегодня. — В газетах только об этом и писали. Повышение проходных баллов. Все увеличивающаяся разница между мальчиками и девочками. Шестилетка, сдавший на пять математику. — Празднует? Должно быть, хорошо сдала?

Энн пожала плечами. — Неплохо, полагаю. Может, с одним или двумя предметами пришлось попыхтеть, но в целом мы довольны.

Торн, улыбаясь, кивнул. — Хмм... крутая мамаша.

Она засмеялась и плюхнулась в кресло напротив, прихватив бокал с вином. Торн приподнялся и наполнил свой стакан.

— Расскажи мне про жену Джереми.

Она тяжело вздохнула. — Спрашиваешь как полицейский?

— Как друг, — соврал он.

Прошло некоторое время, пока она ответила. — Сара была мне близкой подругой. Я с ними обоими знакома с медицинской школы. Я крестная мать их детей, поэтому и уверена, что твой интерес к нему — пустая трата времени, я не хочу ходить по кругу, но это уже... подзадолбало, вообще-то.

Торну не хотелось врать ей, но что он мог поделать.

— Да это просто беседа, Энн.

Она скинула обувь и поджала ноги. — Сара погибла десять лет назад... тебе, наверное, известно.

— Знаю основные факты.

— Кошмарное время. Он так по-настоящему и не оправился. Знаю, он выглядит слегка нахальным, но они в самом деле были счастливы, и он никогда не интересовался никем другим.

— Даже тобой?

Она зарделась. — Ну, по крайней мере, я в курсе, что это не официальный допрос.

— Абсолютно неофициальный и жутко дотошный, я знаю, но мне так интересно...

— Мы как-то встречались, давным-давно, еще когда были студентами.

— И с тех пор ни разу? Прости...

— Мой муж так думал, если тебе не хочется считать себя самым дотошным. Дэвид вечно имел зуб на Джереми, но на самом-то деле это просто профессиональное соперничество, которым ему нравится хвалиться на людях.

Как и своей прической, подумал Торн.

Он старался держать себя в руках, и Энн выпила куда больше него, но все же, безусловно, он начинал чувствовать себя немного легкомысленным.

— Чем занимаются его дети?

Джеймсу двадцать четыре года, Ребекке двадцать шесть, она тоже доктор. Эти факты и еще много других заполняли три страницы в блокноте, лежащем в ящике его стола.

— Ребекка ортопед. Работает в Бристоле.

Торн заинтересованно кивнул. Расскажи-ка чего-нибудь, что я не знаю.

— Джеймс... ну, чего он только не творил последние несколько лет. Ему слегка не везет, и это слабо сказано.

— А если говорить не слабо?

— Ну, он сидит у отца на шее. Джереми довольно мягкотелый. Они очень близки. Джеймс был в машине, когда... произошла авария. Какое-то время он был этим раздавлен, — она медленно и тяжко вздохнула. — Сто лет об этом не говорила...

Внезапно Торн почувствовал себя ужасно. Ему так захотелось обнять ее, но вместо этого он вызвался приготовить еще кофе. Они оба поднялись одновременно.

— Черный или...?

— Послушай, Том, мне нужно сказать это, — Торн подумал, что в голосе ее начинают звучать пьяные нотки. — Я не знаю, что ты думаешь про Джереми, не знаю, зачем нужно было допрашивать его... Мне страшно об этом думать, но в чем бы ни была причина, я очень хочу, чтобы ты перестал тратить зря время. Мы говорим об одном из моих старых друзей, и я прекрасно знаю, что ему нравится изображать из себя циничного, бесцеремонного врача, но это просто его коронный трюк. Я слышала это сотни раз. Он очень заботится о своих пациентах. Он очень заинтересован в выздоровлении Элисон...

Дата добавления: 2015-10-13