Часть первая - обычные методы 4 страница

Она откинулась на спинку и помассировала виски.

Господи, какие неудобные кресла. Наверное, намеренно так спроектированы, чтобы заставить посетителей быстрее выложить проблему и убраться?

Может быть, если бы Дэвид был дома, она и бросила бы бумажную работу, но больше такому не бывать. Дома, наверное, тихо. Рэйчел сейчас уже в постели, смотрит, как на канале MTV гарцует какой-нибудь истощенный наркоман с чрезмерно накрашенными глазами.

На какое-то время она задумалась о дочери. В последнее время у них не все очень гладко. Выпускные экзамены держали их обеих под напряжением. Рэйчел просто пахала за двоих, а потом выпустила пар, вот и все. Энн решила, что купит ей подарок, когда она получит результаты — чтобы похвалить за усердную работу. Может быть, новый компьютер. У нее и в самом деле были такие мысли.

А потом она подумала о Томе Торне.

Посмотрела на принесенные им цветы и улыбнулась, вспоминая, как он извинялся перед Элисон... как он там сказал? От него разит. Она считала, что от него пахло хорошо. От него пахло честно. И его нетрудно было посчитать привлекательным. Пожалуй, она его на несколько лет старше, но интуиция подсказывала ей, что он не из тех мужчин, кого это волнует. Он массивный. Нет... плотный. Будто его несколько раз утрамбовали. Мужчина такого типа, к которым ее тянуло с тех пор, как с Дэвидом все начало сходить на нет — уже много лет, если по-честному.

Забавно, что с левой стороны у Торна больше седых волос. И ей всегда нравились кареглазые. Энн вдруг обнаружила, что высказывает свои мысли вслух. Эти ночные разговоры с Элисон становятся обычным делом. Медсестры уже привыкли к ее болтовне посреди ночи. Она стала с нетерпением ожидать разговоров с Элисон. Взаимодействие с ее мозгом было жизненно важной частью лечения, но и Энн тоже ощущала от них терапевтический эффект. Странно и волнующе быть в состоянии раскрыть свою душу и не оказаться... под осуждением. Исповедь без призрачной ауры. Возможно, в чем-то Элисон ее и осуждала. Наверняка, у нее было свое мнение — "К черту этого противного копа! Найди уже себе милого молоденького студентика!"

Когда-нибудь Энн точно узнает, о чем думала Элисон. А сейчас гул аппаратов вгонял ее в сон. Она поднялась, потянулась и аккуратно закапала увлажняющую жидкость в глаза Элисон, прежде чем прикрыть их на ночь. Сняла пиджак, скрутила его и, подсунув себе под голову, снова уселась. Закрыла глаза, прошептала Элисон пожелание спокойной ночи и тут же уснула.

К половине восьмого следующего утра тело было официально опознано. Родители Хелен Дойл сообщили, что она не пришла домой примерно в то же время, когда Джордж Хэммонд видел, как ее перекидывали через ограду в Квинс Вуд. Спустя несколько часов после их первого звонка Торн, прислонившись к стене, наблюдал, как они медленно идут по коридору, ведущему к моргу. Майкл Дойл рыдал. Его жена, Айлин, мрачно глядела куда-то вдаль и сжимала руку мужа. Ее высокие каблуки цокали всю дорогу по каменным ступеням, пока они не вышли на улицу, навстречу ослепительному, свежему и совершенно обыденному рассвету их первого дня без дочери.

Торн подпер спиной другую стену. Мертвая Хелен заняла свое место среди остальных. Она пока не говорила с ним, но это лишь вопрос времени. И теперь около сорока офицеров различных рангов, вместе с помощниками и гражданским персоналом, сидели, ожидая, когда Торн начнет с ними беседу. Он же, как всегда, чувствовал себя скверно одетым заместителем директора захудалой средней школы. Аудитория обменивалась тоскливыми любезностями или похабными шуточками. Несколько женщин из команды сидели отдельно, отбиваясь от якобы нечаянного сексизма коллег, для которых "приставать" и "ухаживать" все еще были синонимами. Клочья дыма от десятка сигарет клубились вокруг ламп дневного света. Такими темпами и Торн вернется к двадцати штукам в день.

— Тело Хелен Дойл было обнаружено в Квинс Вуд у станции Хайгейт сегодня в половине второго ночи. В последний раз ее видели у бара "Мальборо" на Холлоу Роуд в одиннадцать пятнадцать. Вскрытие проводится этим утром, но на данный момент мы придерживаемся предположения, что она была убита тем же человеком, который виновен в смертях Кристины Оуэн, Маделейн Викери и Сьюзен Карлиш.

Мертвые девушки: — Давай же, Томми. Ты знаешь, что это он... —...а также в покушении на убийство Элисон Уиллетс.

Но ведь это не было покушением на убийство. На самом деле убийца пытается совершить нечто иное. Торн не знал, каким словом это назвать. Наверное, придется придумать термин, если они когда-нибудь его поймают. Он откашлялся и приступил к разговору.

— Джордж Хэммонд, обнаруживший тело, дал нам примерное описание человека, который извлек из автомобиля тело и выбросил его. Метр восемьдесят восемь - метр девяносто, среднего телосложения. Вероятно, темные волосы. Может быть, в очках. Автомобиль — синий или, возможно, черный седан, марка или модель пока не известны. Жертва в какой-то момент была похищена на пути от паба к своему дому на Виндсор Роуд, не более, чем в полумиле от места преступления, где-то между одиннадцатью пятнадцатью и одиннадцатью тридцатью. Никто не сообщал о происшествии, но кто-нибудь наверняка видел. Хотелось бы разыскать таковых. Получить сведения об автомобиле и подобающее описание...

Торн приумолк. Он видел, как некоторые офицеры переглянулись. У него заняло меньше минуты сообщить необходимую информацию, ничтожные обрывки того, что должно запустить механизм расследования. Поднялся Фрэнк Кибл. — Я могу вам этого не говорить, но, пожалуйста, держите, как обычно, прессу подальше. — Средства массовой информации еще не получили сведений об убийствах, по крайней мере, не считали их делом рук одного человека. То, что убийства не сосредоточены в одном месте, к тому же так хорошо замаскированы, делало эту задачу тяжелой для них. У полиции ушло довольно много времени, чтобы связать их вместе. И все же Торн был удивлен: "Затрещина" в работе уже несколько недель, а у прессы обычно всегда есть источники в большинстве операций высокого уровня. Придет время, и броня даст течь, затем начнется обычное перекладывание ответственности. Таблоиды придумают убийце жуткое прозвище, голодные до внимания общественности политики будут блеять о законе и порядке, а Кибл разразится речью о "задействованных силах". Но пока все неплохо.

Кибл кивнул Торну. Можно продолжать.

— Хелен Дойл было восемнадцать лет... — он остановился и посмотрел на коллег, которые кивали с должным порицанием. Умолк он не ради эффекта. Просто почувствовал, как в животе все сильнее затягивается узел, скользкий и неотвратимый.

Хелен было ненамного больше лет, чем старшей дочери Калверта.

— В отличие от других жертв, на нее напали не дома. Справедливо предположить, что это сделано не на улице, и способ убийства подсказывает, что он не смог бы убить ее и в машине. Так где же это произошло? — Торн продолжал еще какое-то время. Обычная болтовня. По всей видимости, они еще ждут результатов команды судмедэкспертов. Те впервые могут провести настоящую проверку, и он полон надежд на них. Все они должны на это рассчитывать. Может случиться прорыв. Самое время приняться за работу. Они возьмут его. Давайте, ребята...

Назначили группу для обхода домов. Поднялся вопрос о реконструкции отдела. Потом задвигались стулья, были заказаны бутерброды, а Фрэнка Кибла вызвали в кабинет суперинтенданта.

— В чем смысл-то? Он же знает, что мне нечего ему рассказывать до полудня.

— Может, он просто хочет провести с вами деловой завтрак. Впрочем, вы свой уже съели, — Торн показал на пятно от кетчупа на рубашке Кибла.

— Вот блин, — тот плюнул на палец и попытался оттереть ярко-красную кляксу.

— Прошлым вечером он снова ошибся, и ему это не понравилось, — сказал Торн.

Кибл поднял на него глаза, все еще размазывая кетчуп и вытаскивая из кармана платок.

— То, как быстро он выкинул тело девочки. Он просто хотел от него избавиться, Фрэнк. Он думал, что набил руку с Элисон, и когда снова напортачил, то серьезно разозлился. Он становится нетерпеливым. И самонадеянным. Пошел на большой риск, схватив ее на улице. Эти женщины, эти девушки — для него просто тела, живые или мертвые. Он отрабатывает на них процедуру, и если ничего не получается, думаю, он винит в этом их. Это не истинная жестокость, но он зол.

— Если он так торопится избавиться от них, зачем тогда их отмывает?

— Я не знаю. Это... что-то медицинское.

— Наверное, оттирает руки, как перед операцией, — хмыкнул Кибл. Торн смотрел мимо него. — Да ладно тебе, Том. Послушай, нам ведь это и нужно? Если он теряет терпение, то у него гораздо больше шансов облажаться в чем-нибудь и вывести нас на след.

— Или он просто начнет убивать чаще. Прошло двадцать два дня с тех пор, как напали на Элисон Уиллетс. За шесть недель до того была Сьюзен Карлиш...

Кибл потер рукой макушку. — Я знаю, Том, — это было объявление эффективности, признание его компетенции, но Торн увидел и кое-что еще — сдержанную инструкцию успокоиться. Предупреждение. Он часто видел нечто подобное за вежливыми расспросами или заинтересованным взглядом. Конечно, чаще всего, когда у них был подозреваемый. Любой подозреваемый. Это его коробило, но он все понимал. Дело Калверта стало частью общей истории. Почти фольклор, как Сатклифф. Вина, которую они все в той или иной мере унаследовали. Но он был частью этого, а они нет. Он был... в центре этого.

Кибл развернулся и направился к лифту. Его ждет автомобиль, чтобы отвезти на встречу через весь город. Он нажал кнопку и повернул голову к Торну. — Дай знать сразу, как Хендрикс выйдет на связь.

Торн наблюдал, как Кибл заходит в кабину лифта, через пятнадцать секунд ожидания двери наконец закрылись, и каждый из них поплелся своим путем. Кибл может сказать старшему суперинтенданту, что пока они, по всей вероятности, ожидают результатов исследований, где-то теплится явная возможность прорыва. Кто-нибудь наверняка видел, как убийца забирал девушку. Это безусловно станет столь необходимым им переломным моментом в деле.

Стоит потрудиться, подумал Торн, и поднять тот вопрос, который висит в воздухе с тех пор, как он нашел записку на лобовом стекле. Она взывала "давай, схвати меня", а так неумело погребенное тело Хелен Дойл вполне могло сойти за насмешку, отсюда было очевидно — убийца больше не старается скрыть то, что делает, он знает, что они у него на хвосте. И если уж такое знание делает его небрежным, то Торну это на руку. А что его действительно беспокоит — то, как он это узнал.

Почему они, черт возьми, не могут это исправить? Они же смогли присобачить человеческое ухо на спину мыши, смогли клонировать эту долбаную овечку. Клонировать овцу, бога ради, самая бессмысленная штука, которую вообще можно придумать, ведь каждая гребаная овца похожа на любую другую... А ВЕДЬ СО МНОЙ НЕ СЛУЧИЛОСЬ НИЧЕГО СТРАШНОГО!

На самом деле, ничего страшного.

Апоплексический удар. Звучит так мягко, умиротворенно, как всплеск. Но то, что я чувствую, на всплеск не похоже. Скорее, я чувствую себя так, будто меня шарахнуло кувалдой. У моей бабули был инсульт, но она могла после него говорить.

Голос стал невнятным, лекарства сделали ее слегка чудной. До этого она лишь нудила... ну, сами знаете, по всяким старушечьим поводам. Она разве что не дошла до того, чтобы рассказывать незнакомым людям на остановках, сколько ей лет, ну вы же в курсе, о чем я. Лекарства, которые ей кололи, превратили ее в престарелого глашатая. Лежала там и разглагольствовала, что всю ночь по палате гоняют мотоциклы, да как все сестры поголовно мечтают заняться с ней сексом. Уморительное зрелище, если честно — ей было восемьдесят шесть!

Но она, по крайней мере, могла хоть что-то донести до людей. Этот человек довел меня до инсульта. Энн рассказала, что он сделал. Перекрутил какую-то артерию и вызвал инсульт. И почему они не могут раскрутить все обратно? Должны же быть такие специалисты? Лежу вот, кричу, надрываюсь, а медсестрички слоняются мимо и воркуют, как будто я пристроилась вздремнуть на солнышке. Пора им уже закончить все исследования. Они уже должны узнать, что я разговариваю сама с собой, беснуюсь и ругаюсь. И это выносит мне мозги! Ну вот видите? У меня, блин, все еще осталось какое-то чувство юмора.

Я оказалась права насчет Энн и этого копа. Торна. Я раньше встречала женщин, похожих на Энн. Вечно ведутся на мужчин двух типов — тех, у кого бурлит в мозгах, и тех, у кого вся активность в трусах. Найти такого, у кого и там, и там? Забудь. Думаю, вполне очевидно, к какой категории принадлежит ее бывший. Самое время устроить перемену. Так что, на мой взгляд, копу светит удача. Мне кажется, теперь и я смогла бы цепляться за башковитых. Тим этим утром сидел у моей кровати и держал меня за руку. Он уже даже не пытается поговорить со мной.

Торн восседал на краю стола Тьюэна в зале с открытой планировкой для оперативников. Руки Тьюэна порхали над клавиатурой, но Торну почти явственно виделось, как у того пружинилась спина. Он знал, что раздражает ирландца.

— Тебе нечем заняться, Том?

Фил Хендрикс трудился всю ночь, и не успел Кибл засесть за кофе с круассанами у суперинтенданта, как Торн уже получил всю требуемую информацию. Хелен Дойл была накачана мидазоламом и умерла от инсульта. Несмотря на место, где было найдено тело, и кажущиеся отличия от обычных примет, сомнений не было — она стала пятой жертвой убийцы. Все это и так было известно им, но кроме того, криминалисты нашли на юбке и блузке Хелен Дойл волокна, о чем и сообщили Торну по телефону.

— Какие успехи с этими волокнами?

— Дай нам время.

— Ладно, просто назови мне свое лучшее предположение.

— Волокна от ковра, возможно, из багажника автомобиля.

— Можешь определить марку?

— Как думаешь, где мы? В Квантико?

— Где?

— Забудь. В общем, мы разберемся. Было бы с чем сравнить...

Изменение шаблонов насторожило Торна, но вот вопросы, на которые им предстояло ответить, остались те же. Каким образом он оказался в домах тех женщин, или же, в случае Хелен Дойл, как он уговорил ее сесть в машину?

На теле Хелен Дойл, как и у Элисон Уиллетс и Сьюзен Карлиш, не осталось никаких опознавательных знаков, но все они были накачаны алкоголем и наркотиком. Транквилизатор, должно быть, вступил с алкоголем в реакцию. Но как? Может, убийца следил за Хелен весь вечер и что-то подкинул ей в выпивку перед тем, как она ушла? Это сложно представить — она же находилась в большой группе друзей, а кроме того, рассчитать время для этого было практически невозможно. Откуда он мог точно узнать, когда наркотик начнет действовать? И все же это была лучшая их догадка, поэтому Торн принялся сопоставлять, кто мог быть в "Мальборо" в это время. И эта проверка, наряду с опросом жителей на пути к дому Хелен, означала, что им понадобится каждый лишний человек, которого сможет предоставить Фрэнк Кибл. Если вообще сможет предоставить. Торн был полон надежды найти кого-нибудь, кто видел Хелен после того, как она покинула паб. Он по-прежнему не догадывался, из-за чего убийца стал вдруг таким бесстрашным, но это вселяло в него оптимизм, чего он уже давно не испытывал.

— Могу тебе чем-нибудь помочь?

Тьюэн улыбался, но взгляд его был надменным. Тощий, как гончая, и отчаянно умный, умеющий отпустить шутку в адрес соседей по участку острым, как скальпель, голосом. Если в Скотланд-Ярд звонил какой-нибудь ненормальный, то Торну всегда виделись тонкие губы Тьюэна, шепчущие в микрофон зашифрованные предупреждения. Не то что бы Торн не ценил способностей Тьюэна и всего того, что тот привнес в расследования: Торн умел зайти в файловую систему, если потребуется, но даже ради спасения жизни не смог бы распечатать необходимое, а заставки на экране монитора всегда вгоняли его в странное, почти гипнотическое состояние. Когда поступали новые улики, именно Тьюэн разбирался с ними при помощи своих сводных отчетов и поисковых систем. Торн знал, что будь у них пятнадцать лет назад Тьюэн взамен тысячи картонных папок... и вся эта холмсовская компьютерная система вместо устаревшей картотеки, то Калверт, возможно, и не совершил бы ничего.

— Да ну, Томми, забей на Калверта, что там с нашим делом?

— Ладно... прости, Ник. У тебя есть под рукой копия сопоставлений Лестера и Лондона?

Тьюэн хмыкнул, повернул колесико мышки и дважды щелкнул. Принтер у дальней стены офиса загудел. Вообще-то, Торн рассчитывал, что у Тьюэна где-нибудь поблизости будет лежать уже отпечатанная копия. Быстрее было бы прогуляться за документом до своего собственного стола, но все же ему сложно было не позавидовать маленькому триумфу эффективной работы Тьюэна. По сути, он завидовал ему во всем, и это чувство было полностью взаимным.

Торн уставился на список. Полдюжины врачей, которые попали в состав персонала Лестерской Королевской больницы на момент кражи мидазолама, а теперь работали в местных госпиталях. Значимость той даты, о которой сообщила Энн Коберн, уже несколько поблекла для их линии расследования, всеобщее внимание к себе справедливо привлекло обнаружение тела Хелен Дойл, но Торн все еще не переставал думать, что она может оказаться важной. На дату кражи можно было посмотреть и с совершенно противоположной стороны. Не мог ли убийца (если вообще это был убийца) выбрать эту дату, чтобы все выглядело так, будто кражу совершил посторонний, хотя на самом деле, это сделал сотрудник больницы? Кроме того, раз уж они все равно продолжают работать с огромным списком врачей, которые в настоящий момент числятся в местных госпиталях, то им все равно придется обойти и этих нескольких человек.

Вторым в списке было имя Джереми Бишопа. Пока они спускались на лифте к автостоянке, Торн наблюдал на лице Холланда то, что назвать можно было только ухмылкой. — Он же друг доктора Коберн?

— Да, она его знает. И его алиби, само собой, теоретически проверят.

Джереми Бишоп, безусловно, несет ответственность за лечение Элисон Уиллетс в отделении скорой помощи.

— Но Элисон Уиллетс попала в Королевский госпиталь по определенным причинам, — Торн объяснял так, будто беседовал с ребенком. — Я хочу в точности проверить, когда именно Бишоп пришел на дежурство относительно того времени, когда ее привезли.

На лице Холланда опять воцарилась ухмылка. Он прекрасно знал о визитах Торна на Куин Сквер. Кого он там посещает — Элисон Уиллетс или ее лечащего врача? Ему хорошо было известно, что проверить сведения о Бишопе можно и по телефону, в крайнем случае, отправить туда кого-то другого. Торн не чувствовал ни малейшего желания объяснять Холланду все происходящее. По пути к машине он попытался убедить себя, что дружба Бишопа с Энн Коберн, о которой он думал куда больше, чем следовало бы, вовсе не главная причина, почему он горит желанием как можно быстрее исключить его из расследования.

Уплетая поздний завтрак, он размышлял, каким усталым сегодня выглядел Торн, когда приехал к восьми часам на работу. Он наблюдал из забегаловки напротив, как полицейский на секунду тяжело облокотился о машину, прежде чем поплестись к дверям. Он вовсе не считал Торна неторопливым. Вот почему он был так рад обнаружить, что его привлекли к этому делу. Была и еще одна очевидная причина. Торн, по его мнению, определенно упрям. И неуступчив. Именно эти качества были так необходимы ему. Плюс, конечно, способность здраво мыслить, для своего же блага. В этом он, определенно, нуждался. Короче, Торн был совершенством. Но его тревожило, что Торн выглядит столь измотанным. Он надеялся, что усталость у инспектора лишь физическая, что он не выгорел на работе. Да нет, эта утомленность вполне оправданна после... событий прошлой ночи. Быстро они ее нашли. Он был впечатлен. Так что, у Торна была трудная ночка. У них обоих.

Одна из пятерых. Показатель скатился от двадцати пяти процентов к двадцати. Он, само собой, сразу это знал. Сделал необходимый звонок, прежде чем приняться за дело, но было уже очевидно в первые одну-две минуты, что она его подведет. Тупая пьяная свиноматка. Его сердце, колотившееся все сильнее, когда он спешил к больнице с той, другой, в этот раз быстро вернулось к привычному размеренному темпу. А ее бесполезное, заплывшее холестерином сердце больше не могло биться. Он ей давал такую возможность. Но она позволила своей глупой несчастной жизни угаснуть. Почти наверняка его видели, когда он от нее избавлялся. Теперь у них есть его мало-мальское описание. И что?

Они даже могли видеть его машину. Так намного лучше. Он жевал тост и глазел в окно с видом на Лондон. Туман начал подниматься. Сегодня будет еще один славный день. Хелен оказалось так же легко подготовить, как и других. Еще легче. Он набирает силу. Была парочка провальных попыток, но он сам тогда был гораздо беспечнее. Кристина и Маделейн сначала осторожничали. Естественно, они не сразу охотно его впустили, но они были одинокими, а он — привлекательный мужчина. Им хотелось поговорить. И даже больше. А он был очень убедителен. Сьюзен и Элисон пригласили его к себе почти сразу, и с радостью напились до беспамятства. В буквальном смысле. Он хихикнул про себя. Шампанское оказалось вдохновенной идеей. Он подумывал об уколе, но это было бы неаккуратно, и ему не хотелось бороться. С шампанским ожидание было немного дольше, само собой, но ему нравилось наблюдать, как они медленно отходят. Он наслаждался их предстоящей податливостью. Еще одна — у него не хватило времени узнать ее имя — определенно была уже в стельку. Но ему тогда пришлось уехать, поскольку время было... неподходящим. И все же он был уверен, что она не проронила о нем ни слова. Ей было достаточно трудно объяснить мужу, ну или другу, или подруге, с какой стати она пьяна в хлам, когда они явились домой. Конечно же, она не стала упоминать о незнакомце, которого пригласила зайти. Каким же наслаждением было работать с Хелен у себя дома. Он ненавидел притворство. Терпеть не мог лазить по этим унылым домам. Его мутило от того, что приходилось оставлять куски мыла и флаконы с таблетками в их грязных, засаленных ванных. С валяющимися скатанными колготками и полосами дерьма в унитазах. Он ненавидел дотрагиваться до женщин. До их голов. Даже через перчатки он чувствовал грязь и жир в их волосах. Он мог поклясться, что ощущает, как они шевелятся. Но теперь-то он может работать в чистых, комфортабельных условиях. Теперь он знает, что им известно, что он знает, что... Изо всех сил стараясь не заснуть, он рефреном насвистывал бодрую мелодию собственного сочинения. Не только Торн чувствовал напряжение. Нужно еще больше кофе. Он на мгновение закрыл глаза и подумал об Элисон. Она не отпускала его. Ей хотелось жить. Он думал о том, чтобы снова ее посетить, но это было немного рискованно. Охрана в отделении интенсивной терапии в эти дни была довольно жесткой. Всемирный потоп был отличной идеей, но второй раз такое не прокатит. Его начинало относить в сторону. Да, нужно кое о чем еще подумать, если он хочет сходить повидаться с Элисон и не попасться снова.

Не наткнуться на Энн Коберн.

— У тебя болит что-нибудь? — доктора Энн Коберн и Стив Кларк пристально вглядывались в бледное, неподвижное лицо Элисон. Без ответа. Энн попробовала еще раз. — Моргни один раз, если "да", — еле заметное движение — намек на сокращение мышцы возле левого глаза Элисон. Энн перевела взгляд на терапевта, который корябал на планшете заметки. Он кивнул ей. Она продолжила.

— Да, ты чувствуешь боль? Это "да", Элисон? — Нет ответа.

— Элисон? — Стив Кларк убрал ручку. Левое веко Элисон трижды дернулось. — Ладно, Элисон.

— Энн, может, она просто устала? Уверен, ты права. Вопрос лишь в том, достаточно ли она контролирует это.

Энн Коберн восхищалась Стивом Кларком. Великолепный терапевт и прекрасный человек, но вот врет очень плохо. Он не особо-то верил. А вот она была убеждена. — Чувствую себя так, будто вызвала на дом телеремонтника, а ничего не случилось, только наоборот... черт, ну ты понял, о чем я, Стив.

— Просто я думаю, что ты немного торопишь события.

— Я придерживаюсь общепринятых принципов, Стив. ЭЭГ показывает нормальную мозговую активность.

— Никто и не спорит с этим, но это не значит, что у нее появилась возможность общаться. Я согласен, движение наблюдалось, но я не убежден, что оно было произвольным.

— Так думаю не только я, Стив. Можешь поговорить с медперсоналом. Я уверена, она готова общаться.

— Может, и готова...

— И способна. Я видела. Она показывала мне, что ей больно, что она устала. Она... здоровается со мной, Стив.

Кларк открыл дверь. У него были свои планы.

— Может, она неловко себя чувствует... выступая под давлением.

Позже, слегка успокоившись, Энн поняла, что он искренне пытался им посочувствовать. Но в этот момент она была зла и раздосадована на себя и Элисон. — Она не выступает, здесь не дешевые театральные...

Но выглядело все именно так.

Холланд вел неприметный "Ровер" по тихой, обсаженной деревьями улице в Баттерси и слишком быстро проскочил обманчиво спрятавшегося "лежачего полицейского", содрав с днища кузова машины слой грязи и довольно грубо разбудив своего босса.

— Господи, Холланд...

— Простите, сэр...

— Я знаю, что это служебная машина, но ради бога!

Солнце нещадно слепило, и Торн ощущал каждый из двадцати восьми часов, которые он провел без сна. Холланд еще и придержал перед ним дверь машины! Торн понимал, что это вовсе не в знак уважения к его рангу, а скорее, тонкое напоминание, что начинает сказываться их пятнадцатилетняя разница в возрасте.

Джереми Бишоп жил в элегантном трехэтажном доме с небольшим ухоженным палисадником. Скорее всего, с четырьмя спальнями. Наверное, догадался Торн, со вкусом оформленном, и набитом тем, что скользкие агенты по продаже недвижимости, если раскрыть их подхалимские приемы, определяют как "эпохальное". Стоит, пожалуй, какие-то ничтожные полмиллиона. Все это, и миленький "Вольво", припаркованный снаружи. Явно Бишоп не в бедственном положении. Холланд позвонил в колокольчик. Торн поднял глаза к окнам. Шторы опущены. Через минуту-две дверь отворилась, Холланд представился и вместе с Торном прошел в дом, провожаемый сонным Джереми Бишопом.

Покуда Холланд стоял с блокнотом наготове, Торн упал в кресло, с благодарностью принял чашку кофе и начал ломать голову, почему же этот Джереми Бишоп кажется таким знакомым. Было ему, насколько мог знать Торн, ближе к пятидесяти, но выглядел он, несмотря на небритость и красноту вокруг глаз, на десять лет моложе. Он был высоким, около метра девяноста, и напоминал Торну доктора Кимбла, персонажа Харрисона Форда из "Беглеца". В короткой стрижке виднелась седина, но она, наряду с очками в проволочной оправе, лишь делала его чуть более незаурядным. Это неимоверно раздражало Торна — его-то собственные седые волосы просто указывали на возраст. У этого засранца, наверное, и на лобке седины нет. Никаких сомнений, Бишоп всегда фигурирует в фантазиях студенток и медсестричек... "Ой, доктор! Здесь, в душевой!?" Он тут же подумал про Энн Коберн. И постарался не думать о том, как она раздевается в больничной душевой. Значит, доктора больше не страшные уродцы? Он вспомнил старую противную врачиху, к которой его таскали в детстве — омерзительная карга с усами, провонявшая сыром и не вынимавшая из уголка рта сигарету, от чего ее бормотание с восточно-европейским акцентом становилось совсем непонятным. У Джереми Бишопа таких проблем нет. Его хорошо поставленный голос в одно мгновение способен усмирить эпилептический припадок.

— Полагаю, вы насчет Элисон Уиллетс, — произнес он.

Холланд посмотрел на Торна, невозмутимо потягивавшего кофе. Пускай констебль справляется самостоятельно.

— И почему вы так считаете, сэр?

Торн бросил на Холланда взгляд сквозь пар, поднимавшийся над кофейной чашкой. Неплохой старт: сарказм, легкое превосходство, намек на агрессию. Дай собеседнику почувствовать себя непринужденно. Бишоп совсем не напрягался. — На Элисон Уиллетс напали и серьезно ранили. Я за ней ухаживал, ну а детективов-инспекторов не присылают на дом из-за штрафа за неправильную парковку, — он улыбнулся Холланду, которому ничего не оставалось, как перейти ко второму пункту самоучителя по проведению допросов.

— Мы расследуем очень серьезное преступление, которое...

— Он снова это сделал?

Торн чуть не пролил на себя кофе и резко выпрямился в кресле. Холланд посмотрел на него совершенно беспомощно.

То удовольствие, которое получил Бишоп от выражения лица констебля, не ускользнуло от внимания Торна. Пожалуй, Бишоп неоднократно видел, как младший медперсонал неожиданно теряется и ищет утешения, а еще лучше — непосредственной помощи от старшего коллеги. Торн решил, что помощь тут будет к месту.

— Снова сделал это, сэр?

— Ладно, прошу прощения, мне не полагается знать о других жертвах. Насколько мне позволено судить, это всего лишь вопрос состояния моей пациентки. Мне сообщили, что были и другие нападения. Мы с Энн Коберн старинные друзья, инспектор, о чем вы, конечно, уже в курсе.

Торну прекрасно было известно, что несмотря на самые лучшие побуждения Фрэнка Кибла, это расследование надолго под покровами тайн не останется. Не то что бы он думал, что у расследований могут быть покровы... будто чехлы у мебели... у расследований есть... что?... замки?... которые можно отпереть и закрыть. Впрочем, в любом деле есть то, что не стоит открывать. Господи, как он устал...

— Прошу прощения, что вытащили вас из постели, сэр.

Бишоп закинул руки на спинку дивана. — Ну да, я, очевидно, выгляжу не лучше вас, инспектор. — Торн приподнял бровь. — Мне много времени приходится проводить с людьми, которые не высыпаются по тем или иным причинам. Глаза выдают это мгновенно. Я всю ночь был на смене. Какие оправдания у вас? — Смех его был чем-то средним между хихиканьем и фырканьем.

Дата добавления: 2015-10-13