Глава двадцать вторая. Зачем искать пятна на греющем тебя солнце?

Зачем искать пятна на греющем тебя солнце?

Возможно, мудрая мысль.

Скай

Я стояла на промозглом ветру, на маленьком клочке земли у самого неба, у самых туч, к которым можно протянуть руки и зачерпнуть бурю полной горстью.

Со мной говорили два голоса – голос памяти и еще один, вполне реальный. Но живой ли? Я раз за разом задавала себе этот вопрос и не находила ответа.

Мир извернулся в дикую, немыслимую петлю, которая затянется на шеях тех, кто не успеет извернуться вместе с ним.

– … не смогут. Кому не знать этого, как не тебе. Морана гадина, но она моя сестра. То, что она нашлет… то есть уже наслала в этот раз, вполне может закончить наше Полотно. Я не имею права его менять напрямую и…

– Да, конечно, – перебила я ровный поток рассказа, змеящегося вместе с ветром далеко на запад. – Вы не имеете. Поэтому таскаете каштаны из огня чужими руками.

Я не слышала слов, струящихся вокруг и уходящих, не задевая ни единым звуком. Я молча смотрела вниз, туда, где за воздушной пропастью, за глубокими провалами, среди четырех высоких пиков погибал древний замок. Вросшая в камень, нерушимая цитадель.

Как много правд существует на свете. Для каждого – своя.

В Бездну вас, титаны прошлого и настоящего, в Бездну с вашей правдой, самой правдивой правдой на свете. У меня другая правда. Правда моего народа, который по вашей прихоти истекал кровью и слезами, отдавая вам жизни, рассудок и души.

Пусть это лишь игра словами, лепет обиженного ребенка, который не первый раз видит, что мир жесток, но не может не плакать…

…«– Они снились мне. Почти каждую ночь. Страшные создания без душ и тела. Заклинания не помогают, а не спать дольше я уже не могу. Они не могут говорить, но я понимаю. Они проходят везде, принимают любые обличья и читают в сердцах наши страхи. Я видел каждый дом, каждый замок, каждый мир, в который они приходили… с тех пор, как их выпустили в… В Полотно. Они убивают с небывалой…легкостью. У каждого в сердце они читают его уязвимое место, и бьют в него. И вытягивают души. Они переплавляют их по себе, сущность души сгорает, а оболочка становиться их образом и подобием. Сначала они были малочисленны, но теперь строем своим могут закрыть и солнце, и звезды…»

Вот он, мой пепел. Вот оно – разрешение всего. И смерти, такие разные лишь оттого, что сила мага – в голове, оборотни по привычке берегут брюхо, а я… мое уязвимое место – душа?… Так ли? Или сердца наши лгут сами себе, а заодно и тем, кто читает в них? Они говорят лишь о том, что мы боимся потерять, ведь так, сердце? Ведь и меня можно убить, снеся голову, и оборотень не проживет без души. Поэтому… Обманывайся, сердце. Как можно дольше.

– Не груби. Я тебе плохого не хочу, не вынуждай меня. Я вовсе не обязан тебе объяснять все, что происходит, смертная.

– Еще бы, – я устало прикрыла глаза. – Я вам нужна, но не настолько, чтобы объяснять мне все. Достаточно и того, что вас оправдывает в моих, смертных, глазах. Или в ваших собственных тоже? Слишком долго жили среди смертных и набрались наших понятий о чести. Хотя о чем это я, она же разная у всех…

– Скайлин, у тебя в голове каша, упрямое ты дитя. Да, я хочу, чтобы ты была на моей стороне. Ты многое можешь, и можешь помочь своему миру так, как могут это сделать очень немногие. Я хочу, чтобы этот мир выжил. Я не оправдываюсь, потому что мне это не нужно. Просто помоги мне, так, как это делают другие.

…«Он пришел ко мне в первый раз тоже во сне. Потом стал приходить и наяву. Сначала помогал, давал знания и поддержку. А потом появились и кошмары, и видения. И требования. Возвысить нового мага, неизвестно откуда взявшегося, заключить союз с оборотнями в пику остальным. Я не знаю, какова его цель, но все это измотало меня в конец. Больше я не могу. Его кошмары тянут из меня силу и рассудок. Зачем он мучает меня?...»

– Много их, других? И что они знают из того, что вы мне здесь рассказали? И, если уж на то пошло, каков в действительности ваш план? Чего вы хотите от этих несчастных «многих», моих собратьев по сомнительному счастью?… Говорите, говорите, мой господин. А я подумаю. И, быть может, даже соглашусь. Мое чувство долга вам прекрасно известно, так что давите на него, не стесняйтесь.

– Скай, зачем ты это делаешь? – сказал Хронос мягко, таким знакомым голосом, что в горле встал комок. Опять прикидывается мальчишкой – с лукавой ухмылкой, задорными вихрами и старыми, старыми как само время глазами. Все мы не те, кем кажемся.

– Я не делаю ничего. Только спрашиваю.

– Перестань ребячиться наконец! И думай, ты же это умеешь! – он встал, прошелся по площадке, остановился у края. И медленно заговорил, глядя на горящий замок: – То, что будет, я знал, и давно, благо не первый и не последний раз переживаем конец света. Будет война. Затяжная, тяжелая, с огромными потерями, но я надеюсь на наш выигрыш. Знаешь, почему?... Главный девиз завоевателя прост и вечен, как Хаос. Разделяй и властвуй, а потом пожирай слабых. Я сделал все, чтобы этого не случилось. Год за годом, я приводил к власти сильнейших, талантливейших глав кланов. Кое-кто взобрался на вершину сам, кому-то пришлось помочь. Да, ты сама знаешь, о ком я. Лойон очень способный мальчик, и это действительно я помог перескочить ему через ступеньку. Разве это, по-твоему, плохо? Его задушили бы в этом гадюшнике.

– Вы сами прекрасно знаете, зачем и что делаете. И если вы взваливаете на человека миссию по спасению мира, даже если он об этом не знает, это ваше дело.

– А Рур разве поступает по-другому? Не играй словами, Хранителей тоже никто никогда не спрашивал. Стало бы легче, тем, кого я выбрал, если бы они знали, какими ниточками привязаны ко мне? Стали бы вы сидеть после этого смирно, вы, ненормальный народ, замешанный на самолюбии и подлости? Стали бы?! Или в пику, просто чтобы сделать поперек, встали бы на дыбы и повели каждый свою войну, только чтобы доказать: соперник дурак, а я могу все?... Дети вы малые, все до одного, и даже ты! Что, не так? Молчишь?… – его голос смягчился. – Молчи. Знаешь, что правда. Так что незнание – лучший выход. Об одном жалею – что-то я упустил, и колесо завертелось слишком быстро. Я не торопился с союзами, знаю, что для вас это состояние противоестественно, двигал кланы к сближению постепенно. Пока с этим есть проблемы, но, надеюсь, мальчик сможет приволочь их под один флаг.

…«Союз с оборачивающимися не принесет нам ничего, кроме вражды и склок. Ни мой, ни их клан не хотел этого и упирался, как мог. Но оборотни – это Стая, они пойдут за Вожаком в огонь и в воду, либо не выберут его. А мое положение в клане непрочно как никогда, более того, я поставил себя слабейшим, пойдя на контакт первым. Что я могу сделать, если по законам Стаи это расценивается как просьба защиты? Сам бы я никогда не пошел на союз, слишком большой риск...».

– Сколько еще, кроме меня, знают?…

Комок в горле не рассасывался, становясь только суше, царапая горло. Где-то рядом зарождался ураган, но над моей головой висела плотная тишина.

– Никто. Среди закатных я полагаюсь только на твое чувство долга и благоразумие. Ты прекрасно знаешь, что это за стадо.

… «Зачем он мучает меня?…»

Я медленно кивнула. Но потом не выдержала.

– Неужели мы живы только вашими стараниями? Да, мы ненормальные, не такие, какими бы нас хотели видеть. Так зачем вы делаете все это? На что вы надеетесь, сводя Лойона с ума?...

– Все, что не убивает нас, делает сильнее. Каждый удар – толчок к развитию. Ему развиваться – десятки лет, на это нет времени. И с ума он не сойдет, не беспокойся – я тщательно отмеряю силу удара. Маги в этой войне – основная ударная сила, он должен быть к этому готов.

Хронос говорил ровно и уверенно, видимо, на самом деле так и считая.

За что же вы нас так ненавидите, что калечите наши жизни в угоду цели, о которой мы не знаем и не узнаем никогда? И это – правда? Неужели, когда еще недавнего мальчишку отдают под нож, это – правда? Неужели… Мне вспомнился еще один мальчишка. Я остолбенела, наконец осознав, что происходило все это время на моих глазах. Всего лишь развитие…

– Алекс… – прохрипела я и не узнала своего голоса. С каждой секундой приходило все более глубокое понимание, как я ошибалась, шаг за шагом, ложь за ложью. Я вспоминала, сопоставляла и понимала – да, так и есть. Ничего не было случайностью. Ничего. Мы могли бы увидеть сами, но не слепыми, смертными, глазами. Они прозревают слишком поздно. Слишком…

– Да. В этом я виноват перед тобой, не спорю. Но это необходимо. Ты не должна была знать, иначе бы не допустила. Все-таки ты – тоже Закат, путь даже более разумный, чем большинство.

– Он ведь аватар ваш и протекторат в одном лице, – я все еще качала головой, не до конца осознав…

– Закату нужен был предводитель. Настолько сильный, чтобы собрать это анархичное общество в один кулак. Настолько талантливый, чтобы суметь их там удержать и направить в русло, нужное ему, а не любому из ваших удельных князьков. Тот, кто выиграет для вас эту войну. То, что я помог выбрать одного такого на биллионы всех прочих…

– …И главная его ценность – управление временем, и то, что вы так пытаетесь развить искусственно у других – и невероятная адаптивность, и невозможный физический, психический, ментальный потенциал для Хранителя, и даже чем-то характер – это все от вас. Это вообще человек или ваша кукла? Матрица с записанными свойствами?… – я не говорила, я шептала, глядя неверящими глазами давно уже не на скалы, а на него, все понимая, но до конца с этим пониманием борясь.

… «Он не имеет силы творить. И потому вытягивает из меня силу для своих кукол, чтобы они походили на людей, а главное – имели силу магов. Сила эта есть лишь у нас, смертных. Высшим она почему-то не дается…»

– Нет. Сама-то ты веришь в то, что сказала?... – он вздохнул, сунул руки в карманы: – Мальчишка как мальчишка. Человек, рожденный и выкормленный матерью. И я к его появлению на свет, как ты могла подумать, не имею ни малейшего отношения. Но все те качества, которые ты с таким пылом перечислила, я видел, как свет маяка, хотя бы потому, что они действительно мои. И подвернулся он как нельзя более кстати. Так что… – титан пожал плечами и замолчал. Я сцепила пальцы в замок и закусила губу. Нет, я все же хочу знать. Не догадываться, а знать. Я хочу подтверждения.

– Хорошо, я буду делать, как скажете. Но с одним условием: я хочу знать, что происходило. Шаг за шагом. С тех пор, как я нашла Хранителя. Говорите, я слушаю. Внимательно. Очень.

– Долгая же у тебя память… Неужели это еще имеет какое-нибудь значение? – он бросил на меня насмешливый взгляд.

– Вы не представляете, какое, – медленно проговорила я, отрешенно глядя вдаль.

– Как хочешь… Повинюсь, раз уж для тебя это так важно. Да, это я подкинул темным весьма интересующие их сведения. И я подбросил вам небольшое испытание в виде трех своих магов. Да, они действительно были моими куклами. Но вспомни – мой расчет удался на двести процентов. Что, по-твоему, как не это испытание, заставил способности Хранителя выбраться из спячки? Какие там еще за мной грешки? – его тон был наигранно беспечен. – Да, я немного поводил вас с Рейном за нос. Чтобы отвлечь его, нужны были лишь пара подозрительный происшествий на корабле, якобы для него опасных. Опасных, ну конечно… А вот тебя, дорогая, и запутывать особо не пришлось – хватило и тех магов с темными. Остальное ты додумала сама. Знаешь, наблюдать ход твоего расследования было невероятно познавательно.

– Браво! – процедила я сквозь зубы. Как не старалась я загнать эмоции под замок, они все настойчивее рвались на свободу. Рвались вместе с ветром, который завывал уже у самого уха. Влажный воздух можно было резать ножом. Докатилась буря… – Реллин – тоже ваших рук дело?

– Слишком сильно сказано. Я лишь подождал, пока вы решитесь вывести своего воспитанника в свет и показал темным пальцем. Все остальное сделали без меня.

– Его едва не убили! И не смейте говорить, что все-таки не убили! В гробу я видела вашу философию!

– Смотри на нее как хочешь, – холодно перебил Хронос, – но она сделала свое дело. Это был завершающий этап, проверка на зрелость. И он ее прошел. Точнее, продолжает проходить, – он посмотрел на замок.

– Что?!… – я с тихим ужасом посмотрела вниз. – Что вы сделали?

– Я – ничего. Это сделала Морана, если ты о Ядре. Она, в отличие от прочих, к сожалению в курсе, на каких лошадок ставлю я. Жаль, я поздно заметил маленькие проказы моей сестренки. Хотя результат вышел познавательный – такой наглости, чтобы лезть своей лапой в Паутину, нет даже у меня, а у Хранителя вот нашлась. И что самое смешное, он прекрасно понимал, что делает и чем это может кончиться. И на данный момент тоже – понимает.

– Он – там?!… – я рванулась вперед, к краю, пропуская мимо ушей непонятные, лишенные для меня смысла слова.

– Да подожди ты… – титан схватил меня за плечо. Я дернулась было, пытаясь вырваться, но заглядывая походя внутрь себя, поняла… Я не чувствую его больше. Совсем. На том месте, где должен был сиять яркий маячок, пусто и темно. – А что ты хотела? Паутинные звезды – они коварны. Они не только судьбу меняют, но и человека вместе с ней. Ты его сейчас не найдешь, даже если поставишь на это душу. А потому… спрашивай пока, я отвечу. Надеюсь, хоть это удержит тебя от глупостей.

Спрашивать…

Сказано много чего, кое-что из этого, возможно, даже правда. Но все это не дает ответа на самый главный вопрос – вопрос, с которого все начиналось.

… «Эту ночь я помню плохо. Может, оттого, что выпил накануне, мне и казалось, что это пьяный кошмар. А может, оттого, что слишком это было близко…к нам. Я до последнего не верил, что это реальность… Да, наверное, только Совет и убедил меня в этом. Да и вы тоже… Что?… Не торопите меня, я и так говорю слишком много, не знаю, что на меня нашло… Да, да. Эти бестелые существа. Они говорили о чем-то… Нет, это Волк говорил с ними. Не знаю, как он их понимал, но пытался о чем-то договориться. Его послушали и потребовали взамен что-то такое… Не помню. А потом, наверное, попытались взять это силой. Наверное… Не знаю. Я плохо помню эту ночь…»

Зато я помню ее чересчур хорошо. И чересчур хорошо знаю, что от него могли потребовать. Но за что?… За что, о боги и демоны, вам могла потребоваться эта жизнь?!...

Я знаю ответ, но хочу услышать его, произнесенным вслух. И я ровно, с нажимом, задала тот единственный вопрос, который интересовал меня саму, а не Стража во мне:

– В вашей схеме Кай был лишней фигурой. На его место уже был выбран новый Хранитель, идеально подходящий для будущей войны. А он вот мешал – не с теми способностями, не слишком сильный, и отнюдь не послушный… Ведь так?! – крикнула я, крикнула во весь голос, вымещая боль, злость и горечь, перекрывая оглушительный вой ветра.

– Опять за свое? – Хронос медленно повернулся ко мне. И ничего знакомого и человеческого в его взгляде не было. Ледяной холод и презрение существа, привыкшего к подчинению. – Ни одна единица не стоит миллиардов, так что брось свои детские выходки. Хранитель должен выигрывать войну, а не бегать на четырех лапах. Так что – да, он мне мешал. Впрочем, если тебя это утешит, я дал ему шанс доказать, чего он стоит.

– И отправили договариваться о чем? О мире?! С ними?! – я шипела сквозь зубы, пока сдерживаясь. Пока…

– Никто его никуда не посылал. Он сам выбрал свой путь. И эту глупость, – титан презрительно фыркнул, – он совершил самостоятельно. Вы, смертные, всегда сами готовы себя запутать. Он показал, что неспособен вести будущую войну. И сразу же был наказан за свою ошибку. Заметь – я ни во что не вмешивался. Я бы даже не вмешивался ни во что, если бы у него получилось. Остался бы Хранителем, но раз он дурак… В конце концов, я дал ему лишь информацию, а как он распорядился ею – его дело и его вина. Что же это за лидер, если он не отличит мелкую дезинформацию от правды, оказавшись лицом к лицу с противником? Он продолжал упорствовать в своем заблуждении, из-за чего и поплатился. Все, закончим эту бесполезную тему. Фигуры уже давно другие. Сосредоточься на них.

– Ах, фигуры! Ах, мелкая дезинформация! Экспериментатор хренов! Бросил щенка в воду и ждал – выплывет или нет?! – я кричала, уже почти срывая голос. Как же я вас ненавижу, о великие мира сего, сукины дети! За то, что ни в грош не ставите нас, за то, что думаете, что знаете все. А главное – за то, что считаете своим правом играть нами по своему разумению.

А он ухмылялся. Нагло, глумливо. Пальцы крутило от желания вцепиться в горло самодовольного Высшего, считающего, что здесь все и вся – его.

– Вы созданы только благодаря мне, я на все имею право.

Буря ревела, набирая силу. Закручивалась в вихри, рвалась молниями и истекала дождем. И где-то в сердце этой черноты зажигались все новые и новые багровые звездочки, не имеющие никакого отношения к звездам небесным.

– Мы всего лишь пешки?! – крикнула я сквозь грохот урагана, стирая с лицо дождь.

– Не пешки, – ровно сказал титан. – Монеты. Кто-то золотая, а там, – он кивнул вниз, на замок, – гость медяков. За них покупают мир.

– Сволочь! – выплюнула я в холодное, мудрое, вечное лицо.

– Другие не лучше, – бросил он. – Я хотя бы пытаюсь вас спасти.

– Ты спасаешь себя, – прошептала я. – И никого больше.

– Да. И ты делаешь тоже самое.

Вот так. Я судорожно вздохнула, чтобы не зарыдать. Горькими, детскими слезами по своей жизни, отданной служению непонятно чему. По чужим, далеким и близким мне жизням, таким же загубленным то ли нами самими, то ли всемогущими Высшими. Вздохнула и побежала прочь, к краю, раскрывая крылья, черные, как небо над головой. Черные, как его душа.

Алекс

Было тошно. Муторно, глухо и – тошно.

В крошечном закутке двора, под навесом, отгороженном со всех сторон высокими каменными стенами старой и новой сервятни, на юго-западе внешнего двора собралась кучка тех, кто остался.

Выжил.

Люди сидели, сгорбившись под мелким, противным дождем. Взгляд перебегал с одного лица на другое, и я понимал – эти люди уже не жильцы. Потухшие глаза, усталые, измотанные и ко всему безразличные лица, а главное – сломанный стержень внутри, потерянная надежда и воля к жизни.

Где-то за стенами грохотало. Судя по всему – все-таки не гром. Люди сражаются, и сражаются отчаянно, но это – уже не наш бой. Он ушел далеко на север, к замку.

Замок… Найдется ли еще хоть одна школа магов-стихийников такого масштаба? Во всей Безымянной едва ли наберется столько стихийных магов, сколько их было здесь.

У этих тварей определенно есть план захвата мира. И не такой уж глупый…

А мы сидим здесь, ошметки и огрызки более чем десяти отрядов, сидим с полным безразличием к миру, запертые в тесном закутке. Без командира, без плана и оружия. Впрочем, все у нас есть, просто всем тошно.

– Что-то давно тихо сидим… – пробормотал я вслух. – Шейн, там дозорный еще стоит или уже сожрали?

– Смешно, аж подштанники сваливаются, – неистребимый капитан дозорных прилаживал повязку на ногу одному из раненых. – Ты сам на него посмотри.

Стоит. Кукла с пустыми глазами, такой же, как и все. Я зло сплюнул под ноги, оперся на воткнутый в землю меч и встал на одно колено, уже почти машинально пригибаясь к земле.

Даже удивительно, как быстро ко всему привыкаешь. К крови, трупам, к тому, что рядом кого-то постоянно рвут на куски. Как быстро становишь своим среди толпы чужих солдат – просто потому, что останавливающееся вокруг тебя время и твой ржавый меч, которым ты машешь с изяществом оглобли, спасает их жизни.

Война, что же делать…

Я осторожно выглянул в пролом в стене. Во внутреннем дворе ветер сметал мелкий мусор с земли, закручивал его маленькими вихрями и нес куда-то прочь. Я оперся на камни, неосторожно высунув руку наружу. Дождь хлестнул по голой коже ледяными иголками. Снаружи выло и грохотало, но ничего противоестественного не происходило.

Бой идет далеко на севере. Но самое главное…

Я постоял немного у дыры в стене и медленно пошел к дальнему углу двора, по пути вглядываясь в лица и фигуры тех, кто был здесь, со мной. Опущенные плечи, сгорбленные спины, маски скорби, безразличия, отчаяния, тупой усталости – у каждого своя. А ведь все это – бойцы, не важно, воины они или боевые маги.

Кто-то дремал, прислонившись к стене или соседу, кто-то с этим соседом тихо переговаривался, кто-то пытался перевязать раны, но большинство сидело, уставившись в никуда. И только Шейн яростно и с видимым удовольствием костерит всех встречных и поперечных. Кровь с лица он так и не стер, да и без того его нарубили на лапшу. Жаль, хороший оказался мужик. Только вот ходить после этой заварушки уже не сможет никогда. Его бы волю к жизни, да остальным…

Я вздохнул. И маленький, гадкий червячок сомнения закопошился внутри. И захотелось, безумно захотелось повернуть время вспять. Проснуться. И больше никогда не видеть снов. Но… «Вся наша жизнь – служение». Все решено давно, и решено не мной. Жаль…

– А что дальше? – громко обратился я к капитану.

– Что – дальше? – поднял он брови.

– Здесь есть другая крепость? Нет. Здесь есть птицы? Нет. Вы собираетесь уносить отсюда свои задницы? Вижу, что тоже нет. Тогда все-таки что вы собираетесь делать дальше?

– Хамло ты, Светзар, первосортное.

– Кто бы говорил, – я обтер мокрое лицо рукавом. Имя же дали, прости господи… – И все-таки?

– Что ты имеешь сказать? Хочешь – говори, нет – затихни. Люди отдохнуть должны.

– Где ты людей видел? Где, я тебя спрашиваю? – зло и громко отозвался я. И широким жестом обвел отряд рукой. – Это – люди? Нет, это неизвестно что забывшие в верхнем мире трупы, которые сами же себя похоронили!

– Ах ты мальчишка вшивый! – гаркнул Шейн, – Как ты вообще на них свое гавкало разевать смеешь?! Да они же за тебя…

– За меня, – отрезал я. – И за тебя. Но не за себя. Хребет у всех до одного переломан – только не говори, что не видишь.

– Хамло ты, Светзар… – он нахмурился и замолчал. Я ждал. Где-то в сервятне капли мерно ударялись о каменный пол, со звоном высекая брызги.

Я ждал. Ждал. Ждал…

– Замок у них вместо хребта, – неохотно, щурясь, заговорил Шейн. – Они дети его до последней жилы. Стоит он – стоят и они. Я – старой травки меч, а они где вылупились, на том и души завязаны. Что ж ты хочешь…теперь…

– Рано умирать. Замок еще не взят.

– Детям сказки сказывай, этим – не поможет, – криво усмехнулся Шейн, поудобнее устраивая перевязанные и подштопанные отрядным магом-целителем культи. Но, натолкнувшись на мой взгляд, усмешка начала медленно сползать с его лица.

– Не взят замок, – я развернулся к людям, уже убедившими себя, что они мертвы, и на одном порыве, непонятно откуда взявшемся, рявкнул во весь голос: – ЗАМОК НЕ ВЗЯТ!!! Вы кто – воины или дети малые?! Вы сидите здесь и баюкаете свои страдания! Вы поверили кучке полусумасшедших штабных, которые на своих бросались!

– А кому нам верить? Тебе, что ли, мальчишка зеленый?! Чтобы увидеть – достаточно иметь глаза и разум! – заворчал кто-то с места.

– Имея глаза и разум, вполне можно заключить, что у луны одна сторона. А вы свои глаза закрыли, а разума, по-моему, вообще нет. А если он и был, то давно уж пребывает под землей. Замок – всего лишь груда камня, место, где вы когда-то жили.

– Язык твой поганый выдрать за такие слова! Что ты вообще можешь знать?! – вскочил с места, не выдержав, один из старших воинов.

– А то, что ни один из вас пока не озаботился своей дальнейшей судьбой, – я хмыкнул, глядя на разгневанную физиономию. И не одну. На меня уже нацелилась далеко не одна пара далеко не дружелюбных глаз. Злых, ненавидящих, разгоряченных – и определенно живых. – Вы сидите здесь и ждете непонятно чего. Вот я и спрашиваю – чего? – я обвел взглядом людей, опускающих глаза, и крикнул: – Чего?! Что прилетит жареный петух и клюнет вас в зад?! Что нелюди растворяться с рассветом?! Так?!… Так вот я вам скажу – не растворяться. Не с этим рассветом, не со следующим. И будут ли они, эти рассветы, хоть для кого-то, фиг его знает…

Ветер завертел посреди дворика воронку из мелкого дождя. Чья-то окровавленная повязка закрутилась невысоко над землей, подхваченная потоком воздуха. Где-то высоко-высоко вспыхнул ветвистый яркий стержень молнии, высвечивая лица. Над головой грохнуло, заложило уши, плеснуло крупными каплями. Вода затекла за воротник, заструилась по спине, мешаясь с потом. Я стоял посреди толпы, ощущая себя так, будто стоял на постаменте.

– Северная башня и прилегающие к ней два крыла еще держится, – заговорил я снова, ровно и размеренно, поскольку никто, похоже, не собирался возражать. – Там поставили несколько баррикад и магических заслонов, как я думаю. Где-то у внутреннего периметра северо-восточного крыла идет бой.

– С чего это ты взял? – произнесло на разные лады несколько голосов.

– Чушь городит. С замком связи нет, – отрезал целитель.

– С чего ему верить, верно Орр говорит! – загомонил отряд.

– Откуда сведения? – из-под насупленных бровей зыркнул на меня прямо на поле боя повышенный до девятника воин.

– Вот-вот, – усмехнулся Шейн и медленно, все с той же усмешкой, заговорил: – С этого места поподробней. Освети уж нам, немощным, дорогу. Сам видишь – темень непроглядная, не видим ничего, хоть и маги.

– Осветить? – я усмехнулся. А потом размахнулся и со всей силы, удясетеренной разогнавшимся временным потоком, вогнал меч в камень площадки. Плеснувшие во все стороны искры замерли в воздухе, ровно и ярко сверкая. – Ну что – светло? Или все еще мечи нащупать не можете?

– Ты, парень, это… определись, маг ты или воин, – хмыкнул Шейн. – А то вот смотрю я на тебя, и все никак понять не могу, что же ты такое.

– Зачем? Теперь-то уж все едино.

– Не скажи. А вдруг ты у нас засланный?

– И что, если так? – медленно проговорил я. – Что ты, маг, который едва дышит, из которого крови вытекло больше, чем осталось, который непонятно каким лядом еще жив и который шагу не сделает без посторонней помощи… что ты сможешь сделать против меня? Офицеров не осталось, магистров – тем более. А люди доведены до той крайности, что пойдут за кем угодно, посули им спасение – себя или замка – это уже не важно. А теперь подумай, какого хрена я с вами тут сижу? Кому вы нужны, если замок и так уже взят?...

– Не ищи в моих словах того, чего там не было. Я таких как ты, не видел, и надеюсь, более и не увижу. А Видящим я когда-то хорошим был… Смерть за тобой ходит, парень, за руку держит. Да только ты – живой… Не бывает так с людьми…

– Не ломай себе голову, Шейн, я сам не скажу – кто я.

– Так, значит… Ну что ж, странный ты человек, бери людей, отдаю. Только помни, что на тебе сорок душ, для чего бы они тебе не были нужны.

– Понял?... – я прищурился.

– Да чего тут не понять. В том, что ты делаешь, и секрета-то особого нет, а вот самого тебя понять… Тут и магистр не разберется. Подхватили мы птицу седьмого неба, нечего сказать, – он помолчал и вдруг поднял на меня кристально-ясный взгляд серых, как я впервые заметил, глаз. – Только мне-то, по секрету, скажи – правду городишь или нет? Я, пожалуй, к Троим отсюда отправлюсь, тут ты прав, только не хочу, чтобы и люди мои прямиком за мной пошли. Говори, что делать будешь, Светзар?

– А ведь не веришь ты мне ни на грош. Играешь в простоту, а ум цепкий, и мыслей много всяких, разных, мыслей и мыслишек… Там, под полой. А что до меня… Я идущим за мной не лгу… Разве что чуть недоговариваю, – губы сами собой расплылись в нехорошей, кривой усмешке. Я смотрел ему в глаза, смотрел так, как смотрел на Скай, когда она кричала: «Сволочь!». Может, и так… Да и Шейну, кажется, захотелось крикнуть – да не хватило голоса.

За спиной в жесткий камень ударила молния, брызжа во все стороны белым светом. Моим светом. Я не шелохнулся, видя в отражении десятков сознаний, десятков пар глаз неподвижную черную фигуру со свечой белого пламени за спиной.

А потом… За ревом дождя, ветра, грома, за тучами, закрывшими небо и землю, я услышал крик. Многоголосый крик птичьего клина. Хлопанье мокрых перьев смешалось с гулом ливня.

У меня за спиной опускались птицы. И крик, человеческий крик, смешался с птичьим:

– СЕВЕР НЕ ВЗЯТ!!

Теперь у тебя уже не будет голоса. Никогда. Ухмылка стала шире.

Даже если захочешь крикнуть: «Сволочь!».

Дата добавления: 2015-08-21