Большевики

«Если пошлет нам Господь испытание гонений, уз, мучений и даже смерти, будем терпеливо переносить все, веря, что не без воли Божией совершается это с нами и не останется бесплодным подвиг наш» Святейший Тихон, патриарх Московский и всея России [147]

Россия прекратила многовековой традиционный ход своей истории, вступила в полосу страданий, мучений и испытания крепости своей веры, своего следования за Христом. Одно из русских зарубежных изданий, оценивая, многолетний жизненный путь Мелетьева писало: «Несмотря на вспыхнувшую в 17-м году революцию владыка Павел продолжал успешно трудиться на ниве Христовой и убеждал духовенство и народ защищать веру. В 20-м году он был арестован, как контрреволюционер, и тогда начался его крестный путь, продолжавшийся с некоторыми перерывами до второй Великой войны»[148].

Захватив власть в столицах Петрограде и Москве, коммунистическая власть начала свое «победное» шествие по стране, железной рукой сметая сопротивление и любую оппозицию своей безбожной сущности. Официальные документы тех лет говорят сами за себя: «По отношению к религии Российская Коммунистическая Партия не удовлетворяется декретированным уже отделением церкви от государства и школы… РКП руководствуется убеждениями, что лишь осуществление планомерности и сознательности… во всей деятельности масс привлечет за собой полное отмирание религиозных предрассудков. Партия стремится к полному разрушению связи между эксплуататорскими классами и организацией религиозной пропаганды…»[149].

В Архангельской епархии, местный церковный печатный орган сообщал: «Стало уже известно, что правительство «большевиков» не оставляет в покое Православную Церковь: сначала им был выпущен «декрет» о гражданской метрикации рождений, браков и погребений… допущении трупосожигания… далее последовал «декрет» о передаче всех духовно-учебных заведений в министерство общественного призрения… и наконец, газеты сообщили, что скоро выйдет новый «декрет» об исключении из преподавания Закона Божия. Целый ряд «декретов», направленных к умалению прав Церкви в Российском государстве. Наконец, в довершение всего, как слышно, приготовляется еще «декрет» о признании всего церковного имущества государственным достоянием. Дальше идти уже некуда. Останется разве одно: прямое преследование за религиозные убеждения»[150].

Епархиальный миссионер игумен Павел, ценою огромных усилий продолжал свою миссионерскую деятельность, так как, в силу удаленности и труднодоступности северных регионов здесь продолжалось сопротивление большевикам: «Изо всех сил я вел борьбу против безбожия в защиту Христова учения, держась впереди вверенного мне стада и защищая его»[151].

На страницах Епархиальной прессы публиковались материалы, выражающие обеспокоенность. Читаем: «Судьба нашего Отечества… Не видим ли мы, как тонет теперь корабль России?»[152].

В Архангельске церковный народ ищет приемлемые формы защиты, вырабатывает противоядие, иммунитет против безбожия и разгула бесовщины. В 1918 г. здоровые силы общества объединяются в Союз духовенства и мирян. Прошедший в Москве судьбоносный Поместный Собор 1917-1918 гг. указал вектор церковного развития, вдохнул новые силы, вселил надежду.

В губернском центре далекой северной окраины, в феврале месяце проходит организационное собрание, секретарем которого был избран протоиерей В.М. Мелетиев[153]. На собрании звучали мысли о необходимости расширения инициативы в работе Приходских советов, высказывалась обеспокоенность за судьбу Церкви. «Переживаемые Российской Церковью события названы Собором общим именем «гонения» не только на христиан, но и на религию вообще…», - говорилось в программной статье, посвященной деятельности Архангельского Союза духовенства и мирян. Далее читаем: «Не допустимо всякое посягательство на храмы… По вопросу о мерах и практическому осуществлению постановлений о защите церквей и их имуществ признать полезным следующие меры:

а) в случае попытки насильственно завладеть имуществом церкви и особенно посягательства на святыни храмов, верующие призываются стать на защиту церковного достояния…

в) в случае насилия должно поднять тревогу набатным звоном… каждый Приходской совет может принять и другие меры, какие найдет целесообразными»[154].

Аналогично центру, подобные собрания устраиваются по благочиниям. По инициативе народа во многих городах и селах епархии устраиваются Крестные ходы[155]. Религиозное воодушевление охватывает все слои населения, пастыри произносят пламенные проповеди, совершаются усиленные моления, возрождается почитание святынь. Читаем в одном из номеров Архангельских ведомостей: «Да, слава Богу, наш народ еще силен духом веры. Нет сомнения, что торжество не пройдет бесследно»[156].

Органы власти Советов проводят свое наступление: «реквизирована часть имущества Михаило-Архангельского монастыря»[157], «предложено сдать имущество духовной консистории»[158], комиссар Д. Крептюков извещал: «Отдел Народного Просвещения Архангельского Губисполкома просит… приготовить к сдаче… со всеми имуществами… всех духовных училищ города Архангельска и области»[159]. Весной 1918 г., перед самой Пасхой, приступили к закрытию семинарии и конфискации имущества: «В понедельник Страстной недели… явился в семинарию назвавший себя представителем Военного Отдела Архангельского Губернского Исполнительного Комитета Крестьянских, Рабочих и Солдатских Депутатов, в сопровождении десяти вооруженных винтовками красноармейцев, с ордером от 29 апреля 1918 г. за № 1109»[160] Максим Гольдин и, угрожая ректору арестом, потребовал выдать мебель, постельное белье, теплые вещи и т.д. Архангельское духовенство протестовало, в ответ из Москвы пришла телеграмма от Луначарского «приостановить переход семинарии и духовных училищ в Комиссариат Просвещения»[161]. Но это не помогло. Читаем в акте, составленном экономом семинарии о том, как в Лазареву субботу «В сопровождении десяти вооруженных винтовками с примкнутыми штыками красногвардейцев» представитель военного комиссара реквизировал «для нужд Красной армии» необходимое имущество, «приказал выносить… из комнат и погружать на подводы»[162].

Чуть позже, читаем в одном из номеров Епархиальных ведомостей, явился в семинарию комиссар Линдерман с вооруженным отрядом и, предъявив «ордер Отдела борьбы с контрреволюцией… на право произвести обыск, выемку документов, наложения запрещения помещения и ареста лиц по его усмотрению…»[163].

Совершив вооруженный захват власти в Санкт-Петербурге, большевики, первоначально не могли контролировать всю территорию России, т.к. в стране началась гражданская война. Новая власть, показав свое истинное лицо, не смогла сразу удержаться в Архангельске. Для северных областей наступила некая передышка. В частности, в Архангельской губернии и близлежащих территориях возникло самостоятельное государственное образование «Союз коммун Северной области», в состав которой вошли территории Ретроградской, Псковской, Новгородской, Олонецкой, Вологодской и Архангельской губерний. Упразднена она была в феврале 1919 г.

Иностранные интервенты поддержали независимое от коммунистического режима буржуазное правительство. В марте 1918 г. на побережье Белого моря высадились солдаты и офицеры Британской Королевской морской пехоты, в августе этого же года в Архангельск прибыл один из батальонов Королевского Шотландского полка. Здесь было создано Верховное Управление Северной области. Председателем этого независимого правительственного органа стал Николай Васильевич Чайковский (1850 – 1926)[164]. Благодаря этому еще некоторое время в крае оставалось возможным продолжать нормальную церковную жизнь и миссионерскую работу. Игумен Павел Мелетьев до 1920 г. совершал свое пастырское служение.

Дата добавления: 2015-08-13