Обстоятельства пропажи и находки рукописей

«Тихого Дона»

Как известно, сплетня о плагиате «выползла» из «рапповских» кругов вскоре после выхода первых двух томов «Тихого Дона». Тогда, в 1929 г., была создана специальная комиссия под председательством сестры Ленина М.И.Ульяновой, состоявшая, за исключением А.С.Серафимовича, исключительно из литературных противников Шолохова. Шолохов привез в Москву и предоставил в распоряжение этой комиссии все имевшиеся у него к тому времени материалы: черновые и беловые варианты 1 и 2 томов романа со всей имевшейся в них авторской правкой, первый вариант (тот, что назывался первоначально «Донщина» – о корниловском мятеже и событиях в Петрограде), планы, наброски материалов 3 и 4 томов.

После изучения комиссией представленных Шолоховым материалов весной 1929 г. в «Правде» был опубликован вердикт комиссии, полностью снимавший с Шолохова какие-либо подозрения в плагиате. Он был подписан всеми членами комиссии, в том числе и яростными врагами Шолохова. А материалы были возвращены автору, Шолохову.

Приезжая в Москву, Шолохов часто останавливался у своего друга, тоже писателя с Дона Василия Кудашева, который жил в небольшой комнате в коммунальной квартире. У него и оставил Шолохов рукописи и все возвращенные комиссией материалы, где они и находились с тех пор.

Отношения Шолохова и Кудашева были всегда дружеские. Василий Кудашев через несколько лет женился на Матильде Емельяновне Чебановой (Кудашевой). Когда началась война, Шолохов в первые же дни ушел в армию военным корреспондентом. Василий Кудашев тоже отправился на фронт добровольцем и воевал в дивизии народного ополчения. С фронта он писал своей жене, чтобы она непременно вернула рукописи «Тихого Дона» Шолохову, как только тот появится в Москве (эти письма В.Кудашева теперь тоже хранятся в ИМЛИ РАН). Однако Матильда Емельяновна поступила иначе. Она бомбардировала Шолохова письмами с просьбой помочь освободить ее мужа от службы в армии. Шолохов не мог, да, вероятно и не хотел этого делать, зная характер своего друга, который на это ни за что бы не согласился. Но Василий Кудашев пропал без вести (скорее всего, погиб) и не вернулся с войны. Теперь судьба рукописей была всецело в руках его жены, Матильды Емельяновны Кудашевой.

После смерти Шолохова его дочь и сын вместе с редактором сочинений Шолохова Ю.Б.Лукиным в поисках рукописей обращались к «тете Моте» Кудашевой. Но та и слушать ничего не хотела ни о каких рукописях, не показала писем своего мужа с фронта и заявила, что, вероятно, рукописи пропали при переезде на новую квартиру.

Но именно на этой на квартире и обнаружил рукописи «Тихого Дона» журналист, москвовед Лев Колодный. Это была сенсация! Колодный снял ксерокопию с части рукописи и опубликовал некоторые ее страницы в московских газетах, написал и опубликовал книгу «Кто написал «Тихий Дон. Хроника одного поиска»[2], однако имена владельцев рукописей и их местонахождение держал втайне от всех многие годы. Потом он эмигрировал в Израиль и там в интервью газете «Окна» сказал: «Матильда и дочь решили рукопись продать. Они прочли в какой-то газете, что в Европе на аукционе продали рукопись «Отцов и детей» за 400 000 фунтов. А что – Шолохов хуже Тургенева? Вот они и решили продать её за полмиллиона долларов»[3], – поручив посредничество в этом деле ему, Льву Колодному.

Наивные люди…У кого они решили просить полмиллиона долларов? У Горбачева? У Ельцина? Но ведь это же не Малевич, не «Черный квадрат», тут Шолохов! Что скажет «либеральная жандармерия», эта современная «княгиня Марья Алексеевна»! После выступления Шолохова на XXIII съезде КПСС с осуждением диссидентов Синявского и Даниэля, после появления в «самиздате» «Открытого письма» Шолохову»[4] Лидии Чуковской с осуждением этой речи либеральная интеллигенция просто обязана была поддерживать версию о плагиате, даже вопреки «собственному мнению». Весьма симптоматично в связи с этим выглядит стыдливое полупризнание Игоря Волгина, квалифицированного литературоведа и историка: «Когда позднее в очередной раз выплыл вопрос о подлинном авторе «Тихого Дона», наши сомнения, скорее всего, вовсе не основательные (выделено мною – С.С.), сильно подкреплялись этой незабываемой речью»[5].

Чтобы «стимулировать» власти на покупку рукописи, в «Известиях» в феврале 1998 г. появилось лживое сообщение о том, что рукописи «Тихого Дона» уже продаются по частям за границей[6]. Я сам поверил этой фальшивке и с тревогой написал о ней как о сигнале тревоги в книге «Спор об авторстве «Тихого Дона», назвав это трагедией для науки и позором для России.

Но дело не только в этих вещах. Если бы даже государство «раскошелилось» и решило купить рукописи, то эта сделка была бы незаконной, потому что ни Матильда Емельяновна Кудашева, ни ее дочь Наталья юридически никак не могли выступать в качестве законных владельцев рукописей – ими могли быть только законные наследники Шолохова, т.е. члены его семьи. Это прекрасно понимал Лев Колодный, который пришел в качестве «посредника» с предложением о покупке рукописи у анонимного владельца к директору ИМЛИ Ф.Кузнецову лишь 10 лет спустя после своей находки, когда Матильды Кудашевой уже не было в живых. Она умерла от рака 10.08.1995 г. Рукопись перешла во владение её дочери Натальи. Но и она тоже умерла от рака 25.08.1997 г.

И лишь в 1999 г. работники ИМЛИ самостоятельно, без помощи Льва Колодного вторично нашли рукописи шолоховского романа – теперь уже у племянницы Матильды Кудашевой, которая до того и понятия не имела обо всей этой истории. Она и согласилась продать рукопись ИМЛИ не за 500 000, а всего лишь за 50 000 долларов. И эта сделка могла состояться только потому, что подлинные владельцы рукописи – наследники Шолохова, будучи, в сущности, очень небогатыми людьми, официально отказались от имущественных прав на рукопись, чтобы спасти её, ибо теперь она снова могла исчезнуть. Это и сделало возможным покупку рукописи Академией наук России[7].

Теперь исследователи Шолохова не только имеют возможность исследовать эти рукописи в Архиве ИМЛИ. Вышло уже уникальное издание самих рукописей, эксклюзивное, номерное, где текст рукописи воспроизведен факсимильным способом[8]. В этой книге ни много ни мало – 1300 страниц.

2. Конвульсии «антишолоховедения»

Казалось бы, вопрос об авторстве романа решен окончательно!

Но это только для людей здравомыслящих и уважающих Шолохова. А для его «упертых» противников словно бы ничего и не изменилось!

Это стало ясно особенно в год шолоховского столетнего юбилея – 2005-й. Еще за три года до этого был издан указ президента В.В.Путина «О праздновании столетия со дня рождения М.А.Шоло­хова», текст которого, вопреки установленному порядку, не был опубликован в печати, даже в официальной «Российской газете». В дни юбилея президент побывал в Вешенской, и это показали по телевидению, а вот о торжественном заседании, посвященном юбилею, ни один телеканал не обмолвился ни словом. Говорят, что у итальянских владельцев выкуплен многосерийный фильм «Тихий Дон», снятый Ф.Бондарчуком – на иностранные деньги и с иностранными исполнителями (таково было условие продюсера). Но кто видел этот фильм? Широкой публике его не показали даже в год юбилея!

Зато в 2004 г., ровно за год до 100-летия Шолохова, на первом канале телевидения был показан документальный фильм «Вождь и писатель. Фильм 1-й «Сталин – Шолохов»; Фильм 2-й – «Хрущев – Шолохов» (режиссер В.Мелетин, сценарист Т.Скрябина). И в нем снова многократно повторена гнусная сплетня о «плагиате».

А в юбилейный год, 2005-й год, «антишолоховеды» разгулялись вовсю!

«Демократы» из РГГУ издали увесистый «кирпич» известного уже израильского «антишолоховеда» Зеева Бар-Селлы, который раньше доказывал, что Шолохов с его «звериным невежеством» никак не мог написать» «Тихий Дон», и выдвигал на роль автора весьма слабенького писателя И. Родионова или человека, следы «дневника» которого сохранились в тексте «Тихого Дона» – убитого казака Тимофея Ивановича, незадачливого любовника Елизаветы Моховой (по приметам, сообщенным Зеевом Бар-Селлой, шолоховед Владимир Васильев «вычислил» имя этого претендента – это Роман Петрович Кумов, автор двух заурядных книг очерков и рассказов).

Теперь, в новой книге «Литературный котлован. Проект «Писатель Шолохов»[9] Зеев Бар-Селла превзошел самого себя. Оказывается, создание «Тихого Дона» – это «проект ОГПУ», призванный доказать «городу и миру» великие литературные потенции революции. С этой целью для написания романа на основе чужой рукописи была создана специальная литературная организация – и называлась она – дорогие студенты-филологи, не падайте со стульев! – не как-нибудь, а «Пролеткульт»! Что это такое, знает самый ленивый студент, даже двоечник из филологов 4 курса, а вот израильский литературовед, оказывается, не имеет представления. Так же как и о резко негативном отношении Ленина к теории и деятельности Пролеткульта и о первом партийном документе по вопросам литературы и искусства – «Письме ЦК РКП(б) «О пролеткультах», в котором деятельность и идеи этой организации подвергались самому суровому осуждению.

Что же касается автора текста, который обрабатывала «команда» пролеткультовцев, то, по Зееву Бар-Селле, это, конечно, должен быть белогвардеец, хорошо образованный, «постсимволист, близкий к Ахматовой, к акмеистам», погибший от рук большевиков где-то в 1920-22 гг. Ну кто же не догадается, что имеется в виду скорее всего незабвенный Николай Гумилев? Неважно, называется его имя в качестве подлинного автора «Тихого Дона» или нет. Очевидно, его «наработки» легли в основу «Тихого Дона».

Версию Зеева Бар-Селлы еще до доброхотов из РГГУ, издавших его увесистый опус, активно пропагандировал в «Новой газете» еще один яростный ненавистник Шолохова Николай Журавлев[10].

Да притом и сам не дремал – выдвинул еще одну, не менее сногсшибательную версию – о том, что и «военный» роман Шолохова «Они сражались за Родину» писал не кто-нибудь, а Андрей Платонов[11]. А что? Ведь Платонов был по гроб жизни благодарен Шолохову за то, что тот вызволил из ГУЛАГА его сына. Да, кстати, и сам Платонов в молодости был членом «Пролеткульта», не там ли начинал свой путь «двойника» Шолохова? Об этой шизофренической версии: «Платонов – литературный раб Шолохова» – вы можете прочесть не только у самого Николая Журавлева, но и в хорошо аргументированных ответах на эту новую попытку «литературного киллерства» в статьях В.Баранова и Ю.Круглова, опубликованных в «Литературной газете»[12].

Шолохов никогда не реагировал на критику и ни разу не выступил в печати с опровержением тех гнусностей, которые высказывались по его адресу. Но в преддверии своего 70-летия, когда накал антишолоховских выступлений, казалось, достиг своего апогея (после выхода книги «Стремя «Тихого Дона» Медведевой-Томашевской, укрывшейся за псевдонимом «Д», выступлений Солженицына, Р.Мед­ведева и других), он стал готовить речь, с которой хотел выступить на торжественном заседании в честь своего 70-летия в 1975 г. Потом Шолохов заболел, выступление не состоялось, а речь так и осталась недописанной. Осталась только одна страничка, которую через 20 лет опубликовал сын Шолохова, Михаил Михайлович. В комментарии он пишет: «Еще месяца за два до юбилейной даты все мы в семье заметили, что отец все чаще и чаще пребывает «не в своей тарелке». Он стал неразговорчив, меньше стало слышно его шуток… По утрам, когда вся семья еще спала, писал что-то, закрывшись у себя в кабинете, после чего надолго оставался каким-то недоступно далеким, целиком ушедшим в себя, пугающе безразличным ко всему, что происходило вокруг…» А писал Шолохов юбилейную речь. Сохранилась одна-единственная, первая страничка текста, с которым он хотел выступить на торжественном заседании. Вот она:

«Пришла пора подводить предварительные итоги творческой деятельности. Но за меня это уже сделали родные братья-писатели и дальние родственники, скажем, троюродные братья-критики. Так что за мною остается только слово от автора.

За 50 лет писательской жизни я нажил много друзей-читателей и изрядное количество врагов. Что же сказать о врагах. У них в арсенале старое, заржавленное оружие: клевета, ложь, злобные вымыслы. Бороться с ними трудно да и стоит ли? Старая восточная поговорка гласит: «Собаки лают, а всадник едет своим путем». Как это выглядит в жизни, расскажу.

Однажды, в далекой юности, по делам службы мне пришлось ехать верхом в одну из станиц Верхне-Донского округа. На пути лежала станица, которую надо было проехать. Я припозднился и подъехал к ней в глухую полночь.

В степи была тишина. Только перепелиный бой да скрипучие голоса коростелей в низинах. А как только въехал на станичную улицу, из первой же подворотни выскочила собачонка и с лаем запрыгала вокруг коня. Из соседнего двора появилась другая. С противоположной стороны улицы, из зажиточного поместья махнули через забор сразу три лютых кобеля. Пока я проехал квартал, вокруг коня бесновалось с разноголосым лаем уже штук двадцать. Конь пошел более спорым шагом, я выпрямился и подобрал поводья. Ехать стало веселее.

Каждый квартал собаки менялись: одни убегали к своим дворам, другие включались в сопровождение. На базарной площади присоединилась к ним стайка бродячих, бездомных собак. В конце концов мне надоел этот гал и я замахнулся плетью. Но что тут произошло, трудно рассказать: собаки шарахнулись в разные стороны, подняли истошный лай, визг, подвывание… Словом, закатили сущую собачью истерию… Пришлось тронуть рысью. Бродячие собаки с почетом провожали меня далеко за станицу.

Заключение, к которому я пришел в ту ночь, что самые злые собаки – в зажиточных дворах, самые назойливые – бродячие.

Не думал я в ту ночь, что история с собаками повторится через несколько лет, только в другом варианте. В 1928 году, как только вышла первая книга «Тихого Дона», послышался первый клеветнический взбрех, а потом и пошло…»[13].

Символический, надо сказать эпизод, в котором «хотя бы с одного боку» отразилась вся шолоховская жизнь.

Вот и теперь, через 30 лет после того, как была написана эта «быль-притча», в который раз «старое началось сызнова». Лают собаки, лают назойливо и люто. И ничего с этим не поделаешь. Попытки дискредитации Шолохова питаются и будут питаться идеологической и национальной ненавистью к великому писателю, а также неискоренимой завистью, неистребимым в художнических кругах «сальеризмом».

Впрочем, во всем этом есть и оптимистический момент. Споры и наветы такого рода всегда касаются только гениальных произведений и гениальных авторов. Ну, кому интересно, жил ли на свете какой-нибудь там второстепенный или третьестепенный писатель и кому принадлежит какой-нибудь литературный пустячок? А вот споры о том, существовал ли Гомер, жил ли на свете Вильям Шекспир, был ли такой поэт Омар Хайям и кто написал «Слово о полку Игореве», ведутся столетиями. И то, что Шолохов попал в такую «обойму», делает ему честь. Так сказать, это своеобразное «свидетельство о гениальности».

Ну, а мы больше не будем касаться этого вопроса и займемся проблемами нормального шолоховедения, тем более что сейчас, после длительного охлаждения к Шолохову, вызванного неистовством его противников, вновь начали появляться серьезные публикации, с которых, будем надеяться, начнется новый этап научного изучения его творчества[14].

А предмет первой части этой книги – история основных интерпретаций «Тихого Дона», как они исторически складывались с момента первой дискуссии о шолоховском произведении, когда в 1940 г., закончив четвертый том, Шолохов написал в одном из писем: «Роман я написал, только бы напечатали, а там пусть хоть четвертуют!»[15]

Дата добавления: 2015-08-18