Читайте также:
|
Кроме того, все эти писатели, о которых я говорю, были джентльменами или тщились быть джентльменами. Они не употребляли слов, которыми люди всегда пользовались и пользуются в своей речи, слов, которые продолжают жить в языке. В равной мер*е этих писателей не заподозришь в том, что у них была плоть. Интеллект был, это верно. Добропорядочный, сухонький, беспорочный интеллект.
«Зеленые холмы Африки»
В сентябре 1952 года, вскоре после того как повесть «Старик и море» появилась в американском журнале «Лайф», Высший совет Национального института Кубы по туризму принял решение наградить писателя почетной грамотой и памятной медалью.
Журнал «Лайф» вышел в свет 1 сентября тиражом 5 325 447 экземпляров и был раскуплен читателями за два дня! Через неделю в продажу поступило еще пятьдесят тысяч экземпляров повести уже в виде отдельной книги. Такой тираж небольшой по размеру книжки считался высоким для США, но и он разошелся моментально. Читатели и критика были едины и встретили повесть весьма восторженно.
Кубинский публицист Сальвадор Буэно по этому поводу писал в журнале «Картелес»: «Эрнест Хемингуэй, который вот уже несколько лет постоянно проживает среди нас, создал выдающееся произведение, за что Высший совет Национального института по туризму принял решение наградить знаменитого североамериканского писателя почетной грамотой и памятной медалью за 1952 год. Национальный институт по туризму, понимая, что означает эта повесть в деле пропаганды Кубы за рубежом и рекламы нашего туризма, присуждением грамоты и медали — награда, которой удостаиваются лишь избранные,— отмечает большие заслуги великого писателя перед нашей страной, прежде всего как спортсмена, основавшего ежегодный Международный конкурс ловцов марлина, который привлекает к кубинским берегам стольких любителей этого вида
спорта, а также как литератора, заставившего говорить о Кубе за границей.
Ведь журнал «Лайф» 1, издающийся таким огромным тиражом, читают не только в Соединенных Штатах Америки, но и во многих других странах мира. Повесть «Старик и море» и Куба надолго останутся в памяти миллионов, вызывая многочисленные ассоциации, связанные с нашей родиной».
В день вручения медали, 23 сентября, Эрнест Хемингуэй в сопровождении своей жены Мэри Уэлш и многочисленных друзей прибыл на банкет в «Клуб Наутико Интернасиональ» в превосходном расположении духа.
Организаторы банкета подготовили Хемингуэю сюрприз— дружескую карикатуру на писателя, которую они заказали известному кубинскому карикатуристу Масагеру. Но сюрприз этот чуть было не испортил все дело. Когда писатель прибыл в клуб, дружеский шарж, выполненный на огромном куске ватмана, уже висел в холле. Рисунок Хемингуэю решительно не понравился, и в одну минуту сложиласч. весьма неприятная ситуация— писатель едва не покинул клуб.
Обстановку разрядил кубинский художник Хуан Давид, который приехал на банкет с поручением от главного редпкторл ведущего журнала Кубы «Боэмия»: получить у Хемингуэя согласие на перевод повести «Старик и море».
Чтобы подробнее узнать о том, как это происходило, я отправился в мастерскую художника, с которым меня связывала добрая дружба.
С 5-й авеню я свернул на тихую зеленую 28-ю улицу района Мирамар и тут же увидел Хуана. Он стоял у машины и с кем-то прощался.
В мастерской, попросив меня немного подождать, Хуан склонился над почти готовым рисунком.
— Взгляни! — сказал он через пару минут.— Как ты находишь?
Мне показалось, что в карикатуре я узнаю аргентинского писателя, только что получившего первую пре-
1 Прекратил свое существование в 1972 году из-за нерентабельности.
мию «Дома Америк» за книгу «Люди на лошадях», и я сказал:
— Давид Виньяс. Его усы.
— Точно! Через пятнадцать минут будет курьер из «Боэмии». Хочешь мате? Заваривай, я тоже выпью.
Зная, что за годы пребывания послом Кубы в Уругвае Хуан пристрастился к парагвайскому чаю, я взял матеру — пустую тыквочку, отделанную серебром, засыпал в нее чая-мате и залил кипятком.
После ухода курьера мы пристроились за маленьким столиком, и Хуан приступил к рассказу о той давней встрече в «Наутико Интернасиональ».
— Едва войдя в клуб, я застал в холле весьма удивившую меня картину. В одной стороне стояла группа приглашенных, среди которых возбужденно говорил что-то Хемингуэй. В противоположном углу мои знакомые в чем-то убеждали Масагера. Посередине висела карикатура. Мне не трудно было догадаться о причине волнения Хемингуэя, ибо я хорошо знал по собственному опыту отношение его к дружеским шаржам.
Без промедления я направился к нему. Он заметил это и встретил меня словами: «И ты тоже пришел меня...»— и ругнулся крепким испанским словцом.
В это время к нам приблизился Масагер, очевидно почувствовав в моем лице поддержку,— я уже тогда весил сто десять килограммов,— и плаксивым голосом стал жаловаться:
«Этот писатель рассердился на мой шарж...»
Хемингуэй мгновенно принял стойку боксера, и мне пришлось загородить Масагера.
«Хемингуэй, я не чемпион по боксу, но карикатурист...»
«Ты такое же...» — и он уже было замахнулся.
«Стойте, стойте! — поспешно прокричал я.— Дайте сказать! Я тоже карикатурист, но даю вам слово, никогда в своей жизни не стану даже пытаться рисовать
вас».
«А!.. Правду говоришь?»
«Честное слово!»
«Ну, тогда пошли в бар».
«Конечно, Хемингуэй, тем более что у меня к вам есть поручение от главного редактора «Боэмии».
«Вот видишь. Тем более! Где нам быть, как не в баре? Все, все в бар!» — повеселев, пригласил он гостей.
Когда мы подошли к стойке, чувствовалось, что Хемингуэй с радостью ухватился за возможность поговорить о чем-то другом, не связанном с карикатурой. Он тут же спросил:
«Ты сам как думаешь, Кеведо 1 хочет заработать на мне или считает вещь достойной?»
«Вы знаете, Хемингуэй, тираж «Лайфа», более пяти миллионов, разошелся в течение двух суток. Конечно, для «Боэмии» это хорошая реклама. Но ведь журнал наш продается и в других странах...»
«Да, но и повесть «стоит в ряду лучших произведений Хемингуэя. «Старик и море» обладает теми же качествами— лаконизм, искренняя сила чувства, рубленый, но живой диалог, прямое обращение к фактам, которые в его наиболее выдающихся произведениях вызывали восхищение читателей всего мира»...» — Хемингуэй остановился, будто припоминая.
На своем ломаном испанском языке он совершенно точно воспроизвел фразы из статьи литературного критика Сальвадора Буэно, которая была опубликована в журнале «Картелес» 2. Перед тем как я отправился на встречу в клуб, главный редактор заставил меня проштудировать эту статью, и поэтому я сразу понял, откуда это. А Хемингуэй, довольный собой, продолжал цитировать:
«...Новелла «Старик и море» станет международным трубадуром, она породит во многих людях мира желание посетить нашу страну. Куба обязана достойно отметить Эрнеста Хемингуэя за его любовь к нашим обычаям, нашей жизни, нашим рыбакам, ту любовь, которая произвела на свет повесть «Старик и море»...»
«Я думаю, Хемингуэй, назначайте сумму — и делу конец,— перебил я его с нетерпением.— Вы же сами знаете, что вещь получилась. И довольны ею. Только знайте, Кеведо сказал, что мы не сможем заплатить, как «Лайф» 3.
1Мигель Анхель Кеведо — бывший главный редактор, он же издатель журнала «Боэмия».
Дата добавления: 2015-08-18; просмотров: 93 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| TTTvypy... | | | За право публикации повести в журнале «Лайф» писатель получил 30 тысяч американских долларов. Подсчитано, что в |