К вопросу о толковании условий договора в практике МКАС

Розенберг М.Г., заслуженный юрист РСФСР, доктор юридических наук, профессор кафедры частного права Всероссийской академии внешней торговли, член Президиума и арбитр МКАС при ТПП РФ.

При разрешении в МКАС многих споров возникал вопрос о содержании договорного условия, которое трактовалось сторонами спора неодинаково. Причиной возникновения этих разногласий являлись не только недостаточная полнота и четкость формулировок договорных условий, но и расхождения как между отдельными договорными условиями, так и между текстом договора и последующих документов, совместно составлявшихся сторонами после его заключения, либо в результате разного понимания содержания их переписки в ходе исполнения договора. Возникновению таких споров способствовало и то, что в ряде случаев в договоры включались термины, которые понимались сторонами неодинаково либо не совпадали тексты договора, составленного на двух языках при том, что каждый из них в соответствии с договором имеет одинаковую силу.

При выяснении содержания спорного договорного условия составы арбитража руководствовались нормами права, применимого к конкретному договору.

Если отношения сторон по договору регулировались международным договором (например, Венской конвенцией ООН 1980 г. о договорах международной купли-продажи товаров), то применялись положения такого международного договора (применительно к Венской конвенции 1980 г. - ее ст. 8). При этом учитывался ряд моментов. Во-первых, Венская конвенция 1980 г. применима к отношениям сторон по договору международной купли-продажи товаров не только тогда, когда коммерческие предприятия сторон договора находятся в государствах - ее участниках, для которых Конвенция вступила в силу на момент заключения ими договора (п. 1 (a) ст. 1), но и в случаях, когда к их договору применимо право государства - участника Конвенции, для которого она вступила в силу на момент заключения договора (п. 1 (b) ст. 1) независимо от того, участвуют ли государства местонахождения коммерческих предприятий сторон договора в этой Конвенции. Во-вторых, хотя правила Венской конвенции о толковании сформулированы применительно к заявлению и поведению сторон, они применимы и к толкованию условий договора, оформленного в виде единого документа. В-третьих, толкуя условия договора на основе правил Конвенции, необходимо руководствоваться ее принципами и использованными в ней понятиями и терминами.

Когда отношения сторон регулировались материальным правом РФ, применялись соответствующие предписания ГК РФ. При этом принимались во внимание следующие моменты. Во-первых, хотя ст. 431 ГК сформулирована применительно к толкованию договора, она применима и к толкованию односторонних заявлений сторон (в частности, к оферте и к ответу на нее), признаваемых односторонними сделками. Основанием для этого служили предписания п. 2 ст. 6 и ст. 56 ГК РФ, согласно которым к односторонним сделкам соответственно применяются положения об обязательствах и договорах постольку, поскольку это не противоречит закону, одностороннему характеру и существу сделки. Во-вторых, в силу ст. 1215 ГК РФ толкование договора прямо отнесено к сфере действия права, подлежащего применению к договору. В-третьих, толкуя договор на основании норм ГК РФ, необходимо руководствоваться принципами российского гражданского права и использованными в ГК РФ понятиями и терминами.

При этом учитывался неодинаковый подход к толкованию договорных условий, предусмотренный Венской конвенцией 1980 г. и ГК РФ. В отличие от ГК РФ, придающего решающее значение при толковании договорного условия содержащимся в нем словам и выражением и только в случае неясности их буквального значения позволяющего прибегать к дополнительным способам его установления, Венская конвенция решающее значение придает распознаваемости волеизъявления для другой стороны. То есть при неизвестности для другой стороны намерения изъявившего волю и неясности самого волеизъявления Конвенция исходит не из намерения лица, сделавшего волеизъявление, а из того, как такое волеизъявление понимало бы разумное лицо, действующее в том же качестве, что и другая сторона при аналогичных обстоятельствах. Предусмотренный Конвенцией перечень обстоятельств, которые при этом должны учитываться, не является исчерпывающим.

Если применимым к отношениям по договору являлось иностранное материальное право, то толкование договорных условий производилось в соответствии с его предписаниями. Такой подход принят в международном частном праве <1> и соответствует, как указывалось выше, предписаниям ст. 1215 ГК РФ.

--------------------------------

<1> Статья 5 Гаагской конвенции о праве, применимом к международной купле-продаже 1955 г., не исключает из числа вопросов, регулируемых этой Конвенцией, толкование договора, а ст. 12 Конвенции о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров 1986 г. и ст. 10 Римской Конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам 1980 г., прямо относят толкование договора к сфере их действия. Так же решен этот вопрос и в ряде других международных актах, в частности в Межамериканской конвенции 1994 г. о праве, применимом к международным контрактам (ст. 14).

Поскольку Закон РФ "О международном коммерческом арбитраже" (ст. 28), как и Европейская конвенция о внешнеторговом арбитраже" 1961 г. (ст. VII), прямо устанавливают, что при вынесении решения по спору арбитры обязаны учитывать торговые обычаи, применимые к данной сделке, при толковании договорных условий применялись соответствующие торговые обычаи. С учетом этого широко использовался ряд документов, разработанных международными организациями. К ним прежде всего относятся Международные правила толкования торговых терминов ИНКОТЕРМС, признаваемые в Российской Федерации в качестве торгового обычая (аналогичен подход к юридическому характеру этого документа и в некоторых других странах) <1>. При рассмотрении некоторых дел для толкования договорных условий использовались Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА, разработанные Международным институтом по унификации частного права, в качестве приобретающих статус (характер) торговых обычаев. Чаще они применялись в качестве критерия, свидетельствующего о существующей практике международного делового оборота.

--------------------------------

<1> Нормативный характер этого документа признан в Украине и Ираке, а в Испании - в отношении импортных сделок.

В отношении всех видов договоров, из которых возникали споры, нередко нуждались в толковании следующие договорные условия: арбитражное соглашение сторон, соглашение о применимом праве, о моменте исполнения обязательств, о порядке платежей, о последствиях нарушения обязательств одной из сторон; юридическая квалификация договора и предъявленных истцом требований. Применительно к договорам международной купли-продажи товаров, из которых чаще всего рассматриваются МКАС споры, в ряде случаев возникала дополнительная необходимость в толковании таких условий, как базис поставки, условия о количестве и качестве товара, а также о их проверке.

Рассмотрим на конкретных примерах подходы МКАС к толкованию договорных условий.

1. О компетенции МКАС рассматривать спор сторон

1.1. Рассматривая спор между швейцарской и кипрской фирмами (дело N 89/2010, Отдельное постановление по вопросу о компетенции МКАС от 19 мая 2011 г.), состав арбитража пришел к заключению, что в его компетенцию входит рассмотрение требования истца считать действительным заключенный истцом и ответчиком контракт о передаче доли в находящемся в Венгрии обществе с ограниченной ответственностью, поскольку оно охватывается арбитражной оговоркой контракта, в которой говорится "о любом споре, возникшем из настоящего контракта". В то же время не признано, что в компетенцию МКАС входит рассмотрение требований истца, не охватываемых объемом арбитражного соглашения сторон (о признании злоупотреблением правом, причинившим вред деловой репутации истца, действий ответчика по инициированию судебных тяжб в Венгрии и Швейцарии и о возмещении репутационного вреда в сумме, названной истцом). В Постановлении отмечено, что эти требования истца входят в предметную компетенцию МКАС, однако они имеют внедоговорную природу и относятся к группе обязательств из причинения вреда, т.е. не вытекают непосредственно из контракта и имеют по отношению к нему самостоятельный характер. Соответственно, при отсутствии оснований для их квалификации в качестве действий ответчика, нарушающих условия контракта, для их рассмотрения МКАС необходимо арбитражное соглашение сторон, из которого явствовало бы, что стороны имели в виду передачу на рассмотрение арбитража спора, вытекающего из тех отношений истца и ответчика, из которых возникли рассматриваемые требования. В Постановлении особо рассмотрен вопрос, связанный с утверждением ответчика со ссылкой на решения венгерских государственных судов о том, что рассмотрение спора о действительности заключенного истцом и ответчиком контракта относится к исключительной компетенции венгерских государственных судов. Состав арбитража пришел к заключению, что это утверждение не может быть признано основательным в рамках настоящего дела. Это заключение обосновано результатами анализа положений ряда международных документов (Нью-Йоркской Конвенции 1958 г. о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений и Договора между СССР и Венгерской Народной Республикой об оказании правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам 1958 г. с изменениями 1971 г.), норм венгерского и российского законодательства, а также постановлений Конституционного Суда РФ.

Поскольку в тексте контракта было неточно указано наименование третейского суда, в Постановлении дается обоснование того, что сторонами безусловно избран в качестве органа для разрешения споров между ними именно МКАС при ТПП РФ.

Вопрос об объеме арбитражного соглашения сторон возникал и при разрешении ряда других споров. Так, например, при рассмотрении иска российской организации к германской фирме (дело N 39/2006, Постановление от 6 февраля 2007 г.) <1> было установлено, что арбитражная оговорка контракта сторон предусматривает разрешение в МКАС споров и разногласий, возникающих из контракта, т.е. сформулирована достаточно ограниченно. В ней не оговорена возможность передачи на разрешение в МКАС споров, возникающих в связи с контрактом. Поскольку требования истца основаны на положениях немецкого права о возмещении расходов лица, ведущего дело без поручения, т.е. вытекают из самостоятельной гражданско-правовой сделки, им совершенной и юридически обособленной от контракта, содержащего арбитражное соглашение, они не подпадают под предусмотренную этим контрактом арбитражную оговорку. С учетом этого было прекращено разбирательство по делу. Рассматривая нормы немецкого гражданского права, состав арбитража основывался на квалификации юридических понятий, из которой исходит немецкое право.

--------------------------------

<1> См.: Практика МКАС при ТПП РФ за 2007 - 2008 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. М.: Статут, 2010. С. 85 - 89.

1.2. В ряде рассмотренных МКАС в 2010 - 2011 гг. споров из договора строительного подряда <1> ответчик (российская организация-заказчик) оспаривал компетенцию рассматривать эти споры в связи с несоблюдением истцом (сербской фирмой - генеральным подрядчиком) претензионного порядка, предусмотренного договором. Составы арбитража на основании толкования договорного условия пришли к выводу, что договор сторон устанавливает только срок, в течение которого стороны могут пытаться решать споры путем переговоров (45 дней), отсчитываемый со дня получения официального уведомления. Форма такого официального уведомления, порядок его направления, а также порядок проведения переговоров и способ фиксации их результатов договором не конкретизируются. Имеющаяся в материалах дела переписка свидетельствует о том, что истец обращался к ответчику в отношении оплаты работ, являющейся предметом иска. То обстоятельство, что некоторые требования истца были заявлены ответчику до наступления сроков оплаты с учетом конкретных обстоятельств дела (переписка сторон, предъявление ими друг другу взаимных претензий, прямые отказы ответчика от уплаты соответствующих сумм, составление ими акта сверки расчетов, фиксирующего их разногласия), не может служить основанием для признания отсутствия компетенции МКАС рассматривать их спор.

--------------------------------

<1> Например: дело N 38/2010 (Отдельное решение от 21 октября 2010 г. и Окончательное решение от 28 июня 2011 г.), дело N 31/2010 (Отдельное решение от 4 ноября 2010 г. и Окончательное решение от 29 июня 2011 г.) и дело N 29/2010 (решение от 3 ноября 2010 г.).

1.3. При разрешении спора между российской организацией и канадской фирмой (дело N 217/2001, решение от 6 сентября 2002 г.) <1> ответчик оспаривал компетенцию МКАС, ссылаясь на то, что в тексте договора на английском языке (договор был составлен на двух языках и в нем было указано, что оба текста имеют одинаковую силу) предусмотрено рассмотрение споров не в Арбитражном суде при ТПП РФ, а в Arbitration court of Russia, т.е. в государственном арбитражном суде России, куда истец может обратиться. Состав арбитража признал свою компетенцию, мотивировав это следующим образом. В английском языке термин arbitration court равнозначен термину "третейский суд" в русском языке, что следует из многих международных актов <2>, а также регламентов международных третейских судов и литературных источников. Поскольку в договоре было оговорено применение российского законодательства, основываясь на положениях ст. 431 ГК РФ, следует исходить из буквального значения содержащихся в договоре слов и выражений, и соответственно в текстах на русском и английском языках предусматривалось рассмотрение споров в третейском суде на территории России. При отсутствии в тексте на английском языке указания на то, в каком именно третейском суде подлежит рассмотрению спор, его необходимо определить, основываясь на положениях ч. 2 ст. 431 ГК РФ, которая предусматривает принятие во внимание, в частности, обычаев делового оборота. К ним следует отнести приобретающие такой характер Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА, согласно ст. 4.7 которых в подобных случаях предпочтение отдается варианту текста договора, составленному первоначально. Представители обеих сторон в процессе подтвердили, что первоначально текст договора был составлен на русском языке, а затем переведен на английский. С учетом этих обстоятельств было сделано заключение, что в английском тексте договора были пропущены указанные в русском тексте слова "при Торгово-промышленной палате РФ" (at the Chamber of Commerce and Industry). В связи с обоснованной ссылкой представителя ответчика на то, что в русском тексте арбитражной оговорки договора неточно указано название третейского суда, в решении было отмечено, что предусмотренное в договоре название третейского суда (Арбитражный суд при Торгово-промышленной палате РФ) было изменено Постановлением Верховного Совета РФ от 7 июля 1993 г. на название "Международный коммерческий арбитражный суд", т.е. имело место переименование по решению законодательных органов власти РФ. Соответственно, допущенная в арбитражной оговорке договора неточность в названии третейского суда не препятствует признанию того, что МКАС компетентен рассматривать данный спор.

--------------------------------

<1> См.: Практика МКАС при ТПП РФ за 2001 - 2002 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. М.: Статут, 2004. С. 408 - 420.

<2> Например, из Конвенции ООН о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений 1958 г., в которой участвуют Россия и Канада, Арбитражного регламента ЮНСИТРАЛ, Типового закона ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже.

1.4. Установив несовпадение текстов арбитражного соглашения в договоре аренды, заключенном фирмой из США и российской организацией на английском и русском языках (дело N 74/2004, решение от 9 декабря 2004 г.) <1>, состав арбитража принял во внимание текст на английском языке. Сделано было это на том основании, что в договоре было указано о приоритете текста на английском языке по отношению к русскому тексту договора в случае расхождения между ними. При этом было учтено также то обстоятельство, что действия сторон подтверждают наличие арбитражного соглашения о рассмотрении спора в МКАС (истец предъявил иск в МКАС, а ответчик представил отзыв на иск, не оспаривая компетенции МКАС). В тексте на русском языке было указано, что споры подлежат разрешению в Арбитражном суде г. Москвы по правилам арбитража МКАС при ТПП РФ, а в тексте на английском языке - в арбитраже в Москве по правилам МКАС.

--------------------------------

<1> См.: Практика МКАС при ТПП РФ за 2004 г. / Сост. М.Г. Розенберг. М.: Статут, 2005. С. 339 - 342.

1.5. Когда состав арбитража приходил к выводу, что лицо, предъявившее иск в МКАС, не является стороной арбитражного соглашения, на основании которого оно предъявило иск, он принимал постановление о прекращении арбитражного разбирательства в связи с отсутствием у МКАС компетенции рассматривать данный спор.

Такое Постановление было, в частности, принято при рассмотрении иска украинской организации к молдавской организации (дело N 6/2006, Постановление от 27 декабря 2006 г.) <1>. В Постановлении констатирован ряд моментов. Истец не является стороной контракта, содержащего арбитражное соглашение. В подписанном им совместно со сторонами контракта дополнительном соглашении, на которое он ссылается, его статус определен в качестве получателя поставляемого ответчиком товара, т.е. третьей стороны, на которую возложены некоторые обязанности покупателя - стороны контракта. Предоставленное законом (п. 1 ст. 518 ГК РФ) получателю право предъявлять к поставщику требования, вытекающие из поставки товаров ненадлежащего качества, не превращают получателя в сторону контракта и соответственно арбитражного соглашения.

--------------------------------

<1> См.: Практика МКАС при ТПП РФ за 2006 г. / Сост. М.Г. Розенберг. М.: Статут, 2009. С. 348 - 351.

1.6. При рассмотрении спора между российской организацией (лизингополучатель) и канадской фирмой (продавец) ответчик (канадская фирма) оспаривал компетенцию МКАС рассматривать спор, ссылаясь на отсутствие у истца права на предъявление иска в материальном смысле (дело N 133/2007, решение от 6 ноября 2008 г.) <1>. Состав арбитража, отметив, что между сторонами действует арбитражное соглашение (договор международной купли-продажи, содержавший арбитражную оговорку, был подписан как продавцом и покупателем, являвшимся лизингодателем, так и лизингополучателем), признал, что истец обладает правом на иск в процессуальном смысле, что служит основанием для оценки МКАС обоснованности исковых требований по существу. Поскольку договор международной купли-продажи, на основании которого был предъявлен иск, предусматривал ограничение прав лизингополучателя (истца) в отношении предъявления требований к продавцу, в удовлетворении иска было отказано. При разрешении другого спора (дело N 139/2007, решение от 21 июля 2008 г.) <2> между лизингополучателем (российской организацией) и поставщиком (украинской организацией) состав арбитража, признав применимыми к отношениям спорящих сторон Венскую конвенцию 1980 г. и субсидиарно нормы украинского законодательства, исходя из того, что истец обладает правом на иск в процессуальном и материальном смысле (договор купли-продажи, на котором основывал свои требования истец, не содержал ограничений в отношении его прав), удовлетворил требование истца о взыскании с ответчика пени за просрочку поставки.

--------------------------------

<1> См.: Практика МКАС при ТПП РФ за 2007 - 2008 гг. С. 497 - 502.

<2> См.: Там же. С. 430 - 437.

2. О применимом к отношениям сторон материальном праве

2.1. Толкование условия договора о регулировании отношений сторон российским гражданским законодательством <1>. При наличии в договоре такого условия составы арбитража по общему правилу <2> принимали во внимание предписания, содержащиеся в соответствующих нормах российского гражданского законодательства, избранного сторонами в соответствии с принципом автономии воли сторон, из которого исходят как ГК РФ, так и Закон РФ "О международном коммерческом арбитраже", а также ряд международных договоров, участником которых является РФ <3>. При этом составами арбитража учитывалось следующее. Пункт 1 ст. 1187 ГК РФ, названной "Квалификация юридических понятий при определении права, подлежащего применению", устанавливает, что "при определении права, подлежащего применению, толкование юридических понятий осуществляется в соответствии с российским правом, если иное не предусмотрено законом". В силу ст. 1215 ГК РФ, определяющей сферу действия права, подлежащего применению к договору, толкование договора производится в соответствии с правилами применимого права. Согласно ст. 431 ГК РФ "при толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Буквальное значение условий договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом". Пункт 2 ст. 3 ГК РФ предусматривает, что гражданское законодательство состоит из Кодекса и принятых в соответствии с ним иных федеральных законов. Нормы гражданского права могут содержаться также в указах Президента РФ, постановлениях Правительства РФ, а также в актах, издаваемых министерствами и иными федеральными органами исполнительной власти (п. п. 3, 4 и 7 ст. 3). Гражданское же законодательство РФ (нормативные акты, принятые в установленном порядке) входят в качестве составной части в понятие "российское гражданское право" наряду с общепризнанными принципами международного права и международными договорами РФ, а также обычаями делового оборота и иными общепризнанными обычаями. Из этого следует, что выбор сторонами в договоре в качестве применимого к их отношениям российского гражданского законодательства по общему правилу означает, что эти отношения не регулируются международными договорами РФ, коль скоро право на исключение их применения по соглашению сторон разрешено соответствующим международным договором (например, Венской конвенцией 1980 г. - ст. 6). Чаще всего в практике МКАС возникал вопрос о том, подлежат ли применению к отношениям сторон по договору международной купли-продажи товаров правила Венской конвенции 1980 г., когда ими оговорено в договоре применение российского гражданского законодательства. Из того факта, что понятия "российское гражданское право" и "российское гражданское законодательство" не тождественны, делался, как правило, обоснованный вывод о неприменимости к отношениям сторон Венской конвенции 1980 г., если они предусмотрели их регулирование российским гражданским законодательством. Вместе с тем принималось во внимание то обстоятельство, что в ряде случаев стороны, оговаривая в договоре регулирование их отношений российским гражданским законодательством, не имели намерения исключить применение к ним Венской конвенции. Они на момент заключения договора не понимали разницы между понятиями "российское гражданское право" и "российское гражданское законодательство". В заблуждение их могут ввести и отдельные публикации, в которых утверждается, что понятие "российское гражданское законодательство" должно пониматься как охватывающее и международные договоры РФ. Поэтому в практике МКАС при рассмотрении вопроса о применении условия договора международной купли-продажи, предусматривающего регулирование отношений сторон российским гражданским законодательством, принято в ходе процесса выяснять, имели ли они в виду исключить применение Венской конвенции. Иногда стороны заявляли, что у них такого намерения не было <4>. Составы арбитража учитывали такие заявления обеих сторон при вынесении решения по делу и фиксировали их в протоколе заседания. Такой подход соответствует предписаниям п. 3 ст. 1210 ГК РФ, предусматривающему, что выбор сторонами подлежащего применению права, сделанный после заключения договора, имеет обратную силу и считается действительным, без ущерба для прав третьих лиц, с момента заключения договора. Однако нередко одна из сторон или обе стороны утверждали, что, фиксируя в договоре такое условие, они имели намерение исключить применение к их отношениям Венской конвенции <5>. Нередко составы арбитража лишены возможности выяснить мнение обеих сторон договора ввиду того, что одна из сторон (чаще ответчик) не только не участвует в заседании арбитража, но и не представляет объяснений по иску. В таких случаях у состава арбитража отсутствуют какие-либо основания для толкования условия договора не в соответствии с правилами, предусмотренными российским гражданским законодательством, избранным сторонами, а руководствуясь рассуждениями о расширительном толковании понятия "российское гражданское законодательство".

--------------------------------

<1> Подробнее см.: Розенберг М.Г. Некоторые актуальные вопросы практики разрешения споров в МКАС при ТПП РФ // Хозяйство и право. 2011. N 4. С. 58 - 64.

<2> См., например: Практика МКАС при ТПП РФ за 2007 - 2008 гг. С. 171 - 188, 199 - 204, 254 - 258, 359 - 363, 503 - 509, 516 - 523, 532 - 546; Практика МКАС при ТПП РФ за 2006 г. С. 321 - 327; Практика МКАС при ТПП РФ за 2005 г. / Сост. М.Г. Розенберг. М.: Статут, 2005. С. 119 - 128; Практика МКАС при ТПП РФ за 2004 г. С. 136 - 138; Практика МКАС при ТПП РФ за 2003 г. / Сост. М.Г. Розенберг. М.: Статут, 2004. С. 23 - 25, 42 - 45. Такого же подхода МКАС в основном придерживался и при разрешении споров в 2009 - 2011 гг.

<3> См.: ст. VII Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже 1961 г.; ст. 41 Минской конвенции 1993 г. о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам; п. "е" ст. 11 Киевского соглашения о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности; ст. ст. 6 и 7 Венской конвенции ООН 1980 г. о договорах международной купли-продажи товаров.

<4> Например, при разрешении споров по делам N 184/2009 (решение от 24 февраля 2010 г.) и N 102/2009 (решение от 9 апреля 2010 г.).

<5> См., например: Практика МКАС при ТПП РФ за 2007 - 2008 гг. С. 171 - 188, 254 - 258, 516 - 523, 532 - 546. Такие заявления делали одна или обе стороны и при рассмотрении ряда других споров. Например, в деле N 226/2009 (решение от 30 июня 2010 г.), в деле N 115/2010 (решение от 22 сентября 2010 г.) и в деле N 99/2009 (решение от 19 января 2010 г.).

Нельзя не обратить внимание на то, что в практике МКАС встречались отдельные случаи применения именно такого "широкого понимания" <1>. Думается, это не может служить основанием для его использования при разрешении споров в будущем. Следует также отметить, что, когда стороны в договоре употребляют в разных его условиях понятия "российское право" и "российское законодательство", состав арбитража по своей инициативе определял, какое из этих понятий подлежит использованию при разрешении спора <2>.

--------------------------------

<1> Например, при разрешении спора по делу N 150/2009 (решение от 19 апреля 2010 г.).

<2> См., например: Практика МКАС при ТПП РФ за 2007 - 2008 гг. С. 137 - 141. При разрешении споров по делам N 41/2009 и N 42/2009 (решения от 29 июня 2010 г.) состав арбитража в такой ситуации принял во внимание заявление представителя истца (представители ответчика в заседаниях не участвовали).

При рассмотрении проблемы толкования названных понятий важно осознавать, что в данном случае ведется спор, имеющий не только теоретическое значение, но и серьезные экономические и юридические последствия для сторон договора международной купли-продажи товаров. Хотя по многим вопросам положения ГК РФ совпадают по содержанию с правилами Венской конвенции, между ними имеются и существенные различия. Примеры таких различий приведены в статье автора, указанной выше (см. п. 2.1).

2.2. Толкование условия договора о регулировании отношений сторон российским гражданским правом. Поскольку, как отмечалось выше, в понятие "российское гражданское право" входят наряду с гражданским законодательством общепризнанные принципы международного права и международные договоры РФ, а также обычаи делового оборота и иные признанные законом обычаи, такое условие трактовалось как свидетельствующее о воле сторон применять к их отношениям все составляющие понятия "российское гражданское право". При этом учитывалось, что в соответствии с Федеральным законом от 15 июля 1995 г. N 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации" и ГК РФ (абз. 1 п. 2 ст. 7) международные договоры РФ применяются непосредственно, кроме случаев, когда из международного договора следует, что для его применения требуется издание внутригосударственного акта, а также то, что в абз. 2 п. 2 ст. 7 ГК РФ содержится положение, соответствующее предписаниям ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, согласно которому "если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены гражданским законодательством, применяются правила международного договора". Соответственно, к отношениям сторон при таком договорном условии применялись правила международного договора РФ, если они подпадали под сферу его действия, а российское гражданское законодательство использовалось в качестве субсидиарного статута по вопросам, не урегулированным таким международным договором. Применительно к договорам международной купли-продажи товаров, подпадающим под сферу действия Венской конвенции 1980 г., такой подход основывался на прямых предписаниях этой Конвенции (ст. 7). Он широко использовался при разрешении многих споров <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Практика МКАС при ТПП РФ 2007 - 2008 гг. С. 35 - 38, 52 - 58, 67 - 84, 111 - 126, 161 - 170, 225 - 242, 243 - 247, 269 - 278, 294 - 303, 308 - 332, 364 - 374, 402 - 410, 425 - 429, 438 - 452; Практика МКАС при ТПП РФ за 2006 г. С. 79 - 85, 129 - 148, 177 - 180, 206 - 209, 236 - 256, 263 - 266, 273 - 276, 282 - 294, 308 - 313, 328 - 332, 345 - 347.

Когда одна из сторон спора пыталась оспорить такой подход, ссылаясь на отсутствие в соглашении сторон о применимом праве ссылки на Венскую конвенцию 1980 г., и утверждала, что отношения по договору подлежат регулированию нормами российского законодательства без применения указанной Конвенции, составы арбитража признавали такое утверждение противоречащим ч. 4 ст. 15 Конституции РФ <1>.

--------------------------------

<1> См., например: решение от 22 января 2009 г. по делу N 76/2008 // Хозяйство и право. 2009. N 4. С. 113 - 122.

Между тем продолжали иметь место отдельные случаи, когда составы арбитража без всяких к тому оснований при наличии соглашения сторон о регулировании их отношений по договору международной купли-продажи товаров российским гражданским правом разрешали спор исключительно на основании норм российского гражданского законодательства (норм ГК РФ) <1>.

--------------------------------

<1> Например, решения от 18 января 2010 г. по делам N 124/2009 и 125/2009, от 25 сентября 2009 г. по делу N 38/2009, от 25 декабря 2009 г. по делу N 86/2009, от 19 января 2005 г. по делу N 67/2004 (см.: Практика МКАС при ТПП РФ за 2005 г. С. 31 - 38), от 11 января 2010 г. по делу N 85/2009, от 21 декабря 2010 г. по делу N 18/2010, от 18 ноября 2010 г. по делу N 103/2010.

2.3. Подходы составов арбитража при толковании заведомо неправильных, недостаточно четких или неясных формулировок договорного условия о применимом праве <1>. При включении в договор формулировки условия о применимом праве, из которой невозможно установить действительную волю сторон, составы арбитража приходили к выводу, что отсутствует соглашение сторон по этому вопросу и определяли как правило это право в соответствии с предписаниями ст. 28 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже" и § 26 Регламента МКАС на основании коллизионных норм, которые они считали применимыми.

--------------------------------

<1> Об этом подробнее см. статью автора: Как формулировать во внешнеэкономическом контракте условие о применимом праве // Экономика и жизнь. 2011. N 39/9405. С. 12 - 13; N 40/9406. С. 14.

Рассмотрим несколько примеров, подтверждающих, на наш взгляд, обоснованность такого подхода.

В договор международной купли-продажи товаров, заключенный российской организацией (продавец) с организацией из Республики Казахстан (покупатель), было включено следующее условие: "Правом, регулирующим настоящий договор, на территории Российской Федерации является материальное право Российской Федерации, а на территории Республики Казахстан материальное право Республики Казахстан". При этом в договоре было оговорено, что "все споры подлежат рассмотрению в МКАС по месту нахождения истца". Признав, что стороны нечетко определили применимое право, единоличный арбитр, разрешавший спор (дело N 205/2009, решение от 15 декабря 2010 г.), установил его путем использования коллизионной нормы ГК РФ. Подход единоличного арбитра представляется обоснованным, учитывая следующие соображения. Во-первых, из этой формулировки неясно, что имели в виду стороны: определение применимого права в зависимости от места разрешения спора или от того, на территории какого государства возникло обстоятельство, послужившее основанием для предъявления требования. Если исходить из первой альтернативы, то это означает, что к одним и тем же отношениям сторон будет применяться право разных государств, нормы которого могут иметь существенные отличия. Так, в частности, РФ участвует в Венской конвенции 1980 г., а Казахстан не участвует. Соответственно, при применении российского права отношения сторон будут регулироваться Венской конвенцией 1980 г., а казахстанского - нормами ГК Республики Казахстан. В связи с этим, как правило, учитывалось, что в Венской конвенции 1980 г. участвуют не все государства, входящие в СНГ. Так, по состоянию на 1 января 2012 г. в Венской конвенции не участвовали не только Казахстан, но и Азербайджан, Таджикистан и Туркменистан. Для Армении Конвенция вступила в силу с 1 января 2010 г.

Аналогичная ситуация могла бы возникнуть в случае, если бы российская и белорусская организация оговорили применение к отношениям по договору международной купли-продажи товаров российского и белорусского гражданского законодательства в зависимости от места разрешения спора (в МКАС при ТПП РФ или в МКАС при ТПП Республики Беларусь). Дело в том, что, хотя РФ и Республика Беларусь участвуют в Венской конвенции 1980 г., в отличие от правил российского гражданского законодательства, в понятие которого (как отмечалось выше) не входят международные договоры РФ, понятие гражданского законодательства Республики Беларусь (ст. 6 ГК Республики Беларусь) охватывает международные договоры Республики Беларусь. А между положениями Венской конвенции 1980 г. и правилами ГК Республики Беларусь (как и правилами ГК РФ) имеется ряд существенных отличий.

При второй альтернативе оказалось бы, что, например, при неудачной попытке устранения в стране покупателя недостатков поставленного продавцом некачественного товара и в этой связи расторжении контракта правом разных государств определялось бы возмещение расходов покупателя, возникших на территории страны продавца и страны покупателя.

В договоре международной купли-продажи товаров, заключенном российской и узбекской организациями (дело N 113/2009, решение от 28 июня 2010 г.), содержалось следующее условие: "Ведение производства по делу в МКАС должно производиться в соответствии с законодательством РФ". Состав арбитража, учитывая содержание формулировки этого условия, не посчитал возможным рассматривать его в качестве соглашения о выборе применимого материального права. Он признал, что к отношениям сторон применима Венская конвенция 1980 г., в которой участвуют РФ и Узбекистан, поскольку стороны не предусмотрели исключения ее применения на основании ст. 6 Конвенции. С учетом обстоятельств дела субсидиарный статут не определялся.

При недостаточно ясно и четко сформулированных условиях договора о применимом праве или их противоречивости составы арбитража при установлении действительной воли сторон сталкивались с определенными трудностями и в ряде случаев приходили к неодинаковым выводам, рассматривая аналогичные формулировки. Ниже приводятся соответствующие примеры.

(1) В МКАС были предъявлены три иска на основании договоров международной купли-продажи товаров, в которых содержалась следующая формулировка: "При разрешении споров будет применяться материальное право Российской Федерации, но если оно будет противоречить нормам международного права, то будет применяться Венская конвенция 1980 г.". Разрешая один из этих споров (дело N 81/2005, решение от 30 июня 2006 г.) <1> единоличный арбитр пришел к выводу, что к отношениям сторон применимы в первую очередь правила ГК РФ и лишь в случаях, когда они противоречат Венской конвенции 1980 г., участниками которой являются государства местонахождения коммерческих предприятий сторон договора (Швейцария и Россия), применяются правила Венской конвенции. Рассматривая другой спор (дело N 127/2005, решение от 29 июня 2006 г.) <2>, сторонами которого являлись фирма с Британских Виргинских островов и швейцарская фирма, состав арбитража пришел к заключению, что смысл этой формулировки состоит в том, что к отношениям сторон применима Венская конвенция 1980 г. (на основании п. 1 (b) ст. 1 этой Конвенции, в которой участвует Россия, материальное право которой избрано сторонами, при том что государство местонахождения истца не участвует в Конвенции). Российское же материальное право (точнее, законодательство РФ. - М.Р.) применимо в качестве субсидиарного статута. В решении по третьему спору (дело N 121/2005, решение от 17 марта 2006 г. <3>, сторонами которого являлись российская организация и швейцарская фирма, констатировано, что материальное право России, составной частью правовой системы которого в силу Конституции РФ является Венская конвенция, не может противоречить нормам международного права (в данном случае - Венской конвенции) и соответственно признаны применимыми в качестве основного статута Венская конвенция, а субсидиарного - ГК РФ.

--------------------------------

<1> См.: Практика МКАС при ТПП РФ за 2006 г. С. 193 - 203.

<2> См.: Там же. С. 257 - 266.

<3> Не опубликовано.

(2) В договор, заключенный российской и украинской организациями, была включена следующая формулировка: "Права и обязанности сторон по настоящему договору, а также другие отношения, связанные с его исполнением, регулируются законодательством РФ, если иное не предусмотрено международным соглашением". Из буквального значения слов и выражений, содержащихся в этой формулировке (дело N 91/2009, решение от 22 марта 2010 г.), по мнению состава арбитража, вытекает, что сторонами имелся в виду возможный запрет международным соглашением осуществления ими выбора применимого права. С учетом этого, констатировав, что ни в одном международном соглашении <1>, действующем между Россией и Украиной, не предусмотрен такой запрет и все эти международные соглашения исходят из принципа автономии воли сторон при выборе применимого права, состав арбитража пришел к выводу, что отношения сторон регулируются российским гражданским законодательством. Соответственно, к ним не применима Венская конвенция 1980 г.

--------------------------------

<1> Киевское соглашение 1992 г., Минская конвенция 1993 г., Европейская конвенция 1961 г., Венская конвенция 1980 г.

(3) Договор международной купли-продажи, заключенный российской и украинской организациями, устанавливал, что "во всех не предусмотренных в данном контракте случаях применяется право той страны, на территории которой имел место случай, который является источником возникающих обязательств, если иное не предусмотрено международным соглашением". Ссылаясь на это условие, истец (российская организация) утверждал, что к отношениям сторон применимо российское право, а по мнению ответчика (украинской организации) - украинское. Разрешая этот спор (дело N 71/2005, решение от 20 марта 2006 г.) <1>, состав арбитража пришел к следующему заключению. Во-первых, отношения сторон регулируются Венской конвенцией 1980 г., участниками которой являются Россия и Украина. Во-вторых, поскольку договорное условие предусматривает обращение к международному соглашению, а таковым является Киевское соглашение 1992 года (в нем участвуют Россия и Украина), субсидиарный статут был определен на основании его предписаний (п. "е" ст. 11) по месту совершения сделки. Учитывая, что она была совершена в России, применимым было признано российское право. В связи с этим следует отметить небесспорность этого вывода, принимая во внимание, что положение п. "е" ст. 11 Киевского соглашения подлежит применению, как в нем прямо указано, лишь в случае, если иное не предусмотрено соглашением сторон. Вместе с тем нельзя не учитывать, что приведенная формулировка пригодна для требований по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда. При ее применении к отношениям по договору возникли бы те же серьезные затруднения, которые были рассмотрены выше.

--------------------------------

<1> См.: Практика МКАС при ТПП РФ за 2006 г. С. 104 - 109.

(4) В договоре международной купли-продажи товаров, заключенном кыргызской и украинской организациями, в одной статье указывалось, что отношения сторон регулируются материальным правом РФ, а в другой - законодательством РФ. Предусматривалось также применение к ним Киевского соглашения 1992 г. Разрешая спор (дело N 75/2009, решение от 10 сентября 2009 г.), состав арбитража пришел к следующему заключению. Во-первых, нет оснований для применения Киевского соглашения 1992 г., учитывая, что сторонами сделан выбор применимого права, а Киевское соглашение 1992 г. по этому вопросу содержит диспозитивную норму, подлежащую использованию лишь в случае, когда такой выбор отсутствует. Во-вторых, имеющиеся расхождения в тексте договора о применимом праве требуют выяснения, каким из его положений следует руководствоваться, поскольку в зависимости от того, оговорено ли в договоре применение материального права РФ или законодательства РФ должен быть использован разный подход в вопросе действия к отношениям сторон Венской конвенции 1980 г., участниками которой являются Кыргызстан и Украина. В-третьих, два обстоятельства послужили основанием для признания, что к отношениям сторон применимы Венская конвенция 1980 г. и субсидиарно российское гражданское законодательство, т.е. для вывода, что следует исходить из того, что сторонами оговорено материальное право РФ, а не законодательство РФ. Первое из них заключалось в том, что положение о применении материального права РФ было оговорено в разделе договора "Порядок урегулирования споров", имеющем непосредственное отношение к данному вопросу, а положение о применении российского законодательства - в разделе "Срок действия договора". Второе состояло в том, что истец в исковом заявлении и в заседании арбитража ссылался на положения Венской конвенции 1980 г., а ответчик ни в отзыве на иск, ни в заседании арбитража не высказал по этому поводу возражений.

3. Несколько примеров толкования других договорных условий

на основании норм ГК РФ и положений

Венской конвенции 1980 г. с использованием

в ряде случаев ИНКОТЕРМС и

Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА

3.1. Предметом спора между российской организацией (покупателем) и индийской фирмой (продавцом) являлось толкование договорного условия, необычного для деловой практики (дело N 238/1998, решение от 7 июня 1999 г.) <1>. Руководствуясь положениями Венской конвенции 1980 г., состав арбитража пришел к выводу, что это условие недвусмысленно и ясно выражает намерение покупателя обеспечить перевозку купленной им партии товара на специально и исключительно зафрахтованном продавцом судне. Соглашаясь на включение в договор этого условия, продавец не мог не понимать намерения покупателя. Соответственно, был признан обоснованным отказ покупателя от перевозки его товара на судне вместе с товаром, предназначавшимся другим покупателям. При этом отмечено, что разумное лицо, действующее в том же качестве, что и продавец, не могло иначе понимать намерение покупателя.

--------------------------------

<1> См.: Практика МКАС при ТПП РФ за 1999 - 2000 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. М.: Статут, 2002. С. 103 - 110.

3.2. При недостаточной ясности договорного условия о порядке исчисления неустойки за просрочку оплаты товара (следует ли ее исчислять от стоимости всего поставленного товара либо от стоимости товара, оплаченного несвоевременно) состав арбитража (дело N 108/2007, решение от 14 июля 2008 г.) <1>, применив подход, предусмотренный Венской конвенцией 1980 г. (ст. 8), принял во внимание понимание, которое имело бы разумное лицо, и один из общих принципов, на котором основана Конвенция, - соразмерность используемых средств защиты последствиям нарушения. С учетом этого взысканная с кыргызской организации в пользу российской организации неустойка была исчислена со стоимости неоплаченного в срок товара.

--------------------------------

<1> См.: Практика МКАС при ТПП РФ за 2007 - 2008 гг. С. 402 - 410.

Аналогичный подход использовал другой состав арбитража, разрешая спор между российской организацией и австралийской фирмой (дело N 137/2004, решение от 13 января 2006 г.) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Практика МКАС при ТПП РФ за 2006 г. С. 27 - 36.

3.3. При расхождении между продавцом (российской организацией) и покупателем (литовским предприятием) в оценке договорного условия о 100%-ной предоплате товара (продавец утверждал, что условием поставки является предоплата покупателем полной стоимости всего подлежавшего поставке по договору товара и в то же время предъявлял счета на 100%-ую предоплату конкретных партий товара, которые покупателем оплачивались, однако поставка не производилась. На основании анализа условий договора и с учетом поведения продавца в ходе исполнения договора состав арбитража, руководствуясь ст. 431 ГК РФ, признал необоснованным утверждение продавца о том, что у него отсутствовала обязанность поставлять товар до полной предоплаты всего договорного количества (дело N 41/2007, решение от 6 сентября 2007 г.) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Практика МКАС при ТПП РФ за 2007 - 2008 гг. С. 179 - 188.

3.4. Разрешая спор (дело N 105/2005, решение от 11 апреля 2006 г.) <1> между фирмой с Багамских островов (продавец) и итальянской фирмой (покупатель), состав арбитража на основании положений Венской конвенции 1980 г. и норм ГК РФ, применявшегося в качестве субсидиарного статута, пришел к выводу, что документ, названный сторонами контрактом, не содержит существенных условий, при наличии которых договор считается заключенным, а является лишь общими согласованными условиями будущих договоров. С учетом этого обстоятельства и принимая во внимание поведение продавца в ходе исполнения его обязательств, предусмотренных в приложениях к контракту, заключенных позднее и являющихся, по сути дела, самостоятельными договорами, было отвергнуто утверждение продавца о недействительности одного из документов, подписанного обеими сторонами и названного приложением, в связи с отсутствием в нем условия о сроке поставки, обязательность определения которого установлена контрактом. В решении указано, что при таких обстоятельствах при расхождении между приложениями к контракту и текстом контракта приоритет имеют условия приложения, а не контракта. Оценивая поведение сторон в процессе заключения сделки и в ходе ее исполнения, состав арбитража использовал предусмотренный ст. 8 Венской конвенции 1980 г. критерий понимания разумного лица, находящегося в положении адресата волеизъявления другой стороны, а также принял во внимание действия продавца в ходе исполнения сделки, свидетельствующие о том, что он признавал действительность своего обязательства по данному приложению.

--------------------------------

<1> См.: Практика МКАС при ТПП РФ за 2006 г. С. 129 - 148.

3.5. Рассматривая спор между российской организацией и германской фирмой (дело N 11/2002, решение от 5 июня 2002 г.) <1>, состав арбитража установил, что согласно договору сторон споры из него подлежат разрешению на основе общих принципов права lex mercatoria, а по вопросам, не предусмотренным в договоре, - законодательство Германии и Российской Федерации. Это послужило основанием для вывода, что сторонами не осуществлен выбор права конкретного государства и к их отношениям в качестве общих принципов lex mercatoria подлежат применению Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА. На основе подходов, предусмотренных в Принципах УНИДРУА, и с учетом характера и цели договора, а также его конкретных условий была (вопреки возражениям ответчика) дана юридическая квалификация договора - было признано, что сторонами заключен договор о возмездном оказании услуг. Вопрос о юридической квалификации договора сторон возникал и при разрешении ряда других споров. Например, в деле N 153/2008 (решение от 2 июля 2009 г.) договор сторон о предоставлении исключительных прав пользования программным обеспечением был квалифицирован в качестве авторского договора вопреки утверждениям ответчика, считавшим его договором купли-продажи. В деле N 110/2010 (решение от 16 ноября 2010 г.) с учетом его содержания была квалифицирована в качестве договора международной купли-продажи сделка сторон, в которой в качестве ее предмета указывалось сотрудничество в области создания и производства определенной продукции в интересах покупателя.

--------------------------------

<1> См.: Практика МКАС при ТПП РФ за 2001 - 2002 гг. С. 353 - 359.

3.6. С использованием критериев, предусмотренных Венской конвенцией 1980 г. и соответственно ГК РФ, и с учетом условий договоров и обстоятельств каждого дела составами арбитража было дано толкование, в частности, следующих положений договоров: (1) что следует считать датой исполнения покупателем его обязанности по открытию аккредитива <1>; (2) состоялось ли соглашение сторон об изменении условий договора о количестве товара и о порядке расчетов; (3) об очередности исполнения обязательств по двум дополнениям к договору, заключенным в один и тот же день на один и тот же товар с одинаковыми сроками поставки, но с установлением разных цен (твердой и "плавающей" - зависящей от текущих котировок на этот товар согласно конкретным публикациям) <2>; (4) об установлении содержания предусмотренных договором терминов "поставка" и "отгрузка"; (5) о продолжительности установленного договором срока гарантии <3>; (6) об определении момента исполнения договорного обязательства по поставке товара <4>; (7) об определении содержания договорного условия об уплате процентов при просрочке платежа (установление размера процентов годовых или условие об уплате неустойки в определенном размере) <5>; (8) о сфере применения дополнительного к договору соглашения сторон о корректировке цен <6>; (9) об определении срока поставки в отношении партий товара, за которые была произведена предоплата <7>; о договорном условии о правах продавца при просрочке покупателем платежа <8>; (10) о порядке оплаты товара <9>.

--------------------------------

<1> См.: Практика МКАС при ТПП РФ за 2003 г. С. 170 - 185.

<2> См.: Там же. С. 111 - 126.

<3> См.: Там же. С. 279 - 285.

<4> См.: Там же. С. 430 - 437.

<5> См.: Практика МКАС при ТПП РФ за 2006 г. С. 124 - 128.

<6> См.: Практика МКАС при ТПП РФ за 2005 г. С. 113 - 118.

<7> См.: Там же. С. 222 - 231.

<8> См.: Практика МКАС при ТПП РФ за 2004 г. С. 326 - 334.

<9> См.: Практика МКАС при ТПП РФ за 2001 - 2002 гг. С. 134 - 138.

В заключение хотелось бы обратить внимание на то, что информированность арбитров и докладчиков МКАС, а также сторон процессов по делам, рассматриваемым МКАС, о практике толкования условий договоров несомненно будет способствовать ее единообразию и позволит сторонам договоров улучшить содержание договорных условий, обеспечив соответствующую точность их формулировок.

Abstract

The article deals with current issues of interpreting international commercial contracts, including arbitration clauses and agreements of applicable law. The author cites and analyzes the cases of the International Commercial Arbitration Court at the Chamber of Commerce and Industry of the Russian Federation including the issue of jurisdiction of the ICAC as well.

Considering the issue of construction of agreements on applicable law, the author highlights the problem of interrelation between two definitions "russian civil law" and "russian civil legislation". The author takes the view that the first formulation is broader than the second, embracing not only civil legislation, but also recognized principles of international law, rules of international treaties as will as customs of foreign trade.

Дата добавления: 2015-08-18