Определение арбитражного суда об оставлении искового заявления без рассмотрения может быть обжаловано.

3. Оставление искового заявления без рассмотрения не лишает истца права вновь обратиться в арбитражный суд с заявлением в общем порядке после устранения обстоятельств, послуживших основанием для оставления заявления без рассмотрения"). Аналогичным образом обстояло дело и в предыдущих АПК.

Представить себе сегодня, что разработчики АПК включили бы в него указание на обязанность Госарбитража направлять стороны в арбитраж, вряд ли возможно.

Равным образом невозможно представить, что госарбитражи начнут активно ссылаться на ст. 8 Закона о МКА именно для констатации своей обязанности направить стороны в арбитраж. Это бы слишком расходилось с той идеологией, что господствует сегодня в Госарбитраже применительно к арбитражу: к последнему отношение в чем-то снисходительное и пренебрежительное (само собой, не у всех госарбитражей, ведь в последние годы благодаря ВАС РФ подобное отношение стало устраняться, хотя иногда и с рецидивами).

В свете такой идеологии какие такие могут быть обязанности у Госарбитража по отношению к арбитражу и сторонам арбитражного соглашения? Хватит и того, что Госарбитраж констатирует оставление иска без рассмотрения, а уж куда отправляться сторонам - не дело госарбитража, хотя бы его задачами в ст. 2 АПК РФ провозглашались укрепление законности и формирование уважительного отношения к закону, который, кстати, основывается на принципе pacta sunt servanda, применимом и к арбитражным соглашениям.

Конечно же, ссылки на обязанность направить стороны в арбитраж в актах госарбитража встречаются: см., например, Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 2 марта 2011 г. по делу N А18-452/2009; Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 14 августа 2007 г. N Ф09-6663/07-С5; Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 6 июня 1996 г. N 10/22; Постановление Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 3 апреля 2008 г. N 11АП-654/2008; Постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 28 марта 2008 г. N 07АП-1286/08.

Однако во всех этих актах госарбитраж делает ссылки отнюдь не для того, чтобы обосновать направление сторон в арбитраж, а только для того, чтобы обосновать свое право продолжить рассмотрение дел.

Представляется, что сегодня система госарбитража считает необходимым консервировать по меньшей мере ареал арбитража, а отнюдь не способствовать его расширению за счет признания своей обязанности направлять стороны спора в арбитраж, что легко понять: госарбитраж озабочен в первую очередь расширением собственной компетенции и своего ареала, в чем он уже основательно преуспел.

Кстати, вполне серьезное, но крайне поверхностное отражение эта идеология нашла, хотя и несколько косвенно, в уже упоминавшемся комментарии к Закону о МКА, подготовленном в 2011 г. для системы "Гарант" и размещенном в ней А.А. Батяевым и Ю.К. Тереховой: "Однако правила рассмотрения дел в арбитражном суде и суде общей юрисдикции урегулированы АПК и ГПК РФ, и нормы комментируемого Закона для них не действуют. Поэтому суд вправе решать данный вопрос по своему усмотрению".

И по сравнению с 1993 г. экстравагантность рассматриваемого третьего аспекта в целом возрастала, причем прямо пропорционально тому, в какой степени формировалась упомянутая идеология госарбитража.

В самом деле, в 1993 г. в ГПК РСФСР 1964 г. обязанность суда направить стороны в иные правоприменительные органы декларировалась, и это считалось само собой разумеющимся.

Так, его ст. 220 "Порядок и последствия прекращения производства по делу" предусматривала: "Если производство прекращено вследствие неподведомственности дела судам, суд или судья обязан указать, в какой орган следует обратиться заявителю".

В его ст. 129 "Принятие заявлений по гражданским делам" говорилось: "Судья, отказывая в принятии заявления, выносит об этом мотивированное определение. В определении судья обязан указать, в какой орган следует обратиться заявителю, если дело неподведомственно суду, либо как устранить обстоятельства, препятствующие возникновению дела" <1>.

--------------------------------

<1> Кстати, второе из приведенных предложений было исключено из ст. 129 Федеральным законом от 7 августа 2000 г. N 120-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Гражданский процессуальный кодекс РСФСР".

Понятно, что эти нормы не касались третейских судов непосредственно, но все же контраст по сравнению с ситуацией сегодня, когда ст. 8 Закона о МКА действует и должна была бы применяться госарбитражами, очевиден.

Четвертый аспект экстравагантности ст. 8:

дефекты арбитражного соглашения. Признание возможности

его патологии как способ повышения иммунитета

у института третейского разбирательства

Указание в ст. 8 Закона о МКА на то, что арбитражное соглашение может быть признано государственным судом недействительным, утратившим силу или неисполнимым, в 1993 г. также было более чем экстравагантным на фоне имевшегося тогда регулирования.

Как видно из приведенных выше положений ГПК РСФСР 1964 г., в них все ограничивалось указанием на наличие арбитражного соглашения. Аналогичным образом обстояло дело в АПК РФ 1992 г. (ст. 104 "Прекращение производства по делу": "Арбитражный суд прекращает производство по делу:

<...>

2) если имеется соглашение сторон о передаче данного спора на разрешение третейского суда;..."). Даже в 1995 г., когда принимался новый АПК РФ, в его ст. 87 "Основания оставления иска без рассмотрения" дефекты арбитражного соглашения четко не перечислялись и опыт ст. 8 Закона о МКА не оказался востребован: "Арбитражный суд оставляет иск без рассмотрения:

<...>

2) если имеется соглашение лиц, участвующих в деле, о передаче данного спора на разрешение третейского суда и возможность обращения к третейскому суду не утрачена и если ответчик, возражающий против рассмотрения дела в арбитражном суде, не позднее своего первого заявления по существу спора заявит ходатайство о передаче спора на разрешение третейского суда...".

И только в АПК РФ 2002 г. подход ст. 8 Закона о МКА стал наконец-то использоваться (ст. 148 "Основания для оставления искового заявления без рассмотрения": "1. Арбитражный суд оставляет исковое заявление без рассмотрения, если после его принятия к производству установит, что:

<...>

5) имеется соглашение сторон о рассмотрении данного спора третейским судом, если любая из сторон не позднее дня представления своего первого заявления по существу спора в арбитражном суде первой инстанции заявит по этому основанию возражение в отношении рассмотрения дела в арбитражном суде, за исключением случаев, если арбитражный суд установит, что это соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено...").

Экстравагантность признания возможности дефектов в арбитражных соглашениях в ст. 8 заключалась именно в том, что такое признание шло впереди своего времени, а также давало государственным судам орудие против самого института третейского разбирательства. Данное признание (вкупе с указанием на то, что суд должен направить стороны в арбитраж, но только если любая из сторон попросит об этом не позднее представления своего первого заявления по существу спора) впервые в истории внутреннего отечественного регулирования четко и недвусмысленно признало подчиненность международного коммерческого арбитража в определенных аспектах государственным судам. В советском внутреннем праве подобного признания не имелось (оно присутствовало в Конвенции ООН о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (Нью-Йорк, 10 июня 1958 г.), но это другой вопрос).

И это был не просто смелый, но разумный и мощный шаг: коль скоро патологических арбитражных соглашений все равно в определенных, не часто встречающихся ситуациях не избежать, то уж лучше признать это ради безопасности большинства нормальных арбитражных соглашений и укрепления иммунитета у института третейского разбирательства в целом. Как уже говорилось, признавать, а не скрывать свои слабости, может лишь сильный; признавая возможные дефекты арбитражного соглашения, Закон о МКА подчеркивает силу института третейского разбирательства в целом и необходимость уважительного отношения к нему со стороны государственных судов в ситуациях, когда упомянутые дефекты отсутствуют.

При этом думается, что указание в ст. 8 на возможность установления дефектов арбитражного соглашения было таким сюрпризом и "подарком" для государственных судов, который даже в их собственных процессуальных актах освоить им удалось не сразу (как было показано выше). На практике же таким "подарком" они стали пользоваться вполне активно: достаточно вспомнить распространенные в 90-е гг. прошлого века и позднее случаи специального признания арбитражных соглашений недействительными, возникшие в том числе благодаря ст. 8 Закона о МКА.

Впрочем, из всех четырех рассматриваемых аспектов ст. 8 этот последний стал на сегодня наименее экстравагантным.

Выводы

Статья 8 "Арбитражное соглашение и предъявление иска по существу спора в суде" является одной из самых экстравагантных в Законе о МКА.

Эта экстравагантность проявляется в четырех аспектах (в порядке убывания степени таковой):

1) указание на прекращение производства, выступающее рудиментом советских времен;

2) указание на пререкания о подсудности, выступающее антитезой мимикрии со стороны арбитража применительно к термину "суд";

3) указание на обязанность государственного суда направить стороны в третейский суд, в целом игнорируемое Госарбитражем в стремлении законсервировать ареал арбитража;

4) признание возможности патологий в арбитражных соглашениях, выступающее способом повышения иммунитета у института третейского разбирательства.

Степень экстравагантности первого и третьего аспекта по сравнению с 1993 г. сегодня возросла, тогда как четвертого снизилась. Степень экстравагантности второго пережила свой пик в 2010 - 2011 гг., когда ВАС РФ поставил перед КС РФ среди прочего "важнейший" вопрос: может ли юридический термин "суд" (именно термин в его специфическом понимании со стороны ВАС РФ, а не широкоупотребительное слово) быть применимым к третейскому разбирательству, корректно ли само по себе словосочетание "третейский суд" ввиду присутствия в нем термина "суд", и не надлежит ли такой термин зарезервировать только для государственных судов?

Сегодня в Государственной Думе находится на рассмотрении законопроект N 583004-5 "О внесении изменений в Закон Российской Федерации "О международном коммерческом арбитраже" (в части совершенствования норм в связи с изменением положений Типового закона о международном торговом арбитраже)". 25 января 2012 г. он был принят в первом чтении. В ходе подготовки его ко второму чтению была сделана попытка исправить появившуюся в 2002 г. нестыковку Закона о МКА с АПК РФ, заменив упоминание о судах общей юрисдикции в ст. 6 такого Закона на упоминание о Госарбитраже <1>. В связи с этим обращает на себя внимание то, что указание на прекращение производства в ст. 8 Закона о МКА предлагаемыми изменениями не затрагивается. С чисто юридико-технической точки зрения этот момент следовало бы поправить, однако с идеологической - вряд ли: с сущностной точки зрения сохранение этого указания будет в большей степени способствовать обеспечению уважительного отношения к институту третейского разбирательства, нежели его устранение.

--------------------------------

<1> Третейский суд. 2012. N 3. С. 139.

Разговор о ст. 8 Закона о МКА можно еще продолжать. Так, несомненно, что в 1993 г. для внутреннего отечественного регулирования выглядело экстравагантным и указание в этой статье на то, что в случае предъявления иска в государственный суд арбитражное разбирательство может быть тем не менее начато или продолжено. Оно опять-таки было свидетельством особого, уважительного отношения к международному коммерческому арбитражу, который для многих в России в 1993 г. оказался новым и неизвестным институтом. Однако это уже тема для отдельного исследования.

Abstract

This paper deals with the legal structures and specifics of language in Article 8 "Arbitration agreement and substantive claim before court" of the Russian Law "On International Commercial Arbitration", adopted in 1993 and based on the UNCITRAL Model Law.

The author explains how the domestic procedural regulations influenced the substance of Article 8, where are the roots of the wordings in this Article that make it different from the analogous Article in the Model Law. The author also comes to the conclusion that specifics of legal language of Article 8 made and still make it to some extent extravagant in the light of the Russian regulation and especially in the context of Russian case law on the issues of international commercial arbitration.

Дата добавления: 2015-08-18