Мне бы, главное, не опоздать… не опоздать. 7 страница

И только теперь Анна поняла – это конец. Больше никогда в своей жизни она не увидит Билла, не будет обласкана его теплым взглядом. Больше никто и никогда не назовет ее «Анни». Чувствуя, как наворачиваются в глазах слезы, а грудь сжимается от спазмов, девушка поднялась с коленей и, развернувшись, ринулась в лес, не разбирая дороги. Цепляясь за стволы деревьев, чтобы не упасть, она рыдала, не в силах избавиться от отчаяния, оплакивая отнятую возможность любить…

Но прошло время, и слезы иссякли. Анна все еще стояла, обхватив руками прохладный березовый стан, ощущая щекой бархатистость коры. Наконец, она решила вернуться. В тот момент девушке казалось – ей никогда не стать прежней. Она, словно умерла…

Как добралась до отряда – не помнила. Да и зачем? Все потеряло значимость. Но, как только ее взгляд наткнулся на сарай, в мозгу щелкнуло. Глаза, буквально минуту назад застывшие и безжизненные, вспыхнули. Не отдавая отчет своим действиям, Анна сорвалась с места и понеслась в ту сторону, куда увели Билла. Она не имела ни малейшего понятия, найдет их или нет, что станет делать, если улыбнется удача? Но она должна была попытаться.

Где-то на краю сознания билась мысль, это, вероятно, самый отчаянный и глупый поступок в ее жизни. Троп в лесу множество, и по какой из них ушли партизаны, было неизвестно.

Но Анна продолжала бежать. Когда становилось невмоготу, переходила на быстрый шаг, вытирая пот и убирая прилипшие к лицу растрепавшиеся волосы. Порой садилась на землю, когда переставлять ноги не хватало сил.

Сколько прошло времени, Анна не знала, но отчаяние все больше и больше захватывало. Скорее всего, она сбилась с пути. Или изначально выбрала не ту тропу? Надежда в последний раз увидеть Билла, таяла на глазах. Совершенно вымотавшись, как морально, так и физически, девушка в очередной раз опустилась на колени, с хрипом выталкивая воздух из легких.

Сердце захлебнулось кровью, когда она решила остановиться. Это было слишком самонадеянно, сродни поискам иголки в стоге сена. «Значит, не судьба…» - сказала она себе, - «не судьба…»

Вдруг, царившую кругом тишину, разорвал звук короткой и резкой автоматной очереди. Анна вздрогнула. Сердце зашлось в панике от страшной мысли.

- Убили… мамочки мои родные… убили… Билл… неееет… - стон, полный горя и обреченности вырвался из груди.

Но в ту же секунду она, поднявшись с колен, понеслась в ту сторону, откуда прогремели выстрелы, напрочь забыв о своей усталости и принятом решении. Анна бежала так быстро, едва успевая отводить ветки деревьев от лица, чтобы не выбить глаза.

Внезапно, справа от себя, она боковым зрением заметила движение. Резко остановившись, чуть не упала, но успела ухватиться за растущий рядом куст. Осторожно переступая, пошла в ту сторону, внимательно вглядываясь вперед. Обогнув непролазные заросли, девушка замерла, зажав ладонью рот. В паре сотен метров от нее поляну пересекали двое.

- Билл… - едва уловимо прошелестели губы.

- Билл… - робко окликнула парня девушка, делая неуверенные шаги.

- Билл! – сорвалась она на крик и, собрав остатки сил, побежала к нему.

Услышав свое имя, Билл не поверил ушам, но этот голос он узнал бы в любом случае. Остановился, взглянув брату в глаза, словно прося о чем-то, и резко развернулся. «Удивительная девчонка!» - успело промелькнуть в сознании, прежде чем она подбежала и, как подкошенная рухнула ему в ноги. Том, с изумлением взиравший на эту картину, отошел на несколько шагов.

Билл опустил ладонь на голову девушки, легонько погладил.

- Анни, встань, не надо так… встань…

Но та, словно не слышала, судорожно вцепившись в его ноги, вздрагивая от пережитого нервного напряжения.

- Билл, - позвал брата Том.

Он нервничал: промедление могло выйти им боком. Но тот даже не обернулся.

- Анни, прошу тебя, поднимись! Дай посмотреть на тебя…

Девушка вняла просьбе, но оказалось, силы окончательно иссякли, и лишь рука Билла помогла встать на ноги. Приподняв немного голову за подбородок, он взглянул в ее глаза… ясные, как весеннее небо над родным Лейпцигом.

Билл притянул Анну к себе, зарывшись рукой и носом в растрепавшиеся волосы, вдыхая ее запах, стараясь удержать его в памяти.

- Билл, поспеши, нам нужно уходить! – Том нетерпеливо переступил с ноги на ногу, закашлялся, закрывая рот. Отдышавшись, ощутил, как закружилась голова. – Этого еще не хватало… - процедил себе под нос.

Он смотрел, как брат прижимал к себе эту русскую, испытывая какие-то неясные чувства. Тут же признался, близнец смог поразить его, Тома – он никак не ожидал от родственника чего-то в этом духе.

Он смотрел, как Билл продолжал что-то шептать девчонке, гладя ее по волосам. Смотрел, как его рука скользнула ей на спину, задержалась и напряглась немного. Затем спустилась еще ниже, натыкаясь на косу, перевязанную узенькой, под цвет глаз, тесьмой. Том не смог скрыть усмешку, заметив, как брат стянул с волос эту самую тесьму, пряча ее в карман брюк.

И, наконец, выдохнул от облегчения, когда Билл отстранился от девушки, но тут же приуныл: близнец склонился над ней, собираясь, по всей видимости, ее поцеловать. Том отвернулся.

- Анни, спасибо… спасибо за все! Я так благодарен судьбе, что встретил тебя! Ты необыкновенная… я бы отдал все на свете, чтобы… я буду молиться за тебя, хоть и не силен в этом… спасибо тебе!

Билл просто разрывался от желания сказать ей, что полюбил, но понимал, делать этого не стоило. Нельзя привязывать к себе человека, нельзя дарить несбыточных надежд, нельзя…

Он прикоснулся губами к ее глазам, ощущая, как трепещут ресницы, прильнул к губам с каким-то отчаянием и, насилу оторвав себя от Анны, пошел прочь, не оглядываясь.

Том отправился следом, успевая заметить, как брат резко стер со щеки не удержавшуюся слезу.

***

Клавдия Захаровна удивилась, когда, проснувшись на утро, не обнаружила в землянке Анну. Она поспешила успокоить себя, предположив, что девушка решила помочь по хозяйству.

Однако беспокойство лишь возросло, едва женщина дошла до пищеблока. Анны нигде не было. Клавдия окликнула мимо проходящих мужчин, задавая волнующий вопрос, но…

Пока готовился завтрак, она с тревогой оглядывалась по сторонам. Дед Игнатий заметил непривычное состояние стряпухи и, переборов свою робость перед ней, решился подойти.

- Здравствуй, Клавдия, что-то случилось? Потеряла чего?

- Аннушка запропастилась куда-то…

- Да, куда ей деваться-то? Придет.

- А вдруг заплутала в лесу? Пошел бы, да глянул в округе, а, Игнатий?

- Вот поедим, потом и схожу.

- Что значит, потом? Тебе совсем на девчонку плевать? А ну, шуруй в лес, иначе никакого завтрака не получишь!

- Тише, Захаровна, чего разбушевалась-то? И вовсе мне на нее не плевать, - пошел на попятную Игнатий, сдаваясь под бурным натиском кухарки. Он крякнул от досады и пошел в лес, бормоча себе под нос, - поищу, мне не трудно, конечно, вот только есть уж больно хочется.

Помотавшись по зарослям более получаса, дед вернулся в лагерь ни с чем. Клавдия, глянув в его сторону, стала мрачнее тучи.

После завтрака она подошла к Петру Ивановичу и поделилась своими опасениями. Тот озадаченно зарылся пятерней в волосы, почесывая макушку. Он моментально сопоставил исчезновение девушки с транспортировкой немца в штаб дивизии. Догадка радости не принесла, но командир о ней умолчал, посоветовав Захаровне успокоиться.

- Не разводи панику раньше времени, Клавдия. Может, ей сейчас нужно одной побыть?

- Ты думаешь это из-за него, из-за немца? – вымолвила она, будто прочитав его мысли, и ахнула, всплескивая руками. – Неужели за ним подалась?

- Ну откуда мне знать? Но, надеюсь, ума у ней хватит, не делать подобную глупость. Ведь подведет же саму себя под монастырь, дуреха!

- Это точно, еще как подведет! То-то она вчера сама не своя весь день ходила…

- Значит, мои догадки оказались верными – меж ними что-то есть!

Петр Иванович хотел продолжить, но Клавдия, прикоснувшись к его руке, выразительно повела глазами, указывая взглядом за спину. Пастухов обернулся. В нескольких метрах от них стоял один из членов отряда, делая отстраненный вид, но явно прислушиваясь к разговору.

- Ты что-то хотел, Силантий? – командир подозрительно прищурился.

- Нет, Иваныч, я, это… мимо проходил, подумал, может, надо чего?

- Ничего не надо. Мы с Клавдией обсуждали, на сколько еще продовольствия хватит. Можешь идти, Силантий, мы справимся.

Дождавшись, пока мужчина удалится, Пастухов продолжил:

- Я вот что надумал, Захаровна, подождем еще. Если после обеда Анна не объявится, пошлю нескольких ребят на поиски: группа к тому времени вернется с задания. Если и они ее не отыщут, значит…

Захаровна, сокрушаясь, вздохнула.

- Но ты о наших подозрениях никому ни-ни, поняла?

- Да как же не понять-то, Иваныч, чай не первый год землю топчу. Ладно, подождем еще…

И они разошлись каждый по своим делам, но на сердце у обоих было тяжело.

Аккурат к обеду вернулась с задания группа партизан во главе с Митрошкиным. Положа руку на сердце, Николай в первый раз остался недоволен возложенным на него поручением. Он с огромным удовольствием занял бы место одного из своих товарищей сопровождающих фрица. Пленный вызывал в нем какие-то неясные чувства. Помимо здоровой и, в какой-то мере естественной ненависти, шевелилась неприязнь личного плана. Как Николай не отмахивался, но против воли снова и снова представлял себя на месте немца. Где-то в глубине души тяжело ворочалась зависть. Почему судьба столкнула именно его с этой девчонкой? Его, фашистского гада, а не Николая? Ведь он первый заметил Анну еще там, у эшелона! Не справедливо.

От этой зависти, окрашенной в темные тона, Митрошкин постоянно злился и раздражался, вспоминая, как Анна закрывала собой фрица, выкрикивая им, своим соотечественникам, обвинения в трусости. Из-за этого, будь его воля, он разорвал бы немца голыми руками! Размышляя над этим, Митрошкин, вопреки своему недовольству, все же вынужден был согласиться с возложенным на него и его группу заданием. По той простой причине, что поручиться лично за себя не мог. Был уверен на сто процентов, он точно не довел бы пленного до конечной цели, и даже придумал оправдание.

Отрапортовав командиру о результатах, Митрошкин отправился к полевой кухне, где уже собрались его соратники.

Захаровна сняла с огня увесистый котел, и водрузила на стол, сколоченный из грубых, неотесанных досок на скорую руку. Стала наливать похлебку в первую протянутую миску.

Решив покурить перед обедом, Николай достал из нагрудного кармана одну из заготовленных самокруток. Выдернув из костра горящую ветку, прикурил, прищуривая глаз. Глубоко затянувшись, обвел собравшихся ленивым взглядом, отмечая отсутствие той, что не давала успокоиться.

- Где помощницу потеряла, Захаровна? – не смог удержаться от вопроса парень.

- С чего ты это взял? – подозрительно взглянула на него женщина. – Она, человек свободный, что хочет, то и делает… но ты можешь поискать.

- Что, правда потерялась? – волнение промелькнуло у него в голосе. Прочитав угрюмый взгляд Клавдии, взбудоражился не на шутку. – Так какого черта сидим-то? Идти искать надо!

- После обеда, Николай. Мы решили подождать, может, она сама появится? – Пастухов решил осадить чрезмерное рвение бойца.

- Значит, мы будем пузо себе набивать, а девчонка голодной по лесу шататься? Я правильно вас понял? – огрызнулся парень.

- Угомонись, Колька!

- Еще чего! Я пойду на поиски, мужики, кто со мной? – обвел он вопросительным взглядом собравшихся.

Вызвались четверо. Отставив в сторону котелки, они сгрудились вокруг Митрошкина, слушая указания. Через пару минут мужчины разошлись в разных направлениях. Николая задержался на мгновение, но лишь затем, чтобы запихнуть в карман ломоть хлеба и фляжку с водой.

Петр Иванович решил не настаивать на своем, ибо с упрямым парнем спорить было бесполезно. Да и потом, какая разница, начнут они поиски получасом раньше или позже?

Пусть идут, девчонку действительно нужно было искать.

Митрошкин взглянул на часы. Прошло уже порядка тридцати минут, но Анну никто из них так и не обнаружил. Он заглядывал под каждый куст в надежде, что она выбилась из сил и уснула, однако…

Время бежало дальше, но Николай не переставал верить в удачу. Внезапно, царившую в лесу тишину, нарушил крик кукушки. Очень похоже сымитированный. Парень рванул влево, откуда раздался сигнал, выдыхая от облегчения: либо нашлась сама девушка, либо обнаружилось что-то важное, непосредственно касающееся их цели.

Уже подбегая к своему товарищу, Николай заметил вскинутую в предостерегающем жесте руку. Поневоле замедлился, переходя на шаг. Его товарищ повел глазами в сторону. Митрошкин проследил за взглядом и остолбенел: вид бредущей в их сторону Анны потряс до глубины души.

Николаю пришлось с избытком хлебнуть за годы, что шла война. Он видел и пережил много горя, страданий, мучений. Ему казалось, что смог закалиться, даже очерстветь душой, но вид этой девчонки что-то надорвал внутри, пошатнул, казалось, прочно выстроенную стену.

Анна брела, еле переставляя ноги, руки безвольно висели плетьми вдоль тела. Но больше всего парня напугало выражение ее лица. Выражение? Нет… абсолютное его отсутствие. Пустота.

Когда она приблизилась, Николая передернуло от вида ее глаз. Еще вчера они проливали ясный, чуть затуманенный свет, а теперь… выцвели, став почти прозрачными. Потухли и омертвели. Парень хотел было подойти, спросить, что же случилось, но, как и его товарищ, продолжал стоять, будучи не в силах сдвинуться с места.

Еще большую безжизненность Анне придавали растрепавшиеся волосы, падавшие отдельными сосульками на лицо. Казалось, она этого не замечала, не делая попыток убрать с глаз мешающие пряди.

Девушка никак не отреагировала на парней: создалось впечатление, что она их даже не видела, и продолжала монотонно брести дальше. На ее поникшие плечи будто свалилась вся вселенская скорбь. Но, в конце - концов, она не выдержала этой ноши – колени подкосились, и Анна упала на землю.

Охнув, Николай очнулся и, подлетев к девушке раньше своего товарища, подхватил ее легкое, как пушинка, тело на руки. Анна была без чувств.

Митрошкин, кивнув сотоварищу, отрывисто бросил:

- Дождись остальных, и возвращайтесь в отряд.

Всю обратную дорогу парень опасался, как бы девчонка не отдала Богу душу прямо у него на руках. Он склонялся иногда к ее лицу, пытаясь уловить еле ощутимое дыхание. Николай определенно мог благодарить свое упрямство и настойчивость. Послушайся он командира, и неизвестно, чем могло окончиться промедление.

Клавдия Захаровна моментально забыла про половник, которым перемешивала булькающее варево, и он утонул в нем, едва женщина разглядела меж деревьев Николая. Невзирая на свою тучность и ноющую спину, она припустила на встречу, с тревогой глядя на его, не подающую признаков жизни ношу.

- Что? Коля, что? Убили?! – выпалила она на одном дыхании, со страхом ожидая ответа.

- Да Бог с тобой, Захаровна, в обмороке она. Все никак не очнется…

- Давай, неси ее в нашу землянку, неси, родной! Как же так? Что случиться-то могло? Где вы ее нашли? Она одна была?

- Тетка Клавдия, не части, а! Все расскажу, дай только дойти!

Уложив Анну на топчан, Николай отошел в сторону, давая возможность Захаровне осмотреть девушку. Ощупав ее на наличие повреждений, ничего, кроме мелких царапин, не обнаружила. И, тем не менее, Анна все еще не приходила в себя.

- Николай, не тяни, говори, что случилось? – повернулась к парню женщина.

- Да откуда ж мне знать-то? Она сама на нас вышла, только… неживая вся какая-то, еле ноги волочила. А потом свалилась и все, мы и спросить-то ничего не успели. Так что, знаю я не больше тебя.

- Она одна была? – в голосе промелькнуло подозрение.

- Одна. С кем ей быть-то? – недоуменно пожал плечами тот.

- Да, это я так… - отвела взгляд женщина. – Ладно, Николай, ступай, больше тебе здесь делать нечего. И, спасибо тебе!

- Так, может, надо чего? Помочь…

- А тут и помогать нечем. Думаю, все обойдется. Ступай, Коля.

Парень бросил взгляд на девушку, открыл рот, словно собираясь что-то сказать, но развернулся и покинул землянку.

Захаровна убрала прядь волос со лба Анны и нахмурилась – лоб был горячим. Женщина встревожилась не на шутку, ведь когда она осматривала ее, ничего не указывало на зарождающуюся лихорадку. А, может быть, из-за волнения просто не обратила внимания? Однако теперь признаки были на лицо – щеки покрылись нездоровым румянцем, на висках и лбу высыпали бисеринки пота.

- Что ж ты, девонька, удумала? Разве так можно? – покачала головой Клавдия и вышла из землянки, спешно направляясь в сторону своих кухонных владений.

Окликнув кого-то, она попросила, чтобы нашли Игнатия, а сама, вдруг резко передумав, заторопилась в сторону командирской землянки. Не удосужившись постучать, женщина вошла, сразу начиная говорить, но моментально осеклась, заметив, что командир был не один – перед ним на колченогом табурете сидел Николай, по привычке без труда удерживая равновесие. Мужчины, в свою очередь, тоже прекратили обсуждение какого-то вопроса и в ожидании уставились на Клавдию.

- Я, наверное, не вовремя, попозже зайду, - неуверенно кашлянула та, хватаясь за ручку и толкая дверь от себя.

- Нет, нет, Захаровна, стой, - поспешил остановить женщину Петр Иванович. – Что-то случилось? На тебе лица нет…

- Это все Анна…

- Анна? Она пришла в себя? – подпрыгнул Николай, и табурет под ним угрожающе накренился.

- Да, какое там! Лихорадка у нее началась.

- Откуда лихорадка? – удивился командир. – Лето ведь на дворе. Где она могла так остыть?

- Лето здесь совершенно не при чем, Иваныч… это все от нервов, я думаю.

- Нервы? Клавдия, о чем ты говоришь, какие на войне могут быть нервы?

- Ну, знаешь ли, это у вас, мужиков, нервов, не бывает, а… - и она, многозначительно взглянув на командира, умолкла.

- Ты думаешь, это… - в свою очередь не договорил он и тоже замолчал, по привычке зарываясь пятерней в волосы, почесывая макушку.

Митрошкин внимательно прислушивался к диалогу, но последние фразы заставили его насторожиться: эти двое явно о чем-то умалчивали, и видимо, Николай был тому причиной. Парню стало неловко, он уже собрался оставить их наедине, как Клавдия опередила:

- В общем, Иваныч, все, что хотела, сказала. Пойду, пожалуй, как бы Аннушке хуже не стало…

- Постой, а кухня?

- Не до кухни мне сейчас, Игнатия припрягу… - тяжело переваливаясь с ноги на ногу, женщина покинула землянку.

*

Том стоял на месте, буравя взглядом сгорбленную спину близнеца, ушедшего вперед. Он откровенно недоумевал: брату бы радоваться сейчас, ведь он плена избежал! Но Билл выглядел подавленным и даже сломленным. Том не мог припомнить, когда в последний раз видел его плачущим. Даже при расставании с матерью, когда они уходили на фронт, он не проронил ни слезинки, в отличие от самого Тома. Билла вообще было сложно вывести из равновесия, в критические моменты он всегда умел держать лицо. А сейчас что случилось? Эта русская? Быть того не могло! Либо война окончательно повредила рассудок брата!

Тем временем Билл все шел и шел вперед, с трудом передвигая ноги. Вряд ли он вообще осознавал, куда и зачем идет.

- Билл! Билл! – очнулся, наконец, Том. – Билл, да подожди же ты, остановись!

От громкого крика сразу перехватило дыхание, и он вновь захлебнулся от резкого спазма. Мышцы живота свело от боли, которую вызывал мучительный кашель. Том согнулся, прижимая руки к животу, в надежде облегчить страдания. Не помогло.

Как бы не хотелось Биллу покидать своих грустных мыслей, но окрики брата, и последовавший за ними надсадный кашель, встревожили его не на шутку. Он вернулся к сидящему на земле Тому и, тяжело вздохнув, опустился рядом.

- Что с тобой? Заболел? Том? – протянул руку, касаясь лба, и тут же отдернул. – Да ты весь горишь!

- Это все чертово болото… - просипел Том. – Болото и река…

- О чем ты говоришь? Какое болото? Где ты его нашел?

- Это оно меня нашло… проклятая Россия… что мы здесь забыли вообще? – удрученно помотал головой Том, утирая губы.

- Мы потом это обсудим, ладно? – Билл вновь приложил ладонь на пышущий жаром лоб близнеца. – Давно это у тебя? Как ты вообще себя чувствуешь? Идти сможешь?

- Не знаю… - Том с трудом поднял воспаленный взгляд, и Билл по- настоящему испугался.

При встрече он, из-за сильнейшей встряски даже не обратил внимания на плачевное состояние брата.

- … но мне очень хочется лечь и умереть… - продолжил, было, Том, и вновь зашелся лающим кашлем.

- Еще чего выдумал! Давай, обопрись об меня, пойдем потихоньку.

- Обопрись? Билл, ты в своем уме? На тебя смотреть-то страшно, не то, что опираться.

- Не твоя забота! Делай, что говорю! – он протянул близнецу руку, помогая подняться.

- Подожди, ты хоть знаешь, куда идти?

Билл замер. Об этом он даже не думал. Первостепенной важностью для них было, как можно дальше убраться от места с расстрелянными партизанами. А, в каком направлении…? Том повел плечами, сбрасывая вещмешок. Выудив оттуда карту, развернул, показывая брату, где они сейчас находились.

- Смотри, мы здесь… вот железная дорога, туда-то нам и нужно добраться. Там мы с большой вероятностью натолкнемся на своих.

- Хорошая мысль, Том, главное – добраться. Не будем терять времени.

Он помог брату закинуть вещмешок за спину, подхватил одну из винтовок и пожитки партизан, облегчая, насколько возможно, его ношу. Взглядом, заставив Тома опереться о свое плечо, он обхватил его за пояс. Вскоре братья скрылись за деревьями, ковыляя по направлению к железной дороге.

Они брели уже долго. Билл, с возрастающей тревогой наблюдал, насколько тяжело приходилось близнецу. Том устал бороться с болезнью, она отнимала последние силы, поглощала сознание. Иногда он отключался на ходу, повисая на плече брата мертвым грузом. Билл останавливался, терпеливо приводя Тома в чувство, и они снова шли вперед под монотонное бормотание младшего близнеца, запрещавшего старшему закрывать глаза, умолявшему держаться.

Если первое время Билл еще оглядывался по сторонам и прислушивался, то вскоре прекратил это делать, концентрируясь лишь на состоянии здоровья брата и на том, чтобы не сбиться с пути. Все остальные чувства в нем будто притупились, перестали казаться значимыми.

Они все брели и брели. Билл потерял счет времени. Он уже настолько вымотался, что перестал понимать, какое чудо удерживает его на ногах. Он даже бросил коситься в сторону брата: тот уже давно молчал. Биллу мерещилось, что Том перестал не только говорить, но и дышать. Было страшно, и он упорно продолжал отгонять мысль, что тащит на себе труп близнеца.

Он брел, машинально ступая по земле, механически отсчитывая каждый свой шаг – один, еще один, десяток, две сотни, пять, еще несколько… но с каждым пройденным метром, все больше и больше изнемогал. Ноша казалась ему непосильной, представляясь по весу никак не меньше, чем скала.

Билл даже не осознал, как они оказались лежащими на земле, лишь ощутил неземное блаженство и отключился.

Очнувшись спустя какое-то время, продолжал лежать, вперившись пустым взглядом в небеса, с застывшими кучевыми облаками. Ничего не хотелось. Не было ни малейшего желания забивать голову проблемами, вопросами, и тем более решениями оных. Шевелиться? Увольте. От одной только мысли тошнота подкатывала к горлу – тело просто невыносимо гудело и ломило от нечеловеческой усталости.

Слева раздался тихий стон, за ним еще один. Билл слабо моргнул. Попытался поднять руку, но не смог. Тело, словно успело пустить корни, пока парень находился в отключке.

Вновь раздавшийся стон заставил его буквально отодрать себя от земли и встать на колени. Том лежал на спине. Его губы, сухие и растрескавшиеся, покрылись коростой и кое-где сочились сукровицей оттого, что он пытался шевелить ими, силясь что-то сказать. От отчаяния у Билла сдавило горло. В отличие от Тома, он оказался плохим братом. Том, не оглядываясь на себя, спас его, а он… что мог сделать он? Близнец угасал на глазах, а Билл не мог ему ничем помочь.

Бестолково обшаривая взглядом, пространство вокруг себя, заметил пару партизанских вещмешков. Процедив сквозь зубы что-то неразборчивое, притянул их к себе, принимаясь за изучение содержимого. Извлек на свет фляжку и немедленно открутил крышку, принюхиваясь. Не уловив запаха спирта, очень обрадовался. Билл пристроил голову брата у себя на коленях, смачивая водой растрескавшиеся губы. Снова раздался слабый стон – Том приоткрыл рот, высовывая кончик языка, слизывая капли влаги.

- Подожди, я напою тебя, только не спеши!

Но сделать у Тома получилось лишь пару глотков, остальное он непроизвольно выплюнул, судорожно закашлявшись.

Переместив голову близнеца с колен на вещмешок, Билл присосался к фляге, делая большие, жадные глотки, и смог оторваться лишь тогда, когда та опустела. Откинув бесполезную уже вещь, он с трудом поднялся. Вода усмирила жажду и прояснила разум. Билл снова взглянул в небо, отмечая, что солнце уже покинуло зенит. Необходимо было торопиться. Очень торопиться, но… нужно было лишь взглянуть на Тома, чтобы понять – это невозможно. С одной рукой даже не стоило, и пытаться поднять с земли далеко не хрупкое тело брата. Срочно требовалось придумать, как его перемещать.

Билл осмотрел оставшуюся пару вещмешков, но не нашел ничего, что могло пригодиться. Консервы и дополнительная фляга с водой – все это хорошо, но…

Он решил связать между собой их пиджаки и на них тянуть брата. Сомнительно, конечно, но выбора не было. Перевернув Тома с боку на бок, Билл стянул с близнеца одежду и тут же заметил прицепленные к поясу ножны с торчавшей из них рукояткой.

- А вот это очень кстати, - пробормотал он, вытаскивая большой охотничий нож.

С его помощью он срубил две молоденькие березки. Не обрывая веток, связал их между собой рукавами пиджаков, помогая себе зубами. Чтобы удобней было тянуть импровизированные носилки, Билл выдернул ремень, поддерживающий штаны близнеца и, протянув его меж веток, дабы не соскальзывал, закончил мастерить средство транспортировки.

Однако парень рано радовался. Сдвинуть с места носилки с братом, оружием, и остальными вещами оказалось не так легко для измотанного человека. Пришлось сцепить зубы и напрячься изо всех сил.

Снова зашуршала под тяжелой поступью листва, снова с четкостью метронома отсчитывался в мозгу каждый пройденный метр, снова, снова и снова…

Солнце уже клонилось к закату, когда лес внезапно кончился. Билл не верил своим глазам, глядя на железную дорогу.

- Дошли. Мы добрались, Том, - выдохнул он, и рухнул рядом с братом.

***

Трое патрульных размеренно вышагивали вдоль железнодорожной ветки. Двое о чем-то вполголоса переговаривались под бодрый мотивчик, который виртуозно высвистывал третий. Впереди него, удерживаемая за поводок, бежала овчарка. Уткнув нос в землю, она с усердием вынюхивала специфический запах взрывчатки.

Им осталось проверить порядка трех километров полотна, чтобы сдать смену и отправиться отдыхать.

Спустя какое-то время свистун вдруг остановился, перестав ощущать натяжение поводка. Бодрый мотивчик оборвался. Мужчина, предостерегая товарищей, поднял руку, указывая на собаку, которая, замерев в стойке, усиленно втягивала носом воздух. Двое, передернув затворы автоматов, осторожно пошли вперед, пытаясь разглядеть, на что так странно отреагировала овчарка. Лишь миновав ее, увидели двух парней, лежавших на краю насыпи. Не спуская с них глаз, патрульные настороженно приблизились. Оглядев парней - оружие и вещи, один из них поинтересовался:

- Партизаны? Как думаешь, они живые?

- Сейчас проверим, – уверенно проговорил другой, тыкая носком сапога того, кто лежал ближе.

Парень на действие не отреагировал, и второй пинок получился намного сильнее. Послышался стон – боль привела его в чувство. Глаза с трудом раскрылись, фокусируясь на причине своего беспокойства. До него, как сквозь вату, донеслись звуки, показавшиеся полной абракадаброй. Парень поморгал и, помотав головой, попытался сесть. Патрульные резко отступили на шаг назад, вскидывая автоматы.

- Не двигаться! – рявкнул один из них.

Такая реакция, на безобидное, казалось, действие, поначалу испугала молодого человека и, лишь когда до него дошло, что услышал родную речь, расслабился. Поднял руку, демонстрируя свою миролюбивость.

- Вы кто? Партизаны? – дула автоматов все так же угрожающе смотрели парню в лицо.

- Нет. Я – Вильгельм Каулиц, лейтенант, летчик-истребитель восьмого авиакорпуса под командованием генерал-полковника Вольфрама фон Рихтгофена. Это мой брат, Томас Каулиц…

- Документы!

- Какие документы? Мы из плена бежали… - длинная речь с трудом далась Биллу.

Горло саднило – жутко хотелось пить. Он, конечно, мог дотянуться до вещмешка, но нервировать эсесовцев лишний раз не хотелось. Парень облизнул сухие губы, с трудом сглатывая вязкую слюну.

- Воды…

Патрульные переглянулись, словно решали, что делать? После недолгих сомнений фляжку ему все же бросили. Открутив крышку, Билл повернулся к брату.

- Том, Том, ты слышишь меня? Все хорошо, нас нашли, все будет хорошо.

Дата добавления: 2015-08-13