Лет после победы над Жнецами, Земля, Ганновер, энергетический институт им. Томаса Эдисона 4 страница

Это и есть настоящее призвание кварианцев – ощущать пульс неживого. Ведь в науке они весьма слабы, и это вполне объяснимо: какая еще наука, если Флот постоянно пребывает на грани выживания? Сейчас, правда, куда лучше ситуация с энергией и продуктами – люди снабжают мигрантов десятками тысяч тонн декстро-продовольствия, а в район пояса Койпера брошены нити энергопроводов от дюжины внеэкплиптиков22. Но нехватка ресурсов на большинстве кораблей Мигрирующего флота никуда не делась.

Как и нехватка академических знаний.

Первые из присланных по обмену молодых инженеров оказались столь несведущи в науке, как прикладной, так и фундаментальной, что поначалу земляне подумали, будто Флот пошутил. Но нет, никаких шуток. Кварианец с закрытыми глазами может перебрать термоядерный двигатель или за минуту приструнить пошедшее в разнос нуль-ядро. Но он понятия не имеет, какие базовые принципы стоят за этими устройствами. Почему они вообще работают. Зачем в их конструкции стоит тот или иной узел. Кварианец легко поймет, что делает то или иное устройство. Сможет починить, если что. Модернизировать, если есть необходимость. Но он никогда не создаст ничего нового – он не знает основ. Это как пытаться построить небоскреб, вооружившись знаниями о возведении глиняной хижины с тростниковой крышей, а до кучи – уметь ремонтировать отделку, восстанавливать силовые короба и владеть искусством кругового застекления. Для ремонта и модернизации этого хватит. Для создания нового – нет.

И вот, теперь Николас летит на кварианский корабль, чтобы остаться там как минимум на восемь недель. Ничего, решительно ничего не зная о быте и обычаях кочующего народа. Да боже мой, у Ника нет даже переводчика с кварианского! Это не проблема, если есть какой-нибудь подходящий аналитический ВИ, но молодой человек сорвался с места внезапно, и даже свой основной планшет оставил в общежитии, забрав с собой лишь маломощную таблетку-коммуникатор. Требовать от нее лингвистической экспертизы и живого замещающего перевода как минимум наивно. Чуть более наивно даже, чем мечтать о собственном инструметроне. Нулевой элемент сейчас куда дороже любого из драгоценных металлов, и тратить его на массовую продукцию Ассамблея вполне разумно не спешит. А уж дарить студентам тем более.

Говорят, у каждого кварианца по-прежнему есть собственный инструметрон. Но это и понятно – представить инженера, тем более оперативного работника, без этого полезного устройства также сложно, как солдата – без оружия. Интересно, есть ли у кварианцев запасные девайсы?

Прямой швартовки к «Салиму» не произошло. Шаттл с Николасом лишь перелетел от причального дока внутрисистемного орбитопорта23 Венеры к другому причальному доку. Матово-серая обшивка космического транспорта лишь мелькнула на экране обзора, но даже столь короткого знакомства с «Салимом» Николасу хватило, чтобы оценить размеры корабля.

Бывший «Маришалло» нельзя назвать гигантским кораблем. В современной классификации его тип, без сомнения, отнесли бы к каботажному тягачу, то есть судну исключительно для внутрисистемных перевозок между соседними планетами. Однако Николас уже овладел первичной технической документацией на грузовик, и знал, что определение «каботажник» к этому старичку неприменимо. На «Салиме» установлено просто циклопических размеров для такого корабля нуль-ядро, явно снятое с какого-то космического исполина. Относительный размер ядра «Салима» на двадцать процентов превышал даже монструозное сердце легендарной «Нормандии SR-2». Это, впрочем, совершенно неудивительно. Редкий, ныне почти исчезнувший класс звездных буксиров априори нуждался в серьезном ядре – ему ведь предстоит сбрасывать релятивистскую массу не только самого корабля, но и грузовой платформы, которую «Салим» тащит на горбу. Указанная в техдокументации грузоподъемность – ошеломительные шестьсот миллионов тонн. Именно столько «Салим» может утащить на сверхсветовой скорости. Можно грузить и больше, но уже с падением производительности и экономичности.

Вот как раз об экономичности…

Силовая установка на «Салиме» вполне в тон ядру. С казимировскими контурами, как и с гравитатором – все ясно, их конструкция масштабируема, на сколько хватит фантазии. Главная энергосистема тоже без сюрпризов. Но вот движки…

О, движки… Нет, не так. О, Движки!

Говоря о «прожорливых пропульсивниках» профессор Татэш прилично польстил «Салиму». Двигатели этого мастодонта не просто прожорливые, они просто фантастические обжоры! Около трети всего грузовика – контейнеры для топлива, и еще четверть – системы его безопасного хранения. Случись что… Словом, путешествие на «Салиме» лучше всего подходит под определение «верхом на бочке с порохом»24. В отчетах указано, что в качестве топлива экипаж использует примитивное и, в общем-то, дешевое сочетание дейтерия и гелия-3. Но в каких количествах! Мгновенный расход того же гелия-3 на полной тяге в два с лишним раза превышает добычу этого элемента в пределах всей Солнечной системы, а выхлоп гелием-4 настолько силен, что некоторые острословы уже назвали кварианский грузовик «звездопыхом» – в том смысле, что он, подобно звезде, производит «звездный газ» в поистине устрашающих количествах.

И вот с этим бегемотом Николасу придется работать. Молодой человек в уме прикинул, какая экономия топлива возможна при реализации на «Салиме» темы его дипломной работы, и голова закружилась от перспектив. Один единственный рейс с Венеры до Марса и обратно даст экономию примерно в восемь миллионов стандартов! Неудивительно, что расчетливые азари выбили полумиллиардную скидку на свой рудовоз, а ведь тот раз в десять экономичнее «Салима».

– Дай проверю маску.

Пилот шаттла подошел к Николасу и придирчиво подергал за кусок полимера на лице молодого человека. Проверил показание встроенного диагноста, в очередной раз окутал физиономию Николаса асептическим спреем из переносного баллончика, и строго наказал:

– Старайся говорить, не открывая рта особо широко – меньше шансов протекания из-под уплотнений. Ни в коем случае не смейся – незнакомые с людьми кварианцы могут воспринять это за болезненный припадок, и тогда карантин на неделю тебе обеспечен. Пока не получишь свой собственный машгор – двигайся экономно, минимизируй испарение с кожи. И ни в коем случае не расстегивай застежки комбинезона, как бы жарко тебе не показалось!

– Почему? – промычал Николас. Именно промычал – его намордник, в отличие от маски пилота, не был оснащен голосовым повторителем.

Пилот усмехнулся.

– Потому, что зрелище открытого клапана на костюме для кварианца сродни виду оторванной конечности у человека. Могут на всякий случай ввести в кому – чисто рефлекторно, во избежание лихорадки.

– Я думал, кварианцы уже не столь чувствительны, – сказал Ник. – Некоторые даже на Земле работают.

– Это только те, кто прошел иммунотерапию, – сообщил пилот, открывая внутреннюю дверь шлюза. – Дорогое удовольствие.

– Почему дорогое?

Пилот обернулся и уставился на Николаса.

– Ты идиот? – спросил мужчина. – Спрос превышает предложение в десятки тысяч раз. Как это удовольствие может быть дешевым?

– Я думал, мы с кварианцами друзья.

– Друзья, друзья, – засмеялся пилот и зашел в шлюз. – Но кошелек врозь. Есть, впрочем, придурочные кварогуманисты где-то в Сибири, не помню…

Мужчина закрыл дверь за Ником и склонился над контрольным терминалом. Зашипел газ – видимо, какой-то обеззараживающий компонент многостадийной подготовки к сходу на кварианский корабль.

– Делают операции кварианцам, – продолжил пилот. – По-своему, без иммунотерапии, одним только хирургическим имплантированием. Кривоногие им за это всякую списанную фигню с кораблей привозят – сейчас, когда мы им новенькие железки даем, это уже можно. А сибиряки всю эту ерунду толкают на дальневосточном рынке. У японцев вечная нехватка оборудования в оснащении новых территорий.

– Это как – хирургически? – удивился Николас. – В смысле, я про операции.

– Вот так.

Пилот жестом показал, как бы он, будь врачом, ковырялся бы скальпелем в кварианце. Судя по жестикуляции и лихорадочному блеску в глазах, пилот предпочел бы поковыряться в живом, находящемся в сознании и без анестезии кварианце.

– В общем, увидишь резанного – ни за что не перепутаешь, – подвел итог пилот шаттла. – У них по четыре-шесть дополнительных дырок на роже. Хрен его знает, то ли вентиляция, то ли мембраны какие… Я в этой всей возне с кривоногими не разбираюсь.

– А не резанные – они какие? – не выдержал Николас.

– Скоро увидишь, – бросил пилот. – Так, готово. Выходим.

Шлюз с шипением раскрылся навстречу восьминедельному кусочку жизни Николаса. В облаке какого-то газа он, чуть позади пилота, ступил в межшлюзовую трубу «Салима». Тут же провалился пол под ногами – переходный рукав никто гравитировать не собирался. Хорошо еще, сработали автоматические агдезионные подковы на ботинках. И еще клапаны маски, словно по команде, перешли в паранойяльный режим – дышать стало труднее. Позади стукнул лапками о пол обездвиженный чемодан. Николас нащупал в кармане брелок светового поводка, вынул его и подтянул багаж.

«Надеюсь, кварианский… как его так, мангор? В общем, надеюсь, кварианская маска будет удобнее» – подумал Николас, пытаясь разглядеть в клубах газа привечающие его на борту фигуры аборигенов. Лучших техников Галактики, вынужденных из-за своего незнания науки обращаться к инженеру-недоучке из Ганноверского энергетического.

Доподлинно неизвестно, кем Николаса считали кварианцы, но совершенно точно не спешили высказать ему свое почтение: переходный тоннель между шлюзами оказался абсолютно пустым, можно сказать, пустынным. Скудное освещение, длинная прямоугольная в сечении труба, уходящая вперед на тридцать метров – и ни одного встречающего.

– Традиционное кварианское гостеприимство.

Пилот, имени которого Николас даже не пытался узнать, демонстративно развел руками. Николас предпочел не обращать внимания на сопровождающего. Молодому инженеру претило пренебрежительное отношение мужчины к инопланетной расе.

– Ах, да, – спохватился пилот. – У них же сейчас ночь на дворе.

– Кварианцы живут по своим часам? – спросил Николас.

– Нет, по земным.

Плот кивнул Нику, мол, «пошли, чего стоять». Прошагав пяток метров, продолжил:

– У каждого самый точный хронометр из тех, что можно только достать. Кварианская секунда на треть короче нашей, так что лишняя точность не помешает. Вообще, со всей этой их троично-шестеричной счетной мишурой можно голову сломать…

– В смысле? – не понял Ник.

– В смысле, что у кварианцев по три пальца на руке, – объяснил пилот. – И считают они или тройками, так называемый традиционный целочисленный счет, или степенями троек – календарно-часовые подсчеты. Ну или в шестеричной системе – это уже из позиционной записи цифр. По ходу, они ее придумали даже раньше, чем классику или календарно-часовые степени.

– А, как у нас степени десяти, да?

– Именно, – пилот кивнул. – Ты вот сможешь быстренько вспомнить, сколько будет десять в седьмой?

– Десять миллионов, разумеется, – сказал Николас.

– А три в седьмой?

Николас задумался на пару-другую секунд, вспоминая таблицу умножения. Потом еще на пару секунд. И еще на пару. Но дальше шестой степени тройки в мозговых подсчетах так и не ушел – запутался. Пилот заметил замешательство пассажира и невесело усмехнулся.

– Ну вот а мне приходится эту херню еще из одного в другое в уме переводить. Цифры-то я их выучил, не проблема. Но вот считать… Вот как сейчас – дадут какую-нибудь заметку, а там три в седьмой какие-нибудь. И ломай голову, а начнешь отстукивать на калькуляторе, так засмеют.

– Две тысячи сто восемьдесят семь! – провозгласил наконец Николас.

– Молоток, – серьезно сказал пилот. – А теперь скажи, чему в десятичной системе равна запись «три-три-два-пять-четыре-два» в шестеричной?

– По-моему, нереально, – признался Николас.

Пилот только хмыкнул.

– Ладно, вот и вход, – сказал он. – Тут я тебя и оставлю. В дверь сам постучишься.

– А вы? – на автопилоте спросил Ник, прежде чем успел себя одернуть.

– А я кривоногих насмотрелся уже, – пилот, казалось, хотел сплюнуть на пол, но в респираторе это весьма проблематично. – Ладно, давай, типа успехов тебе и все такое. Почини им эту колымагу, и пусть проваливают. У нас уже четыре случая ренген-тревоги в доках было, когда их техники движки на холостой прогон врубали. Термояд, мать его… Еще бы на химическую тягу перешли… Все, удачи, пока.

Мужчина хлопнул Николаса по плечу и, не оборачиваясь, потопал по трубе тоннеля обратно к челоноку. Ник остался один перед запертым гермошлюзом. В отличие от такового на шаттле, парадный вход на «Салим» производил впечатление: массивная, трех с половиной метров прямоугольная дырка в обшивке – такая здоровая, что эластичный зонтик переходного тоннеля с трудом дотягивался своими краями до периметра шлюза.

И, конечно, никакой кнопки звонка.

Ник прокашлялся, насколько это возможно в респираторе. Вспомнил, что при кварианцах это не принято, и суетливо поправил маску – не дала ли течь?

Встал навытяжку, подтянул поближе чемодан, и громко, но внятно, чтобы было понятно через маску, отрекомендовался:

– Николас Вольфберг для модернизации двигателей звездного буксира «Салим» прибыл. Прошу открыть шлюз.

Ответом – полуминутное молчание. Затем усиленный динамиком голос, с ощутимым кварианским акцентом произнес:

– Безусловно, шлюз будет открыт, как только уважаемый ученый соизволит отойти на пару метров.

– Что? – не понял Ник.

– Говорю, отойдите назад, – сказал голос и уточнил: – А то створкой прихлопнет.

***

Насколько «Салим» велик внешне, настолько же он тесен внутри. Да, корабль сильно модернизировали, заменили большинство устаревших систем новыми, компактными и менее энергоемкими. Однако старые гены не скроешь – больше всего интерьер грузовика напоминал внутренности какого-то технологического организма.

Впрочем, кварианцам внутри было куда просторнее, чем Николасу. Уж на что он не гигант, но представители рода космических кочевников оказались прилично меньше среднего человека. Мужчины обычно на полголовы ниже Николаса с его неполными ста семьюдесятью, а женщины – из тех, кого довелось увидеть за короткий вояж до кают-компании – едва доходили ему затылком до плеча. Весьма странно на самом деле. Николас помнил те немногочисленные кадры хроники, где отважная Тали’Зора оказывалась рядом с капитаном Шеппардом. Судя по записям, кварианка была едва ли на ладонь ниже спасителя Галактики.

– Смею предположить, профессор, что вы сейчас оцениваете внешность кварианцев, – вполголоса сказал его провожатый. Тот самый, который пошутил насчет падающей створки – рослый, чуть ниже Николаса кварианец в украшенном бирюзовыми тряпками скафандре.

– Вообще-то, я и близко не профессор, – ответил Николас. – Но да, вы правы, я как-то не думал, что… ну, в общем…

– Все на это ведутся, – усмехнулся провожатый. – А между тем, проблема не в кварианцах, а в людях.

– В каком смысле?

– В прямом, – ответил кварианец, развернувшись в тесном коридоре и пропуская двух спешащих куда-то жителей корабля. – Чуть ли не единственный человек, с которым сравнивают кварианцев – коммандер Шеппард. А ведь его рост… в ваших единицах чуть больше ста шестидесяти четырех сантиметров. Ну а клан Зора всегда славился своей статью: отец Тали был почти на голову выше среднего кварианца. Дочка пошла в папу, вытянувшись аж до метра шестидесяти.

– В поздних реконструкциях этого не видно, – сказал Ник.

– Реконструкции на то и реконструкции. Ваши медиа-технологи были слишком заняты тем, чтобы удовлетворять заказы агонизирующего Альянса, воспевая одних союзников и унижая других.

– В смысле?

– Что? – кварианец обернулся.

– Я спрашиваю, что значит воспевая и унижая?

– А-а-а, – протянул кварианец. – Я и забыл, что вы очень молоды. Вы не застали ту пору, и хорошо. К слову, мы уже почти пришли.

Инопланетянин потянулся правой рукой к левой, и Николас против воли затаил дыхание – кварианец активировал инструметрон. Золотисто-жемчужное сияние окутало руку и ладонь техника, второй рукой, трехпалой и очень странной на человеческий взгляд, мужчина что-то настучал на собранной гравитационными полями клавиатуре.

Судя по всему, перед ними была вертикальная шахта, связывающая воедино несколько палуб корабля. На обычных кораблях в шахте обычно стоит лифт, однако за проемом ничего, кроме внутренностей пустой трубы, не было. Скудно освещенное пространство оказалось совершенно пустынным – а еще оттуда весьма прилично поддувало ветром. Николас чувствовал это даже сквозь плотную ткань полетного комбинезона.

– Заходите, не бойтесь, – кварианец кивнул в сторону пустоты. – Это обычный подъемник.

– А где…

Николас хотел сказать «лифт», но понял, что в данной ситуации это прозвучит просто глупо. Диаметр трубы хорошо, если пара с небольшим метров, о лифте нечего и думать.

– Мы не используем подъемных механизмов для доступа к палубам, – сказал кварианец. – Это очень неудобно при внезапных отказах энергоснабжения.

– И что используете?

– Ничего. Точнее, область дегравитированного пространства, – объяснил кварианец. – В этой зоне корабля не работает искусственная гравитация – можно парить куда угодно и как угодно. Сейчас вам неплохо бы воспарить на пару палуб вверх, там вас встречают офицеры.

– Я понял, – сказал Ник. – Но вот у меня…

Он потряс брелоком светового поводка, на котором вынужденно сидел чемодан. Кварианец все понял, едва Николас опустил руку. Мужчина снова активировал инструметрон и бросил в сторону чемодана сканирующий луч.

– Самсонайт, надо полагать? – усмехнулся кварианец. – Хорошая фирма, вот только выбор операционных систем для ВИ ошибочный. А все из-за такой ерунды…

Кварианец погрузился в ВИ своего инструметрона. Скорость, с которой трехпалая кисть набивала команды и оперировала с интерфейсами, просто поражала. Не прошло и полуминуты, как кварианец оторвался от прибора.

– Все, принимайте, – сказал мужчина. – Ваш багаж снова на ходу. На всякий случай я еще привил ему несколько программных вакцин от повторения той же системной ошибки, которую он поймал. Теперь, если ВИ вдруг подвиснет, лишь включите и тут же выключите поводок – перезагрузка произойдет автоматически. А вообще, советую сменить «Вдову-35» на что-нибудь менее пафосное, но более работоспособное. Если надумаете апгрейдить чемодан, обращайтесь, поставлю самую передовую сборку софта для багажного робота.

– Спасибо, – Николас кивнул кварианцу, не отрывая взгляда от ожившего чемодана. Ни малейшего следа минувшей неприятности в поведении механизма не наблюдалось – робот в нетерпении переступал лапоколесиками, поглядывая то на хозяина, то на неизвестного гражданина в герметичном скафандре. К последнему чемодан явно уже питал скрытую приязнь.

Кварианцы действительно умеют общаться с ВИ так, как и не снилось людям.

– Отвезете его в мою каюту? – спросил Николас и, дождавшись утвердительного кивка от кварианца, отдал мужчине поводок.

– Слушайся этого господина, Брэндон, – Ник показал чемодану на кварианца. – Я скоро буду.

Робот немного поник, но послушно просеменил к чужому человеку.

– К слову, я тут вдруг понял, что не знаю вашего имени, – произнес Николас. – Даже не знаю, куда потом обратиться, если что.

– О, да, конечно, – спохватился кварианец. – Я Борес’Тенрес вас Салим нар Гаррида, инженер систем телекоммуникаций и локальной связи. Приятно познакомиться с ученым с самой Земли!

– Очень приятно, – Николас пожал непривычную по форме, но теплую и твердую трехпалую ладонь кварианца. – Мое имя вы знаете.

– Весь экипаж знает, – в голосе собеседника послышалась гордость за соплеменников. – Ждем не дождемся, когда вы приструните эти прожорливые, как бош’тет, двигатели. Вряд ли я буду вам нужен, но если что, любой из экипажа сочтет за честь работать с вами!

Помня наставления невежливого пилота шаттла, Николас удержался от широкой улыбки – и потом, под маской ее все равно никто бы не оценил. Окончательно попрощавшись с Боресом’Тенресом, Николас аккуратно ступил на порог «лифта».

Конечно, это был не просто дегравитированный участок пространства, иначе бы любой, кто задумал воспользоваться шахтой, просто повис бы в невесомости. Двухметрового диаметра труба оказалась разделена на две половинки – цветом. Изнутри труба оказалась окрашена в два колера. Синий, с белыми стрелками вверх вел, надо понимать, на высшие палубы, а красный, с черными стрелками – вниз. Впрочем, Ник уже находился на самой нижней палубе, поэтому все, что ему удалось увидеть еще ниже, это страховочная сетка (для слишком набравших скорость, надо полагать) и какие-то агрегаты под ней.

Николас выдохнул и шагнул за порог. Его игры в невесомость за последние сутки побили по продолжительности весь предыдущий жизненный опыт.

На удивление, невесомость была не абсолютной. Невидимая сила мягко, но неуклонно подтолкнула его вверх, и спустя секунду Николас уже летел… Сложно сказать, куда. Сила силой, но она как толкнула, так и исчезла, и теперь молодой человек парил в полной невесомости. Верх и низ тут же испарились, было их и не было. Точно можно было предположить, что летишь прямо – если считать, что человеку принято двигаться только головой вперед. Или поверить, что оттолкнулся от чего-то ногами и летишь назад – если посмотреть «вниз», на мыски ботинок.

Внезапно Ник понял, что не знает, на какой уровень корабля ему надо подниматься. Однако проблема лишилась сама собой – в проеме следующей палубы стояли сразу два кварианца – парень и девушка. Очевидно, совсем еще юноши: даже по меркам низкорослых кварианцев они были маловаты ротом. К тому же, девушка еще не напоминала осу на ножках – талия хоть и в обхват двумя руками, но бедра узкие, а грудь еле-еле намечается.

Кварианцы, словно сговорившись, одновременно указали пальцами вверх. Ник чуть не поперхнулся смехом – инопланетяне имели привычку указывать, держа ладонь тыльной стороной к собеседнику, а трехпальцевая кисть превращала безобидный указательный жест средним пальцем… Ну, в общем, в не самый безобидный из жестов.

Кивнув обоим кварианцам, Ник ухватился за в избытке раскиданные скобы и протолкнул себя дальше наверх. Но то ли не рассчитал скорости, то ли снова попал в зону действия «ускорителя» в районе очередной палубы – мелькание стенок трубы показало, что Ник разогнался не на шутку. Не успел Николас придумать, что делать и как гасить скорость, как уже показался очередной проем. А вместе с ним – и снова «незримая рука». Но на этот раз она не разгоняла, а гасила. Опять же, очень мягко, но неуклонно. Ник остановился ровно так, чтобы его ноги оказались на одном уровне с порогом палубы.

Его встречали трое – понятное дело, все местные. Два мужчины и женщина, может быть, девушка. Она единственная из трех оказалась запакованной в полный костюм – с той самой необычной шлем-маской, служащим темой для многочисленных пересудов вот уже полсотни лет.

Кто-то считает, что форма передней части шлема кварианцев повторяет строение их собственного лица, и поэтому логично предполагает, что кварианцы и турианцы – дальние родственники. В самом деле, только слепой не заметит безусловной связи между щечными пластинами турианцев и турианок – и соответствующими элементами кварианских масок. Опять же, «лица» гетов-синтетиков тоже очень похожи на турианские.

Правдивость или ложность этой версии удалось подтвердить лишь пару десятилетий назад – когда в Солнечную систему на курсы иммунотерапии стали прибывать высокопоставленные кварианцы. Одна из величайших загадок прошлого – внешность кварианца под шлемом – нашла свою разгадку, хотя смутила и тех, кто считал галактических странников записными красавцами. Видимо, повлияло не самое точное прочтение протеанских хроник, где древний народ признавал кварианцев как эталон внешности гуманоидной расы.

Два кварианца-мужчины не носили полноразмерных шлемов. Тот, что стоял слева, обходился полупрозрачной полимерной маской на всю нижнюю часть лица, и его черты разобрать было сложно. А вот рослый, почти с Николаса, мужчина по центру, на полшага впереди остальных, не имел вообще никаких средств защиты. Ник видел много фото и видео с «обнаженными на лицо» кварианцами, и каждый раз затруднялся сказать, какие впечатления у него появляются.

Безусловно, кварианец не был уродом, а лицо мужчины явно походило на человеческое. Куда сильнее, чем протеанское или, к примеру, турианское, все покрытое метало-костяной коркой. Тем не менее, с турианцами его роднили те самые щечно-челюстные пластины, гиперболизированные копии которых украшали классические кварианские шлемы. Но дети Ранноха не казались столь нарочито хищными – в отличие от турианцев, демонстрирующих окружающим весь свой комплект острейших зубов. У кварианцев уходящие чуть вниз «пластины щек» казались лишь наростами на обычной человеческой челюсти, с боков прикрывающими вполне человеческий рот с четко очерченными, даже припухлыми губами. Может быть, чуть гипертрофирован губной желобок – но очень далеко до «кошачьей губы» турианцев.

Впрочем, самым необычным для людей во внешности кварианцев являлись не контуры подбородка и даже не рот. Глаза – вот загадка загадок кварианской расы. Словно полемизируя с законами физики, природа наградила кварианцев равномерно белыми, как будто светящимися глазами. Только при очень внимательном рассмотрении можно рассмотреть контуры огромного, почти во весь глаз зрачка, спрятавшегося за белесой завесой слизистой оболочки. Кварианцы – единственная раса Галактики, у которой светочувствительные сенсоры расположены как до хрусталика, так и после него. Передней, не фокусирующей частью глаза они определяют общий световой фон, а поскольку видят кварианцы в намного более широком диапазоне, чем люди, можно считать их глаза одновременно и датчиками – температуры и мягкой радиации. Свет, прошедший сквозь мембрану слизистой оболочки, фокусируется с помощью огромного и чрезвычайно быстродействующего многосекторного хрусталика. Говорят, кварианцы способны смотреть одновременно в несколько мест в пределах центрального зрения, которое, к слову, намного шире, чем у человека или азари. Понятно, почему для космических инженеров не проблема оперировать с десятком графических интерфейсов одновременно.

Еще одно отличие от людей и сходство с турианцами – нос. Всегда прямой, всегда небольшой – его можно было бы назвать даже изящным, если бы не хорошо заметные, хоть и неглубокие складки чуть ниже переносицы. Точная их функция неизвестна даже кварианцам – кое-кто из ученых считает, что в древности эти рудименты позволяли пра-пра-предкам кварианцев принюхиваться, двигая носом. Другие настаивают на том, что складки – следы когда-то существовавших перепускных каналов носа, используемых для продувки мембранных фильтров. Впрочем, все это домыслы: принюхиваться кварианцам не к чему, а мембранные фильтры уступили место более производительным лабиринтным – как у других рас Галактики.

Но все это – ерунда, а на мелкие отличия во внешности можно бы и плюнуть. В конце концов, человек легко наладил контакт не только с ультрагуманоидными азари, но и с «костерожими» турианцами, и даже с совершенно непохожими на людей кроганами. Все расы, несмотря на внешние отличия, примерно одинаковы в мимике – важнейшем коммуникативном навыке.

Кварианцы – совершенно другое дело. Доподлинно неизвестно, почему так получилось, но лицо кварианца или кварианки совершенно неподвижно. Шевелится лишь рот – во время разговора или когда кварианец обедает чем-то, кроме своих питательных паст из запасов костюма. Да, и конечно, движения глаз – но попробуй отследи их, если зрачок три четверти по размеру, а сам глаз – одинаково белый на всей поверхности.

Кожа кварианцев плотная, жесткая, и в целом лицо кварианца похоже на маску. Даже турианцы – и те в своей костяной броне намного более выразительны, когда дело касается мимики. Они могут хмуриться, выразительно смотреть, весело прищуриваться. Кварианцы же этого лишены: лицо маска и «дискретные» веки, имеющие всего два состояния – открыты и закрыты – делает коммуникацию с кварианцами крайне сложной.

Все это стало причиной того, что за галактическими бродягами заочно закрепилось прозвище «куколки». Конечно, не так обидно, как «кривоногие», но странным делом сами кварианцы куда больше обижаются именно на «куколок». Попробуй назови так кого-нибудь публично – тут же получишь едкое «прыщ морщинистый» (если кожа недостаточно здорова), «ходуля» (просто за прямые ноги) или «кратерокожий» (по сравнению с глянцевой, едва ли не лаковой кожей кварианцев человеческая и в самом деле вся в порах и кратерах).

Все эти знания о физиологии кварианцев вихрем пронеслись в голове Николаса. Кое-что он узнал сам, но большую часть ему поведала Лара. Теперь, при взгляде на настоящих живых кварианцев, привычка Ларины Стерх одеваться «по-квариански» вызывала лишь снисходительную улыбку. Человеческим девушкам, даже самым стройным, бесконечно далеко до «осиной» фигуры любой из кварианок. А уж учитывая их рост… Пожалуй, к кварианкам-девушкам, увидь их без маски, и в самом деле лучше всего пойдет прозвище «куколка»…

– Здравствуйте, Николас Вольфберг, – произнес тот из встречающих, что не носил никаких средств защиты. – Меня зовут Датто’Месса вас Салим нар Томбэй. Я капитан этого корабля. Со мной Мардеш’Гора вас Салим нар Диона, наш главный инженер, и Полани’Альтис нар Салим – один из наших лучших программистов.

Дата добавления: 2015-08-05