Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Часть вторая 4 страница. Этот европейски образованный человек и жил по-новому, в совершенно европейской

Читайте также:
  1. I часть. Проблема гуманизации образования.
  2. I. 1. 1. Понятие Рѕ психологии 1 страница
  3. I. 1. 1. Понятие Рѕ психологии 2 страница
  4. I. 1. 1. Понятие Рѕ психологии 3 страница
  5. I. 1. 1. Понятие Рѕ психологии 4 страница
  6. I. Земля и Сверхправители 1 страница
  7. I. Земля и Сверхправители 2 страница

Этот европейски образованный человек и жил по-новому, в совершенно европейской обстановке. Его дом в Охотном ряду, по словам современников, «был одним из великолепнейших в Европе». (Это тот самый дом на углу Тверской, в котором помещается гостиница «Париж».) Сохранилось описание имения Голицына, представляющее значительный интерес. Эта опись произведена была во время ареста Голицына при конфискации всего его имущества. Вот что читаем мы в этой описи: «В палате подволока накатная, прикрыта холстами; в середине подволоки солнце с лучами вызолочено сусальным золотом; круг солнца боги небесные с зодиями и с планеты писаны живописью; от средняго солнца на железных трех прутах паникадило белое костяное о пяти ярусах, в ярусе по осьми подсвешников, цена паникадилу 100 рублей.

А по другую сторону солнца месяц в лучах посеребрен; круг потолка в 20 клеймах разных позолоченных писаны пророческия и пророчиц лица. В простенках в четырех рамах резных 4 листа немецких, за лист по пяти рублей. Из портретов были у Голицына: вел. кн. Владимира Киевского, царей — Ивана IV, Федора Ивановича, Михаила Феодоровича, Алексея Михайловича, Феодора, Ивана и Петра Алексеевичей, четыре персоны королевских. На стенах палаты в разных местах пять зеркал, одно в черепаховой раме. В той же палате 46 окон с оконницами стеклянными, в них стекла с личинами. В спальне, в рамах деревянных золоченых землемерные чертежи печатные немецкие на полотне; четыре зеркала, две личины человеческих каменных арапския; кровать немецкая ореховая, резная, резь сквозная, личины чело-веческйя и птицы и травы; на кровати верх ореховый же резной, в середине зеркало круглое; цена 150 рублей. Девять стульев обиты кожами золотными; кресла с подножием, обиты бархатом. Много было часов боевых и столовых в оправах черепаховых, оклеенных усом китовым, кожею красною. Немчин на коне, а в лошади часы. Шкатулки удивительныя со множеством выдвижных ящиков, чернильницы янтарныя». Был, наконец, термометр, о котором составитель описи пишет: «стоят три фигуры немецкия; у них в серединах трубки стеклянный, на них по мишени медной, на мишенях вырезаны слова немецкия, а под трубками в стеклянных чашках ртуть».

У В. В. Голицына была очень интересная библиотека, указывающая, как широки были его умственные интересы и вкусы. Перечень книг наглядно иллюстрирует нам уклон в сторону Запада в направлении мысли князя В. В. Голицына. В библиотеке находились следующие книги: «Книга писанная о гражданском житии или о направлении всех дел яже надлежат обще народу», «Книга Тестамент или завет Василия царя греческаго сыну его Льву Философу», «Грамматик печатной», «Книга писанная на польском языке», «Книга письменная, перевод от Вселенских патриархов Мелетия диакона», «Книга перевод с польскаго письма с печатныя книги, глаголемой АлиоранМахметов», «четыре книги немецких», «четыре книги о строении комедии», «восемь книг календарей разных лет», «Книга рукописнаго права или устав воинский Голландской земли», «Певчая немецкаго языка», «Грамматика польскаго и латинскаго языка», «Конский лечебник», «Книга на немецком языке всяким рыбам и зверям в лицах», «Судебник», «Рукопись Юрия Сербенина», «Артикульная книга о ратном строю», «Книга землемерная немецкая» и некоторые другие.

И Голицын не был одинок. В его время были в России и другие европейски образованные люди, например, Артамон Сергеевич Матвеев. В его доме выросла и воспиталась Наталья Кирилловна Нарышкина, которая впервые отворила двери царского терема, вышла сама на волю и вывела свою падчерицу Софью.

С разрушением царского терема изменилась та привычная обстановка, в которой росли и воспитывались царские сыновья, что, конечно, не могло не отразиться на их воспитании по существу. В старину московские царевичи проводили детство и отрочество (до 15 лет) в том же самом тереме, где жили царицы и царевны. «А до 15 лет и больше, — слышим мы от Котошихина, — царевича, окромя тех людей, которые к нему уставлены, и окромя бояр и ближних людей, видеть никто не может, таковый бо есть обычай; а по 15 летех укажут его всем людям, как ходит с отцом своим в церковь и на потехи». У русских людей того времени существовала своеобразная теория «сглаза», так что маленьких вообще не показывали посторонним, боясь «дурного глаза». Тем более, конечно, берегли царевича. В течение первого года жизни царевич находился на руках у кормилицы, а затем поступал под присмотр мамки, «боярыни честной, вдовы старой»; кроме того, для него были «приставлены нянька и иныя послужницы». По достижении пяти лет к царевичу приставляли «для береженья и наученья уже гувернера, боярина, честью великого (то есть знатного), тиха и разумна», а к нему товарища — «окольничаго или думнаго человека». Чтобы царевичу не было скучно, его окружали сверстниками — «робятками», однолетками царевича из детей боярских придворных чинов. Когда наступала пора учиться, выбирали для царевича «учительных людей, тихих и не бражников», для научения письму приглашали посольского подьячего, в среде которых были особенно искусные грамотеи — каллиграфы. Учили царевича только церковно-славянскому языку, то есть сначала проходилась азбука, букварь, затем читался Часослов по складам, повторялись «зады» бесконечное число раз, так что ученик заучивал все склады наизусть, прежде чем выучивался читать бегло, после того читался Псалтырь и, наконец, Деяния Апостольские. «А иным языком, — пишет Котошихин, — латинскому, греческому, немецкому и некоторым, кроме русского, наученья в Российском государстве не бывает». Но такой порядок даже и для времени Котошихина уже является анахронизмом. Котошихин в своем сообщении засвидетельствовал о более ранней поре. Мы знаем, что уже Федор и Софья учились польскому языку и латинскому, следовательно, сообщение Котошихина не соответствует действительности.

Алексей Михайлович не оставил после себя взрослого сына, и это обстоятельство вывело из терема царевну Софью и молодую вдову Наталью Кирилловну. Около надчерицы и мачехи сгруппировались их родственники, и возникла борьба, сначала глухая, а потом и открытая.

Эта борьба привела сначала к воцарению Петра мимо старшего брата и торжеству Натальи Кирилловны, а затем к дополнительному избранию Ивана Алексеевича и к регентству царевны Софьи. Наталья Кирилловна вынуждена была покинуть свой московский терем и проживать в подмосковном селе Преображенском. Все это создало для ее сына Петра новую обстановку жизни, не походившую на жизнь терема в котором воспитывались прежние царевичи.

Петр раньше вышел на люди и сам стал видеть людей не с 15, как прежние царевичи, а с 10 лет. Он рано попал в общество, не похожее на то, какое окружало прежних царевичей и в конце концов из него вышел своеобразный человек, непохожий на прежних царевичей. Жизнь с пеленок стала готовить Петра к роли будущего преобразователя. С младенческих лет у Петра должна была развиваться любознательность и интерес к иноземному, к заморскому. Он родился, когда интерес к иноземному стал проявляться в русском обществе особенно сильно, когда и во дворце, и в домах знатных людей начали появляться заморские диковинки, когда русские люди стали "учиться иностранным языкам, предаваться иностранным потехам. Это влияние иноземной культуры проникало и в детскую юного Петра.

Когда Петру было 3 года, его окружили «робятками», и он стал играть со своими сверстниками в «воинское дело». В его распоряжении были игрушечные деревянные ружья, пистолеты, барабаны, знамена и другие принадлежности вооружения войск иноземного строя. Руководителем воинских потех был заправский полковник, шотландец Милезиус, человек образованный, говоривший на нескольких языках, ловкий, бывалый. Он должен был удовлетворить любознательность мальчика, мог многое ему сообщить.

Когда Петру исполнилось 5 лет, его стали учить грамоте. Учителем назначен был дьяк Никита Моисеевич Зотов. Учил Зотов Петра не совсем по-старому; правда, как и полагалось, приступили к чтению Часослова, Псалтири, Апостольских Деяний и Евангелия, но тут пришлось все-таки ввести некоторые новые элементы в обучение. Петр был очень живым мальчиком, который минуты не мог усидеть спокойно, не мог покорно твердить «зады» и читать по складам, поэтому Зотов старался его заинтересовать, чем-нибудь удержать при книжке. Заметив, что мальчик начинает скучать за книгой, болтать ногами, Зотов приносил какую-нибудь книгу и показывал царевичу картинки, а то и прямо приносил «потешные фряжские или немецкие листы», то есть гравюры, лубочные картинки, которые тогда продавались у нас в рядах и на которых были изображены или сцены из исторической жизни, или здания, корабли, города и т. п., и все это объяснял Петру. Петр жадно поглощал сообщаемые сведения и требовал все нового и нового. Зотов начал заказывать картины у мастеров царской иконописной палаты, а также брал, из библиотеки «лицевыя летописи и хронографы», показывал их Петру и попутно объяснял русскую историю. Таким образом Петр познакомился с деятельностью Владимира Святого, Ивана Грозного, Алексея Михайловича и других русских царей. Так целая масса разнообразных впечатлений ложилась на восприимчивый ум ребенка, и в его воображении создавался новый мир, который ему хотелось видеть в действительности. Дети вообще никогда не ограничиваются пассивным восприятием, а всегда пытаются воспроизвести прекрасные образы, созданные ими в воображении. Еще в детстве у Петра должно было создаться стремление строить города, здания, брать крепости, плавать по морю и т. п., так как у него был целый рой впечатлений от различных иллюстраций.

Когда Петру исполнилось 10 лет, Зотов был отставлен, а другого учителя ему не дали. Тем временем царица Наталья Кирилловна должна была уехать из Москвы в Преображенское, и воспитание Петра было забыто: он остался и без дела, и без руководителей. Правда, при нем находился дядька князь Борис Голицын, но он, по выражению современников, «весь был налит вином» и не мог, конечно, обращать должного внимания на воспитание Петра. Петр целые дни проводил в любимых своих воинских играх на дворе Преображенского дворца со своими сверстниками. Прежних товарищей Петру оказалось недостаточно, так как вкусы его в этом отношении усовершенствовались, поэтому он начал набирать новых товарищей из детей придворных слуг и разных охочих людей, записавшихся в потешные полки. Так вокруг юного царя собралось пестрое общество, совсем не похожее на аристократическую молодежь, которая окружала прежних московских царевичей. Отношения, установившиеся среди членов этого общества, отличались непринужденностью. Из этих товарищей Петра и составился впоследствии Преображенский полк. С ними Петр обучался военному искусству, предпринимал походы, строил крепости и штурмовал их. Пестрое общество, которым окружал себя Петр, конечно, должно было в известном отношении дурно повлиять на юного царя — здесь надо искать происхождение некоторого свойственного ему цинизма, его грубых привычек, несдержанности, резкости и безобразного разгула. Но с другой стороны, несомненно, что это же общество воспитало в Петре прямой характер, простоту жизни, демократические симпатии к дельным и способным людям без различия званий и стремление возвысить их и приблизить к себе. Впоследствии мы увидим, что придя в совершенный возраст, Петр из этих людей разного звания сформировал заново правительственный класс. В Преображенском, таким образом, подготавливалось окончательное падение политического значения московского боярства. Пять лет продолжались воинские потехи Петра, число его товарищей возросло, и Петр образовал второй потешный полк — Семеновский. По мере того, как Петр вырастал, потехи принимали все более и более грандиозный и серьезный характер и становились настоящими военными экзерцициями.

В 1688 году эти потехи осложнились учебными занятиями Петра, к которым он обратился по собственной инициативе и, кроме того, корабельными потехами. Князь Яков Федорович Долгорукий, отправляясь послом во Францию и разговорившись с Петром, сообщил ему, что у него был важный инструмент, которым можно было брать дистанции, не доходя до назначенного места, то есть определять расстояние. Петр пожелал иметь такой инструмент у себя и поручил князю Долгорукому купить этот инструмент (то есть астролябию) за границей. Долгорукий привез Петру и астролябию, и готовальню, но Петр ничего не мог с ними поделать, а из русских никто не мог объяснить ему их употребление. Тогда Петр поехал в Немецкую слободу и обратился к немцу доктору, но и тот не мог помочь ему, так как успел уже забыть математику, а указал Петру на голландца Тиммермана. Тиммерман объяснил Петру, что без знания математики нельзя пользоваться инструментом. Петр стал просить Тиммермана, чтобы тот научил его математике. И вот «гораздо с охотою» Петр приступил к изучению арифметики, геометрии и фортификации, потому что все дело началось из-за того, чтобы этот инструмент приложить к военным потехам. Учитель попал в затруднительное положение, так как сам был не особенно силен в этих предметах, но Петр оказался таким талантливым учеником, что его достаточно было только натолкнуть на идею, дать только необходимые указания. Сохранились тетради, по которым можно видеть, каково было образование, полученное Петром. В тетрадях нет почти ни одного слова, написанного правильно: Петр писал по 3-4 слова вместе, коверкал их, не дописывал. Но наряду с этим по записям в тетрадях мы можем судить и о способностях Петра; его выкладки, решения задач — вернее, чем решения Тиммермана.

В том же году, когда начались учебные занятия Петра, он нашел в амбаре старый бот, принадлежавший Никите Ивановичу Романову, племяннику патриарха Филарета и двоюродному брату Михаила Федоровича. Тиммерман объяснил царю, что этот бот может ходить на парусах не только по ветру, но и против ветра, и указал ему как на знатока этого дела на своего земляка Христиана Бранта. Брант был корабельный мастер, вызванный Алексеем Михайловичем для постройки флотилии на Каспийском море. Брант починил бот и по приказанию царя пролавировал на нем по реке Яузе. Петр был в восторге и с увлечением принялся за упражнения, но они ему не удавались, так как мешали узкие берега реки. Тогда он приказал перевезти бот на пруд в село Измайлово, но и там его преследовали неудачи. Люди донесли Петру, что есть очень удобное для плавания Переяславское озеро. Петр отпросился у матери на богомолье к Троице, а отправился в Переяславль. Затем он просил разрешить ему завести новую потеху на озере, и царица не могла ему отказать, хотя и боялась, что он утонет. Петр с Брантом уехал в Переяславль и начал постройку кораблей, совершенно перестав жить дома. Наталья Кирилловна, чтобы вернуть сына к себе, чтобы отвлечь его от военной потехи, прибегла к решительному средству: нашла ему невесту. В 1689 году Петр женился, не имея к этому никакой охоты. Но надежды матери не оправдались. После вскрытия рек Петр опять уехал на Переяславское озеро и снова начал постройку судов. Мать сказывалась больной и вызывала его в Москву, молодая жена писала ему нежные письма. Петр приезжал на день-два, а затем опять отправлялся на свое озеро. Любя мать, он делился с ней в письмах впечатлениями от своих успехов. «У нас, матушка, — писал он, — молитвами твоими здорово все».

Увлечение Петра корабельными потехами едва не стоило ему престола.

В 1689 году Софья за свою попытку захватить в свои руки власть была заключена в монастырь, и управление всецело перешло в руки Петра; но и это не' образумило его и не привело к серьезному делу управления государством. Оставив дела на попечение патриарха Иоакима, матери и родственников, Петр возвратился к своим корабельным потехам.

 

 

Лекция пятнадцатая

 

НЕСМОТРЯ на то, что Петр Великий в 1689 году исторгнул регентство из рук своей сестры, царевны Софьи, он не занялся исключительно управлением государственными делами, а продолжал по-прежнему проводить время в потехах и увеселениях, которые принимали все более и более грандиозный характер и, переставая быть потешными, становились серьезным делом, которое ждало только своей цели и результатов.

Петр со своими потешными начал устраивать примерные сражения, штурмы крепостей и т. п. На этих примерных сражениях бывали даже раненые и убитые. В одном из них поплатился жизнью один из близких царю людей — князь И. А. Долгорукий, самому царю опалило однажды лицо лопнувшей ручной гранатой, с которой он лез на штурм крепости. Осенью 1694 года при деревне Кожухово были устроены самые большие военные маневры. Все потешные войска были разделены на две половины: одна из них под командой Ромодановского должна была играть роль русской армии, другая находилась под управлением И. И. Бутурлина, который разыгрывал роль польского короля. Здесь все происходило так же, как на театре войны — устраивались военные советы, производились инженерные работы: выкапывание рвов, постройка мостов и пр. Сам Петр в чине бомбардира принимал участие в этой потехе. В конце концов польский король был взят в плен, и военная потеха кончилась пиром у генералиссимуса Ромодановского, впрочем, за счет знатного купечества. Потешная война продолжалась около месяца.

Рядом с сухопутными военными упражнениями шла постройка кораблей. По приказанию царя Брант выстроил на Переяславском озере два малых фрегата, а сам царь построил на Москва-реке несколько небольших судов. В августе 1691 года в Переславле Петр заложил первый русский военный корабль, поручив его Ромодановскому, возведенному в звание адмирала флота, в 1692 году этот корабль был спущен на воду в присутствии обеих цариц и двора.

Эти странные занятия молодого царя могут поражать современного наблюдателя. Взрослый молодой человек, казалось бы, должен был заниматься серьезным делом. Это дело и было серьезное, но, по-видимому, бесцельное. Зачем, в самом деле, понадобились корабли на Переяславском озере? А между тем на них тратились большие деньги. Но в этих юношеских забавах Петра уже крылось зерно будущих преобразований. Петр стихийно переходил от забав к делу — сохраняя непосредственность и наивность детской души, он делал серьезное дело. Конечно, военный корабль на Переяславском озере был игрушкой, но с 1694 года, со смертью Натальи Кирилловны, стеснявшей Петра в его планах, он перенес свою кораблестроительную деятельность из Переяславского озера на Белое море, где она приняла серьезный характер, перестав быть пустой забавой. Похоронив мать, Петр распорядился отправить в Архангельск корабельные снасти, оружие и припасы и изготовить дощаники для плавания по Двине, а в конце апреля 1694 года туда же отправился и сам. Уже плывя по Двине, Петр называл свои дощаники флотом и придумал для него красно-сине-белый флаг, который и в настоящее время является национальным русским флагом. К величайшему удовольствию Петра в Архангельске был спущен на воду 20 мая один из строящихся там кораблей, в честь чего царь устроил на нем пир, а 30-го мая отправился на яхте «Св. Петр» в Соловки. По дороге поднялся страшный шторм, какого Петру еще не приходилось испытывать, яхта едва не погибла, и Петр должен был вернуться. 28 июня был спущен на воду другой корабль, по поводу чего опять был устроен великий пир. Радости Петра не было конца, особенно тогда, когда 1 июля прибыл из Голландии заказанный там фрегат. Петр писал в Москву, что в Архангельске «при таких случаях всегда Бахус почитается, который своими листьями заслоняет очи хотящим пространно писати». В августе 1694 года Петр со всеми кораблями опять пустился в море. По дороге при плохом умении управлять опять был застигнут бурей и опять вернулся в Архангельск. С этих пор русский флот считался уже существующим, адмиралом флота был назначен любимец Петра Лефорт.

Так мало-помалу, незаметно потехи Петра превращались в серьезное дело. Эти потехи сблизили его с иноземцами, жившими в Москве. Петру захотелось узнать все воинские порядки, узнать последнее слово корабельного и военного искусства, за этим он обратился к полковнику Францу Лефорту и генералу русской службы шотландцу Патрику Гордону.

Гордон был человек умный и образованный, приятный в обращении, он и сделался руководителем Петра во всех его серьезных военных начинаниях. Ближе всего Петр сошелся с Лефортом, или «Лафёртом», как его у нас называли. Он, по свидетельству знавших его лиц, был невежественным и малосведущим человеком, но умел говорить решительно обо всем и был живым, веселым и приятным собеседником.

Лефорт произвел особенное впечатление на Петра и расположил его к усвоению иноземной внешности. Под руководством Лефорта Петр задумал пройти сам всю военную службу, начиная с самых низших чинов, и достиг при этом больших успехов. Петр оказался хорошим стрелком и даже инженером — он, например, умел строить понтоны. Лефорт же ввел молодого царя и в Немецкую елободу. Царь стал запросто ездить на семейные вечера к иноземцам, танцевал и ухаживал за девицами-иноземками, из которых одна (Анна Монс) сделалась предметом его серьезного увлечения. Это общество Немецкой слободы было действительно интересное: там тратилось много денег, царили легкие нравы. Петру после чопорных московских порядков такое житье казалось просто раем. Петр присутствовал даже при католическом богослужении, что но тогдашним представлениям было верхом неприличия.

Не довольствуясь семейными вечерами, на которых, по выражению современников, «пили до безобразия и плясали до упаду», Петр позволял себе кутить и в холостой компании — тут сказалось влияние на Петра того пестрого общества, которое его окружало. Пьяная компания получила постоянную организацию и называлась «Все-шутейшим собором». Председателем этого собора был Никита Зотов, носивший название «Всешутейшаго отца Иоаникита, Пресбургскаго, Кокуйскаго и Яузскаго патриарха». Эта пьяная компания служила Бахусу и Ивашке Хмельницкому. С ней Петр устраивал сумасбродные потехи, доходившие иногда до грубого цинизма: в 1694 году, например, было устроено празднование свадьбы шута Якова Тургенева. Пьянство и обжорство было обычным делом компании, способы выражения членов этой компании отличались грубостью и цинизмом.

Так в потехах, экзерцициях, увеселениях и кутежах проходила юность нашего преобразователя.

В 1695 году Петр к удивлению всех сразу перешел к серьезной деятельности: был организован поход на Азов, который являлся продолжением крымских походов Софьи в исполнение обязательств перед союзниками — Польшей и Австрией. В то время турецкое господство в Европе заколебалось. Некогда турки наводили ужас на европейские народы, но после того, как они потерпели поражение от Яна Собескогр в 1683 году, опасность с их стороны стала менее угрожающей. В 1686 году Россия заключила вечный мир с Польшей, таким образом, поляки из врагов сделались союзниками. Когда в Европе стала составляться коалиция против турок, в нее вошли папа, Венеция, Австрия, Польша и Россия.

На долю России досталось покончить с союзником турецкого султана, крымским ханом. Два раза предпринимались походы на турок, но оба они кончились неудачей. Поход Петра на Азов в первый раз также не удался, так как Азов, окруженный неприступными каменными стенами, нельзя было взять, не блокируя его с моря. Но неудача не охладила Петра. Вернувшись из похода, Петр на реке Воронеж начал строить флот для боя и перевозки солдат. Часть стругов строилась на реке Москве и на Дону. В весеннее половодье 1696 года русские войска двинулись к Азову и осадили его с суши и с моря. Петр сам участвовал в походе в чине капитана. 18 июля Азов сдался. Петр был в восторге от победы, которая являлась блестящим оправданием его корабельных потех: он ведь знал, что окружающие относились неодобрительно к его корабельным уве-селениям. В Москве торжественно праздновали победу: войска вступали в столицу через особые Триумфальные ворота, неделю шел пир, раздавались подарки и награды.

Со взятием Азова Россия приобрела новое южное море. Петру стали представляться чрезвычайно широкие перспективы развития русского мореплавания и торговли на Азовском море. Но для этого недостаточно было только взять Азов — нужно было в противовес турецкому иметь собственный сильный флот, чтобы обезопасить море и берега. Решено было переселить в Азов 3 тысячи стрельцов и 3 тысячи семейств из приволжских городов, а флот создать силами общества на Воронежских верфях. Все духовные и светские владетели должны были составлять «кумпанства», то есть сложиться в товарищества или компании; бояре и служилые люди должны были с 10 тысяч крестьянских дворов, а духовенство с 8 тысяч выстроить по кораблю; гости и торговые люди взамен собираемой с них десятой деньги должны были выставить 12 кораблей со всеми припасами. Всех судов предполагалось выстроить 52. Для производства постройки в 1696 году выписаны были иноземные мастера, так как с одними своими в таком серьезном деле обойтись было немыслимо. Венецианский сенат прислал 13 корабельных мастеров. В начале 1697 года Тим-мерман набрал 50 мастеров из голландцев, шведов и датчан. Все мастера были отправлены в Воронеж и распределены по кумпанствам. Простые рабочие набраны были из русских. Для флота выстроена была на Азовском море новая гавань — Таганрог. Далее Петр задумал соединить Азовское море с Волжским бассейном и начал строить канал между Иволгой (приток Волги) и Камышинкой (приток Дона). Так кораблестроение из потехи превратилось в государственное дело, которому Петр предался с пылкостью и энергией, свойственными его страстной натуре.

В деле постройки кораблей Петр тяготился своей зависимостью от иноземных мастеров и решил создать собственных корабельных инженеров-строителей. С этой целью отправлены были за границу 50 молодых людей из стольников для изучения «архитектуры и управления корабельного». Они должны были отправиться в Англию,

Голландию, Италию и Венецию. Сам Петр, привыкнув всегда быть в курсе дела, не усидел дома и в 1697 году сам отправился за границу для изучения морского и корабельного дела. Он поехал под именем цростого дворянина Петра Михайлова в свите великого посольства для переговоров о союзе против Турции. За границей Петр достиг таких успехов в корабельном деле, что мог один весь корабль построить. Поработав на верфях в Амстердаме и Лондоне, Петр в Англии получил аттестат корабельного мастера. Это путешествие было, однако, гораздо богаче по своим последствиям, чем выучка Петра корабельному делу. Западная Европа поразила и увлекла Петра своей культурой, и он со страстной любознательностью ко всему присматривался, все изучал и обо всем расспрашивал. В Голландии он изучал не одно только корабельное дело, но также осматривал фабрики и заводы, в Лейденском университете присутствовал при вскрытии трупа, рассматривал препараты в микроскоп, в Амстердаме занимался гравированием, в Англии в Вульвиче осматривал литейный завод и госпиталь, посетил монетный двор, был в Оксфордском университете, в парламенте, дискутировал с английским епископом о вере, заходил даже в квакерскую общину, словом, не было такого искусства или ремесла, с которым бы не ознакомился царь. Солсберийский епископ Вернет дает чрезвычайно любопытный отзыв о русском царе: это был, по мнению Бернета, человек с необычайными способностями и с такими познаниями, которых никак нельзя было ожидать при его небрежном воспитании, проявляющемся на каждом шагу, — он очень груб и несдержан. Употребление вина еще более развило в нем эти качества. Этот отзыв вполне сходится с отзывом ганноверской и бранденбургской курфюрстин: они оценили необыкновенный ум и любознательность Петра, но обратили внимание на его грубость, неопрятность, трясение головой и нервные гримасы. «Это человек, — писали они, — очень хороший и вместе очень дурной». В Англии Петр сошелся с лордом Кармартеном, большим любителем мореплавания, и при его посредстве пригласил в Россию несколько инженеров и мастеров и заключил с английскими купцами договор о свободном ввозе табака. Когда один из купцов заметил, что русские, особенно духовенство, питают ненависть к курению табака, Петр ответил: «Я их переделаю на свой лад, когда вернусь домой». Этот ответ знаменателен, он указывает на то, какие намерения и стремления создались у Петра за границей: Петр увидел культурное превосходство Западной Европы и проникся желанием переделать в России на западноевропейский образец и людей, и законы, и учреждения. Такое стремление он и проявил после своего возвращения из-за границы в Москву.

Нетерпеливый, горячий царь хотел иметь утешение хоть в том, чтобы русские, хоть по внешности, стали бы походить на европейцев. Принимая бояр, явившихся поздравить царя с возвращением, Петр начал собственноручно резать им бороды и окорачивать их кафтаны. Легко себе ' представить, какое впечатление производили эти новшества. Дело в том, что в.то время на Руси взять за бороду считалось тяжким оскорблением. Еще «Русская Правда» предусматривала пеню, как за увечье, если кто порвет бороду. В Древней Руси борода считалась неотъемлемой принадлежностью мужского лица. Лишение бороды было, с точки зрения тогдашнего русского человека, искажением образа и подобия Божия, а между тем Петр объявил особым указом брадобритие и ношение немецкого платья обязательными. Не желавшие брить бороды должны были платить ежегодную пошлину, в приеме которой стала выдаваться особая квитанция с надписью «с бороды пошлина взята», чтобы показывать ее царским приставам, которые останавливали бородачей на перекрестках. Все близкие к царю лица и войска были обмундированы по-европейски. Все это, с нашей точки зрения, мелочи, но тогда эти распоряжения были радикальными мерами, так как русские люди смотрели на бритье бороды как на искажение «образа и подобия Божия» и считали бритье «развратным и скаредным делом», против бритья бород к ношения немецкого платья высказывались в своих поучениях даже высшие духовные власти, а с бритыми бородами и усами изображались на иконах грешники и черти. При таком положении вещей распоряжения Петра ошеломляюще действовали на русское общество. Вскоре последовал ряд других мер, которые тоже сильно взбудоражили общественное мнение. В декабре 1699 года было объявлено, «чтобы впредь летоисчисление велось не от сотворения мира, а от Рождества Христова» и чтобы новый год праздновался не 1 сентября, а 1 января, как на Западе. Петр распорядился, чтобы и празднование совершалось по заграничному образцу: дома украшали елками, палили из пушек и пр. В 1700 году указ о ношении немецкой одежды был распространен на всех, кроме крестьян и духовенства. По распоряжению царя женщинам приказано было одеваться в иноземное платье и на общественных увеселениях находиться вместе с мужчинами. Царь для примера сам ездил на балы и свадьбы. Был отменен обычай совершать браки по воле родителей, и постановлено, чтобы венчание совершалось не иначе, как с согласия жениха и невесты. Спрашивать согласия вошло впоследствии в сам обряд венчания. Петр лично на себе испытал неудобство этого старого обычая: воля матери навязала ему жену. Находясь за границей, он поручил Льву Кирилловичу Нарышкину и своему духовнику уговорить царицу Евдокию постричься в монастырь, но так как она не соглашалась добровольно отречься от мира, то Петр прибег к насилию и отослал ее в Суздальский Покровский монастырь. Тяжелая семейная драма должна была враждебно настроить Петра по отношению к установившемуся укладу семейной жизни, он хотел, чтобы подрастающее поколение не потерпело от того порядка, от которого он лично пострадал.


Дата добавления: 2015-08-03; просмотров: 119 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Часть первая 1 страница | Часть первая 2 страница | Часть первая 3 страница | Часть первая 4 страница | Часть первая 5 страница | Часть первая 6 страница | Часть первая 7 страница | Лекция девятая | ЧАСТЬ ВТОРАЯ 1 страница | ЧАСТЬ ВТОРАЯ 2 страница |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
ЧАСТЬ ВТОРАЯ 3 страница| ЧАСТЬ ВТОРАЯ 5 страница

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.013 сек.)